Boy meets Merman

Nothing lasts forever and you’re right I’ll live without you even if I feel like dying BTS – Love is not over

— И прекрасный принц поцеловал... — Если ты сейчас наклонишься ко мне, клянусь, я ударю тебя своим хвостом. С Мин Юнги связываться – себе дороже и Сокджин об этом прекрасно знает. Парень ныряет в тёплую воду, которая выливается из ванной, на что Ким тихо раздосадовано вздыхает. Зная лень и забывчивость Мина, ему придётся вымыть полы. Русал не заставил себя долго ждать и почти через три минуты выныривает, попутно убирая мокрые волосы назад, открывая лоб. Жабры на груди привычной дугой постепенно закрываются, пока чешуя поблескивает от света лампочки. Сокджин наблюдает за капельками воды на мокром теле Юнги, в который раз убеждаясь, что этот парень – его самый лучший улов. — Ты всегда такой, стоит мне прочитать эти древние небылицы, — бурчит Ким, откладывая книгу на стиральную машину, подальше от русала. — Потому что это чушь, — Юнги откидывается назад, запуская хвост в ванную. — Моя бабушка говорила, что это было даже до её предков, когда магия толком не существовала и не развивалась. Вот и выясняли всё по старинке — любовью. Бредятина. — Почему же бредятина, — Джин садится на край бортика и наклоняется к парню настолько близко, что Мин теряется. — Я вот безумно тебя люблю, а ты не позволяешь мне тебя поцеловать. Или ты боишься потерять хвост? — Хвосты не теряются каким-то идиотским поцелуем, — закатывает глаза тот и отпихивает от себя старшего, слегка толкнув мокрой чешуйчатой рукой в грудь. — Уж не думал, что морской биолог, специализирующийся на русалах окажется таким недалёким. — Ой, кто бы говорил, сам же никак не сделаешь настойку от своего же хвоста. А ты уже прилично прогулял. — Мне лень париться с травками, — признаётся Мин, смотря как поблескивает чешуя на руках и на фалангах пальцев. — Тем более ноги появляются стоит мне просто обсохнуть, так что не думаю, что это дикая проблема. Джин поглаживает хвост, скользя пальцами по мокрой чешуе, чем заставляет Юнги немного смутиться. Всё-таки он очень чувствителен к прикосновениям, будучи русалом. Бледно-зелёные волосы лезут на глаза, сколько раз парень их не зачесывал назад и надо бы постричься, но это бесполезно, ибо у русалов волосы моментально отрастают. Если совсем честно, то Юнги в глубине души стесняется своего вида, когда он в естественной среде обитания, так сказать. Светло-серая чешуя мерзко-скользкая на ощупь, что мурашки, и покрывает больше половины тела, хвост вечно торчащий за бортиком и запах от него весьма отвратителен для простых людей – Юнги знает, он видел и слышал. Сокджин правда любит Юнги. За вредность, за лужи в ванной комнате, за подозрительные настойки, которые ему сдавать в университете, за вопли, когда он хочет его поцеловать, как подобает в сказках. Джин самый обычный — у него нет способностей к магии, у него нет мифических существ в родословной, у него даже заурядная человеческая специальность адаптированная для мифических существ, вроде Юнги. — Мы опоздаем на встречу, — хрипит Юнги, пряча хвост под водой от горячей ладони парня. — Вытащишь? — Когда я отказывался? — хмыкает парень, засучивая рукава. Мин тянется к парню, обнимает за шею мокрыми руками, касаясь бледной чешуйчатой скулой об его. Джин издает короткий вздох, и поднимает парня, который немало весил плюс хвост тоже далеко не пушинка. По дороге Юнги сдирает полотенце с сушилки и заранее начинает тереть им кожу до красноты. Чем быстрее он высохнет, тем раньше Джин перестанет видеть его в таком виде. — Русалы обычно с трепетом относятся к коже, — Джин сажает Мина в мягкое кресло и отнимает полотенце. — А ты так беспечно относишься, вот, уже красные пятна натёр. Парень на заявление старшего фырчит, скрывая потаённую обиду. Потому что Юнги терпеть не может, когда его с другими сравнивают, пусть даже и не умышленно, чтобы задеть. Ему не нравится, что Сокджин видит других русалов, пока его даже подобные мысли не посещают вовсе. Небось в университете ему всякие нимфы глазки строят, пользуясь тем, что Юнги в очередной раз прогуливает. Знает он, какие русалы с трепетом относятся к своей коже. Знает он, кого сейчас припомнил Джин. – Вот и иди к тем русалам, – Мин отворачивается и хвостом буквально влепляет мощную пощёчину Сокджину. Ким прижимает ладонь к щеке, недоумённо разглядывая насупившегося Юнги, что сложил руки на груди. Сокджин слишком хорошо знает Мина, чтобы обижаться, напротив, он улыбается самодовольно, садится на пол, рядом с креслом и кладёт ладонь на скользкий хвост, что резко дергается от прикосновения. – Юнги-я, – Джин специально говорит мягко, смотрит внимательно, но тот не поддается на провокацию. – Ну, Юнги… – Вали к своему Чимину, – шипит русал, вытирая полотенцем скользящие капли на коже. – Уверен, он будет в восторге тебя видеть. – Зачем мне к нему? – Ким берёт ладони младшего в свои. – Я же тебя люблю. – Вчера ты любил Хосока, позавчера Намджуна, сегодня меня, а завтра может Чимина, – русал вырывает мокрые ладони из захвата. – Ты максимум кого действительно любишь – своё отражение, не более. Юнги не в первый раз говорит подобное и, сколько раз бы Джин не отнекивался, это правда. Отражение не в счёт – Джин понимал, что не обделён внешностью, но чтобы быть подобно нарциссу, он слишком самокритичен. Ким просто любит проявлять заботу по отношению к младшим друзьям, однако в глазах Мина это выглядит больше, чем дружеская поддержка. – Отвернись, – просит Мин, ощущая, как хвост раздваивается. Сокджин привычно выходит из комнаты, направляясь на кухню, правда моментально жалеет об этом. До принятия