***
Чёрная Шляпа был незваным гостем в твоём сознании, порождением тёмной, сломанной части мироздания или твоего мозга, что ты, в общем-то, считаешь одним и тем же. Он обитал где-то в закоулках твоего воображения уже давным-давно, синтез чудовищ из историй ужасов и чудовищ реальных, какие бывают среди людей, тень на периферии сознания, навязчивый образ, который виделся тебе в самых тёмных тенях и в самых ярких случайностях. Самые разные вещи носили на себе след его руки, и ты никогда не знал, правда ли это монстр с той стороны или твоя слишком бурная фантазия (одно и то же, одно и то же, и то, и другое может забрать тебя в ад). Впрочем, он не спешил показываться тебе на глаза до того, как ты вырос из того, чтобы бояться приоткрытой двери шкафа в тёмной комнате; (ты не знаешь, зачем ему это было нужно, но) психозы редко начинаются в детстве; и всё же даже до того, как всё по-настоящему началось, что-то с тобой происходило (предупреждение), что-то, из чего ты должен был сделать вывод (откуда ты мог знать?), что он положил на тебя глаз. Шляпа (кто она?) была просто старым чёрным цилиндром, в который полностью умещалась твоя голова в детстве, да и сейчас она тебе большевата. Но она предназначалась не тебе — там жило кое-что другое, и оно долго приглядывалось, примеривалось к твоему мозгу, чтобы вонзить в него свои зубы, словно бульдог, и больше не отпускать. Ты был идеальной целью для него, ты был словно создан, чтобы быть его марионеткой, и он долго готовил тебя к тому, чтобы исполнять эту работу, готовился к своему выходу, молча, никогда не показывая тебе свою суть. Он был просто тенью, следующей за тобой, мрачным силуэтом за спиной, серией закономерностей, сделавших тебя тем, кто ты есть, незаметно для тебя самого, и только позже он набрал достаточно сил, чтобы стать материальной, высокой фигурой в чёрном цилиндре и с тростью, зловеще усмехающейся тебе, и заговорить с тобой. И всё же когда Шляпа впервые явился тебе в этом обличье, ты испытал чувство узнавания, да, ты уже давно знал, кто он такой — но ты понятия не имел, что он может с тобой сделать. Нет, ты не сомневался в его реальности, и неважно, был ли он призраком, порождённым твоим мозгом или демоном из других миров — его влияние на тебя не было менее сильным, менее страшным и безжалостным от того, что его мог видеть только ты — это лишь только отрезало тебя от любой внешней помощи. Ты всегда был с ним один на один, всегда беззащитный, испуганный и беспомощный. Он пришёл — и назвался твоим боссом, чтобы приказать тебе делать... вещи. Вещи, которые ты делать не хотел. Ты обнаружил, что сопротивляться его властному голосу (он звучит у тебя в голове, он говорит у тебя в голове) трудно, очень трудно, и ты можешь спорить, и просить, и плакать, но чем дольше, тем больше у него власти над тобой, твоим разумом. Шляпа медленно, но верно начала пожирать тебя, утаскивать тебя внутрь, и тебе не за что было держаться, нечем защититься. И тогда ты сделал единственное, что могло вырвать, хотя бы на время, хотя бы частично, тебя из когтистых рук демона. Ты перестал быть собой.***
Твоя терапевтка говорит, её главная задача — не вылечить тебя, а дать тебе настолько нормальную жизнь, насколько это возможно. Ты можешь это понять, правда — нормальная жизнь была всем, к чему ты когда-либо стремился, и твоё расщепление было всего лишь одним средством, чтобы её достигнуть, пусть даже оно оказалось недостаточным. Тот осколок тебя, который ты называешь собой, всё ещё во многом во власти Чёрной Шляпы, и сбежать от него ты не можешь — только спрятаться, и то выходит далеко не всегда. Чтобы сопротивляться ему и продолжать жить — странно, кособоко, спотыкаясь