В стенах универа Чимин — хороший мальчик: учиться любит, на парах не спит, активно участвует во всех соревнованиях универа, никому не грубит, драки не устраивает, да и вообще мальчик-цветочек. А то, что он сейчас пытается убить взглядом препода философии, — это вообще не показатель, ибо тот сам козёл. Чимин с самого утра жил мыслью, что его дома ждёт его любимый парень, которому сегодня не надо ни на какие тренировки, а значит тот на целый день в распоряжении Чимина. С первой же пары парень думал о том, как проведёт сегодня весь день в объятиях любимого, в красках представлял: как тот встретит его с пар, и, конечно же, как все сучки из универа снова будут слюни пускать на Чонгука, а Чимин дерзкой походкой подойдёт к нему, обводя течных куриц надменным взглядом, и засосёт на глазах у всего универа, просто чтоб показать, что у него есть личный Аполлон — Чон Чонгук, а все остальные неудачники; после чего они будут гулять, держась за руки, и Чимин обязательно затащит Чона в какую-нибудь кондитерскую по дороге домой, чтоб накупить пироженок, а потом дома кормить ими друг друга; будут вместе готовить ужин, точнее Чонгук будет готовить, ибо Чимина он не подпускает к плите, когда сам находится на кухне, правда тут Пак сам виноват, конечно, хотя… Чимин вообще-то не виноват, что Чон слишком горяч в фартуке, из-за чего Чимин постоянно на него отвлекается и, по итогу, то порежется, то ошпарится, то ещё какую-нибудь хрень сделает, с которой Чонгуку потом разбираться, поэтому всё-таки Чон будет готовить, а Чимин ходить за ним хвостиком и отвлекать, постоянно обнимая. Чимин начинает потихоньку возбуждаться, представляя как они вместе пойдут в душ, чтобы смыть с себя усталость перед последующей страстной ночью, и чтоб почистить Чимина для того же. На последней паре, когда Чимин уже в мыслях ночью в свете луны насаживается на длинный и толстый член своего парня (а что вы хотели, даже у мальчиков-цветочков гормоны бушуют, особенно, когда их оставляют без секса больше, чем на несколько дней), по которому за грёбанные пять дней воздержания, точнее, экзаменов и тренировок Чона, успел яро истосковаться, в реальности он слышит, что завтра будет
внеплановый зачёт по философии, к которому, конечно же, ещё и готовиться сегодня надо.
Сюрприз, блядь.
Чимин осознаёт, что ненавидит и философию, и скотину-препода по ней, да и вообще универ в целом.
Чонгук с тёплой улыбкой на лице и наушниками в ушах идёт к университету своего парня, чтобы встретить его с пар. В ушах играет песня Джастина Бибера, и Чон непроизвольно подпевает, сам не понимая, что этим убивает половину прохожих, которые и так чуть ли голову не сворачивают, провожая взглядом красивого парня, одетого в чёрные, рваные на коленях джинсы, которые идеально демонстрируют бедра и накаченные ноги, белую футболку, которая ни капли не скрывает ключицы и покрытые венами руки, на которые грех не залипнуть, ещё и напевающего своим приятным, бархатным голосом. Чонгук останавливается у университета, как обычно замечая сотни голодных взглядов, направленных на него, и усмехается, вспоминая как на это обычно реагирует его малыш, который никогда не упустит возможность показать всем, что Чонгук — это
его парень и нечего на него даже смотреть. А Чонгук тает от таких собственнических замашек Чимина и даже не думает о том, чтобы его останавливать.
Обиженный и обозлённый на весь свет Чимин буквально несётся по коридорам к выходу из универа; и если бы парни, стоявшие около двери, не открыли её, увидев бегущего Чимина, то тот бы её на ходу вынес лишь для того, чтоб как можно скорее оказаться в объятьях любимого и нажаловаться ему на всех. И чтоб вы понимали — Чимин ни разу не нытик и не слабак уж точно, но рядом со своим парнем он имеет полное право вести себя как ребёнок, и срать ему на мнение окружающих по этому поводу.
