***
Жизнь в приемных семьях была тяжелой, и это мягко сказано. Очень редко детям, от которых отказались родители, уделяли особенное внимание, а еще реже они получали приятные и хорошие вещи. Особенно это касается книг без вырванных страниц и не воняющих плесенью. Однако в год, когда Эмме исполнилось десять, такое случилось. Очень щедрый спонсор подарил им целую коробку новых книг, а Эмма, всегда готовая сбежать из реальности в мир книг, схватила самую толстую из тех, до которых ей удалось дотянуться. Эмма свернулась на верхней полке в комнате, где она жила с еще тремя девочками, и начала читать. Откуда ей было знать, что в первой же главе той книги она найдет связь со своей татуировкой? Внезапно слова «Боже, поверить не могу, что Дамблдор умер» приобрели смысл. Эмма уже несколько лет переживала за судьбу этого Дамблдора, поэтому почувствовала облегчение, узнав, что это вымышленный персонаж.***
Несмотря на то, что Эмма жила, скрывая свой секрет очень тщательно, боясь проспойлерить судьбу Дамблдора для других, и даже несмотря на то, что сама-то она знала о спойлере, красовавшемся у нее на спине, Эмма всё равно полюбила книги о Гарри Поттере. Она мечтала, надеялась и молилась, чтобы ее домом стал Хогвартс, а не очередной приют. Она мечтала, чтобы Хагрид стал ее приемным отцом, а Дамблдор — новым социальным работником. И, конечно, с каждой вышедшей книгой из ее любимой серии, она всё больше и больше презирала своего соулмейта. С каждой новой опубликованной книгой она всё сильнее привязывалась к персонажам, и тот факт, что один из них умрет, пугал — ведь Эмма не знала, когда это случится.***
К шестнадцати годам Эмма оставила надежды на удочерение. И ей наконец-то дали перерыв — не отправляли в приемные семьи. Она всего три месяца как вернулась в приют — после побега с парнем, чьи первые слова к ней были «Привет, детка, прикурить есть?». Именно тогда в приюте появились Ноланы. Ноланы были, пожалуй, самой милой парой, из тех, что довелось знать Эмме. Им хватило одного взгляда на ее золотоволосую макушку, нависшую над книгой «Гарри Поттер и Орден Феникса», и они уже были готовы удочерить её. «Боже, поверить не могу, что ты тоже любишь Гарри Поттера», — такими были первые слова Дэвида Нолана к Эмме. Он уселся на диван с ней рядом, а его жена грациозно опустилась по другую сторону. — Да, мы с Дэвидом только пару дней назад закончили ее читать. Наверное, она лучшая из вышедших, — добавила Мэри Маргарет. Эмма, конечно, пока немного колебалась, но и она была очарована этой парой. Их слова были близки к фразе, которая написана у нее на спине, а их добродушные лица сияли улыбками. На Эмму никто и никогда не смотрел так, как смотрели эти двое. — Давайте обойдемся без спойлеров, ладно?.. Я ещё не дочитала, — тихо ответила она.***
Впервые Эмма рассказала Ноланам о своей отметке почти год спустя. Они решили прочитать книгу о Принце-Полукровке все вместе. Вечерами они сидели в гостиной, по очереди читая книгу. Хотя Эмме больше всего нравилось, как это делал Дэвид. Он корчил рожицы и менял голос. И пусть Эмме тогда было уже семнадцать, ей все равно нравилось — таких вечеров с родителями в детстве она была лишена. Сказать, что Ноланы удивились, услышав реакцию Эммы на смерть Дамблдора («О, слава Богу, наконец-то»), — это не сказать ничего. — Эмма? Что значит «наконец-то»? Ты уже читала об этом? — поинтересовалась Мэри Маргарет, хотя взгляд у нее был скорее восхищенный, чем обиженный. — Нет! В смысле да, я вроде как знала об этом всю свою жизнь, — с опаской ответила она. Поднявшись, она сделала глубокий вдох и стянула свитер с левого плеча. — Как видите, мне суждено быть с засранцем. — Эмма! А мне кажется, это здорово! — воскликнула Мэри Маргарет, на миг позабыв пожурить ее за некультурное слово. — Здорово? Как это может быть здорово? У меня на плече всю жизнь был самый большой литературный шок моего поколения! Этот парень испортил мне самый интересный сюжетный поворот в любимой серии книг. У меня самый худший соулмейт в мире! — выпалила Эмма, снова надевая свитер и падая на диван. — О, Эмс. Ты только подумай! Ты уже знаешь, что ему нравится то же, что и тебе! Он же не лично выдал спойлер до того, как ты прочитала. Бедняга, он даже не знает, что натворил! Ты же не решаешь, кого любить и какими будут его первые слова, адресованные тебе, — добавил Дэвид, откладывая книгу и целуя Эмму в макушку.***
