Hypericum Perforatum

23 июня, 2005 год «Мазсалаца» — название города само по себе звучало как диковинный зверь с громадными ручищами, каменной кожей и жёлтыми, словно сердца полевых цветов, глазами. Возможность открывать новые горизонты профессии и изучать бестий, доселе ей не известных, манила сладким ароматом мёда, сыра и костра, но культурный шок, непонятный язык и неспособность даже парой фраз обменяться с волшебным латышским сообществом пугали невероятно; она честно пробовала запомнить: «Labdien. Mani sauc Hermione Grendžera, un es mīlu jūsu valsti[1]», надеясь, что иностранные коллеги действительно будут впечатлены и познаниями языка, и приятностями, которые она на нём сказать собиралась. Перспектива того, что везде придётся таскаться с переводчиком из Отдела Международного Сотрудничества, совершенно не радовала, так как сверхсамостоятельную Гермиону Грейнджер чуть ли не в прямом смысле приковывали цепью к малознакомому ей человеку, за безопасность которого ей нужно будет отвечать (не хватало повторения той истории с индейским вендиго, когда они с беднягой из Подразделения Зверей еле ноги унесли из пещеры). — Доброе утро, мисс Грейнджер, — приятный мужской голос отразился от каменных стен зала порталов и заставил её, нервничавшую и перебиравшую узелки сумочки, обернуться. — Доброе утро, мистер… — она запнулась, так как совершенно забыла имя своего спутника. Уголки жёлтых глаз слегка сощурились — волшебник улыбнулся. — Адам Гарднер. — А вы случайно не родственник Джеральда Гарднера? — не задумываясь, выпалила она возникший в голове вопрос; в конце концов, история зарождения Викки[2] влекла её который месяц, а тут потомок самого родоначальника так удачно на пути оказался. — К счастью или сожалению, наша семья не имеет к господину Гарднеру никакого отношения. Насколько мне известно, детей у них с женой не было, — Гермиона удивилась осведомлённости переводчика в такой области, хотя всё это наверняка было плодом исследования магической генеалогии. — Что ж, портал активируется через две минуты, — она сверила часы и нервно улыбнулась: путь на такое далёкое расстояние всё-таки переносился тяжело. — Как называется праздник, который они отмечают? — Лиго, — и снова улыбнулся. Гермиона слегка нахмурилась от излишне подозрительной доброжелательности Адама. Да и таких глаз драконоподобных она ещё ни разу в жизни не видела. Они встали у небольшого дубового столика, на котором лежал глиняный кувшин с засиявшей двумя золотыми галочками руной Йера. Короткий водоворот из картин и звуков бурной волной вымыл их на огромный луг. В нос тут же ударил запах недавно скошенной травы и цветов — от настолько чистого воздуха закружилась голова. — Labdien! — Labrīt[3]! — Priecājamies, ka esat ieradušies[4]! Гермионе лишь оставалось махать рукой и улыбаться на манер королевы Британии — смелости произнести зазубренную фразу у неё так и не хватило. Адам стал быстро транслировать щебечущих, будто воробушки, латышских коллег, мол, и рады они, и давайте-ка мы пивка нашего хмельного за приезд выпьем да пойдём быстренькую экскурсию по городку проводить. От такого потока предложений Гермиона остолбенела и не знала, на какое отвечать первым (а затея с пивом ей совершенно не понравилась, хотя ей говорили, что не пристало балтийский народ отказами обижать). — Адам, это сумасшедший дом какой-то, — украдкой шепнула она своему переводчику, вызвав короткий смешок; они как раз миновали старинный колодец, в котором совсем недавно нашли припрятанное золото. — Давайте как-нибудь побыстрее все дела закончим, и я пойду прогуляюсь — столько всего интересного! Полтора часа экскурсии по вольерам с бестиями, которых она в жизни не встречала, пролетели на удивление быстро; если бы ей не сказали, что тот симпатичный огромный чёрный кот — не кто иной, как Рунгис, Гермиона бы с радостью забрала его к себе домой, невзирая на предполагаемую ревность Живоглота. Вскоре она решила