ванной Юнги опять экспериментировал с травами, а на вопросы, что это за бурда, отмахивался «это для курсовой, ты не поймёшь». Сейчас из чаши в которой мешалась бурда торчал стебель, покрытый колючками и бутонами цвета фуксии. Всё бы ничего, если бы не отвратный запах тухлого мяса. – Создание кривых рук моей вредины, – обращается Ким к растению. – Господи, как это выросло за полчаса? Юнги! Мин лениво выплывает из своей комнаты, шаркая босыми ступнями по полу. Джин недовольно цокает – у русалов очень чувствительные ноги и их надо беречь от холода, иначе последствия могут быть весьма печальными. Сколько раз Ким причитал его по этому поводу всё без толку, Мин просто ждёт момента, когда действительно заболеет, чтобы корчиться от боли в ногах. – О, расцвел, – Юнги тормозит рядом с Джином, с нескрываемой гордостью рассматривая растение. – Да, расцвел, – соглашается Ким и тащит парня ближе к цветку. – Чуешь как расцвёл? – Это циндаоский кактаэ, – словно придурку объясняет Юнги. – По-твоему он должен пахнуть розами? – Но не разлагающейся плотью! – парирует старший, возмущенно всплескивая руками. – Тем более на моей кухне! Вдруг стебель шевелится, а колючки становятся длиннее. Бутоны чуть раскрываются и издают шипение, похожее на змеиное, на что Мин вполне флегматично говорит: – Я бы тебе не советовал на меня голос повышать, – Джин нервно сглатывает, не отводя глаз от растения. – Циндаоский кактаэ очень ревнив к его хозяину. – Прекрасно, цветок отбил у меня парня, – закатывает глаза Ким, за что получает новую угрозу в виде шипения. Мин гладит нераскрывшийся бутон и тихо воркует, мурчащему от нежных прикосновений, растению: – Не слушай его, мы даже не встречались. – Юнги! – Вот настойка специально для тебя, – Мин поливает рыхлую землю фиолетовой вязкой жидкостью. – Ты же послушный, да? Подождёшь меня? Кактаэ в ответ согласно мурчит, и Мин, оставив его на балконе, где у него импровизированный сад, направляется к прихожей, где его смиренно ждал Джин. Остановка от их дома недалеко находится, так что они могли не волноваться, что пропустят свой автобус. По дороге они скользили взглядами по привычным маленьким магазинчиками разной атрибутики. Юнги даже вспомнил, что ему надо бы прикупить горшков и лосьона для тела, потому что без чешуи она страшно сушится. Мимо проходит толпа подростков в мантиях, и Мин их мысленно жалеет – он помнит школьные года, где заставляли носить ежедневно мантию независимо от погоды. Девушка из толпы ловит его взгляд и её волосы меняют цвет из блондинистого на красный винного оттенка. Такая мелочь льстит, что заставляет его чуть улыбнуться. Джин замечает реакцию Юнги на школьницу и недовольно хмыкает, борясь с негодованием. Когда они доходят до остановки, Юнги раздражённо вздыхает. Старший только и делал, что кидал короткие взгляды на младшего, трепал свои тёмные волосы, чем больше всего нервировал Мина, что тот не выдерживает и начинает свою тираду: – Да чёрт тебя за ногу, Ким Сокджин! – Джексон не был у нас, – ляпает тот. – Я не об этом, – бурчит парень. – Я про Сяомина! – Кого? – ошалело спрашивает он, вспоминая всех, кто ошивался рядом с Юнги до него. – Ты про того двухметрового парня с видом заколебавшегося императора? – Какого императора? – не понимает Мин, однако в ту же секунду встрепывается. – Стоп, ты сейчас о моём одногруппнике Цзяхэне? Ты следил за мной, что ли?! – Матерь божья, какие имена, – бормочет старший, ероша волосы. – Тогда о ком ты до этого говорил? – О кактусе, естественно! – Это, блять, кактус?! Зачем ты называл его цинским катуэ? – Циндаоский кактаэ, невежа! И вообще, ты не ответил на мой вопрос – ты следил за мной?! – Мы в одном университете учимся, Юнги, – напоминает Сокджин, отвлекаясь на секунду, чтобы разглядеть номер подлетевшего автобуса. – Не логично ли, если я буду хоть иногда, но видеть тебя? – Я бы сказал логично, если бы не знал на каком этаже бродишь ты и в каком подземелье нахожусь я, – парень недовольно скрещивает руки на груди, щуря глаза. – Так что нет, не логично. – Ладно, я слежу за тобой, – признаётся Сокджин, ловя осуждающие взгляды незнакомых пожилых ведьм. – Но это потому что я не хочу… – Наш автобус! – Мин подпрыгивает от радости и тащит старшего за руку. Сокджин не дурак, он знает, что Мин специально наигранно-радостно себя ведёт. Он что-то говорит о нужной остановке, а Ким наблюдает за движениями красиво очерченных губ. Такую форму сокурсница Джина называет стрелой купидона, за что получила неразборчивое недовольное бормотание стрелка из лука, что представляет их факультет. Волосы насыщенного мятного оттенка аккуратно причёсаны, белая рубашка облегала тело, зауженные джинсы подчеркивали тонкие ноги и Джин невольно задумывается, с чего вдруг Мин так трепетно отнесся к своему внешнему виду. А что, если… Ким смотрит на их сцеплённые ладони с грустной улыбкой, головой понимая, что это лишь отвлекающий манёвр, не более. И эти разговоры о предстоящей встрече с ребятами лишь очередная попытка отвлечь и Джин делает вид, что ведётся. Мин Юнги эгоистичный парень, его не волнуют чужие чувства, но почему-то Джин надеется, что он будет исключением. Ведь если действительно любишь, всем сердцем и сильно, разве взаимность будет волновать? А Сокджин не думал, его подобная мысль не посещала. Глупец, какой же он глупец. Джин мог бы давно сойтись с кем-нибудь другим, он видный парень, ему не составит труда получить кого он хочет. А сколько ему русалок пели, дабы привлечь внимание, не сосчитать. Русалы любят музыку, для них делиться музыкой равносильно признанию любви и привязанности. Юнги никогда не позволял ему слушать его треки, которые