и падая, но жить — вы с терапевткой провели в обсуждениях много часов и придумали не одну стратегию. Поэтому, когда он приказывает тебе убивать, ты закупаешься в зоомагазине крысами и потрошишь их, принося своему боссу кровавую жертву, которой он нехотя удовлетворяется, позволяя отсрочить твою неизбежную пытку. Поэтому, когда Шляпа стоит за твоей спиной и комментирует твои действия, ты шепчешь себе под нос, что он твой босс, а не твой друг, и что он лжёт ради своей собственной выгоды. А когда твоя кожа покрывается следами, ты ходишь на работу с телом максимально закрытым, с перчатками и с пакетом и защитными очками на голове — чтобы никто не видел синяки, ссадины, кровоподтёки, швы, следы когтей, присосок, верёвок, все эти (следы, следы, следы) следы, (которых нет) которые Шляпа оставляет на тебе. Реакция окружающих на это, к счастью, ограничивается лёгким недоумением и осторожным принятием. Твоё начальство пожало плечами ("Я знаю, что ты нормальный парень и работаешь отлично, а твои психиатрические диагнозы и тому подобное — твоё личное дело"), коллеги посмотрели косо и максимум начали сторониться, а Фрид... Фрид понял. Или, скорее, принял, потому что понять то, что ты видишь, тебе и самому не под силу. Диссоциативное расстройство идентичности, возникшее как защитная реакция на психоз — это уникальный случай, говорит терапевтка, и потому она не может ничего обещать. Она правда хочет тебе помочь, но вам придётся работать долго и тяжело, чтобы вытащить, а потом сложить тебя обратно и выгнать демона, который захватил твой разум. Возможен ли такой исход событий? Ты понятия не имеешь. В сущности, ты не веришь в это, но всё равно продолжаешь пытаться. Твой единственный шанс на избавление от твоего дьявольского компаньона, твоего демона — здесь, и ты уверен, тебе нечего больше терять.***
Деменция хихикает. Деменция постоянно хихикает, истерически смеётся или улыбается. Она хохочет в ответ на тычки и пощёчины, растягивает губы и высовывает язык, когда Шляпа её душит. Она совершенно безумна, и в этом её сила: её разум нельзя сломать, раздавить, как упругий кусок беловатой мозговой ткани, рукой с длинными пальцами в чёрной перчатке. У демона нет над ней власти — и именно она выходит вперёд, когда нужно ему противостоять; впрочем, она никогда не против него, и её вторая сила именно в этом. Она пропускает мимо ушей всё, что он говорит, вместо того, чтобы вникать в его слова, она пялится ему между ног. Она счастливо скачет на его члене и её рот истекает при этом слюной. Она не принимает его всерьёз и при этом любит его, и поэтому Чёрной Шляпе не под силу её подчинить. Но в то же время Деменция разрушает твою жизнь не хуже самого Шляпы: она бегает по крышам, курит травку и трахается чёрт знает с кем; она разрисовывает твои отчёты (хранить все документы на работе, чтобы они не попали ей в руки), разбрасывает свою одежду, она распоряжается твоим телом как своим (у тебя от неё три татуировки и проколоты уши, нос и губа; несколько раз она ловила инфекцию, и ты рад, что она не успела ещё подцепить ничего трудно- или неизлечимого). Ты не можешь не переживать — что она употребляет, с кем спит, что творит, пока тебя нет? Что если её (тебя) убьют, пока она таскается по подворотням? Ваш район нельзя назвать безопасным, и время от времени здесь кого-нибудь потрошат в подвале, нередко в том числе и неподалёку от тех мест, где она бывает. Ты мало интересуешься кровавыми подробностями, но на тебя временами накатывает страх, и воображение подкидывает тебе картины одна хуже другой, где тебя, обнажённого и растерзанного в ритуальном жертвоприношении, находят дети в каком-нибудь закоулке (Шляпе нравятся такие мысли, и он посмеивается и предлагает попробовать, но ты запихиваешь в рот лишнюю таблетку и стараешься не думать). Но пока ты продолжаешь успешно вытаскивать себя из мусорного бака на другом конце города, из чужой грязной постели или из канализации, и плестись на работу, пытаясь игнорировать тошноту и головную боль, которые она за собой оставляет — истощённый, но живой и здоровый. Неприятно, но терпимо. Это цена, которую ты платишь за то, чтобы не стать как она. Терапевтке не нравится Деменция. Она думает, что она отражает твои искажённые представления о женщинах и твою внутреннюю гомофобию. Ты считаешь, что она не права. Ты не считаешь себя предубеждённым против женщин, равно как и гомофобом. Ты не гей, но геи тебе ничего ведь не сделали, так? Что же до Шляпы с его злыми соблазнами и гомосексуальными наклонностями, то по этому поводу у тебя другие мысли: — Но-н-но он насильник, он сделает всё, чтобы мне было больно, понимаете? Деменция появилась, чтобы сопротивляться этому единственным способом, которым этому вообще возможно сопротивляться. Она... она сильнее меня. Она — мой защитник. И она действительно сильнее тебя — даже физически. Ты негибок и слаб, но она творит с твоим телом какие-то чудеса, делает сальто, садится на шпагат, поднимает вес больше, чем ваше собственное тело — и всё это походя, легко и непринуждённо, как будто бы совсем без усилий. Деменция умеет драться и дерётся, и тебе редко приходится останавливать кровотечение из носа или заклеивать пластырем полученные царапины — она легко побеждает почти в любой драке и приносит домой трофеи, на которые ты смотришь в восхищении и лёгком ужасе, а потом аккуратно складываешь их в выдвижной ящик зеркала, куда ты также сгребаешь её раскиданную по квартире косметику, краску для волос, украшения и рисунки, главным образом изображающие её саму (с длинными волосами и женственной, но сильной фигурой — то, чего она лишена в твоём теле) и Шляпу в качестве её партнёра. Иногда ты удивляешься — неужели в тебе правда было что-то от неё, прежде чем ты развалился на части? Был ли ты когда-то сильным и гиперактивным ребёнком, бунтующим подростком, бесстыдно влюблённым юношей? Любил ли ты Шляпу какой-то из своих частей, несмотря на то, что он с тобой делал? Ты не знаешь. В твоей памяти о детстве и юношестве пробелы, воспоминания размыты и однобоки — и ты вовсе не уверен, что хочешь помнить больше. Ты оставляешь Деменции её часть твоей расколотой личности и позволяешь ей делать то, что ей хочется — взамен на это ты, хозяин своей системы, существуешь и делаешь то, что нужно, чтобы оставаться собой. И вряд ли, ты думаешь, здесь можно что-то исправить в лучшую сторону.***
5.0.5 — это любовь. Любовь вовсе не эгоистичная и маниакальная, как у Деменции, а щедрая, широкая, заботливая, распространяющаяся на всю его маленькую «семью». Медведь с синим мехом и ромашкой, растущей из его головы, заботится о вас всех — и о тебе (особенно о тебе), и о Деменции, и даже о Чёрной Шляпе, несмотря даже на то, как он его боится. Вообще говоря, не он один здесь в ужасе от Шляпы, ты сам, быть может, боишься его больше, чем он, но между вами есть разница. 