Несомненно...

…Я стою на краю крыши семнадцатиэтажного здания. Ветер приятно развевает волосы. Я зябко поежился — холодно тут, наверху. Но ничего, от этого даже легче… Один шажок, и все проблемы мигом уйдут. Не страшно. Наоборот, я ужасающе спокоен. Как я до этого дошел… Перед глазами проносится вся жизнь. Горы осколков от разбитых горшков, визги аккуратных девочек-второклашек, кашель от табачного дыма в туалете, липкий чай на полу, болящая рука после драки, подмигивания девушек, вкус железа на губах, порванная бумага и плачущий малыш рядом… Да, я не был хорошим ребенком. Это знали все. Мама, отец, брат, Кирилл… Кирилл! Он стал последним человеком для меня! А из-за чего… Из-за меня. Да, именно. Я — вечный источник проблем. Даже когда я прыгну, я все равно доставлю проблем матери. Она будет плакать. Но я не могу отступить. Нет, нельзя! Иначе, я вновь покажусь трусом. Вновь… Да, я струсил. Я струсил перед Кириллом. Я просто испугался за свою репутацию. Мы были друзьями. Лучшими, хотя порой он меня бесил. Этот русоволосый улыбчивый паренёк. Он гораздо хрупче меня. Иногда мне казалось, что Кирилл сделан из фарфора. Тонкого, почти прозрачного и такого дорогого. Дорогого мне… А ведь Кирилл всего лишь сказал, что любит меня. Это ведь нормально. Люди любят друг друга. Так ведь? Мы дали друг другу обещание, что всегда будем рядом. Кто же знал, что все так обернется? Ха, отпетый хулиган, соблазнитель всех девушек в округе, влюбился в друга. Да, таков я. Таков и Кирилл. Что же мешает нам быть вместе? Окружение? Эти глупые стереотипы? «Парень не должен любить парня!», «Это неправильно!», «Нам нужны внуки, а не этот!..» Ненавижу все это. Хорошо, что Кирилл уехал на выходные… Я стою на краю крыши семнадцатиэтажного здания. Внизу изредка пробегают люди — начался дождь. Я в одной футболке, а здесь стало ещё холоднее. Но какая разница? Большая капля упала на макушку. От этого стало холодно и щекотно. Небо серое. Я с усмешкой нашел сходство между ним и мной. Внутри я такой же серый и хмурый. Дождь усилился не на шутку. Ощущение, будто небеса плачут. Вместе со мной — внезапно я почувствовал вкус соли на губах. Потрогав их, я понял, что унизительно плачу. Нельзя плакать. Мужчины не плачут. Это признак слабости… Нет! Это признак одиночества. Нога сама двигается вперёд. Я на самом краю. Теперь не надо даже шага. Одно малейшее вздрагивание. И все. Больше никто не признается мне в любви. Никто не пострадает. Никто не назовет меня трусом. Никто… Я утираю последнюю слезу. Вспоминаю про записку, адресованную Кириллу и оставленную на столе в комнате. Там сейчас тепло. Кажется, я что-то говорю, однако сам себя не слышу. Может, я прощаюсь? Внезапно я ощущаю тепло. Я падаю. Падаю… Назад! Что? Чьи-то руки обхватывают меня за живот и оттягивают подальше от края. Я чувствую, как намокает плечо, но не от дождя. Кирилл плачет. Почему он плачет? Он же сам назвал меня трусом. Сам… Ничего не вижу — в глазах пелена слез. Чувствую тепло на губах. Кажется, парень меня целует… Счастлив ли я? Несомненно.