Волчица

Зима. Что может быть лучше зимней охоты? Наверное, многое, но в путевке, которую мне подарила жена сказано, что зимняя охота – это лучшее зимнее развлечение после тяжелой работы. Если говорить честно, никогда не увлекался ни рыбалкой, ни охотой, однако отказываться от подарка, да и упускать такую возможность не хотелось. И вот я стою на заснеженной опушке у небольшого деревянного охотничьего домика, посреди непроходимого, густого леса. Красота! Лес зимой – самое настоящее чудо! Как будто ты попал в комнату, сделанную из миллиардов мелких бриллиантов, из-под которых выглядывают хвои усеянные изумрудами. Сугробы в некоторых местах доходят до самого колена и в это время я счастлив, что у нас в домике есть печь. Хм, кстати о нас. Помимо меня в сторожке живут два местных охотника, проведших тут не одну суровую зиму. Всю неделю моего пребывания они веселили меня своими походными историями и лесными приключениями. Всю дичь, которой мы питались, тоже добывали они. Как ни парадоксально, но приехав сюда, по сути, для охоты, убивать животных, я не мог. Не потому, что не умел точно стрелять, совсем нет, дело было скорее в моей человечности, что ли. Всякий раз, видя животное, я не осознанно представляю на его месте человека. Какое-то время охотники потешались над этой моей особенность, но в скором времени им это надоело. Именно поэтому я могу посвятить все своё время созерцанию красот местной природы и редких животных, появляющихся неподалеку. Так же, как и в это утро. Прогулка моя началась с рассветом. Дело шло уже к обеду, когда я вернулся к нужной мне опушке. Я уже мог видеть дым, валивший из дымохода, как услышал голос одного из соседей: - Ружье, быстрей ружье! Уходит же! Первые мгновения я не мог понять, что происходит, ведь никакой зверь не может быть так глуп, чтобы подойти к охотничьему дому так близко. Но я ошибся. От сторожки со всех ног в сторону леса бежала серая волчица, держа за загривок волчонка. Послышался звук выстрела, но она была быстрее и успела укрыться среди деревьев. Не подумав, я ринулся за ней сквозь непролазные сугробы, чувствуя, что должен найти ее первым. Ветви деревьев царапали щеки, били по рукам, но это не останавливало, а, наоборот, заставляло меня бежать быстрее. В мозгу что-то щелкнуло, выражение лица изменилось. Оно стало жестким, хищным, как у всех тех, кто держит в своих руках чью-то жизнь. Какое-то ранее непонятное чувство овладело мною. Я хотел одного – добраться до волчицы раньше остальных. Впервые за долгое время моего пребывания здесь, я подумал, что хотел бы получить свой «трофей». И таким трофеем вполне может стать она. Даже больше, со своей скорость, красотой, грацией, она было достойна стать моей наградой. Не то что эти мелкие зайцы и птицы. Они не смогли заставить меня … убить их, в то время как она пробудила во мне настоящего охотника. Несмотря на раздающиеся выстрелы и ведущуюся за ней погоню, волчица убежала недалеко. Выбрав правильное направление и побежав ей наперерез, я, конечно, нагнал ее. Последние ее следы я обнаружил на поляне, находящейся недалеко от волчьего логова. Странным было то, что она, по всей видимости, туда бежала одна, хотя я ясно видел, как она тащила в пасти волчонка. Это чуть умерило мой пыл, и я стал идти осторожнее, прислушиваясь к каждому лесному звуку, боясь столкнуться лицом к лицу со всей стаей. Снег скрипел и поэтому каждый раз, делая шаг, мне казалось, что я наступаю на гудок сирены, от чего мое и так сильно бьющееся от недавнего бега сердце получало ещё большую дозу адреналина. Из-за этого биения я не сразу расслышал жалобный вой. Шаг ещё шаг… звук становится громче, а вместе с ним ускоряется и мое сердце, правда теперь из-за непонятного мне страха. А вой становится все громче. Он был жалобный, не похожий ни на какие человеческие звуки. Но в голове звучит лишь одно: «Я смог нагнать ее раньше остальных». Скрутившись калачиком вокруг своего волчонка серая лежала на снегу не обращай внимания ни на единичные выстрелы раздающиеся где-то позади , ни