5.0.5 — животное и ребёнок одновременно, и когда он боится, его нельзя заставить что-то сделать: он забьётся в угол и будет трястись и сжиматься в комочек до тех пор, пока Чёрному не надоест — а надоедает ему быстро. Впрочем, когда Шляпа на него не наседает, медведь всё рвётся делать что-нибудь полезное, может быть, чтобы не давать ему больше поводов злиться. Ты благодарен ему: он убирается в квартире и готовит пищу — вещи, которые ты никогда не любил делать сам. Он же предлагает тебе любовь, которой тебе так не хватает, покуда ты изолируешь себя от других людей. Быть может, он принял форму медведя в твоём сознании именно поэтому — ты не можешь представить себе человеческое существо, которое полюбило бы весь тот бардак, который вы (ты) из себя представляете. Ты знаешь: 5.0.5 — это лучшая из твоих частей, поэтому ты любишь его тоже, словно сына, который исполнил для тебя твои мечты, до которых у тебя не дошли руки, пока ты был занят выживанием. Но страх и любовь — не единственные его функции, нет — он вобрал в себя твоё внутреннее дитя. Когда тебя что-то пугает или в поле твоего зрения внезапно появляется что-то интересное (для такого ребёнка, как он), 5.0.5 просовывает свой нос вперёд, принюхивается, и, отталкивает тебя в сторону, в никуда, чтобы встать на переднюю позицию и потрогать это, понюхать, посмотреть. Когда медведь просыпается во время работы, Фрид забирает из его неловких лап все дорогое и хрупкое и отправляет его убираться. Он же выгораживает, его, когда на горизонте появляется кто-нибудь из коллег. Фрид считает 5.0.5 милым и «большим умницей», не то чтобы медвежонок был действительно умён — может, умён для медведя — но Фрид не может себя заставить не видеть в нём милого смышлёного ребёнка, с которым он обожает возиться. Ты немного смущён тем, что он видит эту часть тебя, но Фрид дружит с ним, и ты не можешь его винить, ведь ты и сам относишься к 5.0.5 почти точно так же. Ты покупаешь ему игрушки и вещи, которые он хочет — мягкую лежанку, платье горничной, плюшевых животных и кукол. Его рисунки — в отличие от рисунков Деменции, которые валяются по всей квартире, и которые ты с раздражением убираешь с глаз долой, как только предоставляется возможность — ты приклеиваешь на стены сам и любуешься ими, хотя они очень простые, детские, и нередко изображают Шляпу (будто тот — его второй отец). Ты не понимаешь, почему он так относится к демону — может, потому что он наивен и не понимает, что единственное, чего тот хочет — это ранить и свести с ума всех окружающих. Почему 5.0.5 простил ему то, что тот отобрал у него голос, сделав с ним что-то ужасное, когда он попытался заговорить с ним? Почему тот любит его после того, как демон его калечит, калечит не меньше, чем тебя самого? Может, это его беззаветная любовь и неверие в то, что кто-то может в действительности хотеть причинить ему вред. Ты, наверное, хотел бы быть таким же, может быть, но тебе от своей прежней, целой личности, осталась только рациональность, и она говорит тебе бояться. И ты боишься. Страх всегда был твоим спасением.***
Камбот — самое полезное создание из тех, кто сидит внутри твоей головы, твой лучший друг, хотя его вряд ли можно назвать живым. Он исполняет функцию молчаливого наблюдателя, бесстрастно фиксируя в своей памяти всё, что происходит вокруг, вне зависимости от того, кто находится впереди. Для тебя он — окошко в мир твоих альтернативных личностей, незаменимое подспорье во взаимодействии с ними и наведении порядка в твоей жизни. Он никогда не даёт тебе всей картины, но ты считаешь, что ему с его беспристрастным механическим мозгом виднее. Он и так оказывает той части тебя, которая ещё является тобой, огромную услугу. К тому же, действительно ли тебе нужно видеть всё? Безумства, которые творит Деменция, лицо Фрида, глядящего на медведя, и, если, если Шляпа когда-нибудь берёт твоё тело в свои руки... Нет, ты не хочешь этого видеть. Тебе достаточно тех проблем, о которых ты знаешь, и он это понимает — и не нарушает твою беспокойную жизнь картинами того, о чём ты не хочешь знать. И ты за это ему благодарен.***