Сразу заприметив Чонгука с двумя стаканчиками вкуснейшего кофе из их любимого кафе неподалёку, сидящего на скамейке рядом с универом, Чимин стартанул к нему, сбегая по ступенькам и молясь, чтоб хоть сегодня гравитация была к нему благосклонна, и он не наебнулся. Успешно преодолев на пути к любви препятствие в виде ступенек, Чимин с гордо поднятой головой эффектно проходит мимо кучи зевак, столпившихся на расстоянии двух метров от его парня (Чимин уже давно дал понять, что ближе подходить не стоит), и быстро подходит к Чону, который даже среагировать не успевает, как Чимин забирает у него стаканчики, ставит их чуть дальше на скамейку вместе со своим чёрным кожаным рюкзаком и садится к Чону на колени, лицом утыкаясь Чону в шею, а ногами упираясь в спинку скамьи.
— Что-то случилось? — Чонгук парень не глупый, да и Чимина уже давно знает. И он прекрасно знает, что Чим ведёт себя на людях как ребёнок, которому нужна ласка, понимание и забота, только в том случае, если он расстроен.
— У меня завтра внеплановый зачёт по философии, — бубнит Чимин, отчаянно вздыхая Чону в шею.
— Блять. — Сука, ну почему именно завтра, Чонгук слишком соскучился по близости со своим малышом, а зная Чимина, тот сегодня запрёт сам себя в комнате, готовясь к зачёту и хуй Чонгуку (к сожалению, в переносном смысле), а не совместное времяпровождение со своим парнем.
— Ага.
***
Пиздец. Это
пиздец. Как Чонгук и предполагал, с того момента как они с Чимином пришли домой, тот отвлёкся от философии только один, чёртов, раз, чтобы сходить в душ. Сходить в душ
без Чонгука, потому что: «мне к зачёту готовиться нужно, а не трахаться в душе»; можно подумать Чонгук ходит с ним в душ только для того, чтоб потрахаться…пффф…ну ладно, может быть и так, но не всегда же, ну.
Чонгук уже успел пять раз за день пожалеть, что все задания, что им задали на каникулы, сделал заранее, чтобы не отвлекаться от Чимина из-за них. Сейчас ему просто-напросто нечем заняться: он уже сходил в душ, приготовил ужин (заварил рамён, точнее, ведь Чимин не сидит с ним на кухне, так что не собирается он напрягаться, чтоб что-то нормальное готовить, пфф), поиграл в овервотч, потрещал по телефону с Тэ, он даже, блять, убрался в квартире от скуки. Теперь он просто сидит на их кровати и наблюдает за Чимином, который, между прочим, сидит только в белой чонгуковой футболке, которая мало того, что вечно с плеч слетает, так как сильно большая для него, так ещё и задирается постоянно, когда Чимин ёрзает, открывая вид на упругую задницу, обтянутую боксерами, и немного спины. Чонгук напряжённо сглатывает слюну, ощущая как начинает возбуждаться. Проходит взглядом по привлекательным ногам старшего, которые теперь видны Чону с его ракурса, так как у Чимина, кажется, вообще нет ни стыда, ни совести (не то чтобы Чонгук и так этого не знал, но всё же), и он развёл ноги в стороны, удобнее разваливаясь на стуле, чем вызвал у Чонгука одно навязчивое желание…
Чонгук хочет Чимину отсосать. Срочно.
Чимин сказал, что никакого секса, пока он не сдаст зачёт, но про минет он ничего не говорил. Чонгук не особо часто отсасывает Чимину, чаще происходит наоборот, но это не значит, что Чон не любит это делать: ощущать горячий твёрдый член своего малыша у себя во рту; ощущать языком его нежную кожу, оттягивая её губами; обводить языком венки вдоль члена. И самое лучшее — наблюдать за тем, как меняется выражение лица Чимина от удовольствия, как он старается держать глаза открытыми, чтобы наблюдать за Чонгуком, слышать его громкие стоны, а иногда и всхлипы, и понимать, что
это всё из-за него. Чонгук обожает отсасывать Чимину.
Чонгук встаёт с кровати, окидывает взглядом стол, заваленный конспектами, снова переводит взгляд на Чимина и ухмыляется своей же идее. Главное, начать так быстро, чтоб Чимин не успел среагировать. Чон подходит к столу, делая вид, что что-то упорно ищет на нём, и совершенно случайно скидывает один из чиминовых конспектов, тот прожигает его недовольным взглядом, показывая этим, чтоб поднял и положил на место. Чонгук немного отодвигает стул, на котором сидит Мини, чтоб было удобнее
ему сосать тетрадку с конспектами поднимать, а Чимину вообще без разницы, он снова с головой ушел в философию. Встаёт на колени напротив паха Чимина, конечно же, только из-за того, что так тетрадь удобнее поднимать.
