Добрый десептикон — странное сочетание. Оно невозможно и неуместно. Это также неестественно, как и любящий десептикон. Это ведь просто смешно! Да… И всегда неумолимо ведёт к боли.
Ему было тошно. Невероятно тошно и противно. Ему было стыдно. Даже непонятно за что, то ли за сотриадников, то ли за себя самого, то ли за всю фракцию. Все их идеи прогнили до основания! Всё, за что когда-то бралась сражаться лучшая триада Кибертрона, было забыто и отброшено. Осталась лишь жестокость и власть. Власть! О, да, именно это нужно слишком многим: Мегатрону, Старскриму, Шоквейву и остальным мало-мальски известным десам. Они все давно забыли свои ценности, сгубили свою же планету и ради чего? Ради эфемерной идеи господства. После недавнего рассказа Старскрима такие мысли посещали синекрылого десептикона всё чаще. И если бы они были сосредоточены только на несправедливости. Нет! Всё никогда не бывает так просто. Все мысли сикера крутились вокруг одного единственного меха — Саундвейва. Мысль о том, что его партнер с ним только потому, что не помнит о своей жизни, потому, что его переписали, потому, что он просто не может помнить и знать, — всё это мучает Тандеркрекера. Иногда быть слишком правильным невероятно неудобно. Посмотреть вот хотя бы на Скайварпа, он функционирует себе, его ничего не волнует, не трогает, не задевает. Он доволен своим активом. До недавнего момента и Тандер был. Вот только после того цикла всё резко поменялось. Стоило ему лишь издалека увидеть кассетника или столкнуться с ним в коридоре, он тут же вспоминал ту историю. Когда он был с Саундом, когда они вместе пили энергон или разговаривали, когда могли наконец остаться наедине — его всё время мучила та шлакова давняя история. После казавшихся бесконечными джооров метания и сомнений Тандеркрекер всё же попытался расспросить Саундвейва о его прошлом. Но на все вопросы дес отвечал будто заученными фразами, ещё раз подтверждая историю Старскрима о перепрошивке. ТиСи пытался как-то натолкнуть связиста на воспоминания, но того лишь раздражали нелогичные и странные вопросы сикера об автоботах и прошлом. А когда крылатый заговорил о вражеском диверсанте, то это вконец довело кассетикона и он просто отказался отвечать на нелогичные по его мнению вопросы. Сикер прекратил спрашивать. Но вот только тяжесть из Искры никуда не делась. Пришлось признать, что связист ему оказался намного дороже, чем он полагал. Слишком опасно дорог. И именно поэтому десептикон уже не мог отступить. Желание сделать счастливым кого-то кроме себя было для фиолетовозначных чем-то чужеродным, но именно это чувство сейчас полностью поглотило Тандеркрекера. Ему было слишком неуютно. Он чувствовал, будто украл чью-то жизнь, чьё-то счастье и будущее. Это было просто невыносимо! Поэтому вскоре в процессор сикера пришел единственный выход. Если бы десептиконы знали о причине странного поведения сикера, то давно бы уже посчитали его двинутым. В самом деле, какой дес делает что-то для другого без личной выгоды? Какой дес вообще настолько сможет к кому-то привязаться? Но никто не знал о причине изменившегося поведения Тандеркрекера. Он стал ещё более замкнут, всё меньше времени проводил в компании сотриадников и всё больше — Саундвейва. Сикер знал, если его план удастся, то он вряд ли ещё когда-нибудь сможет не то что побыть рядом, а просто поговорить с кассетником. Поэтому синий крылатый иногда просто сидел у того в отсеке и ждал, пока дес закончит с работой. Сикер мог возиться с кассетами, пить энергон или просто наблюдать за работающим мехом. И глушить, нещадно глушить боль в Искре и печальные мысли. Всё хорошо. Правильно… — Саунд, а ты помнишь о своем прошлом, о создателях? — Ответ отрицательный. — Жаль. А я помню. Легкое было время, хорошее… — Просьба: расскажи. Легкая улыбка скользнула по губам сикера. — Ты и правда хочешь послушать? — Ответ положительный. — Хорошо…***
