(Не) счастье

Баки смотрит холодно. Зимний солдат без единой эмоции и каких-либо намеков на настоящую жизнь, а не существование. Столько боли в его нынешнем имени. Стив кровь плюет, но бросать не хочет. И кажется, что все идёт под откос, что пора бы умереть от рук самого дорогого человека в жизни Роджерса. Но все идёт не так. Наташа кладёт Солдата на лопатки, всего на несколько мгновений отвлекая того. Стив уходить не хочет. Но Наталье умирать рано. Блондин хватает шпионку под руку и тащит к вертолету. А в голове проносится: «Почему сердце до сих пор в груди?». Больно сильно. Разбито. Морально вырвано. Его Баки нет. «Кто, черт возьми, такой Баки?» Его фраза лезвием режет по остатку чувств. Солдат будто сжигает душу и эмоциональную устойчивость Капитана. И Роджерс не против. Рад. Мазохист. Рад тому, что хоть что-то может чувствовать, кроме любви. Шрамы на теле не видны под костюмом, зато моральные так вырываются наружу, снова окровавленные и будто кричащие о самых тайных негодованиях Роджерса. — Тебе нужно отпустить его. — Я не могу. Ванда шипит, делает вид, что плевать, а по ночам сердце вырывает и пытает так, будто от этого легче станет. После смерти брата Алая и вовсе поникла. Стив был лучиком света в ее существовании. Ярким и надёжным. А сейчас он угасает. Угасает от любви. И Ванда помнит, как говорили Наташе, что угасать будет она, нежели допустит такого со Стивом. Наташа плачет. Голос срывает. По ночам. Сутками ходит без косметики, напоминая зомби. Баки ворвался в ее жизнь снова слишком резко. Так же резко, как и тогда, в красной комнате. Наташа думает, что стокгольмский синдром заработала. Думает, что настрадалась уже вдоволь. Боится уехать из-за Ванды, но выхода не остаётся, и шпионка покупает билет в Париж, самолет через полчаса, а сердце бьётся так, будто пол жизни провела под самым сильным наркотиком. Стив едет один. Знает, где Солдат прячется. Даже не зовёт по имени. Да и не успевает. Как только переходит черту квартиры в заброшенном, усыпанном пылью и пропитанным влагой доме, то получает чем-то тяжелом по голове. В глазах даже не плывет. Просто темнота. И Роджерс думает, что так даже легче, смерть, которую он не увидел, — легче. Один, два, три… дышит. Солдат стоит над телом и наблюдает. Все вспоминает, что за идиот решил прийти к нему в квартиру, да и без каких-либо знаков самозащиты. Идиот. И правда. Влюблённый, безоружный. Считай, самоубился уже. Стив кашляет, думает, что в ад попал, пыль уже оседает на его тело. — Какого черта ты приперся сюда, Капитан Америка? Баки раздражён. Его тон ещё с давних времён сочится из преграды безэмоциональности. — Хотел, чтобы ты вспомнил. Стив привстает на локти и собирается уже встать на ноги, как получает ногой по позвоночнику, заставляя снова лечь на лопатки. Роджерс чувствует бионическую руку на своей шее. Холод от металла слегка приводит в чувство, но Стив не двигается. Все равно. — Даже не будешь пытаться улизнуть? Солдат искренне удивлён. Капитан нужен стране, но он так просто умирает под рукой Зимнего Солдата. Баки в голове прокручивает, насколько же туп спаситель США. Сдавливает руку на шее, и кровь блондина начинает циркулировать быстрее, выброс адреналина способствует тому. У Роджерса лицо синеет. — Убьешь меня и даже не вспомнишь всего? — Всего? — Как мы были с ч а с т л и в ы. Роджерс пользуется моментом ослабленной хватки и слегка приподнимается, легко и ненавязчиво касаясь губ Солдата. «Счастливы». Баки знает, что он никогда не был счастлив. Резкий удар. Блондин ударяется головой о бетонный пол. Кровь. Удушение. Летальный исход. И Баки, кажется, никогда не узнает, каково это — быть счастливым.