Искусство ожидания

Знакомьтесь, Ли Луда, одна из самых уважаемых девушек в закрытом женском университете, расположенном на острове Чеджу. Она красовалась на доске почёта с самого первого семестра и являлась необычайным художником с более, чем дюжиной работ в местной художественной галерее. Даже несмотря на то, что Ли лишь на втором курсе, она по слухам уже может выбрана как представитель Колледжа Искусства и Дизайна в студенческом совете университета. Не каждый художник нуждается в музе, но её наличие кардинально изменяет жизнь. Луда встретила свою не так уж давно, пару недель с начала нового семестра, под конец лета — девушка, словно молния, пробегала по стадиону. Сон Джуён — туз команды по лёгкой атлетики, младшая сестра из легендарных Сон, которые выигрывали все местные и международные соревнования одно за другим. В своих достижениях она превзошла даже своих сестёр, когда они были в возрасте Джуён: 400 метров невероятные 53.44 секунды. В прошлом году, Сон взяла бронзу в забеге на 400 метров на Чемпионате мира по лёгкой атлетике среди юниоров, проходившем в Польше, став одной из главных претенденток на попадание в Азиатские игры в составе команды Южной Кореи. Она восходящая звезда среди блеклых молодых атлеток страны на международной арене. Множество фанатов крутились около девушки, в надежде, что та их заметит. Луда не гордилась ничем и никем так, как ею. День достаточно жаркий, но Луда всё равно там, и обычно: в середине самого последнего ряда, на одной из пустых скамеечек университетского стадиона. Наблюдение за Джуён — часть её жизни; согнутые под себя ноги в качестве удобного сидения, тонике плечи, согнутые над альбомом, и растрёпанный пучок, удерживаемый карандашом. Лёгкие штрихи создают движущийся силуэт, пальцы, испачканные углём, быстро рисуют, стараясь запечатлеть момент, когда Джуён пробегает мимо, яркое пятно из белого и красного на фоне зелёного и терракотового. Это продолжается ещё некоторое время. Когда всё заканчивается, Джуён обменивается парой слов со своим тренером, прежде чем остановится в нескольких рядах от Луды, предоставляя девушке желаемое равенство. Луда открывает альбом, придерживая руками с двух сторон, и показывает свою работу. — Где моё лицо? Почему я безлицая? — Джуён приближает своё лицо к странице и щурит глаза. — Я создавала изображение твоей пробежки, а не портрет. В любом случае, у тебя отлично вышло, — Луда, закрыв скетчпад, откладывает его в сторону и подаёт девушке белое полотенце, даже несмотря на то, что на шее Сон уже лежит розовое. — У меня выходит блестяще. Тренер сказал, что я на пике, — соглашается спортсменка. Каждое подобное утро она соглашается принимать подобные комплименты и полотенца. Когда Луда решает собрать свои вещи, Джуён сгребает и запихивает всё в пенал Луды. Туда попадают палочки угля, угольные карандаши, наполовину стёртые ластики, маленький шлифовальный блок, серна и маленький ножичек. Ли смотрит прямо на девушку перед собой, прижимая скетчпад к груди. — Плохо быть такой сердитой рано утром, — Джуён расправляет нахмуренные брови девушки, проводя по ним большим пальцем и смеётся. Луда подходит к альбому, но Сон поднимает его над своей головой благодаря длинным конечностям. — Твои руки заняты. Неужели ты не можешь заметить, что этот альбом больше тебя в два раза? — Знаешь ли, я не разрешаю трогать свои материалу кому-то постороннему, — Ли даже не пытается дотянуться до него. Она прекрасно знает, что если попробует, то станет главным объектом шуточек про рост. — Но я не просто кто-то посторонний. Я твоя муза. И я тоже не сама так решила, — Джуён посвистывает, следуя за девушкой, которая осторожно спускается вниз между скамейками. — Ты кушала уже? Может быть, хочешь пойти в кафетерий? Я на строгой диете, но удовлетворю свой голод только видом того, как ты ешь. — Ты такая смазливая/хитрая/коварная, — отвечает Луда, стараясь покинуть территорию колледжа, как можно скорее, потому что в отличие от Джуён, на которой мастерка и спортивные штаны, на