Терапевтка говорит, что главный шаг к излечению — это снова стать единым целым. «Ты не можешь бороться с ним, пока ты раздроблен», — объясняет она, — «Поодиночке твои личности слабее, чем вместе». Тебе трудно в это поверить, но она убедительна в своей уверенности. «Попробуй найти точки соприкосновения, общие черты». Общие черты? Тебе это кажется глупым. У тебя нет с твоими другими личностями общих черт. Кроме того, вы не были достаточно сильны, чтобы справиться со Шляпой раньше, так почему это должно сработать сейчас? В своём доме, окружённый следами присутствия своего демона, под его неусыпным взглядом, что ты можешь сделать, что вы можете сделать? Фрид однажды предложил тебе съехать с квартирки под крышей Чёрного Дома (общежитие номер шесть; с того пожара прошло лет тридцать, но название пристало накрепко) и переехать к нему, но ты отшутился от этого предложения. Твой коллега и друг никогда не видел Шляпу и Деменцию, не видел, во что они превратили место твоего обитания, и ты боишься показывать их ему. Он знает о том, что ты психически болен, но не знает, насколько ты на самом деле сумасшедший, какие (чёрные) чёрные ужасы поселились в твоём мозгу. Ты был бы так рад, если бы это бремя можно было разделить с кем-нибудь, но ты боишься потерять его, показав ему страшную часть себя, которую ты бережно хранишь за закрытыми дверями. Чёрная Шляпа тоже предпочитает держать в секрете свой храм, в который превратилась твоя квартира, и ты, нервно вспоминая о шляпе, стоящей на тумбочке в углу, словно молчаливый наблюдатель твоей жизни, словно проклятие, ощущаешь себя в ловушке, в западне, в аду. Ты взял цилиндр с собой, когда съехал с маминой квартиры — Чёрный не приказывал тебе этого делать (он надёжно перебрался в твою голову), но у тебя было чувство, что тебе стоит присматривать за ним, к тому же, может быть, это ключ к тому, чтобы избавиться от Шляпы? Ты не можешь не бросать на него взгляд время от времени, сознание его значительности сводит тебя с ума, и всё же ты не знаешь, что с ним делать. Ты подумывал даже его сжечь, но Чёрный захохотал у тебя в голове, как только ты взял его в руки («Скажи, Флюг, неужели ты думаешь, что всё так просто?»), и ты отбросил эту идею. Впрочем, сеансы терапии, несмотря на твой скепсис, сдвинули что-то у тебя в мозгу, и, глядя на шляпу, ты иногда чувствуешь безумную мысль о том, что дело вовсе не в ней, а в тебе. Может быть, ответ в вас самих, и, если вы восстанете против Шляпы все вместе… Над этими мыслями демон от души смеётся, и ты уступаешь его давлению, но где-то в глубине твоей души эта идея продолжает тлеть — и ты тихонько, шёпотом думаешь: будущее покажет. Будущее покажет.***
Ты начал ассимилировать Деменцию, когда полистал выпуск журнала «Playgirl» шести- или семилетней давности, который она откуда-то стащила, обнаружил в своих джинсах эрекцию... и пожал на это открытие плечами. Ну чёрт с ним, окей? Если ты мог спокойно относиться в течение двадцати с большим лишком лет к тому, что отца ты видишь в лучшем случае раз в несколько месяцев, а тётя Мари (которую ты с раннего детства и до сих пор называешь Мими и считаешь второй мамой) ночует в маминой спальне пять дней из семи, или к бойфренду своего единственного школьного друга, или радужному значку на рюкзаке Фрида (ну ладно, может, к последнему ты относишься не так же спокойно), то мог спокойно отнестись и к этому. В этот момент ты почувствовал, что ты — Деменция, которая не стесняется своих желаний, будь то девочки, мальчики или технически бесполые воображаемые чудовища. Это было опьяняющее ощущение — свобода, которой ты не испытывал с тех пор, как распался на куски и оказался один в роли единственного функционирующего взрослого в том зоопарке, в