Усердие - Мать успеха

      Не знаю у кого как, ибо у моих знакомых не было таких проблем, но мои воспоминания прошлой жизни были одним куском. Словно мне досталось не воспоминание о всей прошлой жизни, а лишь то, что я помнил в самом её конце. Они были слегка блеклыми, и казались лишенными ярких красок, но внутренне я точно знал, что это именно мои воспоминания.       Например, я плохо помнил свое раннее детство. Точнее сказать из всего раннего детства, и я помнил всего один момент. Когда в возрасте пяти лет меня отчитывали мать с отцом за какую-то провинность. Провинность была не серьёзная, но отец, только вернувшийся с войны, почему-то очень сильно возмутился, моим непослушанием и моей ложью. Всю нотацию, прочитанную мне родителями, я не помню, но в голове, словно раскаленным железом, высекли две фразы. Фраза отца: «Ты стоишь ровно столько, сколько стоят твои слова» и фраза матери: «На свете всё взаимосвязано и твоё зло обязательно к тебе вернётся». К чему были эти фразы и за что конкретно я тогда получал, к сожалению не помню, но детское сознание как-будто нарочно запомнило их как единственную память о родителях.       Сначала умер отец, ушел воевать за «коммунизм» и не вернулся. Потом заболела мать, и как я не старался за ней ухаживать, но однажды утром я обнаружил её холодное тело. Позвав соседей, я получил вместо помощи лишь причитание бабок и полуразворованную квартиру. Как оказалось, пока я предавался своему горю, некоторые шустрые личности распустили руки на имущество ребенка.       Как оказалось, близких родственников у меня нет, поэтому уже через пару месяцев в возрасте семи лет я оказался на улице, а один из соседей поселил в моей квартире своего женившегося сына.        Дальше были голод, холод и одиночество. Я, наверное, умер бы в то время, если бы не пекарь, что выкидывал черствые и плесневелые куски у себя за домом, где каждый вечер стайка мальчишек дежурила в ожидании подачки. Со временем я научился воровать и драться, из-за чего приходилось постоянно перемещаться по городу из района в район, чтобы не быть пойманным полицейскими, дружинниками или ребятами постарше.       К одиннадцати годам я уже был совсем неплохим карманником и неплохо работал, как кулаками, так и ногами. Что не раз спасало мою тушку от смерти и побоев. Наверное, этим я обратил на себя внимание одной из банд, что предложили присоединиться к ним. Вообще банды старались не брать малышню к себе, и мелочь часто просто сбивалась в «дикие стаи». И если девчонок чуть лишь повзрослев, тут же куда-то пристраивали взрослые, то мальчиков прибирали лишь смазливых и симпатичных. Смертность в таких стаях была довольно большой, поэтому я и не нашел там своего места. Ведь ребята чуть повзрослее при неудачной «охоте» отрывались на малышне.       В банды же старались брать вменяемых, поэтому из таких «стай» туда попадали только после четырнадцати. Мне же как одиночке сделали послабление в одиннадцать. Для моей проверки меня взяли на первое дело. Но тут мне не повезло.       Первым делом было наказание непокорного. Оказалось, что один торговец отказался платить банде, потому что якобы к нему уже приходили и забрала деньги другая банда. Поэтому, по его словам, им следует сначала разобраться, кому ему нужно платить. Что примечательно, банда не собиралась разбираться в чем-либо и решили просто наказать непокорного. Нас было четверо и имен я не запомнил. Все трое поверяльщиков были старше меня один на три года, двое лет на пять. После того, как мы ворвались в потемках в дом и начали мутузить мужчину ногами, на нас налетела, судя по крикам, его внучка. Её тоже «успокоили» парой тычков. После чего в доме зажгли свет. Разглядев девчонку, а ей было лет одиннадцать, парни постарше заулыбались, схватили её за волосы и потащили в соседнюю комнату для «наказания».       Парень, что остался со мной, лишь горестно вздохнул на удалившуюся троицу, и продолжил вяло мутузить ногами причитающего старика. И тут я его вспомнил. Это был тот самый пекарь, что не давал таким как мы умереть с голоду и подкармливал черствым хлебом. В голове набатом пробили слова отца, и моё не раз данное обещание: «Отблагодарить, когда вырасту», когда голодный разгрызал, царапая десны в кровь, брошенный стариком сухарь. «Неплоха благодарность», подумалось мне тогда, что невольно заставило улыбнуться. Мысленно попросив у ребят прощение, я им ничего не обещал, я подошел к парню и зажав рот рукой перерезал ему горло. Кровь словно из фонтана забрызгала старика с ног до головы, но я не обратил на это внимание и направился к комнате, в которой скрылась троица. Открыв дверь, уперся в спину одного из ребят.       — Жди своей очереди мелкий, — бросил с улыбкой парень через плечо, даже не обернувшись.       