он создаёт ночами в свете луны под тихие клики мышки. Если совсем честно, всё, что касалось чего-либо личного, Юнги просто напросто закрывался в себе, не подпуская Сокджина на пушечный выстрел. И, честно, это глупо ждать взаимности от него, если у них даже дружеские отношения никак не складываются. Но. Но, он хочет оставаться глупым человеком, если это позволяет ему всецело любить Мин Юнги. Пусть даже этот вредный парень не верит в его чувства, называя нарциссом, Сокджин не против этого всего, его сердце давно отдано. Образно говоря. А то были случаи, когда действительно сердце отдавали. Но пока не об этом. – Солнечный переулок! – Наша, – шепчет Юнги и тянет старшего за собой к выходу, расталкивая толпу пассажиров. Сокджин уделяет внимание их переплетённым пальцам, поглаживает большим пальцем сухую кожу парня и отмечает, что надо бы купить тому крем или лосьон, а лучше и то и другое. Ким не отпускает ладонь Мина, когда они направляются к указанному месту встречи. Им оказывается летняя терраса, где они привыкли видеться, с бесконечным количеством посетителей, что яблоку негде упасть. Уютное место, и цены не кусают, плюс тут подрабатывает их друг. Как Намджун при своей криворукости умудрился получить работу официанта и дорасти до менеджера, всё ещё остаётся загадкой для ребят. Мин не исключает того факта, что Ким просто воспользовался удачей, которую распродают направо и налево пожилые ведьмы, чтобы наскрести хотя бы на хлеб. Юнги тормозит, сканирует взглядом, ища хоть одно смутно знакомое лицо, пока Джин тоже высматривает друзей. Чимин замечает застывших у входа друзей и машет им своей маленькой ладонью, на солнце сверкают его кольца на пухлых пальчиках. Ким вспоминает свои длинные кривые пальцы и сокрушенно вздыхает – может это исправляется какой-то магией? Надо бы знакомых поспросить. Ладонь младшего выскальзывает из захвата и сам Мин торопится к улыбающемуся другу. Джин делает вид, что его это ничуть не задело, однако, судя, по грустной улыбке Пака, он прокололся. – Загорел, – Мин хмыкает, садясь напротив друга. – Ты бы тоже загорел, если бы не прогуливал, – Чимин показывает язык старшему. – Мы дошли до управления водой, а ты ни один из нормативов не сдал, хён. – Да в гробу я видел эти дополнительные занятия для русалов, – недовольно фырчит Юнги. – Мой факультет гербология и никакие русалочьи вещи туда не входят. – Ты зануда, – констатирует факт Чимин и уже дружелюбней обращается к Джину. – А ты как, хён? Тебе понравилась книга? – Какая книга? – перебивает того Мин, повернувшись к Сокджину, ощущая неприятное колючее чувство внутри. – Которую я тебе читал, – мягко улыбается Ким, замечая, как расслабляются плечи русала. – А, ты про тот бред с поцелуем. Парень открывает меню и в ту же секунду рядом с ними появляется низенькая миниатюрная девушка с лёгкими крыльями. Чимин чихает от пыльцы, а фея виновато улыбается – мало у кого аллергия на неё, однако в последнее время многие страдают непереносимостью волшебной пыльцы и некоторых настоек. Ребята делают заказ, и девушка испаряется, оставив после себя пыльцу. Погода солнечная, даже слишком, солнце так и палит, что некоторые наплевали на формальности и наколдовали навесы. Беда в том, что ни Сокджин, ни Юнги, ни Чимин особо не уделяли внимание трансфигурации, больше развиваясь в других отраслях магии. – Парни! – радостный визг застаёт их врасплох, однако они не шарахаются от бежавшего в их сторону. Чон Хосок всегда отличался солнечной улыбкой, чрезмерной добротой и отличным прицелом, что в первое время ребята искренне полагали, что он является эльфом или феем. Парень не удивился предположениям друзей и объяснил, что его всегда принимали за них, хоть и является самым обыкновенным человеком. Просто магия присутствует в любом существе, независимо от родословной. Хосок широко улыбается, несётся со всех ног к друзьям, оставляя вслед за собой распустившиеся бутоны. Опять что-то выпил, с тоской думает Джин и, судя по тому, как Юнги методично бьётся головой об стол, им опять придётся выкачивать непонятную бурду, которая стала результатом его экспериментов. У Хосока способностей к эликсирам от слов «не надо, ради спокойствия мира и нервов Чимина», однако это не мешает парню надеяться и учить всё новые рецепты у знакомой из параллельного курса. Джин даже как-то завидует Чону, потому что он не сдавался, пусть многие и называли его отчаянным, когда узнали, что он поступил в факультет зельеварения и алхимии. – Скучали без меня? – лукаво интересуется Чон, колдуя им навес. Единственное, что у него точно получается – трансфигурация. – Хоби, я тебя люблю, – начинает Сокджин, на заднем плане слышится фырчание Юнги. – Ой, Юнги, не язви, ты знаешь о какой любви я. Скажи сразу, что ты за эликсир или настойку придумал? – О, это не эликсир, – Чон ещё больше светится, явно не замечая, как вьются растения вокруг их стола и распускаются бутоны. – Просто Тэхён амулет процветания подарил. – Тэхён? – синхронно переспрашивают Сокджин и Юнги. – Если бы ты не прогуливал, Юнги-хён, то давно бы познакомился с ним, – ворчит на старшего Пак, но вдруг встаёт со своего места и начинает интенсивно махать. – ТэТэ! Мы здесь! Ким Тэхён оказывается загорелым парнем с малиновым оттенком волос и чёрными глазами, в которых можно потеряться. По крайней мере Джин точно заблудился, если бы не в реальность не привёл завораживающий голос парня: – Простите, я опоздал, неудобно получилось, – быстро бормочет он, теребя край не до конца застёгнутой рубашки с пальмами. – Да ничего страшного, Тэ, – лучезарно улыбается Хосок, кивая на свободное место, приглашая