Утро EXAmy

      Утро. Яркий солнечный свет озаряет их маленький городок, но его прямые золотые лучи не попадают в квадратные окна квартирки, так как сама квартира была западной. Чисто выскобленная, выполненная, в основном, в светло-зелёных тонах крохотная кухонька. Возле окна небольшой овальный столик, вся его нижняя часть была сделана из белого матового пластика, но столешница была гладкая, блестящая, цвета морской волны со светлым орнаментом прожилок. Под ним, — две табуретки такого же стиля. У правой стены стоит белый диванчик, мягкие его части отделанны тёмно-голубой плотной тканью, на которой тонкими молниями виднеются следы его безумной ярости. Над диванчиком, на стене со стороны окна, почти у самого потолка, белая полка-шкафчик из ДСП. У левой стены, около окна, — маленький кремовый ящичек для крупы; затем средних размеров плита; разделочный стол расцветкой «тёмно-серый мрамор», под ним белая стиральная машина современного типа. В углу между южной и восточной стенами расположилась раковина из нержавеющей стали. Вплотную к северной стене прилегает деревянная дверь с матовыми стёклами. Древесина покрыта белой, глянцевой эмалью. Сразу после дверного проёма (что был на восточной стороне) стоит старый, белый, полутораметровый холодильник. На его дверце прикреплено множество магнитиков и парочка наклеек. На самом холодильнике стоит микроволновка. От холодильника, вплоть до раковины, — маленькая тумбочка для посуды, выполненная в светло бежевом тоне. Над ней — матовое зелёное окошко, смотрящая в ванную. Потолок покрыт белой извёсткой, посередине низко висит акрилово-зелёная конусообразная люсторка с единственной лампочкой. Стены обклеены нежно-зелёными обоями с незаметным орнаментом, который скрывает царапины его бессильной злобы. Полы покрыты бледным, светло-салатовым линолеумом. Высоко на северной стене висят крупные круглые часы с белым циферблатом, изумрудным обрамлением и такими же стрелками. Они всегда показывают половину двенадцатого. Электронные же часы на микроволновой печи показывают половину восьмого.       На плите стоит разогретый чайник и жарятся гренки. Соник.ЕХЕ отстранённо смотрит в окно, на густую крону дерева, на чуть видневшееся за листвой лазурное небо. Птицы даже издали чувствовали на себе его тяжёлый, демонический взгляд, их крылья подламывались и они стремительно теряли высоту. Если бы бог следил за их полётом, то без пары-тройки разбитых птичьих трупиков не обошлось. Но взгляд Соника.ЕХЕ был рассеян, он думал о чём-то своём. Он сидел неподвижно, словно статуя, облокотившись одной рукой об стол, придерживая голову. Изредка демоническая личность отворачивалась от окна, чтобы перевернуть гренки. Вентиляционный пропеллер работал на полную мощность, но чуткий нос бога был немного сморщен. Не то, что ему не нравился этот запах, просто для его обоняния он был слишком силён. К тому же, аромат был, по его мнению, неаппетитен. Зелёные цифры времени на микроволновке показали 8:00. Рывком Соник.ЕХЕ перекрыл газ в конфорках, метнулся к бежевой полке над раковиной и выудил оттуда плоскую тарелку, бокал, чайную ложку и вилку; расположил всё это на столе возле диванчика, положил в тарелку целую гору гренок, заварил чай, сам сел на табурет и лёг на стол, пряча лицо руками. Слух его уловил шлёпанье маленьких босых ног по линолеуму. Он не шелохнулся, продолжил лежать на столе, не двигаясь, словно мертвец. Тонкие, робкие и ласковые руки обвили его шею, алчные губы мягко поцеловали его висок.       — Е хизй бзио… Эща е гина уиё? — невнятно пробормотал Соник.ЕХЕ.       — Что? — не поняла Эми.       — Так, просто… О своём, — ответил ЕХЕ, положив подбородок на скрещенные на столе руки. — Садись, ешь.       Эми ещё раз стиснула его руками, села за стол и принялась завтракать. Соник выпрямился, приподнял руки, оставляя локти на столе, соединил кончики растопыренных пальцев, указательными коснулся кончика носа и замер, устремив свои ужасные глаза на смущённое личико Эми. Она ела, не поднимая глаз. Опустошив половину тарелки, девушка не выдержала его напора.       — Зачем так смотреть? — она постаралась придать своему лицу вид крайнего возмущения, в голосе играли нотки упрёка.       Соник.ЕХЕ криво усмехнулся, обнажив свои желтоватые, частые, словно забор из кольев, острые клыки. Даже при свете солнца на бога было неприятно смотреть. Улыбаясь беззлобной, но жутковатой улыбкой хищника, ЕХЕ медленно, закатывая глаза, перевёл взгляд в пространство за окном. Эми только поняла, что всё её существо было сжато, что она ела, лишь подчиняясь его горящему взору. Едва бог перестал на неё смотреть, она почувствовала себя свободней. То чувство, которое она приняла за смущение, оказалось самым настоящим страхом.       — Зачем? — пискнула она.       — Хочу знать., — Соник.ЕХЕ осёкся. С божеством такое случалось нередко, поэтому Эми терпеливо ждала продолжения. Продолжение наступило нескоро.       — Хочу знать, — бог впился своими расширенными кроваво-красными зрачками-точками в нефритовые глаза Эми. — За что люблю тебя. Эми была шокирована. Она ожидала от него иного ответа, типа: «Почему я не могу убить тебя?». Соник оставался мрачным, со сдвинутыми у переносицы бровями и со стиснутыми губами и челюстями. Но на его мертвенно-бледном лице, на щеках выступил чуть заметный румянец стыда. Стыдливо опустив глаза, Эми стала молча доедать свой завтрак. Когда она была готова отнести посуду в раковину, ЕХЕ рывком отнял предметы у неё из рук и стал мыть сам, что делал крайне редко. Эми хохотнула в душе его выходке, но в лице осталась невозмутима, словно так и должно быть всегда.       — Спасибо, — негромко поблагодарила его она, зная, насколько острый стал слух у её парня. Её парень ей не ответил и упорно молчал, полностью сосредоточив своё внимание на мытье посуды.       — Ты громко глотаешь, — сказал он, наконец, невпопад. Неизвестно почему, Эми в душе вспыхнула от негодования и от такого нелепого замечания.       — И это всё, что тебя волнует?! — раскраснелась розовая ежиха. — Хрюндель! — Эми резко остыла, её прошибло холодным потом от сказанного. — Ой, прости! Я сорвалась!       Соник.ЕХЕ не двигался, замер статуей. Вода мерной струёй хлестала из крана. Неподвижность Соника мучила Эми. Разные кровавые сцены пронеслись перед её глазами. Она испугалась, что бог разорвёт её на части за подобную дерзость. Бежать она не пыталась, — она знала, что это бесполезно, что от Соника.ЕХЕ не убежишь далеко. Наоборот, он может дать мнимую надежду, что она улизнула от него, а затем неожиданно появиться перед самым её носом и убить без сожаления, дико сверкая кроваво-красными точками в бездонно-чёрных глазах, скаля свои частые, острые клыки в неестественно широкой, безумной улыбке, а может даже, и истекая кровью из глазниц. Медленным и ленивым движением руки, Соник завинтил кран, перекрывая этим воду, и так же медленно и размеренно обернулся к оробевшей девушке. Она ожидала увидеть гневный оскал или сумасшедшую улыбку. Волосы её встали дыбом, страх льдом стиснул сердце, всё сжалось внутри. Она увидела его лицо. Бог улыбался, но не улыбкой маньяка, а простой, до боли знакомой улыбкой жизнерадостного парня, лишь желтоватые клыки портили сложившееся впечатление. В жутких, адских глазах не было и тени злобы. Взгляд его был теплым и простодушным (если он вообще сохранил хотя бы жалкие остатки души своей). Словно прежний синий ёжик смотрел на неё сейчас, лишь надел хэллоуинские линзы. Розовая ежиха опешила.       — Не трусь, Эми Роуз. Я не могу злиться на тебя по настоящему. А не злясь, не могу убить. Живи! И да, я тебя прощаю. За всё, — голос его был, пусть и покорёжен перетемнением, но звучал легко и ласково.       — За всё? Что я ещё не так сделала?!       — Пока ничего. Но если сделаешь, всё равно прощу, — Соник.ЕХЕ тихонько засмеялся через весёлый оскал.       Снова наступило длительное молчание. Оба ежа перебрались из кухни в комнату, Эми занималась своими «земными» делами, в то время как бог, завалившийся на верхнюю койку, бессмысленно глядел в потолок. Часы над столом показывали 10 часов. Эми что-то строчила в своей тетрадочке. Соник.ЕХЕ рассеянно слушал мерное тиканье часового механизма, спокойное дыхание Эми, стук её сердца, чириканье ручки по бумаге, громкие переклички стрижей, людской гомон на улицах и во дворах и гудение машин на дорогах. Когда дул ветерок, слышал движение воздуха, шелестение листьев крон деревьев. Где-то вдалеке, в другом конце города, скулила собака.       Вздохнув от томного желания, Соник выдохнул весь воздух из лёгких, но к выдоху примешалось глухое, беззлобное рычание, больше похожее на тихий всхрап. Эми обернулась через левое плечо, с непонимающим взглядом посмотрела на верхнюю койку. Со своего ракурса она увидела лишь его стопы в белых носках и задранную кверху коленку. Простодушная розовая ежиха ошибочно рассудила, что её возлюбленный в кой-веки задремал. Но Соник.ЕХЕ не оправдал её ожиданий.       — Ты помнишь ночь?       — Э-э-э-э… Да, — замялась Эми и ответила скорее вопросительно.       — Ещё хочу, — прямо сказал бог.       — Я только за!       Соник.ЕХЕ спрыгнул с кровати, схватил сидящую на стуле Эми в охапку и бережно, но быстро положил её на палас ничком. Иглы её рассыпались ореолом вокруг головы по полу. Соник стал целовать ей ямочку на тонкой шее и ключицы. При свете дня Эми заметила, что даётся ему это с трудом. Клыки явно мешали ему в это деле. Она, вытянув вверх шею, подняла голову и стала целовать его в лоб. Внезапно он укусил её в плечо. Не больно, но зато очень ощутимо. Эми опустила голову и размякла телом, стараясь понять его действия. А бог продолжал покусывать её тело. Он кусал её всё быстрее, в разные места, стараясь не прокусить до крови кожный покров, лязгая острейшими клыками по эпидермису. Рукой он водил по её оголённому бедру. У Эми каждый раз по телу пробегал электрический ток. Разгорячившись, божество сорвало с девочки её зелённую майку, — в которой она впервые встретилась с Ним, — обнажив плоский розовый живот и некрупную грудь в белом, с лёгким цветочным узором, бюстгальтере. Он издавал порыкивания, похожие на похрапывание мопса, от получаемого кайфа. Все его мысли были сейчас зациклены на любви к Эми. Но на самом краешке сознания, робко и незаметно кололась мрачная мысль, что своими необдуманными поступками он нарушает Договор Мрака. Но бог успешно её динамил, наслаждаясь невинностью Эми. От ключиц он пошёл ниже: на грудь, а затем на живот.       Соник вернулся в реальность, когда Эми, устав от его болезненных ласок, устав постанывать от боли и скулить от наслаждения, отвесила ему крепкую оплеуху по затылку. Конечно, она укололась об его стальные иглы, но это было в стократ лучше, чем быть полностью искусанной. Издав мурлыканье крупного кота, бог устремил свои глаза на её нахмуренное личико, приоткрыв рот. По мелкой капельке крови, с бисеринку размером, выступило из уголков глаз.       — Больно, хватит. Ты съешь меня.       — М-м-м-м! Я не против, мой сладкий тортик! — до боли знакомая ухмылка озарила его лицо.       — Соник! — в голосе Эми присутствовали нотки возмущения.       — А что? — добро улыбнулся бог.       — Я, что, похожа на какую-нибудь булочку? Я, что, толстая?!       — Не-не-не-не-не, Эми! Ты не толстая! Вот девки на улице толстые! Парни в качалке толстые! Наш сосед снизу толстый, — Соник встал на колени и приложил ладони к плоскому, с прессом, животу. — Даже я толстый, даже жирный! А ты — нет! (тихо)Моя спичка!       — Ты?! Толстый?! — Эми усмехнулась. — Издеваешься, что ли?!       — Как сметь?!       Эми отняла его руки от его живота и притянула бога к себе. Она часто дышала. Сегодня она решилась. У неё давно был готов план. План, чтобы навсегда скрепить их связь. План, чтобы бог по-настоящему стал её богом. Чтобы стать его богиней.       — Давай коитус, а? — задыхаясь от страсти, прошептала Эми; Соник приподнял бровь. — Коитус, понимаешь? Станем частичкой друг друга? С… — Эми осеклась на время. — Сделаем ребёнка…       Эми густо покраснела и, преодолевая сжигающий её дотла стыд, буравила его жаждущим взглядом. Соник смотрел на неё ошалевшими глазами. Брови вылезли на лоб, рот приоткрылся, с бледного лица схлынула последняя краска. Из горла вырывалось ошарашенное хрипение, словно он задыхался. Предложение Эми, столь неожиданное для тринадцатилетней, благовоспитанной девочки, явно огорошило легко возбуждаемого бога. Договор Мрака сверлился где-то там, в глубинах сознания и не вылезал на первый план. Полученная информация долго не хотела укладываться в его голове. Бог встал в ступор. Когда же до его сознания дошёл смысл сказанных ею слов, что-то злобное щёлкнуло в её чёрной, жестокой душе. Резко оскалившись, словно пёс, и глухо прорычав, Соник.ЕХЕ, уже ничего не соображающий, не отдавая себе полного отчёта своих действий, дал Эми знатную пощёчину ладонью со скрюченными, словно звериные когти, пальцами. У Эми выступили невольные слёзы. Она знала, что виновата, что не стоило об это даже заикаться, но не смогла не заплакать от боли. У Соника из глаз горючими слезами, в три ручья, лилась кровь. Он безумно взвыл, задрав голову к потолку, зажмурившись и оскалившись:       — Эми! Ты сдурела?! Подумай о себе! Обо мне! О других! Я не педофил! А ты, ты… Я же заразен! Ты, как я, станешь!       — Знаю. Но… Я хочу тебя. Я хочу это.       Соник, скаля зубы, сдвинул брови «домиком», глядел на неё. Зрачки его стали огромны, словно его напугали.       — Сначала вырасти. Повзрослей. А потом… как карты лягут…       И, пачкая её кровью, он снова прилип губами к её губам, играя с её язычком…