котором ты живёшь. Терапевтка порадовалась за тебя и сказала, что это только начало. Не стоит надеяться, что с этого момента всё пойдёт быстро, но первое слияние — это уже большое достижение. Сам ты по этому поводу тоже чувствуешь себя неплохо. Ты не совсем уверен, является ли теперь твоя новооткрытая бисексуальность частью тебя или Деменции — или это вовсе что-то иное? — но так или иначе, к тебе приходит облегчение. И, наверное, ты готов попытаться ещё. Да, ты уверен, что готов. Чёрная Шляпа не минует язвительно прокомментировать твою маленькую победу, и, как всегда, твой энтузиазм по её поводу незамедлительно падает. Но и у него не получается полностью отобрать её у тебя — ты узнал больше о себе, и этого ему у тебя не отнять. Ты выходишь в Интернет и читаешь статьи о сексуальных ориентациях, ты возвращаешься к порнографии, к которой был равнодушен в течение многих лет, ты обращаешь внимание на мужчин, окружающих тебя —всему этому демон не может помешать, сколько бы сарказма ни сочилось из его голоса. Ты обнаруживаешь, что мужчины нравятся тебе больше, чем женщины (а Деменции — одинаково; впрочем, это не перестаёт быть вашей точкой соприкосновения, кажется, так это называлось?), что ты не так равнодушен к сексу, как тебе раньше казалось, и что романтика тебе вовсе не чужда — и этот новый, восхитительный кусочек тебя оказался вне власти Шляпы — и ты цепляешься за него, как за спасательный круг, и тебе наконец начинает казаться, что ты, может быть, и выплывешь. И твоя жизнь никогда не станет (такой, как была, такой, как есть) прежней.***
С Деменцией дело так и не пошло гладко — она то валится тебе на голову и захватывает тебя, словно бы пытаясь втиснуться с тобой в одно сознание, то отталкивает тебя, так, что ты теряешь с ней всякий контакт и скатываешься обратно в свой расчерченный на квадраты чёрно-белый мир, который ты изо всех сил пытаешься упорядочить. Ты пытаешься с ней сотрудничать, но за сотрудничество приходится драться: она не хочет (не может) так сразу взять и поделиться собой и своей сомнительной свободой; ей больно оставаться на месте, подчиняться правилам, и, хватая её за руки, ты чувствуешь на вкус её крик. С 5.0.5 всё гораздо проще, вы с ним родственные души, и тёплое слияние даётся вам легче. Вы никогда не ненавидели друг друга, как ты и Деменция, наоборот — он любит тебя, а ты любишь его, вы никогда не осложняли друг другу жизнь и старались помогать один другому всем, чем можно — и когда вы вместе, ты ощущаешь новое, непривычное чувство нежности к себе и заботы о своём разуме и своём теле. Ты открываешь для себя восьмичасовой сон (в обнимку с горой плюшевых игрушек, принадлежащих мишке) и регулярное питание, и весело насвистываешь, убираясь в своей квартирке и прикидывая, не стоит ли тебе смыть со стен неразборчивые фигуры и символы, которыми Шляпа заставил тебя расписать стены (но не делаешь этого, потому что всё ещё боишься). (Впрочем, это не так уж важно, верно? Ты начал вырываться из его хватки, и никакие настенные символы и напольные пентаграммы не могут этому помешать). Ты медленно берёшь своё расстройство идентичности под контроль, пока приходит, а затем медленно иссякает лето, пока оседает на землю и растворяется зима. Дни замедляются и время всё реже скачет; ты не так часто находишь себя не там, куда ты шёл; график приёма лекарств перестал быть недостижимым идеалом. Фрид подмечает, что давно не видел 5.0.5 и что ты кажешься ему повеселевшим, а ты вскидываешь брови и полушутливо приглашаешь его выпить. Ты обнаруживаешь, что умеешь играть на электрогитаре, аккуратно красить ногти на левой руке и прыгать по крышам так, что у тебя дух от этого