сменить деловой настрой на более расслабленный и будто обрела способность воспринимать окружающий мир в иных цветах: яркие венки, будто разноцветные живые кольца, обнимали головы длинноволосых девушек в длинных расшитых оранжевыми узорами платьях; маленькие девочки с разноцветными лентами убегали от небольшой компании мальчишек-разбойников, которые, судя по возгласам, явно их дразнили и получали дразнилки в ответ. От обилия лавок на праздничном базаре зарябило в глазах: и кольца с полудрагоценными камнями, предсказывавшими судьбу (некоторые и вовсе заигрывали с покупательницами, отвешивая комплименты, судя по переводу Адама, весьма пылкие и откровенные), и платки, менявшие цвет от настроения владельца, и деревянный оркестр без дирижёра, и магические атрибуты, назначения которых Гермиона представить себе не могла (в Латвии не колдовали, а ворожбу устраивали, снова подмечал ценнейший переводчик, по-прежнему сверкая своими жёлтыми глазами — при свете солнца в них будто переливалось золото). Ей вручили пиво с сыром, в котором были зёрнышки — раскусывать их было ошибкой, так как рот мигом наполнил вкус не особо любимого ею тмина, на удивление вкусно сочетавшегося с солью сыра. Во всём этом буйстве лиц и красок чёрное человеческое пятно казалось совершенно неуместным зрелищем. Пятно шло как-то слишком знакомой походкой, а когда с пятна ветром сдуло угольный капюшон, Гермиона едва не подавилась непрожёванным сыром: на белёсой макушке с чуть касавшимися плеч волосами красовался ярко-жёлтый венок из мелких цветков, выглядевший настолько нелепо в сравнении с серьёзной и сосредоточенной физиономией некогда известного отпрыска печально известной чистокровной семьи. — Привет, Грейнджер, — без всяких издёвок поздоровалось белобрысое пятно по имени Драко Малфой. — П-привет, — отозвалась она и сделала большой глоток из глиняной кружки. — Какими ветрами в этом захолустье? — выдавив из себя улыбку, Драко стал разглядывать её спутника: тот явно ему не понравился. — Я по работе. — Да-да, я слышал, ты в Отделе Регулирования Магпопуляций трудишься. Весьма-весьма, — по-прежнему не отрывая глаз от Адама, Малфой отхватил кусочек сыра из тарелки Гермионы, зажевал его, но, скривившись, выплюнул — очевидно, тмин ему тоже не пришёлся по душе. — Я отвлеку вашу коллегу на пару минут? — обратился он к Адаму, елейно скаля зубы. — Да, конечно, основные дела мы уже закончили, — улыбнулся тот ему под стать и удалился. Драко хмыкнул и вновь обратил свой взор к Гермионе. Чуть коснувшись её плеча, он немного отвёл Гермиону в сторону от делегации. — А ты здесь откуда? — ей и правда было интересно, ведь со времён Хогвартса они пересекались лишь пару раз, и то при не самых приятных обстоятельствах. — Охотился на лауму, — будничным тоном ответил Драко, достав из кармана мантии пять когтистых пальцев. — Паршивка троих детей своровала у магглов и подменила своими соломенными. Сегодня ночью её и сцапал у водоёма. — Ты охотник? — Ага, за чудищами всякими. Этот заказ мне еще месяц назад прислали, а я всё откладывал, — он оглядел Гермиону и улыбнулся, на этот раз не притворно. — Да ты уже захмелела, Грейнджер. И оранжевый тебе идёт. И ушёл, никак не объяснив ни внезапный комплимент, ни комментарии свои, ни работу. Какой оранжевый? Она точно помнила, что из дома выходила в зелёном платье, а у Малфоя дальтонизм, хотя, погодите-ка, откуда на её шее взялся один из тех самых шарфиков, что пестрели калейдоскопом в одной из лавок? Когда этот белобрысый пройдоха успел его повесить? Адам что-то обсуждал с коллегами на латышском, но Гермиона с трудом ловила суть даже в переводе; к слову, о пойманной лауме они тоже рассказывали, а ещё о драконе, слухи о котором давно по городку летали. Шарф сменился багрово-красным с плавным переходом в синий и голубой — злость внутри горела ярким пламенем. * * * — Ты в курсе, что пьянство в одиночестве — прямая дорога к алкоголизму? — сверкая своим жёлтым