на холод, которые в это утро был по настоящему звериный. Возможно, она заметила бы и меня, если бы я не оступился и не разломал ногой ветку. Услышав меня, даже раньше, чем смогла увидеть, встрепенулась, скачком встала на лапы и уставилась грозной мордой в мою сторону. По-видимому, она повредила переднюю лапу и бежать дальше уже не могла. Но она и не собиралась убегать. Опершись на три здоровые лапы, она зарычала. Очень сложно описать мои ощущения от встречи с этим взглядом. Глаза ее горели яростью, как будто заливались кровью, но в то же время в них была какая-то жалость, неимоверная грусть и... скорбь. Я вскинул оружие, прицелился как можно точнее, она же оставалась стоять на своем месте, рычала, но не шелохнулась. Так стояли мы с ней несколько секунд, я с взведенным курком ружья, смотря, куда бы лучше прицелиться, и она, наблюдая даже не столько за моими действиями, сколько пытаясь найти момент, чтобы обернуться к месту, где сидит ее малыш. Странно, может из-за тени деревьев, что падала на него, однако мне показалось, что сидел он без малейшего движения. Почему он не убежал? Хотя неважно, на один трофей будет больше. Какой-то время я еще продолжал держать ее на мушке, но долго это продолжаться не могло. Палец соскальзывал с курка, руки тряслись так, словно ружьё стала весить в несколько раз больше, прицелиться я никак не мог, глаза как будто застлала пелена… И я сдался. Не могу понять почему. Я больше не мог сопротивляться себе. Когда инстинкт говорит одно, а мозг и тело всеми силами сопротивляются, значит, наверное, ты делаешь что-то неправильно. Опуская оружие, я знал, что волчица не станет нападать, она лишь хочет защитить своего волчонка. Так она и поступила. Лишь только ружье было опущено, она метнулась обратно на свое место и взволнованно зашагала вокруг. Это выглядело так необычно, так светло, что вся моя недавняя, взявшаяся как неоткуда, жестокость, совсем сошла на нет. Я только одного не мог понять: зачем она бежала через сторожку охотников? Разве она не понимала, что ее могли… Бдыжшь, бдыжшь, бдыжшь! … застрелить охотники? Сколько нужно тигру, чтобы выследить лань? Час? Полчаса? Человек в этом плане даст фору любому зверю. Если уж он выбрал себе добычу, то её жизнь уже предрешена. И мало кто из них хоть раз посмотрел в глаза своей жертве. А я смотрел. Пока те два остолопа, радостно вопя, пролетели мимо меня к умирающей волчица, я неотрывно смотрел в ее глаза. И знаете, что я там увидел? Пустоту. Не страх, не отчаяние, не борьбу, ничего из этого не было. Это страшно. Что-то оборвалось глубоко внутри меня. Передо мной теперь была не грациозная и быстроногая волчица, а лишь еще теплый труп, без капли жизни. На негнущихся ногах я поплелся к охотникам. Они как раз решали, как дотащить добычу до дома, что с ней потом лучше сделать. Слова я разбирал неотчетливо, хотя и говорили они довольно громко. - Шкуру продадим, а все остальное можно передадим Павлу. Он не плохо в прошлый раз продал мясо кабана, думаю, за волка сможет выручить еще больше. - Да, пожалуй. Черт, и зачем ей понадобилось это чучело? Она же его почти разорвала! Никто не станет брать его в таком состоянии. В этот миг я все понял. Её действия, её поступки, малыш, который сидит без малейшего движения – все встало на свои места. Её волчонок, которого она защищала из последних сил, несмотря на опасность и сломанную лапу… он все это время был шкурой, которой предали форму и напихали сеном! Маленький, беззащитный, скорее всего он до последнего не осознавал, что может скоро умереть. А потом, его мама искала его всюду, но так и не смогла найти. И вот теперь они оба снова вместе - он, сидящий на задних лапках, и она, обвившая его своим телом, как бы защищая от всего на свете. Вечером того же дня я уехал. Было невыносимо сидеть в кресле перед камином, зная, что где-то за стеной есть существо, которое всего пару часов назад бегало, выло, жило в этом мире, а теперь его нет. Вообще нет. А я и люди, которые это сотворили, есть. Неужели человек всегда будет так жесток?