После смерти Дамблдора наступило ожидание. Она пыталась, как могла, но большая часть ее души, та, что не злилась, надеялась, что теперь ее соулмейт вот-вот появится (из-за угла). Понятное дело, если ожидаешь встретить какого-то неудачника, вроде тех, каких показывают в фильмах, то и не рассчитываешь, что он тебе понравится… Вскоре Эмма из подростка превратилась в женщину. Последняя книга вышла, когда ей было девятнадцать, последний фильм — когда ей было двадцать три. И по-прежнему родственной души на горизонте было не видать. На свой двадцать пятый день рождения Эмма сделала себе татуировку на правом запястье. Одно слово. Слово, означавшее, что теперь, после завершения книг и их экранизации, когда она вероятно упустила в суете дней своего соулмейта, она всегда будет помнить.***
— Ты в последнее время с кем-то знакомилась? — спросила Мэри Маргарет, выставляя перед Эммой тарелку с еще теплым печеньем и дымящуюся чашку какао. — Если ты имеешь в виду дамблдорова парня, то ответ по-прежнему отрицательный, — проворчала Эмма, снимая пальцем немного взбитых сливок с шоколада. — Ну, а как насчет кого-то другого? Не обязательно быть одной. До знакомства с твоим отцом, я встречалась с другими мужчинами. — Блин. Я не хочу представлять тебя с кем-то, кроме отца, — сморщив нос, отозвалась Эмма. — Люди не горят желанием начинать серьёзные отношения с кем-то помимо своего соулмейта. Поэтому дальше одной ночи у меня ни с кем не заходит. — Ой! Предупреждайте, перед тем, как начать подобные разговоры. Не хочу слышать подобного о своей маленькой девочке, — возмутился Дэвид, заходя на кухню. — Тише там! Она взрослая женщина, Дэвид, — ответила Мэри Маргарет, протягивая мужу печенье и целуя его в щеку. — Знаете, мне уже двадцать восемь! Если я до сих пор его не встретила, то скорее всего уже и не встречу. И это нормально. Я всё ещё думаю, что он говнюк. У меня есть работа. Заведу кошек и проведу с ними остаток дней, — сухо ответила Эмма. — Многие встречают своих соулмейтов даже позже, — мягко напомнил ей Дэвид. — Да, только вот моя отметка касается серии книг, которая закончила выходить много лет назад. Если бы мне досталась татуировка со словами «сливовый сок» или «пенсия», то, наверное, я бы не волновалась, — буркнула она, запихивая в рот целое печенье и тем самым заканчивая разговор.***
У Эммы никогда не было привычки читать «Принца-Полукровку» в общественных местах. Ей всегда казалось, что так она испытывает судьбу. Не то чтобы Эмма верила в судьбу (это совсем не так). Судьба не может существовать в мире, где ты рожден с татуировкой на плече, которая указывает на того, кого ты должен полюбить. Поэтому, да, Эмма Свон никогда не читала «Принца-Полукровку» в общественных местах, за исключением того единственного случая, когда пришлось. Она в очередной (из очень многих) раз перечитывала серию о Гарри Поттере. Она успела прочитать ровно половину шестой книги, когда в доме отключили электричество. Именно так Эмма оказалась в дальнем уголке шумной кофейни. Так она нарушила свое единственное правило. Читая двадцать седьмую главу — ту самую, которой она обязана отметкой на своей спине, Эмма задумалась, почему она так застряла в книгах о Гарри Поттере. Из-за дамблдорова парня ли? Конечно, жизнь Гарри была измененной и куда более волшебной версией её собственной. Гарри был ее единственным другом, ее семьей