И пускай легенда о дрельшике и дрельшане оказалась о Каале, после смерти она стала волком из другой легенды – легенды, в которую превратилась её жизнь.
Брелан и Тали скрылись от происков Давриана за границей гор, и Аззуен с Тлитоо, конечно, последовали за ними. Из-за природной медлительности людей компания была в пути больше луны, но судьба вознаградила их за упорство: далеко на юге, в лесной чаще, жило маленькое племя Доар, где ещё чтили заветы предков, Равновесие и дикую природу. Конечно, таким влиянием, как когда-то Каар, оно не пользовалось, но зато тамошние люди охотно приняли новоприбывших. С приходом следующей весны Тали стала настоящей, признанной крианой. Ни она, ни Брелан никому не рассказали правдивую историю своей жизни, ни словом не обмолвились о волках, как было условлено, но обширные знания девушки из Широкой Долины были очень ценны и помогли ей заслужить доверие местных. И пусть век верховных прошёл, а Большого Разговора отныне не существовало, Тали справлялась с исполнением своей части Обета даже без них: она щедро делилась всем, чему научилась у Ниали и Ралзуна, и многие девушки племени с радостью перенимали её умения. Серебряная Луна старалась не зря: ничего не было забыто.***
Тлитоо рассказал волкам Быстрой Реки обо всём, что случилось. Конечно, стая не раз слышала легенду о Нейякилакине, но никто и подумать не мог, что им окажется Каала. Ворон и сам не до конца разобрался в сути того, что они с Дочерью Луны могли проделывать, так что ему пришлось изрядно потрудиться, чтобы его рассказы поняли правильно. Но Аззуен хотел, чтобы её помнили. Помнили всё, что она сделала для волчьего рода. Помнили ради того, чтобы жертва не оказалась напрасной, не осталась без внимания. А для этого волки должны были знать правду.***
Каала перестала быть волчицей Быстрой Реки, отказавшись поддержать Милсинду и отречься от людей. Она больше не была членом стаи, но, покидая земли Стражей, Аззуен слышал вой. Слабый человеческий слух едва ли мог уловить его, а вот волчий – очень отчётливо. Голоса Рууко, Риссы, Веррны и Минна слились в единый хор, и их скорбную песнь было слышно за многие мили. Всего лишь через мгновение к ним присоединились Пелл и Марра – новые вожаки волков Скалистой Вершины. Они пели по ней, оплакивали её, и от безмерной печали у Аззуена предательски сжалось сердце. Ему очень хотелось вернуться домой, но он знал: нельзя. Волк не мог даже завыть в ответ, опасаясь раскрыть их местоположение людям Лаана. Оставалось лишь замереть, прислушиваясь и стараясь запомнить. Аззуен был достаточно умён и понимал, что не вернётся, а значит, слышит свою стаю в последний раз.***
Жизнь в Доаре протекала на удивление мирно, но любовь и привязанность не позволяли Аззуену оставить своего человека без всякой защиты. И пусть ничего не могло угрожать этому сильному, рослому юноше в таком спокойном месте, волк всё же боялся отправляться на поиски новой стаи. Долгое время единственными его собеседниками были верный Тлитоо и поочерёдно то Тали, то Брелан – смотря кому удавалось ненадолго выскользнуть из стойбища незамеченным. Одиночество лишь усугубляло боль утраты всего, что Аззуен любил в этой жизни, и от тоски уже хотелось выть. Волк совсем ослаб; шерсть клочьями свисала по бокам и потеряла природный блеск, а мышцы – гибкость. Казалось, все вокруг считали, что он умирает, и Аззуен вовсе не был против: умереть было бы гораздо проще. Жизнь без неё всё равно не имела смысла. Через несколько лун волк перестал даже охотиться. Тлитоо всеми силами старался расшевелить его, но безуспешно: тот будто не чувствовал ни ударов мощным клювом, ни укусов ворона. Его взгляд совсем остекленел, запахи свежей добычи и не производили никакого впечатления, и три мучительных дня Аззуен только и делал, что лежал, опустив голову на лапы. А потом ветер донёс запах волков.***
Бродячая стая, стая без своей территории – слова Лаллны тут же пришли на ум Аззуену, когда он увидел на равнине пятерых волков. Он прятался на холме, с подветренной стороны, чтобы о его присутствии не стало известно раньше, чем нужно, и приглядывался к своим сородичам. Вожака и его спутницу было видно сразу: большие, крупнее других, они шли впереди, высматривая подходящее место для сбора стаи. За ними, не торопясь, следовали старый, угрюмый тёмно-серый волк и ещё две волчицы – ровесницы самого Аззуена. Одна, цвета воронова крыла, казалась чернее ночи; шерсть другой же в лучах заходящего солнца отливала золотом и будто светилась. Тлитоо сидел на ветке сосны и с облегчением наблюдал, как Аззуен невольно виляет хвостом и постепенно оживает.***
Волка без роммы, да и, к тому же, столь слабого, долго отказывались принимать в стаю. Вожаки сомневались, что Аззуен сможет принести пользу, но в конце концов его молодость, ловкость и живой ум сделали своё дело. Стая Туманного Берега обосновалась в рощице неподалёку от стойбища племени Доар, и волк беспрепятственно встречался со своими людьми. Правда, во исполнение Обета, снова тайно, но это быстро стало привычным. Аззуен уже и не думал, что когда-то снова будет счастлив, снова будет радоваться каждому дню, но благодаря стае это случилось. Он больше не чувствовал себя потерянным, быстро набрал потерянный вес и уже через несколько лун стал вторым волком Туманного Берега. Со временем боль притупилась и больше не занимала все его мысли, а домом, чем-то родным и любимым, пахла теперь не Широкая Долина и территория Быстрой Реки, а чёрная, как сама тьма, шерсть его спутницы. Конечно, Аззуен помнил всё. Помнил всех, кто погиб ради Обета, всех, кого ему пришлось оставить там, позади. Он не смог бы забыть, даже если бы хотел, но волк, наоборот, бережно хранил в памяти своё прошлое. Ничего не было забыто... Когда его щенки вышли из логова и первый раз попробовали свежее мясо, Аззуен ласково куснул каждого и, обратив взор куда-то за горы, спросил: – Хотите, я расскажу вам легенду о стае Земли Ручьёв?