Как бы Тандеркрекеру хотелось, чтобы их разговоры никогда не заканчивались, чтобы время, проеденное вместе длилось вечно. Но этому не бывать. И поэтому каждый их разговор сикер запечатывал глубоко в Искре и с болью ждал следующего боя с алозначными. У него был план. Чтобы вернуть Саундвейву память, нужен был мнемохирург и Тандер знал — да все, шлак, знали! — что единственным квалифицированным и оставшимся актив мнемохирургом был Хромедом. Добраться до него было не легко, но всё же возможно. Именно поэтому каждый следующий бой сикер тщательно высматривал на поле боя бело-оранжевую броню и желтый визор автобота. Это был уже пятый бой, и десептикон опять не смог найти нужного ему бота, Старкрим уже кричал своим сотриадникам сворачиваться. Искра Тандера ныла от боли и одновременно радовалась, что их разлука с Саундвейвом вновь отложена до следующего сражения. Но неожиданно неподалеку от сикеров показался знакомый желтый визор. Авти старался быть как можно незаметнее, но с его повреждениями это было очень тяжело. Тандеркрекер среагировал мгновенно и в один клик алозначный был крепко закреплен троссами и поднят высоко над землей. Ведующий что-то кричал Тандеру по общей связи, но десептикон не прислушивался, поскорее унося свою ношу подальше с поля боя. В итоге синекрылому десу сначала прилетело от Старкрима, потом тот его с горем пополам похвалил, даже Мегатрон удостоил Тандера короткой благодарности, ведь пленник был очень ценным. Самому же синему сикеру было откровенно плевать. Он быстро смылся из главного зала и пошел донимать Хука, чтобы тот починил автобота. В итоге конструктикон всё же взялся за дело, Тандеру удалось уговорить его починить автобота, аргументируя тем, что им может понадобиться не только информация, но и непосредственно его профессиональные навыки. И когда медик перестал ломаться и взялся за инструменты, сикер быстро исчез из медбея, и направился в кварту связиста.***
Перед тем, как отправится в подзарядку, они разговаривали о довоенном времени и старом Йаконе. Вернее, сикер рассказывал, а Саундвейв большую часть молчал. Тандер прекрасно знал, что сегодня все кассеты на заданиях и они с связистом абсолютно одни. Так же он знал, что сегодня у партнера было очень много работы и потому сегодня он позволил себе быть в перезарядке чуть менее чутким, чем обычно. Но этого сикеру было достаточно. Когда Саундвейв очнулся от волны смешанных эмоций со стороны Тандеркрекера, тот уже воткнул иглу в шейные магистрали деса и впрыснул нужную дозу деактиватора. Синий десептикон не ожидал, что его план будет проходить так гладко, но так было. Он с легкостью пробрался в мед-блок, не встретив на пути не единой живой Искры; стащил починенного автобота с платформы, пригрозив тому бластером, благо, он оказался не полнейшим идиотом и на вражеской базе орать не собирался; и так же без происшествий притащил авти в отсек с офффлайновым кассетиконом. Хромедом был мягко говоря удивлен странной просьбе одного из Первой Триады. Это просто не укладывалось в процессоре: «Верни ему его воспоминания: об автоботах, о войне, о… Джазе». Если бы не неподдельная боль, которой горели алые линзы, автобот счел бы его поехавшим. Хотя, он в любом случае считал его съехавшим с процессора. Ситуация была престранная. — Ты же можешь восстановить его истинные воспоминания? — Погоди-погоди, ты хочешь сказать, что Саундвейв — один из самых опасных десов, ходячий