ней — шорты, а оттого становится жарче с каждой минутой. Джу догоняет ей большими шагами, обнимая за плечи и притягивая поближе к себе. Лу обвивает свободной рукой талию более высокой девушки в ответ. Неожиданно Луда вспоминает что-то и отпихивает Сон от себя, но только после того, как они персекают стадион. — Что не так? — удивлённо спрашивает Джуён. — Ты бежала несколько кругов. Ты вся потная! — Ли прочищает горло, немного сконфуженная. — Ты потная и отвратительная. — О? Но пахну я прекрасно! — девушка оттягивает воротник своей кофты и принюхивается. Луда сказала бы «Абсолютно!», но покраснела она раньше, чем смогла что-то выдавить из себя. Джуён смеется от этой тишины и приобнимает девушку снова, и на этот раз та не протестует. Сон откладывает скетчбук и прислоняется к Ли. Как атлет, Джуён всегда потела, но в то же время умудрялась выглядеть… чистой и свежей в какой-то степени, будто бы по её коже стекал не пот, а чистая вода. А ещё она и пахла хорошо. Меньшая часть Луды думала, что это, вероятно, связано с очень дорогим парфюмом или, может быть, каким-то «магическим» лосьоном, но большая же часть верила, что Джуён выиграла в генетическую лотерею и была благословлена, чтобы ничто не вставало на её пути: ни грязь, ни пот, ни что-то ещё. Чёрт, да Джу могла бы провести целую неделю на свалке и при это вернуться такой же прекрасной, как и всегда. Это та красота, что не ограничена временными рамками, и Луда убеждена, что она единственный художник во всём университете, кто замечает это; в противном случае, девушка была бы музой кого-то другого, а не её. У неё не было бы другого выбора. + У Джуён запланировано две недели интенсивных тренировок и ещё одна, включающая подготовку к самом соревнованиям, — в сумме около месяца отсутствия. Луда думает, что один месяц — это не так уж и долго, но они избегают разговора об этом, как могут. Это превращается в табу, потому что-то, о чём вы говорите, становится реальным. До тех пор, пока за день до отправления в Сеул Сон не начинает собирать свои вещи. Луда предлагает отказаться от всех способов связи друг с другом, потому что понимает, что Джуён необходимо сосредоточиться на тренировках, если она хочет это победить; и неважно, как быстро девушка бегает или какие имеет рекорды сейчас. — Это не имеет никакого значения. Мне тоже нужно вдохновляться, ты ведь знаешь! — говорит Джу чуть громче, чем обычно. — У тебя такое же внимание, как и у золотой рыбки. То, что тебе нужно, так это сфокусироваться, Джуённи. — Почему ты используешь обращение «Джуённи» прямо сейчас? Это жульничество! — Прекрати ныть. Мы обе знаем, как много ты можешь забыть, если не будешь стараться изо всех сил. Сон не говорит абсолютно ничего после этой фразы, но, судя по кислому настрою весь день, она всё ясно уловила. Луда спорит в последний раз, уверенная, что в конечном итоге это поможет девушке, а художница лишь будет ждать её возвращения. — Ты ведь дождёшься? — Конечно же, — Лу улыбается. — Я обязательно дождусь. Это всего лишь месяц. — Целых 30 дней! — Джу надувает губы. — Ты просто заставляешь это звучать страшнее, — девушка гладит спортсменку по щеке и повторяет: — Я обязательно дождусь. Это заставляет Джуён в конце концов согласиться. Никаких смс-сообщений, звонков, социальных сетей пока Джуён не вернется из Сеула. Первые несколько дней без Джу были терпимыми. Спустя полнедели Луда попросила свою лучшую подругу Давон спрятать свой телефон куда-нибудь подальше, потому что чувствовала нужду в хоть какой-нибудь форме связи каждую секунду бодрствования. В последующие недели она стала потерянной. Её смены настроения стали безудержными (хотя, возможно, она просто думала об этом слишком много). Положение кисти стало до определённой степени странным, цвета сложились в неправильном направлении, и картины девушки перестали быть такими же живыми, как раньше. Луда никогда не думала, что такая простая вещь, как расставание, может быть самым сложным испытанием в жизни. + Часы показывают пять. Она смотрит