Одной рукой поднимает и закидывает на стол тетрадь. Дело сделано. А теперь
перейдём к самому интересному.
Чимин чувствует, как мелкий пиздюк, которому он вообще-то сказал, что сегодня никакого секса, кладёт свои весьма привлекательные грабли ему на бёдра и поглаживает их, немного сжимая.
Игнор. Чувствует как ладони скользят по обнажённым ногам вверх, подбираясь к члену. Чимин мысленно молится, чтоб у него не встал (бессмысленные молитвы), но продолжает игнорировать.
Чонгук с усмешкой наблюдает за тем, как Чимин с заметным упорством пытается его игнорировать (в отличии от его члена ха), надеясь, что Чонгук отвалит от него, если увидит то, что он не реагирует.
Наивный малыш. Чон начинает покрывать влажными поцелуями бёдра, оставляя парочку засосов на нежной коже, поднимаясь вверх по ним, а руками сжимая член Чимина через боксеры и ощущая, как он твердеет под его рукой, и как Чимина потряхивать начинает от возбуждения.
Чимин, честно, до последнего пытается не реагировать. До того момента, пока не ощущает, как Чонгук губами сжимает его член, и проходится по нему языком, оставляя весьма заметное влажное пятно на серых боксерах, которые, кстати, Чонгук с него ловко стягивает, пользуясь тем, что Чимин выгнулся от таких желанных прикосновений. И теперь наслаждается открывшимся перед его лицом видом на ещё не полностью твёрдый член, но это Чон сейчас быстро исправит.
— Чонгу-у-ук, с-с-сука, я тебе в челюсть сейчас коленкой ебану, — ощущая ладонь младшего на своём уже наполовину возбуждённом члене, Чимин сквозь стоны пытается направить младшего на путь истинный, ведь у Чимина завтра зачёт, ему сейчас конспекты зубрить надо, а не отвлекаться на так приятно обхватывающие член большие ладони Чонгука, которому
внезапно вполне ожидаемо стало одиноко без внимания своего парня.
— Детка, ты там вроде к зачёту готовишься, если я не ошибаюсь, — насмешливо протягивает Чонгук, касаясь губами головки члена. — Не отвлекайся от конспектов, хён, — встав с колен и нависнув над старшим, томно говорит Чонгук ему на ухо, попутно слегка покусывая хрящик и обводя языком серёжку в нём. — Если я увижу, что ты отвлекаешься, то оставлю тебя со стояком наедине, а сам уйду в душ, — дразнит Чон, зная, что уже возбудил Чимина, а значит, на конспектах ему сосредоточиться будет невероятно трудно, по крайней мере, пока он не получит разрядку, что как раз-таки и нравится Чонгуку, ведь мучить маленького хёна — одно из самых приятных занятий для младшего.
— Иди ты на-а-ахуй, Чон, — рвано стонет белобрысый, и понимая, что его парень далеко не шутит — скотина брюнетистая, пытается хотя бы взглядом найти тетрадь, чтобы впоследствии взять и не давать младшему повода съебаться от него, оставляя разбираться самому со своим возбуждением.
— Да я и так собираюсь, хён, — ухмыляясь, произносит тот и возвращается к уже возбуждённому члену своего мальчика, обдавая его горячим дыханием, чем заставляет старшего поджать пальчики на ногах и крепко сжать ладошками тетрадку по философии от предвкушения. — Не забывай про конспекты, если хочешь, чтобы я продолжал, — напоминает Чон забывшемуся старшему и обхватывает головку губами, тут же начиная насаживаться на него, стараясь взять в рот как можно больше, что вообще-то почти успешно выходит: Чону дико повезло, что у его парня не такой длинный, как у него самого, хоть по толщине и такой же, но это не особо мешает Чонгуку почти полностью брать его в рот, заставляя того сходить с ума от удовольствия.
Чонгук выпускает изо рта член и легонько дует на него, заставляя Чимина заскулить от ощущения прохлады.
— Чонгук, пожалуйста, — продолжает скулить Чим, намекая парню на то, чтоб продолжил, а не мучил его (что только раззадоривает младшего).