знакомого. – Кстати, знакомься, – Тэ переводит заинтересованный взгляд на незнакомцев. – Который бледный и со взглядом, что готов всех убить – Мин Юнги, кажется, ты слышал его во время переклички. Мин фырчит на слова друга, но протягивает ладонь, подмечая, что его рука чрезмерно бледная на фоне загорелой Тэхёна. Значит, он тоже русал. Ну, мило, что. Мало ему хватало Чимина, гудящий о его пропусках, теперь к нему ещё Ким присоединится, с тоской думает Юнги. – А этот красавчик Ким Сокджин, – Джин шипит на самодовольного Хосока и пожимает ладонь однофамильца. – Только не засматривайся, он давно влюблен в одного русала с мятными волосами. – Ой, завались, Хоби, – закатывает глаза Мин, однако, вопреки своим словам, посматривает на Джина, который, видимо, пропустил эту реплику мимо ушей и слишком уж засмотрелся на Тэхёна. – Так ты тоже русал? – аккуратно интересуется Сокджин, пытаясь хоть как-то завязать разговор. – Да, – Тэ гордо выпячивает грудь, за что получает ласковое «русалочка гребанная» от Чимина. – Некоторые русалы могут обойтись без моря, но точно не я. Поэтому ежедневно посещаю искусственные водоёмы. Бассейны просто не моё. Разговор затягивается и парни обсуждают последние новости и небольшие казусы, которые произошли с ними. Тэхён быстро вливается в их небольшую компанию, на пару с Хосоком шутя и поднимая новые темы для разговора. Даже Юнги готов признать, что Тэ приятный собеседник, правда неприятное предчувствие заставляет его опасливо озираться на Сокджина, который не предпринял ни одной попытки взять его за руку. А Джин буквально помешан на публичном проявлении чувств, чем и бесил и смущал Юнги. – И представляешь, я в панике ору, кричу, визжу, что этот, – Хосок кивает на довольного Юнги, который попивает свой американо. – Утонул, уже сам готов был полезть в эту гребанную реку, хотя я плавать не умею… И тут, блять, Юнги выныривает с гребанными, мать её, жабрами и в чешуе! И потом я начал кричать: «Ты почему не сказал, что ты русал?!» – Ты же не спрашивал, – вспоминает свой ответ Мин, не скрывая улыбки. – А потом он же и полез в реку, чтобы меня придушить. – И в итоге нас разнимали Чиминни с Джином, – смеётся Чон. – Классное знакомство, иначе не опишешь. – А вы как познакомились? – Тэхёну нравится слушать такие истории, так чувствуешь себя частью группы. Джин переводит взгляд на Юнги, мол, ты расскажешь или я, на что Мин говорит: – Если ты назовёшь меня своим лучшим уловом, я тебя ударю. – Он не хочет признавать того факта, что я его в буквальном смысле выловил, – Тэ понимающе кивает. Для русала быть выловленным – по меньшей мере, позор. – Да ты с таким же успехом мог бы выловить и любого посетителя пляжа! – Не рычи, милый, – Джин посылает воздушный поцелуй. – Это было как в старых сказках, где принц встречает русалочку. – Это было как в идиотских комедиях, – закатывает глаза Мин. – Плавал я себе спокойно, никого не трогал. И тут путаюсь, как я думал, в водорослях, но потом эти чёртовы водоросли начали тянуть меня на поверхность! – Юнги тогда так мило пытался перегрызть веревку, – ностальгирует старший, улыбаясь. – И смущался, просил выпустить. – Я говорил, что засужу тебя за незаконный улов! – Не порть романтику, – шикает на друга Чимин, которого сложившаяся ситуация забавляла. – Я, как любой воспитанный юноша, решил поступить благородно. – Он испугался суда и предложил договориться. – Как я узнал, ему было негде жить, потому что его выгнали из временного ночлега, вот и плавал, чтобы успокоиться и вспомнить свой природный облик. – Меня выперли из общаги и я не мылся около недели. От меня разило тухлой рыбой! – Я проникся симпатией и жалостью его беде и предложил свои скромные хоромы. – Он предложил свою квартиру, взамен я не подаю на него в суд. Под конец истории Юнги красный, раздражённый и залпом пьёт американо, словно это алкоголь, пока Джин светится, как начищенный чайник, напрочь забыв про остывающую еду на тарелке. Чимин прячет улыбку в чашке мятного чая, Хосок вовсю ржёт, а Тэхён тихо посмеивается, уткнувшись в стол. Идеальная пара, иначе не опишешь. Домой парни возвращаются к ночи, когда звёзды ярко светят на фоне тёмного неба и местами можно встретить танцующие созвездия. Ночной город манит своими яркими огнями и непринуждённостью, и Юнги может легко податься на такие уловки, благо с ним Джин, который оттаскивает от подозрительных сирен, что предлагают посетить их бар. Квартира встречает их абсолютным мраком и запахом тухлятины, из-за чего Ким окидывает младшего тяжёлым взглядом. – Ну, ладно, он переедет в мою комнату, – сдаётся русал и скидывает обувь. – Пойдём, милый, нам тут не рады. – Разве ты не дал ему имя? – вдогонку бросает старший, небрежно скидывая обувь, которая сама поднимается и ложится на нужную полку. – Я передумал, – коротко говорит Мин и закрывается в своей комнате. Сокджин вздыхает на поведение младшего, порой он устаёт от неприступности этого вредного русала, что хочется сдаться. В конце-то концов он же не заставит себя полюбить. В глубине души Джин боится и больше ожидает, что в один день Юнги появится на пороге его квартиры под ручку с кем-то другим и заявит, что переезжает и спасибо, что приютил. Парень устало зевает и направляется в свою комнату, однако его внимание привлекает звон входящего сообщения из сотового. Магия магией, но цивилизацию никто не отменял. «Привет, хён~ Не хочешь погулять со мной по набережной? Тэхён». Джин воровато оглядывается по сторонам, будто его вот-вот поймают за чем-то неприличным, хотя это просто Ким зовёт на ночную прогулку. Дружеская прогулка, ничего более, да и тем более Тэхён хороший собеседник.

«Ты где именно?»