в огромное окно арт-студии. Выше стайка птиц взлетает к верхушке близлежащей колокольни. Ниже — стадион и футбольное поле, и гимнастки выполняют свои упражнения. Закат на холсте остаётся незаконченным в течение уже трёх часов. Всё ещё не готово. Не так. Что-то потерялось в блеске красок, зияющая пустота там, где должны быть эмоции. Луда хмурится. Вялость работ больше не удивляет. Выражение её губ лишь поддерживает недовольство, грызущее всё больше с каждым движением кисти. Даже её учитель рисования, который обычно лишь хвалил, не сказал ни слова. Девушка видит злость из-за недовольства в лице учителя, который уходит после напоминания не задерживаться слишком долго и убрать за собой. Луда стирает пятна акрила со своих запястий и ладоней немного жёстко. Когда она поворачивается, чтобы собрать свои вещи, то видит Давон в дверном проёме со сложенными на груди руками, рассматривающую работу и всё, что с ней не так. — Я знаю, что ты собираешься сказать, — говорит Лу, продолжая собирать свои инструменты в сумку. Если бы Джуён была здесь, она бы закончила ещё минуту назад. — Нет. — Как я и говорила множество раз прежде, — Давон на момент задумывается. — Может быть, тебе нужно найти другой способ вдохновляться. Или, может быть, позвонить ей? Я знаю, что вы обе договорились обрезать все способы связи, но- Луда проходит мимо и закрывает дверь арт-студии со сведёнными бровями. — Я лишь говорю о том, что это могло бы помочь тебе больше, чем ты думаешь, — Давон спешит, догоняя девушку. — Вы не видите и не говорите друг с другом недели, и ежу понятно, что это не приводит ни к чему хорошему. — Просто чувствую себя не в своей тарелке. Я собираюсь- — Посидеть на крыше снов, — теперь хмурится Давон. — Я знаю. Но это больше не работает, так? Луда торопится, пропуская по две ступеньки каждый раз, потому что правда скользит под кожей. Так же сильно, как она ненавидит признавать это, девушка скучает по Джуён. Отсутствие спортсменки причиняет самую острую боль за всю её жизнь. + Луда ушла на крышу общежития ещё после ужина и продолжала сидеть там до позднего вечера. Шумная картина ночного города вдохновляла девушку, вне зависимости оттого, был ли это робкий рассвет, поздний вечер и жаркий полдень. Мягкий ветерок дул в лицо, а яркие огни Чеджу расцветали под россыпью звёзд на тёмно-пурпурном небесном покрывале. Да, этого недостаточно. Всё чувствовалось неясными очертаниями. Колеблющиеся движения старенького карандаша на страницах её скетчбука, неуверенные и бесцельные. Луда удивится, если перерастёт свое очарование от растущего города и закатов над ним или если она будет лишь наслаждаться им, потому что Джуён была тем, кто познакомил девушку с подобными местами. Громкий смех Джу напротив её белого носа в час-пик, рука Джу, крепко сжимающая её собственную, щекочущее дыхание Джу напротив её щёк и шеи, когда та игриво дразнит девушку, и все виды касаний вдоль её спины, которые превращали любое место в волшебное. Последние несколько недель без Сон Луда утопала в неизбежном проклятье, которое настигает из-за потери музы. Как давно это происходит? Две недели? Три? Она задавалась вопросом, испытывает ли Джуён то же одиночество, которое Ли чувствует каждую ночь. Луда не могла предложить Джуён ничего, кроме своей компании, когда попросила девушку стать своей музой. Предложить Джу что-то особенное девушка не могла: ни бесплатной еды, ни купонов или даже гарантии на «хорошую» компанию. Сон имела всё, чего сама Ли не имела: экстраверсия, активность, азартность, высокий рост, и это даже не весь список. В общем-то, иногда Луда не могла не думать о себе, как о препятствии для восходящей суперзвезды лёгкой атлетики. Время, проведённое с Ли, Джуён должна была использовать для тренировок; у девушки был огромный потенциал, как ни у кого более, и здоровье, что самое главное, — идеальная комбинация для достижения успеха. С Лудой или без, Джуён всё равно продолжала бы преуспевать. Но без Джуён, Луда не смогла бы. Только не без своей музы. Она