венком в темноте вечера, Малфой уселся рядом. Весь день она пыталась его найти и выспросить, мол, какого драккла он ей этот шарф нацепил, который, по словам продавца, не снимался без участия подарившего. Правда сейчас ткань светилась ультрамариновым и мерцала мелкими звездами во мраке. Где-то вдалеке загремели барабаны и бубны — крики радости и вспыхнувший костёр возвещали о начале праздника, на который совсем не хотелось идти. — Я уже ничего не пью, — вяло теребя траву кончиками пальцев, Гермиона уставилась на спокойную воду; серебряное зеркало засияло в свете выглянувшей из-за туч луны. — Мне удалось пережить деловую встречу с наглядной демонстрацией видов бестий, которые мне потом нужно внести в реестр. — Ты совсем не изменилась. — Чего не скажешь о тебе. — А чего в темноте сидишь? — достав палочку и произнеся Люмос, Драко осветил её лицо. — Нокс. — Ты ненормальная. Не видно же ничего, — вздохнул он. — А куда смотреть? — На меня, например, — усмехнулся Малфой в тишине. — И чего я там не видела? — Шрамы, содранную грифоньими когтями метку, глаза мои красивые. — Малфой, отстань. И сними с меня этот чёртов шарф. — Твой переводчик — владелец дракона. — Что? — едва не свалившись в прохладную после дождя воду, Гермиона схватилась за Драко. — Ты его глаза видела? Такие бывают у тех, кто приручил Пукиса, — дёрнув её на себя, Драко усадил Гермиону подальше от крутого берега. — Не может такого быть. Он — работник министерства, не зря же его со мной направили. — Грейнджер, вот ты вроде умная, но сейчас несёшь полную чушь. — Давай ты не будешь слизняком и всё мне объяснишь? — шарф засиял алыми звёздами. — Я за ним полгода гоняюсь. Он метаморфомаг и легко меняет внешность, — Гермиона хотела было сказать, что нечего ей рассказывать об этих способностях, потому что она сама о них прекрасно знала, но Драко, явно поняв её желание вмешаться, заговорил ещё быстрее: — Его зовут Лариус Каннингем, и я не удивлюсь, если настоящий Адам Гарднер стал достойным ужином для его трехглавого друга. А ещё вполне возможно, что и тебя он собирался им сделать. Порывистый ветер тронул кроны деревьев, и листва затанцевала под его мелодию. Шарф тоже зашевелился на ветру — алые звёзды сменились голубыми и зелёными; шёлк нежно целовал кожу. — Я могу тебе как-то помочь? Мерлин, мне надо уведомить министерство, а портал заработает только завтра в полночь, — Гермиона не на шутку разволновалась. — А остальным грозит опасность? Какова его цель? Он убивает? — Грейнджер, уймись, — он стянул шарф с её шеи и накрыл им оголённые плечи, явно согревая магией — Гермиона покрылась мурашками. — Не нужно никакого министерства, иначе ищи-свищи потом нашего укротителя. Я сам разберусь, а твоя задача — лишь притвориться пьяненькой и неспособной идти самостоятельно, чтобы твой псевдорыцарь вызвался тебя провожать. — Только такие меня и окружают, — вздохнула Гермиона, сорвав ромашку. — Мне кажется, или ты пытаешься мне нажаловаться на свою нелёгкую судьбу? — Зачем ты зверобой в волосах носишь? — Нечисть отпугиваю. — А почему венок? — Чтобы вот такие дамочки как ты спрашивали. — А давай его в воду спустим? Малфой замолк на мгновение, потом очень громко захохотал. Гермиона искреннее не поняла причины подобной истерики и стала сверлить его испытывающим взглядом, явно призывая ответить, но тот не торопился объяснять: всё ещё смеясь, он стянул венок с головы и протянул ей. Гермиона фыркнула, решительно опустилась к воде не без помощи державшего её за руку Драко, и опустила цветы в лунное зеркало. До слуха донеслось что-то похожее на «Всегда хотел проверить»[5]. Костёр вдалеке продолжал пылать. Ветер стих. Жёлтые цветы на воде засияли чистым золотом, и от крохотных лепестков поднялась пыльца. Гермиона видела лишь серые глаза во мраке, которые были в считанных сантиметрах от её лица. Звёзды на её плечах окрасились в пурпурный. Драко Малфой задержал дыхание. Драко Малфой больше не смеялся.