— Что «пожалуйста», Чимин-а? — весело спрашивает тот, проводя кончиком языка по уздечке и чувствуя горьковатый вкус предэякулята.
— Отсоси нормально, заебал мучить, — зло бурчит белобрысый, пытаясь толкнуться бёдрами в рот младшего.
— Хмм, ты кажется забыл об условии, малыш, — кидая взгляд на тетрадь, сладко протягивает Чонгук.
Чимин начинает отчаянно хныкать от жестокости своего парня. Как он вообще может читать ёбаный конспект по философии, рассуждать о смысле существования вселенной, познавать, блять, духовный мир, думать о предельно-обобщающих понятиях и фундаментальных принципах реальности и познания, о чертовом отношении человека и мира, когда его член думает только о том, как же хочется поскорее кончить, а душа думает, что после этого неплохо бы было полежать в обнимку с Чоном и понаставлять ему несколько десятков засосов в качестве
мести благодарности.
Чонгук, вдоволь насладившись страданиями своего мальчика, решает, что пора перестать его мучить: он снова встаёт с колен и нежно целует влажные от пролившихся слёз пухлые губки, после чего языком проходит по влажным красным щёчкам, и, наконец, успокаивающе шепчет на ушко:
— Расслабься, малыш, и забудь о зачёте.
Чонгук крайне увлечённо в быстром темпе сосёт, втягивая щёки и не забывая работать языком, стараясь принести как можно больше удовольствия своему парню. Руками сжимает упругие ягодицы своего парня, немного сожалея о том, что до них он всё же сегодня не доберётся. Со звонким чпоком выпуская член изо рта, Чон с нажимом обводит языком венки по бокам, приподнимает член, чтоб уделить должное внимание яичкам, по одному катая их по языку, ощущая приятную тяжесть на нём; потом одно всасывая полностью в рот, сжимая губами, а с другим играясь рукой, вслушиваясь в это время в поскуливания Чимина; выпуская яички изо рта, он всасывает головку члена, языком давя на уздечку. Чонгук поднимает взгляд на Чимина, который сидит с откинутой головой и который, кажется, сегодня себе голос посадит из-за непрекращающихся громких стонов; наблюдает за его руками, которые скрываются под футболкой и, судя по очертаниям, Чимин пальчиками сжимает себе соски, осознание этого, заставляет Чона нервно сглотнуть и ещё усиленнее начать посасывать головку, а рукой в том же темпе надрачивая по всей длине.
Через несколько минут Чонгук уже понимает, что сам скоро кончит, а, значит, пора заканчивать. Он руками закидывает ноги Чимина себе на плечи, обхватывая руками его ягодицы и расслабляя горло, он берёт член полностью в рот, утыкаясь носом в лобок и наслаждаясь гортанным стоном Чимина, который опускает руки в брюнетистые волосы Чона, не давя на голову, а просто легонько поглаживая, стараясь подарить хоть немного ласки в ответ.
Чимин чувствует стремительно накрывающее его тело удовольствие, внизу живота тянущие ощущения, пульсацию в члене и напрягшиеся от предвкушения скорой разрядки мышцы всего тела. Он даёт Чонгуку понять, что он близко, немного дёргая его за волосы, стараясь отстранить его голову, но тот не даёт этого сделать, наоборот сильнее сжимая губы и сжимая ягодицы Чимина, не давая отстраниться.
— Ч-чонгук! — единственное, что успевает прокричать старший, прежде чем его накрывает оргазм, и он кончает, заполняя рот Чонгука своей спермой.
Чимина потряхивает, все мышцы сводит судорогой, а пальчики на ногах поджимаются. А ещё от желания срочно поцеловать своего парня, прижаться к нему и никогда-никогда не отпускать. Хочется плакать, ведь ему сейчас даже пошевелиться трудно для этого.
Чонгук вылизывает член, полностью очищая его от горьковатой спермы, и выпускает его со чпоком изо рта, тут же проглатывая сперму: гадость, конечно, но ради любимого, который сейчас с ума сходит от оргазма и тяжело дышит, можно и потерпеть. Напоследок, нежно пройдясь поцелуями по бёдрам, он аккуратно спускает ноги Чимина со своих плеч; маленькие ладошки, которые всё ещё были у него в волосах, перехватывает своими ладонями, переплетая пальцы.