возвращается в общежитие, когда ветер становится слишком холодным, с чистыми руками и пустым скетчбуком. Девушка приветствует Давон, которая, к слову, является её соседкой по комнате, безо всякого энтузиазма и складывает кучу карандашей на стол. — Я думала, что студенческий совет делает тебя более занятой? — Да, но я закончила свою работу пораньше. Чжиён-онни сказала, что президент дал всем небольшие задания, потому что запрос на специальное освещение матча Джуён практически не прошёл, — Давон, завёрнутая в одеяло и с пультом в руке, листает каналы на плазменном телевизоре, встроенном в стену комнаты. — Но у нас уже всё готово. Не волнуйся об этом слишком сильно. — Я доверяю тебе, чтобы слишком волноваться о подобных вещах. — Спасибо. Мы стараемся изо всех сил. Что ж, смогла ли ты нарисовать что-нибудь сейчас? Луда качает головой и после проверки телефона на наличие сообщений в последний раз начинает сопеть в подушку, позволив себе распластаться по матрасу. — Ничего. Завтра ей станет лучше. По крайней мере, она надеется. Несколько секунд в полудрёме и Давон уже разминает плечи. Луда бурчит что-то некультурное, прежде чем Давон закрывает её рот и указывает в сторону телевизора. — Они будут быстро интервьюировать всех легкоатлеток, что участвуют в отборочных соревнованиях на следующей неделе. Смотри! Ли присаживается, еле приходя в себя, и сонно трёт свои глаза, не понимая, где же она находится; Джуён в своей обычной белой мастерке с красными вставками, украшенную гербом со школьным логотипом, её тёмные волосы собраны в хвостик, носик с высокой переносицей, который нельзя перепутать ни с каким другим и выделяющиеся скулы. Сон стоит на фоне пустого стадиона под ярким солнечным небом (это значит, что запись не ведется в прямом режиме), уверенно улыбаясь в то время, как репортёр задаёт вопрос. «– …Сейчас будут проходить отборочные соревнования, и перед тобой стоит сложная задача. Ты одна из самых младших участниц, но неминуемо и то, что твои результаты могут превзойти прошлые рекорды старших сестёр. Давление достаточно сильно. Как ты чувствуешь себя, Джуён-щщи? — Мои тренер и колледж очень хорошо готовят атлетов, — даже через экран чувствуется, как бьется её сердце, когда девушка смотрит в камеру. — Мои сёстры также очень поддерживают меня и дают различные советы. Я чувствую себя уверенно.» Луда хватает самую большую игрушку в виде Покемона с края кровати и крепко обнимает её, наблюдая за своей музой на экране. «– У нас есть результаты некоторых репортажей, и твоя популярность растёт не только в городе, но и во всей провинции. Я уверена, что число твоих фанатов только растёт. Хотела ли бы ты что-то передать сейчас людям, которые ждут тебя дома?» — Что ж, она милая, — комментирует Давон. Луда инстинктивно прокашливается. Джуён приподнимает бровь и отводит взгляд от центра камеры. Это был общеизвестный факт: девушка более комфортно чувствовала себя вдали от прожекторов, в центре толпы или на стадионе. Её внезапная тревожность вызывает подозрение, и это не уходит от взгляда Ли; девушка старается не пропустить ни одной вещи о Джуён, и не имело значения, насколько они маленькие. Сон снова смотрит в камеру и, прежде чем репортёр снова задаст свой вопрос, широкая улыбка появляется на её лице. «- Я знаю, ты поддерживаешь меня. Спасибо тебе. Дождись меня. Я не разочарую». Затем камера направляется на другую молодую спортсменку, Юну Чой, участвующую за ближайший университет. Луда благодарит Давон, что в ответ показывает «класс», продолжая смотреть данную рубрику и закутываясь в одеяло с головой. Ли напоминает себе, почему же именно Джуён стала её музой, и это выбор, с которым она будет до самого конца. + В день квалификационных соревнований Джуён, весь университет ходил ходуном. Мероприятие транслируется по частному каналу, созданному университетом специально для своих студентов. Все уроки остановлены. Каждая комната забита: аудитории, классы с мультимедийными досками, классы с мультимедийными экранами, мультивидео