Юнги слышит хлопок двери и еле сдерживает себя, чтобы не ринуться к входной двери, как бы не хотелось. Мама часто говорила и ругала сына, что главный порок русалов – чрезмерная гордость и заносчивость, они не могут сразу признаться, что зависят от кого-то, пусть даже себе сто раз доказали обратное. Юнги знает, Юнги старается. Растение расстроено скулит, ощутив настроение парня, и Мин с грустной улыбкой поглаживает бутоны, тихо говоря: – Он скоро вернётся. Только Джин возвращается рано утром, когда мелкий почтальон на метле закидывает утреннюю газету в специальное окно, которое открывается, когда надо. Мин поспал жалких два часа, отвлекая себя чтением о диффенбахиях и полезных свойствах, потому что пригодится на сессии. Сокджин появляется на пороге слишком уж довольным и помятый вид ещё больше раздражает Мина, который как бы всю ночь не спал и ждал, как какая-то истеричная девка под воздействием стрелы Амура. Пахнет от него морем, что заставляет Юнги поморщить нос и недовольно спросить: – Ну, и где ты был всю ночь? – Я к тебе не предъявляю претензии, когда ты под утро возвращаешься со своих андерграундных вечеринок, – говорит Сокджин, снимая обувь. Старший наливает себе стакан холодной воды и почти залпом опустошает, а Мин тщательно рассматривает парня, ища ещё какие-нибудь изменения. Мало ли, вдруг его напоили каким-нибудь зельем и теперь не вернуть? – Я… – Ким поднимает брови, ожидая продолжения начатого от Мина. – Я волновался. – Не стоило, – легко улыбается Ким и треплет его по мятным волосам. – Ладно, мне скоро на пары, так что… – Ты не хочешь спать? – удивляется Юнги. – Я поспал, – слишком уж беспечно отвечает Сокджин, будто отмахивается от назойливого русала. – И выпил кофе с щепоткой бодрости. Думаю хватит на весь день, знаешь же нынче фей, им жаль волшебных специй. Парень запоздало кивает и Ким уходит в свою комнату. Ким Сокджин красивый и отрицать это не имеет смысла. Высокий, широкоплечий, длинные ноги, кожа безо всяких изъянов, пухлые губы, чёрные блестящие волосы – можно до бесконечности описывать его внешность в самых разных метафорах. Юнги смотрит ему в спину и с каждым удаляющим шагом чувствует себя не по себе. Едкое и нервное ощущение говорит ему, что надо убедиться в лишний раз, что его не разлюбили, а недовольное шипение в голове останавливает и говорит не быть навязчивым. Если променял, то зачем ему вообще такие отношения? Русал разрывается между двумя противоречивыми желаниями, но в итоге слушается шипения в голове. За все годы послушания, она никогда не ошибалась – Красивый, что тошнит, – хмыкает себе Юнги, выливая нетронутый кофе в горшок кактусу. В университете учителя кидают в его адрес ехидные комментарии из серии «явление Христа народу», на которые Мин предпочитает не реагировать, ибо эти люди хоть и противные ведьмы и маги, но они ставят ему балл и выдают диплом. Так что им перечить – себе дороже. Родителям бы точно не понравилось, если бы их младшего сына выперли из университета. Это они ещё про историю с общежитием не знают. А если узнают, что всё это время их сынок живёт с незнакомым парнем, то их вообще схватит удар, особенно отца – он очень впечатлительный. Дни летят один за другим, Мин больше отдавался гербологии, решив не заполнять голову ненужными мыслями. У него скоро сессия, а половина требуемых заданий не сдано – не самое лучшее время морочить себе голову лишними вещами. Сокджин вроде как всё такой же, как и раньше, правда тоже запирается в своей комнате, вовсю зубря материал, потому что преподавателя сменили на какую-то стерву, которая знатно так нервы треплет. Поднимаясь из подземелья к свету, цивилизации и еде, Юнги замечает друзей и идёт к ним, попутно чуть не сбив с дороги некоторых студентов. Хосок вовсю хлопает в ладоши, смотря, как Чимин аккуратно водит струйкой воды из маленького стакана. По подрагивающим кончикам пальцев Пака ясное дело, что русал страшно волнуется. По сути, Пак Чимина в первый день в университете заранее окрестили обыкновенным и учителя говорили, что он не сможет развить в себе способности русала и так останется с примитивными навыками, как плавание и ныряния. Чимин долго убивался по этому поводу, даже готов был вернуться в родное море в Пусане, однако его безостановочно останавливал от этой ошибки Чон Хосок и втихую добавлял уверенность в утренний мятный чай. Вернее Чимин верил, что он добавлял, а на самом деле это была простая корица. А что касается факультета магического права, то там Чимин справляется безо всяких проблем. То ли дело в том, что учитель восхищается русалами, то ли дело в харизме Пака. – Юнги-хён, ты явился! – радуется Чон и спешит обнять хмурого парня. Чимин отвлекается и струйка выплескивается на землю, хорошо, что не на него. – Я ненадолго, – бормочет Мин и обращается к младшему русалу. – Чиминни, у тебя есть какой-нибудь крем для нас? А то в магазине рядом с домом нет, а искать ноги не в том состоянии. – Иногда твоя лень доведёт тебя, хён, – закатывается глаза Пак и начинает рыться в рюкзаке. – Вот радуйся, что я покупаю в немереных количествах из-за своей раздражительной кожи. – Но вы же русалы, зачем вам крем? – не понимает Чон, вытаскивая бутылку с надписью «Хоби», что вызывает у Мина лёгкую ухмылку – старшая сестра Хосока небось украсила. – Вот именно, Хоби, мы русалы, у нас кожа во много раз подвержена сухости, – ворчит Юнги, рассматривая собственные руки. – Господи, до резцов дошло. – Всему виной твоя лень. – Не моя лень, а тормознутость Джина, – парирует Мин, забирая небольшую баночку. – Он давно говорил, что мы вместе пойдём за некоторыми вещами для дома, а сам вечно занят. – Занят? Я его в последнее время с ТэТэ видел, – недоумённо отвечает Хосок, открывая свою бутылку, на которую с опаской озирался Чимин, на что Чон убеждает. – Это просто ромашковый чай. – В смысле? – слишком громко возмущается Юнги, меняясь в лице. – В смысле настойка ромаш… – Не это! Джин всё это время шлялся с Тэхёном?! – О боже, хён, тебя разве это волнует? – усмехается Чимин, внимательно следя за реакцией друга. – Сам же отвергал Джинни-хёна, так что твоя злость глупа. – Я не злюсь, – Мин начинает мямлить, Пак на это улыбается уголком губ. – Просто… Юнги