Но ждать я не стал и просто со всего размаху вогнал нож в затылок парня. Из-за сильного замаха голова дернулась, и лезвие у основания обломалось. На шум падающего тела, обернулся второй парень, что никак не мог разложить еле трепыхающуюся девчонку. Он попытался подняться, но спущенные штаны были явно не на его стороне из-за чего я успел подлететь к нему и достав запасной нож полоснуть его сначала по рукам, а затем по горлу. Затем быстро собрав оружие и все ценное бандитов, я просто убежал.       Дальше на меня объявили охоту и я скрывался как мог. Примерно через пару лет, я повстречал Цунь Ло, который так же что-то не поделил с той же бандой. Еще через год в одной из разборок той банды не стало, и мы перестали скрываться.       Не понятно как, но со временем благодаря общительности Ло мы сколотили свою банду. Небольшая, всего три сотни ребят, причем мы брали всех и старались не давать мелким умирать от голода и заразы. Обучали их работе на улицах, или по возможности пристраивали куда-нибудь. Почему-то Цунь отдал мне право быть главным, а сам стал моей правой рукой.       Самыми тяжелыми были 58-60 года. Был голод.… Из-за чего часто приходилось отбивать поползновения на свою территорию. Хоть она и считалась не прибыльной, но это никого не останавливало. Останавливала лишь наша жестокость. Каждый, кто приходил на нашу территорию, рисковал тем, что мы придем на их. За каждого битого, мы благодаря «маленьким ушам» узнавали всех причастных и раздавали адекватное воздаяние. Попытки смести нас одним ударом оканчивались тем, что мы просто разбредались, сливаясь с толпой.       Такую тактику предложил Фань Ши, что присоединился к нашей банде через год после того, как она сформировалась. Фань же и предложил иметь «маленькие уши» по всему городу. Он вообще был самым начитанным из нас. Мало того что он был старше нас с Ло на пару лет, так еще и вырос в небедной семье и если бы не ошибочная ставка его отца против «коммунистов», то наверное, навряд ли мы бы встретились. А так в шестнадцать оказавшись на улице, он, не умея на ней выжить, чуть не сдох от голода. Зато у него оказался настоящий талант рассказчика. В результате чего он быстро в нашем коллективе стал своим. Дети любят сказки, а он благодаря таланту отлично составлял конкуренцию радио. В принципе он как единственный умеющий читать и писать, так же занимался обучением грамоте мелких. Отбирал наиболее перспективных, которых мы на дальнюю перспективу пристраивали в школу или подмастерьем к кому-либо. На улице он работать всё равно не мог, а потерять в простой драке такой талант рассказчика, было бы совсем кисло.       Всё было неплохо, пока в очередной раз нас не решила попробовать на зуб соседняя банда. В тот раз проба закончилась смертью, причём не случайной, а показательной — акт предупреждения. Мы ответили быстро. Уже к вечеру следующего дня у нас были имена причастных к рейду на нашей территории. Семь человек — семь трупов на следующее утро. Как я позже узнал, один из семерки трупов был четвертым сыном главаря, но жалеть уже было поздно, да и неправильно. Что примечательно, ни в течении первого, ни в течении второго месяца мы не дождались ответных мер. А через полгода мы непозволительно расслабились.       Медведь, а именно такое прозвище было у главаря, опровергая его, нанес удар неожиданно. Вот все «наши» сидят, и уже пару часов празднуют день рождение Ло. Но тут прибегает посыльный и докладывает, что в район вошел чужак с парой телохранителей. Но что хуже всего — это то, что чужак из Триады, а значит игры кончились. Уже позже я задавался вопросом, сколько же должен был ему заплатить Медведь за его визит к нам. Но это было позже, а в тот момент я стал тормошить наших, чтобы убраться из данного заведения. Всех пьянее был Ло, поэтому мы его не стали будить, а решили просто вынести, но не успели. Часть наших уже покинула кабак, когда в него вошла троица пришлых. У первого вошедшего на левой стороне лица был резаный шрам, а правую украшала большая татуировка уходящая по шее куда-то вниз под пиджак. Двое других просто были здоровыми детинами с изуродованными шрамами лицом, переломанными носами и ушами. Несмотря на их появление, мы продолжили потихоньку выбираться из нашего кабака. К сожалению, к моменту когда мы собирались уже уйти основным составом, татуированный схватил пытающуюся прошмыгнуть мимо официантку, и та от неожиданности взвизгнула.       — Куда это ты милая, не составишь ли мне компанию?       Мы все как и официантка еще не осознали суть вопроса, как подняв голову, в пьяном угаре Ло заявил:       — А ну, урод, убрал от неё свои руки. — Он сказал это на автомате непонятно зачем. Но слова были сказаны. Слова были услышаны. К концу фразы Ло уже понял по охватившей зал тишине, что сказал что-то не то. Когда же он понял кому он это сказал, то алкоголь мигом выветрился из него, а он, вскочив, подбежал к татуированному и с низким поклоном проговорил, явно пребывая в ужасе. — Прошу прощения, господин, за свой длинный язык.       