классы и видеобиблиотеки. Даже скрытое телевидение в библиотеки использовать в это время. По слухам Джу приравнивалась посторонними к университетскому айдолу. Тем не менее, несмотря на то, что многие соперничали с её популярностью, спортивные рекорды девушки и наследие, доставшееся от сестёр, привели Сон к другому уровню славу. И к слову, она лишь новичок, который едва ли может посещать свои собственные занятия, что стоят по расписанию. Луда знала, что Джуён популярна, но также определённо не ожидала такого уровня популярности, при котором каждый буквально мчится сломя ноги, чтобы просто посмотреть, как девушка бежит. Когда Лу лишь пораскинула мозгами, думая о месте в какой-нибудь аудитории, Давон находит её в растущей толпе, хватает за запястье и тащит в бо1льшую часть здания, виляя через волнующееся море студентов, каждый из которых тоже находится в поисках наименее переполненного класса. — Общежития вообще-то не в том направлении! — пытается протестовать Луда, но Давон даже не собирается ослаблять хватку. Они останавливаются напротив огромных дверей из красного дерева в самом конце коридора. Девушка никогда не была в этой части здания ранее. Её глаза выхватывают чёрную металлическую пластину около двери с выгравированной золотыми символами надписью. Челюсть Ли распахивается, как только она начинает соображать и читает буквы. — Хэй, разве это не- — Очень личная комната студенческого совета с огромной мультимедийной доской? Да, — Давон дёргает ручку и открывает двери. — Я попросила разрешения на то, чтобы позволить тебе смотреть специальную трансляцию, и они сказали «да» ещё несколько недель назад, так что тебе абсолютно не о чем волноваться. За исключением того факта, что студенческий совет пугал Луду по целому ряду причин. Возможно, это абсолютный авторитет, что был в их руках, то, как они безупречно управляли студенческим телом, как безупречно выглядел каждый из них или как студенты благоговели перед ними и полностью доверяли каждое дело. Ни один член студсовета не мог не быть подозрительно совершенным. Тут должна была быть какая-то форма промывания мозгов или чёрная магия. За исключением Давон, которая стала её лучшей подругой еще до вступления в студенческий совет, как представитель Колледжа Свободных искусств, и Ким Джуён, главного журналиста, что однажды предложила стать представителем Колледжа Искусств и Дизайна в следующем году (которой Луда вежливо отказала сразу же), Ли не слишком занимала себя студенческой политической деятельностью. К слову, комната, в которую девушки прошли, отличалась от других подобных комнат во всём кампусе: бургунд, и беж, и графитовый серый, перемешанные в королевской цветовой палитре, отражавшейся в оксфордовских стульях с мягкой обивкой на чуть скошенном полу, подиумах и длинных столах из красного дерева, подобранных (что неудивительно) на «элитный» вкус владельцев данной комнаты. Луда сразу же кланяется куче силуэтов, что двигаются вокруг. Она осматривается всего пару мгновений, как вдруг кто-то неожиданно заключает её в объятия и заставляет сделать шаг назад. — Добро пожаловать! — верещит Чжиён в ухо девушки, прежде чем разорвать объятия. Первый раз они встретились несколько месяцев назад, Чжи выглядела холодно и хмурилась сразу же после того, как Лу не захотела иметь ничего со студсоветом. Но даже в таком состоянии, девушка выглядела словно принцесса, появившаяся прямо из замка. Впервые Луда видит Чжиён с улыбкой от уха до уха и сияющими глазами. Прекрасная. — Здравствуй, сонбэнним, — Луда сразу же помещает Джи в категорию «почти-муза»; почти, музы другого направления, эфирные и бесплотные красавицы без той роковой движущей силы, что была только у Джуён. — Я уже говорила тебе называть меня вместо этого «онни», помнишь? Когда Давонни спросила, можешь ли ты посмотреть соревнования Джуённи с нами, я была действительно взволнована. Знаешь, я могу показать тебе здесь всё. Может быть, рассказать о той работе, что мы делаем здесь или вообще в университете. Мы не