Часть 1
23 июля 2017 г. в 01:22
Без десяти два. Они договаривались встретиться ровно в тринадцать тридцать. Опоздание в полчаса — это уже будет перебор.
Дейдара решительно встал из-за столика и надел синюю ветровку, пожалуй, слишком яркую чтобы казаться элегантной. Она к тому же абсолютно не сочеталась с лакированными туфлями, сверкающими почти вызывающе.
«Ну и пошёл ты. Можно к Дэнни съездить, в бассейне поплескаться».
Дей закинул одну лямку рюкзака на плечо, вспоминая самый быстрый путь к дому бывшего, и прощальным взглядом прошелся по редким посетителям этой дешёвой забегаловки «Роудс» с её грязноватыми скатертями и шаткими стульями.
Дей не жаловал такие заведения, но Макс любил это место — оно напоминало ему родной Техас.
Да и таких цен на пиво нигде больше не было. Контингент посетителей, само собой, соответствовал: работяги с железной дороги, жующие бургеры в перерыв, подростки со своими карманными копейками, ну и всякие ностальгирующие идиоты вроде Макса.
Поэтому Дей даже шире раскрыл глаза, когда обнаружил персону, крайне нетипичную для такого паба.
Это был мужчина или парень (сбоку рассмотреть ему не удалось) в дорогой замшевой куртке с кожаными вставками на локтях, который крутил в руках золотые часы. Он выглядел более чем спокойно и, очевидно, никого не ждал, и Дея больно ужалило любопытство. В самом деле, что тут может забыть такой обеспеченный человек?
«Что-то все массово начали тосковать по родине», — усмехнулся Дейдара, откинул волосы со лба и решительно сел напротив.
Это движение не осталось незамеченным — мужчина поднял голову, и Дейдара смог оценить почти канонную классическую красоту утончённого лица. Пожалуй, его черты не могли кому-то в принципе показаться недостаточно гармоничными: тонкие, прямые, без какого-либо возможного дефекта.
Дей всегда считал себя красавчиком, но он замер, бесцеремонно продолжая пялиться в это лицо. Впрочем, оно оставалось беспристрастным, и единственная реакция, которой удостоился Дей — прямой и как будто усталый взгляд.
Дей даже не смог понять, какого глаза цвета, из-за тусклого освещения и тёмных прядей, закрывающих брови.
— Вы кого-то ждёте? — он не привык молчать. Забалтывал своих родителей в детстве, своих друзей в школе и колледже, своих парней даже в постели в самые ответственные моменты. Это находили умилительным чаще всего — такая детская непосредственность — хотя преподаватели всегда были недовольны: прерывистый шёпот и смех, откуда бы он ни раздавался, всегда отвлекает.
Вынужденный собеседник медленно моргнул и вяло шевельнул губами:
— Не тебя.
После этого можно было спокойно оскорбиться и надменно уйти, но Дейдара не привык сдаваться так просто.
— А кого?
— Никого.
Его смерили куда более холодным взглядом, явно показывая, насколько он тут, за этим столиком, лишний.
Дейдара прикусил губу и понял, что трёт пальцы рук. Организм требовал немедленно прекратить эту неловкую сцену и оставить человека в покое, но кто вообще слушает организм?
— Тогда я не помешаю, если посижу тут?
Дейдара оценил едва заметное сокращение мышц лица, когда человек напротив подавил нарастающее раздражение, и это почему-то его обрадовало: перед ним наконец-то живое существо, а не тот манекен, что меланхолично играл с часами, глядя в никуда.
Ему не ответили, видимо, наивно посчитав, что игнорирование проблемы решает её. Не в этом случае.
— Нравится это место? По-моему, оно не очень.
— Так уходи.
Мужчина снова поднял взгляд, практически сверля ненавидящим взглядом, таким, как будто Дей был причиной глобального потепления, не меньше.
Это становилось всё интересней: не так часто удавалось вывести кого-то из себя за одну только минуту общения. Хотя выводить никого Дей вообще не собирался, просто пообщаться. Почему бы нет-то?
— Вы на меня злитесь? Я же просто знакомлюсь…
На какое-то мгновение стало чертовски обидно. Чувство нахлынуло неожиданно, но Дей даже не успел подумать об этом, как оно тут же прошло.
— Зачем?
— Как?.. — Дейдара выбил из себя это вместе с воздухом, поражённо вытягивая лицо. — Просто так.
— Мне неинтересно, — отрезал мужчина и снова вернулся к своему занятию — меланхоличному покручиванию часов в руках.
Дейдара ещё покусал губы. Что значит неинтересно?
— Почему это? Вы меня даже не знаете.
— И не хочу знать.
— Я Вам не сделал ничего плохого! За что Вы злитесь?! — Дей откровенно вспылил, потому что… потому что сердиться на него действительно было за что. Он прекрасно понимал, что подсел, возможно, к самому угроюмому интроверту на свете и пытается его разговорить просто, чтобы доказать себе, что может сделать это.
Мужчина заметил побелевшие щёки и сверкающие бликами глаза, и то, как часто задышал парень, и снова удостоил его только прямым невыразительным взглядом.
