Вы спросите...

POV Ian Пока я искал ключи от нашей с Нинс квартиры, в столе в рабочем кабинете, я не переставая пытался дозвонится до Нины. Но ее телефон судя по всему был выключен и слышал я только, противный голос автоответчика. Пока я мерил квартиру шагами и весел на телефоне, Никки собирала мне с собой какие-то суперкрутые успокоительные на травах. Этим временем я набрал Джулс и в отличие от Нины, блонди ответила после первого гудка: — Боже мой, Йен слава Богу ты звонишь! — она начала достаточно уверенно, но под конец фразы голос стих, и она заплакала. — Джулианна, милая, как она? Она у вас? — Йен — это какой-то кошмар. Она в ужасном состоянии. Отказалась от всякой помощи и просто попросила оставить ее дома одну. — И ты оставила ее одну? — в этот момент я даже разозлился на ее лучшую подругу. — А что я должна была делать? Насильно заставлять ее быть счастливой? Мы итак еще около часу стояли у ее дома и караулили. — Она звонила мне. Но я остолоп, телефон сел и вообще я понятия не имел о случившимся. — Она тебе звонила? — тут же успокоившись и шокировано спросила Джулс. — Да. Я хочу ей помочь и сейчас выезжаю к ней! — Это просто отлично, Йен! Пожалуйста, напиши мне, когда будешь у нее. — Обязательно! — на последних словах я накинул куртку и Никки передала мне пакетик с лекарствами. Она проводила меня к двери и уже собравшись выйти, я остановился и посмотрел на жену: — Ты у меня самая лучшая! -я взял ее лицо в руки и нежно поцеловал. — Помоги ей! — она крепче обняла меня, а затем быстро отстранилась и вытолкнула меня за дверь. Дома Нины не оказалось и на часах уже было одиннадцать вечера. Я знал, что она отказалась от помощи всех подруг и родных и поэтому единственным местом, где она может быть-это наша квартира. Понял, что не ошибся, когда, подъехав к дому увидел криво припаркованную ауди Нины. Мне совсем было не страшно появится перед ней. В такой же ситуации с кем-то другим, я бы чувствовал себя не ловко и не знал бы как помочь. Но в случае с Ниной, я был уверен, что помогу ей, хотя бы просто потому что не оставлю ее одну. Наша квартира встретила меня тишиной и темнотой. Я нащупал включатель и прихожую озарило дневным светом. На полу валялись сумка, кожаная куртка Нины и в углу в дребезги разбитый телефон. Я покачал головой и подумал: «Ну слава Богу, что она хотя бы здесь» пройдя в гостиную тускло освещенную светом из коридора, я обнаружил мою девочку, свернувшуюся в клубочек и спящую на диване. Мое сердце сжалось от боли. Ее лицо было опухшее от слёз, под глазами просто черные синяки и по виду, мне казалось она потеряла в весе килограмм десять. Ее плечи еще острее, скулы более впавшие и руки тоньше чем обычно. На ней была тоненькая белая футболочка, и Нина была очень холодной. В квартире был жуткий холод и сырость. В нашей спальне я включил батарею, чтобы прогреть комнату. Сменил постель, принес стакан воды в который предварительно накапал успокоительного. Затем я вернулся за Ниной в гостиную и аккуратно взяв ее на руки понес в комнату. Она настолько вымотана и крепко спала, что даже не проснулась. Нина даже в этом расслабленном состоянии была легкая как перышко. Положив ее в постель и укрыв теплым одеялом, я пощупал ее пульс и прислушался к ровному дыханию. Поцеловав ее в лоб, я вышел из комнаты плотно закрыв за собой дверь. Всю мою усталость, накопившуюся за день, просто как рукой сняло. Достав телефон из кармана, я обнаружил два сообщения, от жены и Джулс, которые обе интересовались самочувствием Нины. Обеим девушкам я ответил «Плохо. Но она справится!». Мозг работал в режиме нон-стоп, и я точно знал, что нужно делать. Я съездил в супермаркет и накупил кучу продуктов, забив таким образом холодильник до отказа. Еще купил Нине огромное количество ее любимых сладких пончиков. Мне безумно хотелось, чтобы ее новая жизнь началась не с пустой и одинокой квартиры. А хотя бы с домашнего уюта. Разобрав все на кухне, прибравшись в квартире, я решил проведать Нину. Она так же крепко спала и ровно дышала. То, что она спит так долго и абсолютно не реагирует на мое присутствие, стало меня настораживать и решив посоветоваться, я