захватывает, а ещё ты заводишь дома несколько растений в горшках и по пять минут разговариваешь с каждым перед сном — не оттого, что у тебя появились какие-нибудь навязчивые идеи или вроде того, а из-за избытка любви и нежности. Даже твоё тело расслабляется — ещё никогда ты не чувствовал себя настолько свободно, судорожно сжатые мышцы больше не досаждают тебе. Ты чувствуешь себя таким цельным, таким многосторонним, каким ты не был много лет, и тебе это определённо нравится. Временами тебе кажется, что и чёрная тень в высоком цилиндре немного отступила после того, как ты начал объединяться, может, эти и правда сделало тебя немного сильнее. Устойчивее ли твоя личность сама по себе, когда она вместе, или лекарства помогают лучше, когда ты пьёшь их по расписанию — а может, это организм благодарен тебе за то, что его больше не делит и не швыряет во все стороны столько народу? В любом случае, Шляпа не посещает тебя уже так часто, и тебе легче дышать и проще двигаться, не оглядываясь нервозно по сторонам, ожидая наказания за любую ошибку, не слыша немного хриплого голоса, обещающего тебе все муки ада просто так, ни за что. Ты приблизился к свободе как никогда ранее, и ты счастлив, как уже долгое время не был. Ты снова становишься собой, и это удивительное чувство.***
Ты приносишь цилиндр своей терапевтке, когда он теряет ореол ужаса, из-за которого ты боялся даже к нему прикоснуться без разрешения. Временами то значение, которым он когда-то обладал, кажется тебе далёким и страшным сном, и ты, словно бы очнувшись от него, смотришь на него, как на обычную старомодную шляпу. Демон, который, как тебе казалось, обитал там, рассеялся, словно облако тумана; с тех самых пор, как у тебя впервые получилось действительно объединиться с 5.0.5 и Деменцией одновременно, он будто бы отцепился от тебя, оставил в покое и ушёл куда-то, как ты надеешься, далеко и надолго. Сегодня — не первый раз, когда ты пришёл к терапевтке целостным, слившийся с обоими своими альтер эго, но впервые ты чувствуешь себя настолько сильным и уверенным в том, что ты — Кеннинг Флюгслис, целостный и неразделимый, а не Флюг — кличка твоей ведущей части, которая пристала к тебе по вине Шляпы. Ты вернул себе свою личность, и он больше не владеет тобой. Ты наконец, хотя бы временно, свободен. В конце сессии ты аккуратно достаёшь шляпу из рюкзака и показываешь ей, чувствуя себя совсем немного неуверенно. Терапевтка выслушивает тебя, а затем говорит: — Можно мне посмотреть? — протягивает руку, и ты отдаёшь цилиндр ей. Она собирает волосы в узел так, чтобы они поместились под цилиндром и надевает его на голову; поворачивается, чтобы увидеть своё отражение в окне. На ней черные брюки и красная рубашка, понимаешь ты. Да, тёмно-синий кардиган уменьшает сходство, и всё же... Она переводит взгляд обратно на тебя и встаёт; ты делаешь то же самое. Цилиндр плотно сидит на её голове, он ей совершенно впору, и она не делает попытки его снять. — Полагаю, на сегодня всё? Киваешь. — Да. Делает взмах рукой. — Я ухожу сегодня вместе с вами. Мой плащ... На вешалке. Ты отворачиваешься, и когда ты берёшь в руки чёрный плащ, или скорее чёрный сюртук со стоячим воротником, ты уже просто знаешь. Это логика кошмаров, знание, безумная, но всё это время правильная догадка, которая воплощается в жизнь через секунду после того, как приходит тебе в голову. И на этот раз ты знаешь, что тебе больше некуда бежать — ты слился воедино и больше не можешь вытолкнуть вперёд кого-нибудь, кого угодно, лишь бы оказаться подальше от своего безумия: ядро твоей личности прямо здесь, беззащитное и одинокое, наедине с монстром, которого оно породило. Ты поворачиваешься