Дейдара сделал глубокий вдох и попробовал снова:
— Я хочу познакомиться и пообщаться. Вы интересный.
Мужчина покачал головой почти обречённо: придётся покинуть это тихое место, ведь посидеть в одиночестве не удастся.
Дейдара заметил, что собеседник начал собираться, и вцепился руками в стол:
— Пожалуйста, что со мной не так?! Почему нельзя просто поговорить со мной?!
Ему ответили натянутым сквозным взглядом и застегнули часы на запястье. Затем всё же сжалились и выдохнули:
— Ты обычный. Говорить с тобой то же, что с и любым подростком.
— Я не подросток! И… с чего Вы взяли, что я обычный?!
На этот раз обида когтями впилась в горло: какого чёрта он судит по внешнему виду, если сам не даёт шанса раскрыться? И почему вообще «обычный» звучит так… мерзко, будто что-то плохое?
Дейдару не называли обычным. Он был ярким практически для всех, кто его знал. Шумным и нервным — для остальных. Но обычным — ни для кого.
Это стоило прояснить.
— Я не такой. Я… не такой…
Голос опустился до скрипа, потому что это вдруг стало чертовски важным — объяснить, показать, как этот напыщенный павлин неправ. А потом пусть проваливает, не очень-то и хотелось с ним общаться!
— Да? Ну, хорошо, — шёлковый чёрный шарф на изящной шее идеально контрастировал с кожей, и Дейдара засмотрелся, начиная теребить карман толстовки, — расскажи, что ты любишь в жизни.
Это было тем самым шансом, Дейдара сосредоточился и постарался расслабиться, но губы подрагивали, а чёлку приходилось постоянно откидывать назад.
— Я люблю гулять, люблю море и песок, маленьких животных, комедии, люблю острую и сладкую пищу, люблю жару, солнце, мгновения…
Его слушали отстранённо, глядя сквозь его плечо куда-то в стену, но что-то всё же заставило мужчину победно улыбнуться и снисходительно посмотреть в глаза:
— Я же говорил. Совершенно обычный.
Дей резко посмотрел в сторону, чтобы ни за что не показать отчаяния и разочарования. Он пытался.
Он был искренним, как всегда. Это всегда работало, ведь, как говорится, будь проще, и люди к тебе потянутся. А, может, это и не человек вовсе? Дей даже вздрогнул, опасливо возвращаясь взглядом к этим приторно-прекрасным чертам лица.
— Хотите сказать, все… подростки… как Вы выразились… любят то же, что и я?
— Нет, не обязательно то же, — голос прозвучал достаточно мягко на сей раз, с оттенком милосердия и сострадания, — но суть одна. Вы все поверхностны. Мгновения… Вот то, ради чего вы все живёте.
Дейдара нахохлился, придвигаясь ближе к столу и хватаясь за него руками: с ним разговаривали, и теперь можно было начать властвовать над этой беседой. Словоблудие — не порок, но приятный дар судьбы, только нужно уметь им пользоваться. Дейдара прекрасно умел.
— Да, Вы правы. По крайней мере, я — да. И не вижу здесь ничего плохого.
— Это нормально. Прощай.
— Стойте!.. Вот именно, это нормально! Вы, кажется… просто завидуете, что я моложе Вас! Вам лет сорок, да?
Дейдара давно так откровенно не лгал (тридцать он дал бы максимум) и не пытался остановить кого-то под любым предлогом, не отдавая себе отчёта, зачем вообще продолжает попытки заинтересовать.
Дей понял, что его пальцы сжимают рукав мужчины, и тот смотрит на это с таким недоумением, будто это самое наглое действо, которое он видел в своей жизни. Понял, но не отпустил.
— Останетесь. Поговорите со мной, — уже умоляюще, сжимая дорогую ткань мёртвой хваткой.
— Пусти.
— Нет.
Мужчина ещё раз дёрнул рукой, но, видимо, решил не привлекать всеобщее внимание и опустился обратно.
— Что ты хочешь?
Дейдара приподнял брови и жадно заглянул в пустой стакан: жажда начала разъедать горло слишком неожиданно, а сердце колотилось как после утренней пробежки.
— Я… не знаю. Зато знаю, чего не хочу.
Он закрыл глаза, чтобы не чувствовать себя как на экзамене с невыученным билетом, хотя ощущения были даже хуже, а по спине потекли тонкие струйки пота. — Чтобы Вы ушли сейчас. Мне кажется… мне нужна Ваша помощь.
Если бы его сейчас спросили самым естественным образом касательно конкретики, он бы точно замолчал и не смог вымолвить ни слова. Но на удивление мужчина понял и невозмутимо пожал плечами.
— Зачем? Ты ведь считаешь себя нормальным, и твоя жизнь имеет для тебя смысл.
— Но для Вас — нет.
— Я тебе никто.
Это была правда, но Дей сдвинул колени под столом, судорожно смахивая чёлку со лба.
Это была правда, но Дей был готов всхлипнуть.
Его снова поняли без слов.