позвонил жене. Никки тут же ответила на звонок, хоть на часах и было около двух часов ночи: — Привет! — прошептала Никки и в трубке послышался звук закрывающейся двери. — Привет! Ну как вы там? — Малышка спит и пока еще не капризничала. Я же говорила, что справлюсь. — она сделала короткую паузу, будто решалась на следующий вопрос. -а как вы? Как Нина? — Знаешь, я приехал, и она спала. И до сих пор ни разу не проснулась. Как думаешь, стоит разбудить ее? — Йен, не волнуйся. Она просто очень вымотана за эти дни и ей просто нужно выспаться. Дай ей немного времени, хотя бы во сне забыть о случившемся. — Да, наверное, это будет правильно. — А утром, когда она проснется, предложи ей вызвать врача. — Хорошо. Я думаю, что завтра к обеду я вернусь домой. — Йен…послушай. Если ты ей будешь нужен, ты можешь остаться. — ее фраза была двусмысленной, странной, непонятной. И именно поэтому я даже не смог ничего ответить, потому что действительно не знал, чего ожидать от предстоящего дня. Я просто молча положил трубку. В спальне горела лампа и подойдя к кровати, я присел с краю рядом с Нинс и смотрел на нее. Дотронувшись до ее щеки и убрав прядь волос с ее лица, Нина вздрогнула и открыла глаза. Увидев меня, она несколько секунд была удивлена, а затем на ее лице появилось облегчение. — Йен! — она тут же бросилась ко мне в объятия и обняла меня за шею на столько крепко, будто хваталась за меня, как за последнюю надежду. Она не плакала, по крайней мере я не слышал ее всхлипов, пока, усадив ее себе на колени, обнимал. Тихонечко гладя ее по спине, я почувствовал на своей шее ее слёзы. Внутри все оборвалось. Видеть, как она плачет, я никогда не мог. Мне всегда хотелось разнести всех и все в пух и прах, что заставляло ее плакать. Но к сожалению, в этой безысходной ситуации, я ровным счетом, не мог ничего сделать. Перестав ее обнимать, я немного отодвинул Нину от себя и взял ее личико в руки. Поцеловал любимые, солёные щечки и прижался к ее лбу своим. — Милая…девочка моя. Ты думаешь, что ты потеряла себя. Но это не так. Ничто невозможно потерять, ничто не исчезает бесследно. — вообще-то, я ничего не хотел говорить, но эти слова как-то сами вырвались наружу. Нина молчала, только покачала головой в ответ и снова крепко меня обняла. После нашей недолгой и безмолвной посиделки, я напоил Нину успокоительным и снова уложил в постель. Я лег рядом с ней, переплёл наши пальцы и крепче ее обнял. Моя девочка-самая сильная. Она справится, и я буду всегда рядом. POV Nina Я проснулась от грохота посуды, где-то глубоко в квартире. В комнату, сквозь тонкие белые занавески пробивались теплые лучи. Они были такими яркими, что хотелось распахнуть окно и вдохнуть свежий весенний воздух, подставить лицо под солнце и насладиться пением птиц. Так было в Техасе, в родном доме Глена, в нашей комнате. А если открыть это окно, то будет много шума мегаполиса и запах пыли. Отчаянье… Я села на кровати, спустила ноги на холодный пол. Как там говорят? Нужно отпустить человека? Нужно дать его душе покой? Не терзать его своими страданиями? Не ходить на кладбище каждый день? Не терзать себя воспоминаниями? Не оставаться в одиночестве? Неужели существуют люди, которые могут справится с этой болью? Слёз уже нет. Только тяжелый ком застрял в горле. Каждую секунду кажется, что он прорвется и мои слёзы снова будет не остановить. Я подошла к зеркалу. Темные круги под глазами, спутанные волосы, высохшие и полопавшиеся губы. Я жалкая. Глен всегда видел меня в рассвете сил, ухоженной и радостной. В голове промелькнула мысль «Хорошо, что он не видит этого!» и про себя я усмехнулась. Уже почти две недели я живу в нашей с Йеном квартире. Йен каждый день рядом. Только он и больше никого. Я не в силах встретится со знакомыми и близкими. Если для некоторых в такой ситуации — спасение — это близкое окружение, то для меня это еще большая боль. Всегда боялась разочаровать близких и в данный момент я именно этим и занимаюсь. Я бросила работу, покинула свой дом, оставила всю свою прошлую жизнь за кадром. Теперь я другой человек. Больше нет той сумасшедшей юной девочки, с вечно горящими глазами, корчащей