обратно и помогаешь Чёрной Шляпе надеть сюртук. Когда ты пытаешься убрать руки, он ловит тебя за предплечье и смотрит в твои глаза, и ты смотришь в его — так близко ты его не видел уже многие месяцы и надеялся, да, ты позволял себе надеяться, что больше не увидишь его никогда. — Оставь надежду всяк сюда входящий, — говорит он, ухмыляясь, и жестом указывает на шляпу. Ты сглатываешь. Действительно, как ты мог надеяться? Ответом тебе служит удовлетворённый кивок — молодец, Флюг, это был твой урок. Надеюсь, ты готов хорошенько его выучить. А потом Чёрный наклоняется к твоему лицу и кусает. Его бирюзовые зубы острые, словно бритва, но даже бритва не может стесать кусок плоти безболезненно. Крик не приносит облегчения, он словно бы существует отдельно от тебя, всхлипывающий и срывающийся. Руки когтисто держат тебя за плечи (до чётких кровавых синяков, до вмятин), и зубы с хрустом скребут по кости, прокусывая дырку в твоём лице. Поцелуй демона дьявольски страстен, он впивается в тебя, слизывает и глотает твою кровь, посасывает ошмётки плоти, и в головокружении твой мир переворачивается вверх ногами, но он не позволяет тебе упасть или сбежать, только часто-часто резко дышать и моргать сквозь боль, пульсирующие тёплые струи и мазки языка, чувствуя, как кровь стекает вниз по горлу. Когда Шляпа отстраняется, ты видишь всё словно сквозь чёрно-кровавый туман, но всё же различаешь, как тот подзывает кого-то кивком головы. Взглянув в сторону, ты видишь тонкую многоногую фигуру. Кое-кто, кого ты не успел ассимилировать, кого ты не хочешь ассимилировать, подчиняется молчаливому приказу демона беспрекословно, и не слышит твоего умоляющего шёпота — ты же мой друг, пожалуйста, не делай этого, остановись. Пожалуйста, не надо. Камбот входит в твоё тело, и тебя захлёстывают воспоминания, и твоё тело начинает бесконтрольно дёргаться, ты впиваешься ногтями в остатки своего лица, а Шляпа довольно смеётся. Вещи, происходящие с тобой, когда никто не смотрит, вещи, которые делает Блэк Хэт, забавляясь твоим телом, как марионеткой, вещи, которые ты не должен был видеть, чтобы сохранять рассудок, выплёскиваются на тебя все вместе, как гора кишок, безумные, бессмысленные, гротескные, разрывающие тебя на части... Увлекая тебя в безумие.***
Загружаешь образцы в машину, твои руки дрожат. Ты плохо видишь уцелевшим глазом, и защитные очки дополнительно ухудшают твоё зрение, но так ты хотя бы можешь быть уверен в том, что никто не увидит ничего лишнего. Это слишком опасно — и для тебя… и для них. Вздрагиваешь, когда слышишь знакомый звук шагов на периферии — Фрид пришёл в лабораторию около половины девятого, как всегда. Здоровается, но ты молчишь и даже не поворачиваешься в его сторону. Страшно. Просто продолжаешь работать, пока он не подходит ближе и не трогает тебя легонько за локоть, привлекая к себе внимание. Замираешь. Он смотрит на тебя недолго, а затем говорит сочувственно: — У тебя опять обострение? Ты поворачиваешься и смотришь на него окровавленным глазом сквозь отсутствующие веки; сквозь второй окуляр на него пялится дыра. Обрубок носа прилип к бумаге, ноздри забиты ссохшейся кровью, поэтому ты дышишь через рот. Но ты знаешь, несмотря на все повреждения, которые получили твои органы чувств, что Фрид глядит на тебя в ответ с искренним беспокойством… Потому что это Фрид. Ты глядишь на него несколько секунд, молча. Безумное желание рассказать вдруг накатывает на тебя, но ты подавляешь его силой воли. Возможно ли выбраться живым из чёрной шляпы? Ты не знаешь, но не можешь рисковать. Вдох, который ты делаешь, отдаётся саднящей болью в клочьях твоих губ. —Да, что-то 'роде то'о, — наконец отвечаешь ты.