компьютер, телепат, который за всю войну погасил невиданное число Искр, на самом деле просто перепрошитый автобот?! — Да. — Шлак. Вся ситуация напоминала злую шутку или странный глюк процессора. Но оффлайновый вражеский связист и стоящий возле него сикер не исчезали даже после перефокусировки оптики. После очередной просьбы уже явно отчаявшегося синего десептикона, который, видно, совсем забыл, что он на своей базе и вооружен, Хромедом всё же с опаской подошел к связисту и начал сначала поверхностное подключения, проверяя, нет ли вирусов или какого другого неприятного шлака. Ничего такого он не заметил, да и сопротивления сознания тоже не было, влиял деактиватор. И поэтому, завершив подключение, мнемохирург погрузился в чужой процессор. Боль, боль, больбольболь! Хромедом вынырнул из чужого сознания и только тогда заметил, что сикер манипулятором зажимает ему маску, а у самого бота по лицевой потоком струится омыватель. Синий дес с тревогой смотрел то на всё ещё не очнувшегося связиста, то на автобота. Тот встряхнул шлемом и десептикон убрал ладонь с его лицевой. Алые окуляры были полны беспокойства и затаенного страха. Белый автобот поспешно стер с фейсплейта омыватель и бросил короткое: — Ты был прав. Сикер на это лишь кивнул. — Я сделал всё, что мог. Теперь всё зависит от него. — Ты же понимаешь, что я не могу тебя отпустить и тебе придется вернуться в медбей. Кивок.***
Не прошло и пары циклов, как по всей базе разнесся сигнал тревоги, подскочившие десептиконы были в шоке. Автобот сбежал вместе с Саундвейвом, причем именно связист помог ему в этом. Все десептиконы не понимали, что происходит и почему Лорд так ругается, понося мнемохирурга и припоминая начало войны. Все, кроме одного.***
// — Джаз, ты должен сию секунду притащить свой бампер в мед-блок — //Раздался по общей связи отчего-то взволнованный голос главы медбея. // — Док, ты же знаешь, что я проходил медосмотр декацикл назад, я конечно люблю тебя, но не настолько же! // // — Давай без шуточек, диверсант, быстро поднял корму и почесал ко мне со скоростью пули, а то я сам приду и выпну тебя из отсека! // // — Ладно-ладно, не кипятись, Ретч, иду я, иду! // Что происходило дальше и описать невозможно. Джаз было зашел в мед-блок, на ходу начиная оправдываться перед Ретчетом, но наткнулся на теплый взгляд мед-бота и непонимающе попятился. Улыбающийся медик только махнул в сторону ширмы и ушел в свой кабинет. Диверсант настороженно заглянул за ширму, да так и застыл. Вот прямо тут, на автоботской базе, на платформе их мед-блока, живой и улыбающийся ему сидел Саундвейв. Не ходящий перепрошитый компьютер, а настоящий Саундвейв, с светло-голубой оптикой и теплой улыбкой на губах. — Привет. Я скучал. А дальше долгие-долгие объятия и понимание того, что вот он здесь — живой и настоящий, рядом, и обнимает как раньше нежно. — Я тоже.***
В кварте царит полная тишина. Сикер сидит на платформе, опустив шлем. По лицевой уже не течет омыватель — бессмысленно. Оптика потушена. В манипуляторах знакомая до боли маска, на полу блестят алые осколки. Последствие недавней вспышки. Теперь уже не хочется ничего ломать. Поэтому он просто сидит. Боль медленно пожирает сознание и Искру. В процессор лезут разные мысли. «Зачем он это сделал?» «Почему не оставил всё как есть?» «Как можно избавиться от боли?» «Почему он вообще такой?! Шлаков добрый десептикон!» «Как же больно» Пальцы с хрустом сжимают тонкую пластинку брони. «Почему он вообще умеет любить? Это слишком тяжело» Железные осколки со звоном падают на пол. Он никогда не видел его лица.Для десептикона быть добрым — просто немыслимо… И всегда неумолимо ведет к боли.