рожицы, которой море по колено. Чувствую себя стрекозой, которая пропела все лето, а оглянувшись… а впереди ничего, пустота. Почему же, Йен, спросите вы? Позвонив ему в тот день, я не задумывалась над вопросом, зачем? Это был просто порыв. И когда он рядом, мне легче. Он просто живет дальше, занимается делами по дому, работает, практически не выходя из дома и вносит в мой Мир немного нормальности. Он единственный, кого я рада видеть, хоть и не показываю этого. Каждый вечер лежа в его руках, я чувствую себя защищенной. Уходя и возвращаясь, он целует меня в макушку, когда я, не отрываясь от экрана телевизора, с пустым взглядом лежу на диване. Про себя я так же думаю, что однажды он уйдет и больше не вернётся. Что и этой жизни наступит конец. Ведь у него жена, ребёнок и я желаю ему счастливой и полноценной жизни, а не каждодневного ухода за страдающей подругой. Ведь по сути, мы друг другу никто и он не должен быть рядом. Но он не уходит. Я честно пытаюсь взять себя в руки. Читаю заказанные на дом книги по психологии, саморазвитии и т.д. Хочу найти хорошего психолога и поработать с ним. Мне нужно вернуться к нормальной жизни, отпустить Глена, вернуться к родным и самое главное, отпустить Йена. Ведь он не узник, а пока я живу так как живу, он не оставит меня. Я отчаянно пытаюсь найти зацепку для дальнейшей, нормальной жизни. Изо всех сил мне хочется снова улыбаться и просто жить. Но у меня не получается. Одно представление, о том, что в нормальной жизни не будет любимого, нагоняет такую невероятную тоску, что хочется сбросится с 12 го этажа нашей квартиры. А спрятавшись от всех и просто существуя в своем закрытом маленьком Мире-намного легче. Здесь не так больно. Не нужно вечно лететь на всякие съемки, ходить в спортзал и на светские мероприятия. Не нужно вести разговоры о повседневной жизни с подругами. Обсуждать их отношения и мужей. Не нужно давать тысячные интервью и отвечать на тупые вопросы о новых ролях. Не нужно убираться, спать, готовить в тихом доме где пахнет любимым мужем и любимой собакой. Накинув халат и выйдя в гостиную, я прошла на кухню, где Йен как золушка все так же старался приготовить мне вкусный завтрак, который я опять не съем. — Доброе утро! — я киваю в ответ и сажусь на высокий стул. Он улыбается своей невероятной улыбкой. Какой же он красивый. Он стал настоящим мужчиной. Сильный, с щетиной и огромным опытом за спиной. В его глазах столько мудрости, что в моей голове просто не укладывается, почему он — мужчина с большой буквы, носится со мной как с ношеной торбой и превращается на моих глазах в неуверенного и потерянного подкаблучника? Это мое состояние его таким делает. Это я в этом виновата. С первого дня нашей встречи, своей несерьезностью, ребячеством, я заставляю его рушить все его жизненные принципы. Я эгоистка и это нужно исправить. Он поставил тарелку с панкейками на кухонный островок. Налил мне сок и принес яичницу с тостером. Сел на против меня и смотрел на меня самыми чистыми и искренними глазами. Уже вторую неделю я почти не притрагиваюсь к еде, но сегодня все будет по-другому. Беру вилку и несу в рот кусочек белка. Морщусь и вижу испуганное лицо Йена. — Ты по-прежнему отвратительно готовишь! — он готовит лучше всех на свете и знает это. На его лице появляется улыбка и глаза горят не понятным блеском. — Ах ты мерзавка! — он начинает бросать в меня ягодки черники и первый раз за две недели мне искренне хочется улыбаться. Потому что он улыбается. Мы смеемся и открываем ягодный бой. Я срываюсь с места и убегаю от него в спальню, а Йен догоняет меня в тот момент, когда я запрыгиваю на постель и выставляю перед собой руку. Он ложится рядом, почти прижимая своим телом к кровати, что бы не вырвалась и отводит руки за голову. Начинает другой рукой щекотать и кусает моё ухо. Мне кажется, что я не слышала своего собственного смеха целую вечность и в совокупности со смехом Йена, он меня оглушает. Чувствую, что он перестал меня мучить и открыв глаза, замираю встречаясь с его лицом в пару сантиметрах от меня. Йен тяжело дышит, убирает волосы с моего лица и гладит по щеке. Его губы не позволительно близко.