настолько плохие. Луда не может думать о чём-то конкретном, потому что в момент, когда Чжиён называет Джуён «Джуённи», уши отказываются слушать что-то дальше. — Джуён? Джу-джуённи? — «её Джуённи?» Луда переспрашивает, сводя вместе брови. — О, мы близкие друзья. Каждый из нас здесь, — Чжи смеётся, махая руками и будто бы отгоняя этим все неверные предположения. — Она говорила нам, что является твоей музой. Как это работает? Как писатель, у меня есть внутренняя муза, но ведь муза для художника — совсем иное? Каждый из нас? Джуён никогда не упоминала ранее близость со студенческим советом. В общем-то, она никогда не упоминала ничего об этом, кроме случайных имён из чудовищно огромного круга своих знакомых. — Не перепугай её сейчас, Чжиён-а, — фигура кого-то достаточно высокого неясно вырисовывается рядом с старшей девушкой и приобнимает за шею, чтобы оттащить её подальше, если Ким продолжит. — Но Сюани-, — Чжи вздыхает. Лу кланяется уже другой фигуре. Ву Сюани, представитель Визуальных коммуникаций. Луда не знала о ней слишком много кроме того, что девушка была студенткой по обмену, которая осталась и была более чем хороша, чтобы занимать место в студенческом совете. И эта улыбка девушки напомнила Ли о тепле рассвета, что просачивался сквозь окно комнаты и будил её каждое утро. — Прости её. Чжи лишь думает, что ты действительно милая, — поясняет Сюани, утаскивая девушку обратно. Они садятся в центре ряда и продолжают перепалку уже на более повышенных тонах. На несколько рядов дальше от Чжиён и Сюани сидит Давон, махающая Лу рукой, чтобы та подошла ближе, ведь девушка с момента объятий от Чжи не сдвинулась с места ни на шаг. Ли замечает еще три другие фигуры, что были в безмолвной тишине до этого момента: одна уходила с подиума с внушительной стопкой бумаг в руках, другая сидела в соседних рядах, а третья, с наушниками на шее, стояла около двери. С другой стороны, Лу готова была поклясться, что все три они одновременно смотрели на нее. В следующий момент, их взгляды словно проходят сквозь неё. Беспокойство Луды, кажется, стало заметно через напускную сдержанность, потому что та девушка, что была поближе к ней, стянула свои наушники, растягивая губы в лёгкой усмешке. — Всё в порядке. Мы не кусаемся. Художница кланяется в благодарность, прежде чем натолкнуться на ещё одну девушку рядом и, в конце концов на третью, что быстро спустилась с подиума. Ли быстро садится на своё место рядом с Давон, туманно осознавая все детали, что появились из-за незнакомой территории, гораздо позже. Первая. Она совсем недавно была выбрана президентом студенческого совета, представительница Музыкального композиторства, а также обладательница титула Главной красавицы университета, Чу Соджон, что села около двери. Вторая. Девушка, что выглядела такой же маленькой, была из Колледжа Музыкального представительства, Пак Субин, известная за свой ангельский голосок. И третья. Девушка, что спустилась с подиума, была никем иным как президентом студенческого совета, Ким Хёнджон из Колледжа Юриспруденции, глаза и волосы которой были чёрные словно смоль, а от каждого движения веяло величием. Прямой эфир начинается спустя пару минут, транслируемый на большой белый экран на одной из стен. Джуён участвовала в забеге на 400 метров, и квалификационные забеги на 100 метров и 200 метров только начались. Тем не менее, как бы девушка не старалась абстрагировать от разговора в комнате, Лу слышала каждое слово. Соджон поворачивается на своем сидении и, изогнув брови, пытается сделать ставки на вероятность победы Джуён. Чжиён быстро реагирует и делает девушке выговор за то, что она может даже предполагать о проигрыше Джу. Субин втянулась в обсуждение, обратившись к Соджон своим одновременно звонким и громким голосом: — Вероятность проигрыша Джуён ниже, чем вероятность победы. — Ты даже не относишься к Колледжу математики и науки, — парирует Соджон. — Я не обязана изучать высшую математику, чтобы знать элементарную статистику. — Этот аргумент необоснованный. — Её