— Ты как, котёнок? — встав, спрашивает Чонгук, осматривая влажное от пота тело хёна. Не дождавшись ответа, он берёт его на руки, поддерживая за покрасневшие от сильных сжиманий ягодицы. У Чона уже пиздец как болит член от того, что он до сих пор не кончил, но прежде чем пойти в душ и разобраться с этим, ему нужно удостовериться, что старший хоть немного отдохнёт, прежде чем вернуться к своей философии. Свела ж его судьба с ботаном.
Чимин сжимает плечи Чона, пытаясь сфокусировать взгляд на нём, что, к счастью, наконец, получается. Он со всей накопившейся за те дни нежностью утягивает того в лёгкий и ленивый поцелуй, чувствуя собственный вкус на языке, перемещает руки ему на шею и не отпускает даже тогда, когда Чон опускает его на кровать, продолжая тянуть его на себя.
— Эй, малыш, давай же, отпусти, — Чимин непонимающе отстраняется от него, дуя пухлые губки и не понимая, почему Чон не хочет продолжать с ним целоваться. Чонгук же, замечая это замешательство на лице старшего, поясняет: — Я сейчас отойду в ванную ненадолго и вернусь к тебе, подожди немного. Чонгук стремительно встаёт, но отойти ему не дают, хватая за футболку, а Чон уже взвыть готов, ибо какого хрена, Чимин, пусти, у меня уже бубенчики от напряжения звенят, блять.
— Что ты-
Чимин стягивает спортивные штаны с Чона, открывая себе вид на то, как его огромный твёрдый член с каплями предэякулята на красной головке, от вида которой у Чимина рот слюной наполняется, прижимается к животу. Он обхватывает его ладошкой, обводя пальчиками венки. Потом встаёт быстро меняя их с Чонгуком местами, садясь на полу между ног Чона, который теперь сидел на диване и тихо охуевал от того, как Чим быстро пришёл в себя.
—
Кончи мне в ротик, любимый, — посмотрев в глаза младшему, просит Чимин и тут же заглатывает наполовину (больше не вмещается, к сожалению), помогая себе ладонями. Слюна стекает по подбородку из-за невозможности её сглотнуть, языком Чим вырисовывает какие-то рандомные узоры, ещё больше стимулируя орган. Высовывает член изо рта, чтобы глотнуть воздуха нормально, в это время с помощью руки легонько похлопывая головкой по языку. После снова начиная усиленно сосать. Чувствуя, как орган начинает пульсировать, он берёт как можно больше длины и сжимает плотнее губы.
Чонгук гортанно стонет, изливаясь упругими струями семени в горло хёна, а тот начисто вылизав орган, в который раз подмечая, что Чонгук вкуснее, чем он сам, залезает на кровать, ластясь к своему парню и требуя поцелуев, в чём Чонгук не видит смысла отказывать.
Последующие двадцать минут они тратят на ленивые поцелуи, сплетая между собой языки и даже не пытаясь бороться за лидерство, просто наслаждаясь друг другом, а Чимин между делом успел оставить около десятка засосов на шее Чонгука, чтобы ещё неделю точно любоваться своей работой. После того как губы уже немеют от поцелуев, они просто остаются лежать в обнимку: Чимин лежит на младшем, расположив коленки по бокам от его бёдер и упираясь ими в кровать, и хоть и одеты они оба только в футболки, но возбуждения уже нет, лишь приятное чувство близости от соприкосновения обнажённых органов, ну и Чимин чуть ли не мурлыкает от поглаживаний ладоней младшего по его ягодицам.
— Пойдёшь ещё к зачёту готовиться? — тепло усмехаясь, спрашивает Чонгук, похлопывая Чима по упругой ягодице.
— Ммм…нет, не хочу отпускать тебя, — бубнит тот ему в ключицу и мысленно посылает препода по философии вместе с его зачётом, и без подготовки сдаст.
***
— Что ж, Пак Чимин, сразу видно, что вы готовились к зачёту, что очень похвально! Вот с кого нужно брать пример, — обводя взглядом аудиторию в которой более ста человек, из которых даже треть не сдали. — Садитесь, у вас зачёт.
Чимин поднимается к своему месту, улыбаясь от воспоминаний о вчерашней
подготовке, и думая, что неплохо будет сегодня повторно пройтись по пройденному материалу, так сказать, для закрепления.