до того, как появились Ноланы. Но, возможно, дело не только в этом. Возможно, она обожала Гарри Поттера потому, что знала: когда-нибудь он приведет ее к семье, настоящей семье, ее недостающей половине. Книги о Гарри свели ее с Ноланами уже после того, как она перестала верить, что будет частью чьей-то семьи. Почему это не может случиться снова? — А, возможно, я просто становлюсь сентиментальной старой девой, — с горечью в голосе пробормотала она, переворачивая страницу. — Боже, поверить не могу, что Дамблдор умер. В этот миг мир Эммы остановился. Она не слышала ни разговоров вокруг, ни жужжания кофе-машин на другом конце зала. Единственное, что она слышала, — это своё часто бьющееся сердце. Вот он. Её человек. Дамблдоров парень. Она медленно перевела взгляд со страниц уже позабытой книги о Гарри Поттере на мужчину, лениво склонившегося над ее столиком. Он был одет в черные брюки и в закатанную по локти рубашку. Эмма могла разглядеть последние несколько букв татуировки на его руке. У него были голубые, словно океанские воды, глаза, а прическа — как у человека, оказавшегося в шторме, а не в тихой кофейне. — Чёрт! Да ты издеваешься?! — едва ли не прорычала Эмма, рассматривая мужчину всё еще широко распахнутыми от шока глазами. Эмма поняла, когда его осенило. Она-то знала, кто он такой, а он — до ее первых слов — нет. И… её первая фраза, адресованная собственному соулмейту, содержала ругательство. Она видела, как он покраснел — чуть заметно под ухоженной щетиной. Эмма охнула и уронила лицо в ладони. — Ах, значит, мы наконец-то встретились, — ухмыльнулся дамблдоров парень. Его смех заставил Эмму покраснеть еще гуще. — Так у тебя… Всю жизнь была татуировка «Чёрт! Да ты издеваешься»?! Это, наверное, хуже, чем у меня, — проворчала Эмма, поднимая глаза на мужчину. — Полагаю, я раскрыл тебе один из самых больших секретов Дж. К. Роулинг. Приношу извинения, лапочка. Скажу лишь, что я всегда любил твою красочную речь. Моя мать, с другой стороны, — совсем наоборот. Хотя никто не был удивлен, что такими будут первые слова моей девушки-соулмейта. — Значит, ты возмутитель спокойствия? — полюбопытствовала Эмма. В ее голосе прозвучали нотки флирта (тон был более легкомысленным, чем ей хотелось бы — как будто она не могла иначе). — Я предпочитаю, чтобы меня звали неотразимым негодяем, — ответил он и подмигнул. Ошарашенная, Эмма с минуту просто таращилась на него, не веря в его реальность. — Подожди… Как ты понял, что я еще не читала книгу?! Ты мог бы полностью проспойлерить мне конец! — По двум признакам, — начал он, снимая с плеча сумку и присаживаясь напротив Эммы. — Ты читаешь так, как читаю я. Как будто всё остальное не важно, будто нет проблем и забот. — Убедительно продолжил мужчина, вытаскивая из сумки потертый экземпляр «Узника Азкабана». — И я заметил твою татуировку. — Он взял Эмму за руку и развернул ее запястьем вверх, показывая то единственное слово, выведенное изящным курсивом. — Я и не думал, что ты мой соулмейт. Эмма отреагировала медленнее обычного, но затем быстро выдернула руку из его ладони. — Не то чтобы я не рад. Ты очень симпатичная. Не то чтобы я не… Чёрт! Это куда сложнее, чем я представлял, — признался он, нервно проводя рукой по волосам. — Ты… Ты думал об этом? Обо мне. — Проклятье, женщина. Конечно, думал. Если честно, то к сегодняшнему дню я уже почти сдался. — Да, я тоже. Особенно потому, что… Гарри Поттер вышел из тренда уже давно. И я решила, что мы с тобой разминулись. — Именно поэтому я и подошел. Я… Я поклонник девушек, которые любят серию о Гарри Поттере. Особенно девушек по имени… — широко улыбнувшись, ответил он. — Ловко. Меня зовут Эмма Свон. Мне двадцать восемь, и я отвратительно строю отношения. — А я Киллиан Джонс. Мне тридцать, и так уж вышло, что я легко лажу с людьми. Словом… как пожелаешь? Сразу поженимся или сходим для начала на парочку свиданий?