аргумент не необоснованный, потому что не является аргументом, — заявляет Давон тихо, но твёрдо. Лу фыркает. — О каких аргументах мы вообще говорим сейчас? — обращается к девушкам Хёнджон, подымая взгляд от бумаг, что читала ранее. — Ничего. Это был не аргумент. — Боже, я просто хотела заключить пари, — вздыхает Соджон. — Вы, интеллектуалы, сделаете простейшую вещь во много раз сложнее. — Мы все здесь интеллектуалы, — отмечает Хёнджон, всё ещё не отрываясь от бумаг. — Действительно, — улыбается Нам. Соджон, раздражённая, вздыхает ещё громче и обводит взглядом каждую девушку. — Я не буду делать ставки не на Джуён, — будто бы случайно отвечает Сюань. — У нас есть еда? Попорн? Рамён? Сушёные водоросли? Я думала, снэки должны быть. — Не могу поверить, ты ведь только что поела, — смеётся Чжиён. — У нас очень ограниченный бюджет. Куча денег уходит на специальный канал. — У меня есть конфеты и шоколад, — Субин поднимает руку. — Дай мне немножко, — Соджон в ответ махает рукой. — Нам тоже! — тянется Чжиён. Су сразу же кидает конфеты через комнату. Лу еле уворачивается, когда Субин кидает конфеты Чжиён и Сюань, сидящими около неё, и слышит громкий стук их падения на стол, а после — заливистый смех. Пак также кидает несколько конфете и Луде, которая ловко ловит их своими маленькими ручками. Тема разговора от ставки против Джуён плавно переходит к еде, к предстоящему студенческому фестивалю, к длительному соперничеству Колледжа свободных искусств и Колледжа математики и науки, к межуниверситетским академическим мероприятиям, к тому, кто и с кем встречается. Лу вдруг словила себя на том, что смеялась вместе со всеми: от «отцовских» шуточек Хёнджон, от изображений других Соджон и попыток Субин сексуально станцевать после того, как та проиграла Чжиён в камень-ножницы-бумага. — Видишь? Я же говорила тебе. Мы не настолько плохие, — Давон толкает Луду локтем и хихикает. — Вы словно ураган, — улыбается Лу. — Джуён неизбежно вступит в студенческий совет в следующем году, как представитель своего колледжа. Её популярность и связи — это не шутка. Это будет важной победой. Я даже думаю, что она ближе присутствующим людям, чем я, — Нам [Давон] переходит под конец фразы на бормотание. — Почему ты говоришь с такой грустью? Она ведь не собирается в следующем году занять твоё место. Вы из разных колледжей. — Я лишь говорю о том, что, может быть… Если бы ты подумала ещё раз, то могла бы стать в следующем году представителем своего колледжа. Ты умная и талантливая. Студенты со старших и младших курсов уважают тебя. И как сказал Чжиён-онни, мы были бы очень рады увидеть тебя здесь. Тут ведь есть я и будет также Джуён. Это беспроигрышно для каждого из нас. — Мне нужно подумать об этом, — Лу тяжело вздыхает и пожимает плечами. Сразу после этого Чжиён визжит: — О, о- Это Джуённи! Все сразу же замолкают. Даже несмотря на то, что соревнования наблюдались через экран, напряжение внутри Сеульского спортивного комплекса было осязаемо. Камера приближалась и отдалялась, перемещаясь во всех направлениях и показывая стадион, заполненный до краёв, и атлетов, располагавшихся на свои стартовые позиции. Был ещё целый ряд расположенных вокруг камер других частных каналов. Комментатор быстро даёт краткую информацию о достижениях каждого спортсмена, не забывая подчеркнуть выделяющийся рекорд Джу в таком юном возрасте. — Её тело, серьёзно… — комментирует Хёнджон. — Вау. — Она наработала больше мышечной массы. И стала… более подтянутой, — выпаливает Лу, широко раскрывая глаза. Если бы она сравнила изображение Джуён с фотографиями месячной давности сейчас, разница была бы такой, как если бы это были полгода усердных тренировок. Какими же скрупулёзными должны быть упражнения. Как только атлеты выстраиваются на свои позиции, Луда хватается за край стола. Девушка чувствует, как её грудь готова взорваться. Звук выстрела, объявляющий начало забега, отражается во всей комнате. Джуён начинает гонку, а все прыгают, словно безумные, выкрикивая