— Я объясню: я кажусь тебе красивым. Может быть, идеальным. Ты заложник этого, и мои слова кажутся тебе априори истинными, потому что идеальная внешность в твоём представлении подразумевает кристально чистый внутренний мир. Я что-то вроде ангела для тебя, который должен даровать покой, хотя ты не задумывался о том, чтобы поменять свою жизнь, и она тебя устраивала ещё пару минут назад. Всё так?
Дейдара механически кивнул, стирая пальцами слезу из-под глаза и сжал покрасневшие губы. Это становилось пыткой всё больше с каждой секундой.
— Я просто человек, как и ты, такой же смертный, — Дейдаре показалось, что мужчина горько усмехнулся про себя, потому что он отвёл взгляд, и Дей смог рассмотреть его глубокие карие глаза, — я просто по-другому воспринимаю жизнь.
Он обернулся и поднял стакан, потому что не заметить, как плохо парню, было просто невозможно. Бармен тут же вывалился из-за стойки с грязной бутылкой воды и, хрипло дыша, аккуратно налил до верха, не глядя в стакан.
Дейдара вцепился рукой в стакан, как будто это могло спасти его от смерти прямо сейчас, что, в общем, было не далеко от истины. Бармен убирался обратно так же быстро, как и подошёл, и Дей подумал бы, что это жутко, но было решительно не до этого.
Он снова поднял взгляд на своего собеседника, готовый внимать и впитывать далёкие красивые слова, ровными пластами укладывающиеся куда-то прямо в холодное сознание.
Мужчина отцепил его руку от своего рукава и разгладил ладонью ткань.
Впрочем, раздражение, казалось, покинуло его совсем: он снова выглядел расслабленно и лениво, как старый лев, мимо которого носятся антилопы. И они в безопасности.
— Я не запоминаю короткие яркие детали своей жизни, я их вообще не замечаю, — он откинулся на спинку стула, и тот опасно заскрипел, — и я их не ищу, потому что… это неинтересно. Я не тигр в клетке, чтобы постоянно искать себе любых развлечений только из-за скованности действий. Я нашёл бы удовольствие в том, что можно созерцать целую вечность.
Дейдара потерял нить, и нахмурился. Нужно было вставить уже какую-то реплику, хотя бы междометие, ведь это он так долго старался разговорить человека, и когда это неожиданно удалось, совершенно растерялся.
Он потёр висок и всё же спросил тихо и осторожно:
— Что Вы имели в виду под… тигром?
— Вы пытаетесь ухватиться за что угодно, что кажется вам ярким, в погоне за «жизнью», потому что боитесь смерти, понимаете свою ограниченность во времени. Боитесь прожить серо… как тигр, который заперт в своём личном аду без возможности выбраться из железной коробки.
Дейдара кивнул и зажмурился. Не хотелось думать ни о чём, особенно о том, почему его так задевает эта околофилософия чужого человека, который ни черта не знает о его жизни. Хотелось просто погрузиться в воду с головой, на самое дно и сидеть там в тишине и… одиночестве.
Дей вздрогнул и вскочил: мужчина заражал его какой-то дрянью, какой-то невидимой вакциной, которая могла прекратить его — живого, весёлого, активного, — в такого же равнодушного, бесцветного старика, который говорит странные, но меткие вещи.
Мужчина улыбнулся самой красивой пластиковой улыбкой, что Дей видел в своей жизни, и благосклонно кивнул:
— Иди. Я не хватаю тебя за рукав, как видишь. Мне не нужна помощь.
Дей беспомощно опустился обратно.
«Слова подобны пулям», вспомнилось ему, и эти пули уже попали в цель.
— Мне некуда… идти…
— Сасори.
Дей кивнул, не поднимая головы больше, и тихо прошевелил губами своё имя.
Тело казалось ватным, как в девятом классе, когда они накурились на дне рождения молодого физрука, которого на другой день уволили. Только здесь не было наркотиков.
— Я не говорю ничего, о чём ты хотя бы раз не задумывался. Нет? Что ж, лучше сейчас, чем лет в семьдесят, когда дряхлый мозг прокручивает всех любовников, все приключения, которые казались весёлыми, и тоскует по тому, что насытиться так и не удалось. Сколько бы всего не пережил, чего-то будет не хватать.
— И… что делать?.. Я не хочу…
Дей до крови расцарапал себе ладонь под столом, и заметил это лишь когда начало нещадно щипать. Он подул на ранку, но стало хуже.
Сасори взял его руку и рассмотрел тонкую красную линию, пересекающую нежно-розовую кожу.
Дейдара затаил дыхание: это было интимнее чем вчерашний секс с Максом.
— Я… — пришлось откашляться, чтобы голос не срывался на взволнованный хрип, — не бросайте меня… одного.
Сасори провёл большим пальцем по свежему изъяну на ладони и медленно поднял взгляд.
Он должен был задуматься и взвесить все «за» и «против», которые бы, возможно, перевесили, но он легко кивнул.
Дейдара был единственным, перед которым захотелось вскрыть свою грудную клетку.
И это стоило вечности.