так и останавливается на полуслове, потому что недалеко (очень далеко) стоят Джин с Тэхёном, мило беседующие между собой. Хосок не вникает куда там уставился парень, только Чимин догадался лишь взглянув на выражение лица друга. Противный голос, полный яда убеждает его, что плевать Сокджин хотел на него. И все эти признания в любви и попытки на близкий контакт искажаются в воспоминаниях, как игра, не более. Тэхён смеётся какой-то идиотской шутке Джина, не упуская возможности дотронуться до его плеча и скользить по руке. Они так мило общаются, временами переходя на интимный шёпот, чтобы в ту же секунду разразиться хохотом и все эти гаммы положительных эмоций так бесят Юнги, что… – Твою мать! – визжит Хосок, когда его бутылка буквально взрывается, а ромашковый чай обливает брюки бедного парня. Чимин не на шутку пугается за друга, подскакивает и проверяет на пострадал ли он, потом с опаской озирается на остатки пластиковой бутылки. Мин никак не реагировал, он всё ещё следил за Джином, ощущая, как противное огромное что-то душит его. Но больше всего русал злится на себя. Сам же виноват, и головой он это понимает, но… Но. Юнги безуспешно пытается придумать веский аргумент для этого «но», лишь бы убедить себя, что здесь не только его вина. Ведь, не Сокджин ли клятвенно обещал ему любовь, как в дурацких сказках, где она решение всех проблем? – Юнги-хён, ты в порядке? – аккуратно интересуется Пак и кладёт ладонь на плечо, привлекая к себе внимание. Хосок присоединяется к нему и пытается уловить взгляд друга с другой стороны, отчаянно надеясь увидеть хоть одну знакомую эмоцию. Чону не нравится, когда старший закрывается в себе, потому что верит, что так можно погубить себя. – Мне надо домой, кактус кормить, – мямлит старший и, не попрощавшись, уходит. На деле Юнги не уходит домой, он шатается куда глаза глядят, иногда забредая во всякие магазины. Мог бы так же давно зайти в один из таких и найти специальный крем. Мину не хочется признавать, что он хотел пойти вместе с Сокджином. Парень не заостряет внимания на прохожих, они плывут у него перед глазами – в последнее время он ощущал, как чёткость искажается. Бабушка ему говорила, что русалам необходимо как можно чаще находиться под водой, потому что они больше подвержены сухости глаз, из-за чего чаще всего и размывается картинка перед глазами. И если подумать, Мин уже приличное время не плавал, он даже душ не принимал, потому что слишком муторно потом. Вылезать из ванной одному трудно, ему необходима помощь, а Джин вечно где-то пропадает. Парень хмыкает себе под нос – вернее не «где-то», а с Ким Тэхёном. Ванная наполняется долго, Юнги успел покормить кактус остатками вчерашнего ужина, сделать отметки в голосовых конспектах и заварить кофе. Мин добавляет наугад выбранные соли, которые в последнюю секунду ему передал Чимин, и какие-то настойки, которые ему давно прислала бабушка. Вода мутная, приятно благоухает и Мин не медлит и погружается в горячую ванную. Хвост нездорового зелённого оттенка свисает с бортика ванной, выливая воду на пол, но русалу плевать – Хосок недавно поставил простое заклинание и вода сама исчезает с их пола. Мин разглядывает свои руки, покрытые чешуёй, плавники вдоль локтя и позвоночника, и какое-то отчаяние накрывает парня. Он смотрит на длинные пальцы, соединённые плавательной перепонкой отвратительно серо-мятного цвета и кусает нижнюю губу, силясь с внезапным желанием завыть и разреветься. Только разреветься в собственной ванной не хватало. Хосок как-то говорил ему, что слёзы – не признак слабости, однако Юнги не был согласен со словами друга, подавляя в крайние моменты слёзы. Он не хочет плакать, ещё рано реветь. – Скорей всего у него хвост красивей, – ляпает русал. – И чешуя не такого блевотного цвета. И он точно не отпихивается и не отмахивается на слова любви и знаки внимания. А может он даже позволил себя поцеловать, как в чёртовых сказках. И… Юнги застывает, потому что понимает, что его голос дрожит. Мин погружается с головой под воду, надеясь, что так из головы выльются ненужные мысли. Он жмурит глаза до красных пятен, повторяя себе забыть, словно мантру. И с замиранием сердца Юнги чувствует, как что-то огромное и светлое разрушается внутри. Парень не выдерживает и, обняв себя, плачет под мутной водой. Надо просто выплакаться, ничего страшного в этом нет, убеждает себя русал, впиваясь ногтями в чешуйчатую кожу. Надо думать о хорошем, надо вспомнить хорошее… Вот, он смотрит на их переплетённые пальцы, Джин улыбается и тянет его за собой вдоль морского берега, под его ступнями золотистый песок, на заднем плане перекрикиваются чайки и на губах этот солённый привкус. Сокджин что-то говорит, только Юнги не слышит, он засматривается в карие глаза, медленно утопая и добровольно пропадая. Мин неловко встаёт на носочки, прерывая старшего на полуслове и закрывает глаза. Громкий хлопок заставляет Юнги вынырнуть из воды и уставиться на дверь ванной. Сокджин не заставляет себя долго ждать, он влетает в комнату, и шикает на вьющиеся растения, что загородили зеркало – Мин давно их тут посадил под аргументом, что водоросли любят влагу. Водоросли в ответ шикают на парня и нехотя открывают зеркало. Юнги запускает замёрзший хвост, приняв невозмутимый вид, будто это не он занимался самокопанием под водой. Джин поправляет волосы, придирчиво рассматривает своё отражение, совсем не замечая русала. – Ты куда-то уходишь? – Мин не смотрит ему в глаза, у него появился потаённый страх. – Да, я обещал встретиться с Тэ. «Видишь, он тебя давно променял, а ты убиваешься по нему», – закрадывающийся голос в голове убедительно мурчит, заставляя парня поджать губы, лишь бы не наговорить лишнего. – А ты как давно пришёл? – Ким поворачивается к русалу и моментально восклицает. – Юнги, ты же замёрз! – Нет, – мотает головой он. – Да, у тебя губы бледные, – заверяет парень и запускает ладонь в воду. – Твою мать, она же ледяная! Ты совсем с ума сошёл?! Ты же себе плавники отморозишь! Мин даже возразить не успевает, как Ким вытаскивает его из ванной, тихо попросив обнять его за шею. Сердце стучит умеренно, однако ноет с каждым вдохом, будто его в жабры ковыряют тупым ножом. Юнги жмётся ближе