Дальше были «извинения». Татуированный принимал их вдумчиво с расстановкой. Руками в начале, затем только ногами. После же того как Ло слизал с ботинок свою собственную кровь, Триадовец бросил ему нож.       — Твой язык как ты выразился очень длинный, поэтому его следует укоротить.       Когда же Ло высунул свой язык и хотел его отрезать тот улыбнувшись проговорил.       — А нет. Так не пойдет. Укорачивать тебе его лучше снаружи, — и большой палец провел по горлу, а улыбка свидетельствовала о том, что это не шутка. — И что же ты все сам и сам. Разве не дело командира отвечать за подчинённых. — И пристальный взгляд в мою сторону свидетельствовал, что кто командир, данный человек прекрасно знает.       Ло же как был на коленях так и пополз ко мне. И улыбаясь щербатым ртом, на окровавленном лице, протянул мне нож. В глазах его стояли слезы, а губы прошептали:       — Пожалуйста.       В принципе можно было прям здесь и сейчас убить Триадовца. И лишь Ками ведает каких усилий мне стоило не отдать этот приказ, но скорее всего после этого нашего небольшого района просто не стало бы. И тут не помогла бы наша стратегия затеряться в толпе. Триада шутки не любит, она просто нашинкует толпу, чтобы нас найти. А тех кого не найдут сразу, выловят чуть позже.       Стоя над Ло с ножом в руке, я понимал что «их» провокация удалась, скорее всего, даже лучше, чем они ожидали. Ведь навряд ли они ожидали спровоцировать мою правую руку. В голове вспыхнули слова отца: «Ты стоишь ровно столько, сколько стоят твои слова». И как бы издеваясь мозг посетила веселая мысль о том, что Ло, наверное, очень дорогой человек, раз одно его слово равноценно жизни более трехсот человек. Один взмах и на шее лучшего друга появилась его посмертная улыбка, а нас окатило его кровью. По щекам текли бессильные слезы, а руки сжимали окровавленный нож. Довольный же «гость» развернувшись, покинул кабак.       Дальше был целый год подготовки Фаня к принятию ранга главаря. Я рассказывал все что знал и передавал весь свой небогатый опыт руководителя. Делясь своими знаниями и рассказывая о единственном своем полезном навыке, выработавшемся за это время. О навыке разбираться в людях. Рассказывал, кто надежен, а кто нет. Как определить стукача и на что нужно обратить внимание. Нет, я не был стопроцентно уверен в своих навыках, но всегда прислушивался к ним и перепроверял, что не раз нам помогало избежать опасности. А через год я ушел из банды, так как не считал себя достойным руководить людьми. Ведь одного я уже подвел, не защитил.       Почти через полгода после моего ухода из банды. Я уже в компании проституток, наряженный и замаскированный, благодаря дорогой косметике, не хуже них, входил в поместье Медведя. Где увидев «новенькую», сам хозяин расплылся в сальной улыбке, и восприняв меня как подарок на свой День Рождения, усадил по левую от себя сторону. Справа сидели его жена и любовница, что сейчас качали двух недавно родившихся сыновей главы. Ровно полтора года я готовился к этому. Поэтому проникновение прошло гладко. Я не вызвал подозрений благодаря урокам бродячих артистов и циркачей, у которых прожил последние полгода постигая искусство игры на сцене. Сложнее всего было удержаться изображая из себя девку, когда этот пьяный жирный ублюдок пытался приставать и лез целоваться. Благо ему нравились необъезженные и упрямые кобылки, поэтому мой норов он воспринял как игру. Уже за полночь, когда все члены банды начали расползаться, по комнатам со своими временными пассиями, я испросив позволения отошел в уборную, где один из купленных мною слуг оставил связку ножей и пистолет.       Дальше была тихая операция по вырезанию находившихся по комнатам бандитов. Убивал быстро и тихо всех, включая девушек. На мое счастье никто во время этого не покидал главного зала. Поэтому когда я вошел туда и со стеклянными глазами, полными слез, в окровавленной одежде начал двигаться к главарю указывая на дверь и как бы заикаясь, пытался что-то сказать, часть мужчин, повыскакивала и рванула на выход узнать, что случилось и почему охрана не подняла тревогу. Медведь подскочил ко мне, и вдарив пощечину, дабы привести меня в чувства, уже хотел у меня что-то спросить. Как его глаза распахнулись, от ужаса понимания, а на пол повалились кишки из распоротого живота. Мои Губы лишь чуть шевелясь прошептали: «За Ло». А дальше я выхватил из-за его пояса его же меч, а левой рукой из своей за пазухи пистолет и началась резня. Я не жалел никого: ни подручных, ни девок, ни жену, ни слуг, ни детей. Принятая заранее пилюля с опиумом не давала мне отвлекаться на раны и появившиеся отверстия в моем организме. Я не был хорошим стрелком или мечником, но к моему счастью ими и не были окружающие меня бандиты. Когда же в комнату ворвалась охрана, с большинством противников было покончено. А с их появлением было уже покончено со мной. Лишь счастливая улыбка на моем лице осталась в качестве «приза» моим победителям.