к Сокджину и ему плевать, что он намочил насквозь его футболку. Ким старается удержать соскальзывающий хвост Мина и спешит к его креслу. – Не отпускай, – просит Юнги и Сокджин замирает. – Юнги-я, всё в порядке? – заботливо интересуется он, пытаясь взглянуть тому в глаза. Ничерта не в порядке, думает русал, утыкаясь лицом в широкое плечо. Мин вдыхает цветочный запах и постепенно успокаивает горячий поток в лёгких. Он открывает глаза и скользит взглядом по комнате, растениям, собственным рукам, что держатся за Джина. – Твою мать, – одними губами произносит Мин, с ужасом потирая ладонью руку. – Что случилось? – Ким сажает парня на его кресло и присаживается рядом. – М-мои руки, – с нотками истерики шепчет Юнги, рассматривая кончики пальцев. – Они… Они в пене. – Ты же что-то добавил в воду, – спокойно отвечает Ким, не совсем понимая причину шока русала. – Может от него пена? «Нет, ты не понимаешь», – стучит в висках парня. Хочется врезать Сокджину, накричать на него, что это всё из-за него, вся вина только на нём, пусть даже Юнги не исключает и своей вины. Но вслух он говорит: – А, точно, я совсем забыл, это же настойка от бабушки, после неё такие пенные замки. – Господи, ты меня так напугал, – вздыхает Сокджин и улыбается. – Я пойду? Меня Тэхён заждался. Мин запоздало кивает, а от старшего и след простыл. Он тянется за огромным махровым полотенцем и остервенело трёт им по коже, надеясь как можно скорей обсохнуть и отвлечься от угнетающих мыслей. Однако когда хвост раздваивается, как обычно, Юнги ощущает резкую боль в ступнях и от неожиданности кричит на всю квартиру. Сами ноги ломит от слабости, а в ступни словно острые осколки впиваются. – Нет, блять, нет, – русал царапает ногтями кожу ног. – Всё что угодно, только не это. Он еле как встаёт на ноги, прикусывая нижнюю губу до крови и торопится к сотовому, чтобы позвонить Чимину. Правда, в итоге, не выдержав адских мучений, Мин буквально подползает к своему столу и просит своего кусачего плюща скинуть ему телефон. Растение долго не повинуется хозяину, за что парень обещает себе обрезать ему пару-тройку листков, а может и не пару-тройку, а целый десяток. Но к счастью, сотовый мягко приземляется рядом с ним и обвитый вокруг гаджета стебель возвращается в изначальное положение у стола. Скорей всего он пару-тройку листков срежет, думается Мину, пока он набирает номер русала. Пак умный и рассудительный, он поможет, на крайний случай дотащит до больницы. Друг не заставляет долго корчиться в ожидании, он буквально влетает в небольшую квартиру, попутно вытаскивая настойку и какие-то дурно пахнущие мази. – Так, ты только не паникуй, – Пак открывая бутылку с жидкостью кислотного цвета. – Хён, вкус отвратительный, но боль пройдёт. – Да плевать, – он перехватывает бутылку и с жадностью поглощает содержимое. Вкус на редкость мерзкий, вызывающий рвотный рефлекс, но Мин с титаническим трудом пересиливает стойкое желание облагородить собственный ковёр и отдаёт другу бутылку обратно. Чимин открывает тюбик, перемазанный в горчичной пасте, и, честно, Мин успел сравнить его с отходами. Уловив скепсис и неприязнь в выражении лица друга, Пак закатывает глаза и, без лишних вопросов, мажет мазь на ноги. На удивление мазь пахнет черемухой и какими-то летними цветами, что успокаивает разбушевавшуюся фантазия старшего. – Чимин, что это может быть? – Юнги не сдерживается и хнычет от пульсирующей боли. – По-твоему за кой чёрт я вообще дал Джину ту книгу? – горько ухмыляется Пак, заканчивая процедуру. – Ты читал? – Мне бабушка рассказывала, – сглатывает Мин. – Значит, это правда? Это же миф, сказка. – То, что это сказка ещё не значит, что в ней нет правды, – возражает Пак, пихая свои принадлежности обратно в рюкзак. – И что мне теперь делать? – Юнги прячет лицо в ладонях. – Не пить же всякие чаи и мазаться. – Кстати, насчёт зелья, поблагодари Хосока, это он быстро сделал, – на шокированный взгляд друга, Чимин фырчет. – Эй, он молодец, я лично следил, что он добавляет. – Он не может котёл такого сделать? – с надеждой спрашивает старший. – Иначе как? Как мне поступить? – То есть «как»? – младший морщит нос и упирает маленькие ладошки в боки. – Как только Джин появляется на пороге квартиры признаёшься, что ты гребанный кентавр, который любит отрицать явное. – Я не могу внезапно воспылать к нему любовью, Чимин, – хмыкает Мин, качая головой. – Любовь не так работает. – Она как-то работает? – Пак усмехается словам старшего. – Это же чувство, любовь не работает, она просто есть. Или лучше сидеть, покрываться пеной и умирать от боли в ногах? – Лучше так, – парирует парень. – Потому что я не просто так начал умирать, согласись? – Не говори так, – шипит на него Чимин и вскакивает с пола, угрожающе нависая над застывшим старшим. – Не говори, что ты умираешь, ясно?! – А что тогда произошло с русалочкой из сказки? – язвит он, борясь с внутренней истерикой. – Как только принц разлюбил её, она умерла. – Джин не… – Тогда почему я в пене и мои ноги ломит? Чимин молчит, а Юнги трясёт. Обстановка угнетает и чтобы не разрушить хрупкое равновесие, Мин, терпя невыносимую боль в ногах, ковыляет в сторону кухни. Сегодня слишком много эмоций и им вдвоём надо успокоиться. Когда Пак заходит в комнату вслед за старшим, то чай уже разливается в чашки, наполняя кухню приятным ароматом. – Яблочный с корицей, – шепчет Юнги, обхватив губами край чашки. – Прости меня, я погорячился. – Ничего страшного, хён, – Чимин делает небольшой глоток, боясь обжечь язык. – Но, пожалуйста, не молчи и не тяни время. – Это будет эгоистично и глупо, – Мин закрывает глаза. – Я признаюсь ему в любви, когда под угрозой моя жизнь. – Любовь эгоистична, – Пак смотрит на распускающиеся бутоны очередного цветка старшего и расплывается в улыбке. – Уж не тебе ли знать, хён? Разговор прерывает щелчок входной двери и задорный смех, подобно лаю. В маленькую прихожую заваливаются донельзя счастливый Сокджин с висящим на нём задорно смеющимся Тэхёном. Однако стоит им заметить, что они не одни, то подавляют смех, еле сдерживая улыбки. Юнги делает глоток чая, словно их здесь нет, и совсем не чувствует. Ни яблочного привкуса чая, ни болезненный натиск на сердце, ни то, как постепенно что-то разбивается внутри. – Всё в порядке, – говорит Мин, хотя в душе понимает, что из него печальный лжец. Чимин и Тэхён уходят вместе глубокой ночью, напоследок кинув, что завтра может прогуляются всей компанией. Сокджин говорит, что это чудесная идея, а Юнги молча закрывает дверь за ними, кротко кинув «пока». Ким украдкой наблюдает за младшим, что убирает чашки в раковину. Юнги привычно тихий, аккуратный, но что-то тревожит Джина. – Юнги-я, – русал мычит в ответ. – Всё в порядке? – Ты уже который раз за день спрашиваешь об этом, – Мин кривит губы. – Может с тобой что-то не так? С тобой, с тобой что-то не так, проносится в мыслях Кима, когда он шагает в сторону парня. Мин усиленно делает вид, что заинтересован в своём кактусе, соскребая остатки еды с тарелки в горшок. Сокджин подходит ближе к парню со спины и сгребает в объятия. Однако вместо обыденных шипений в стиле «отпусти, придурок», Юнги мякнет, ничего не делает, лишь устало вздыхает. Сокджин смыкает ладони на груди младшего и чувствует, как чужое сердце бешено колотится. Мин закрывает глаза, удивляясь тому, как он раньше не замечал, насколько объятия старшего приносят умиротворение, как бы сахарно не звучало. По сути, Юнги ненавидит, когда любовь возносят так, словно оно самое невероятное, что может существовать в мире. Поэтому он и ненавидит сказки, где любовь измеряют поцелуями и признаниями и всегда всё так идеально. Ведь ничто не вечно и все это прекрасно знают, однако они стараются убедить себя в обратном. Юнги не такой. Юнги морально готов к ужасному, чтобы не показаться слабаком в собственных глазах. И он ждал, тая в глубине души страх. Ждал, что Сокджин однажды перестанет любить его, просто чтобы лишний раз доказать себе, что всё самое прекрасное – временно. Любовь тоже временна, какой бы прекрасной и красочной она бы не была. Рано или поздно чувства остывают, дни тянутся, как один, и создаётся впечатление, что вы просто терпите друг друга из уважения, а не из-за чего-то сильного и огромного, заставлявшее сердце дрожать. И Юнги ждал. Дождался, мать твою. «И каково это?» – шепчет собственный затравленный голос. – «Каково это, когда сам же убиваешь своё счастье?» – Опять без тапочек, – вздыхает у него над ухом. – Хвост же отморозишь. – Какая разница? – кактус скулит, ластится цветками к худой ладони. – В смысле «какая разница»? – Ким разворачивает Мина к себе. И в этот момент, Юнги понимает, насколько он жалок в собственных глазах. Потому что он готов цепляться за эти призрачные чувства, пусть даже если они временны, ему плевать. – Я люблю тебя, – Сокджин будто читает его мысли и произносит так, словно пытается достучаться до Мина с его бесконечными сомнениями. А может, он всегда так говорил и русал осознаёт это только сейчас. Всё летит к чертям. Потому что Юнги чётко ощущает, что не может поступить благородно и уйти, не сказав ничего. Потому что он ничерта не благородный. Потому что он не хочет уйти. Потому что, мать твою, любовь самое эгоистичное и невечное чувство, которое существует в этом мире. – Я люблю тебя, – повторяет он, сжимая пальцами худые плечи. – Не знаю, что ты там себе напридумывал, но я никогда не переставал. Я полюбил тебя в первый же день, как только тебя высвободили из сетки и ты орал, что засудишь всех нас. – Ты влюбился в мои маты и крики? – нервно усмехается Мин. – Я влюбился в твой характер, – Джин сажает Юнги на стол, чуть не сбив растение, смотря тому в глаза. – Я полюбил тебя, когда ты требовал у меня чёрный кофе, потому что другой ты не пьёшь. – Слушай, ты сейчас перечисляешь мои отрицательные стороны, – удивлённо хлопает глазами русал. – Ты там не попутал? Как же красота, улыбка? Ведь любят за внешность, разве нет? Прекрасный принц приметил русалочку, благодаря её неотразимой красоте – многие вскользь упоминают об этом, однако стараются не зацикливать на этом внимание, ибо это что-то само собой разумеющееся. – Твоя внешность будет меняться с годами, – Джин чему-то своему кивает. – Но от этого твоя улыбка, когда ты смотришь, как лажает Намджун, не изменится. Я полюбил тебя, когда ты первый раз принял ванную и не мог вылезти из неё, а ещё дико стеснялся своего облика и мне пришлось с перевязанными глазами тебя вытаскивать и тащить к креслу. – Я не стеснялся, – возражает Мин. – Я думал, что тебе будет неприятно меня видеть… таким. – Я люблю тебя любым, дурак, – прыскает Ким и заключает его в объятия. – Правда? – робко переспрашивает Мин, что сам от себя изумляется. – Правда, – Джин не заостряет внимания на голосе русала. – Я всегда любил тебя, до сих пор люблю и буду любить, даже если это не взаимно, даже если ты найдёшь того, кто сделает тебя счастливым. Сокджин ощущает, как чужие пальцы сжимают ткань футболки на спине, а плечи мелко дрожат. И в тишину ночи шепчут нужные слова, заставляющие сердце Джина наполниться счастьем и немного прослезиться, пока сам он крепче прижимает нужного человека в его жизни. А после этот нужный человек робко, немного неумело, касается дрожащими губами его, даря солёный привкус. Мин Юнги эгоистичный парень, его не волнуют чужие чувства, но почему-то Джин надеется, что он будет исключением. Ведь если действительно любишь, всем сердцем и сильно, разве взаимность будет волновать? А Сокджин не думал, его подобная мысль не посещала. Не посещала и когда выясняется, что Юнги таки простудил свои ноги, хотя он столько раз говорил носить тапочки и носки, отсюда и страшные муки в ногах, особенно в ступнях. Не посещала и когда взбудораженный с раннего утра Чимин врывается в их квартиру и матерится на весь квартал, что отдал Юнги не те соли и крем, отсюда и нескончаемая пена на теле. Не посещала и когда Юнги признаётся, что страшно ревновал его к Тэхёну и даже думал отступить и уйти. Правда Мин даже не подозревал, что Тэхён давно как с криворуким Намджуном, который в первый день знакомства пролил на него воду из графина. – Знаешь, я придумал имя кактусу. – Боже, он всё ещё у тебя без имени? И как ты к нему обращался? – Не нуди, иначе не скажу. – Ладно-ладно. И как ты назвал? – Юджин. Ты чего улыбаешься? Эй, ты не так понял! Это английское имя! Джин, кончай ржать! Прекрасное, несравнимое чувство.