подбадривания. Ли едва ли слышит бормотание комментатора в быстрой путанице атлетов на фоне криков остальных людей. «Чой Юна на седьмой дорожке, Пак Юён на шестой снаружи, Сон Джуён на пятой… Пак Юён ускоряется и приближается к Чой Юне… начинает лидировать… Юн Сонми, первая слева, обгоняет Кан Юри, вторую слева; девушка вывихнула лодыжку в прошлом году… Пак Юён, в желто-зелёной форме, лидирует в данный момент… Сон Джуён, удивительно, неужели она… обходит Ким Нару, по восьмой дорожке снаружи… Фаворит толпы, Сон Джуён, начинает лидировать, ускоряясь после поворота… оставляет за собой Пак Юён, как только догоняет её… Юн Сонми с первой дорожки также ускоряется… Посмотрите на Сон Джуён… невероятно… Пак Юён, шестая дорожка, в трех метрах от Сон Джуён… Какой удивительный забег! Сон Джуён продолжает бежать все быстрее и быстрее, словно молния… Четыре метра отрыва… Пять… Шесть… Отрыв Сон Джуён от Пак Юён составляет уже целых восемь метров… 53.36 секунд, превзойдя собственный прошлый рекорд в 53.44 секунды…» Комментатор начинает целую череду восхвалений и речей о том, какое же грандиозное шоу было продемонстрировано атлетами. Камера приближается и замирает на Джуён, когда девушка, залитая потом, останавливается, перемещая руки на бёдра, а затем начинает небыстро ходить, заполняя лёгкие воздухом. Джу даже умудряется улыбаться камерам, прежде чем те удаляется, увеличивая захват изображения, до повтора всего забега. Она сделала это. — Луда-я, — девушка медленно поворачивается к Давон, её пальцы всё ещё были онемевшими и руки тряслись, а зрение едва ли не подводило. — Она сделала это. — Да, она сделала, — Давон проводит пальцем по щеке девушке. — Ты до сих пор плачешь. — А? — Лу смотрит вниз и видит капли слёз на деревянном столе. Она касается рукой лица, влажного из-за слёз, и понимает, что не переставала плакать всё это время. — Про- Простите меня. Кто-то неожиданно тянет девушку за руку, и Ли оказывается в центре кучки студенческого совета, прыгающей и кричащей «Не плачь, не плачь». Чжиён вытирает своим носовым платком щёки Луды и заключает в свои тёплые объятия. Сюань спонтанно объявляет о «групповых обнимашках», и младшая чувствует, как все захватывают её в крепкие объятия. Спустя какое-то время, Лу благодарит каждого за позволение посмотреть вместе с ними и собирается уходить, когда Давон останавливает подругу. Хёнджон, приоткрыв занавески, заглядывает в большое застеклённое окно: — Вероятнее, лучше всего подождать, пока это огромное месиво не пропадёт. Победа Джу заставила всколыхнуться весь университет: радостные студенты выходят из кабинетов. Художница думает, что это месиво не пропадёт до конца семестра, но соглашается остаться. Чжиён даже спрашивает, хочет ли девушка иметь честь позвонить Джуён, но Лу отказывается. — Я не могу поверить, что ты отказала мне уже дважды, — дует губы старшая. — Это не то, чем кажется, онни, — отвечает Ли. — Мы договорились обрезать все формы связи до того момента, пока она не вернётся обратно. — О, это так? Что ж, её вылет будет чуть позже, вечером, так что просто держись. Соджон позволяет Луде воспользоваться своими наушниками, пока Чжи звонит виновнице такой радости студентов. Лу остаётся лишь остаться в самом дальнем углу комнате, играя на телефоне в игру и максимальной громкостью, пока все толпятся около Чжиён. И даже при каком-нибудь лёгком намёке на голос Джу при громкой связи девушка начинает бормотать что-нибудь. Когда звонок заканчивается, Давон жестом показывает девушке подойти. Когда художница подходит поближе, то замечает, что все трут глаза. — Она в порядке? Чжиён шморгает носом в ответ. — Она звучала очень счастливо. + Студенческий совет решил встретиться, чтобы обсудить его бюджет после итогов трансляции в пять часов после полудня. Это означало, что Луде нужно будет уйти в это время. Звонки звенят на достаточном расстоянии, и даже если Ли не может увидеть что-то из комнат общежития, она знает, что стайки птиц испуганно поднялись в воздух, а на стадионе начинают дневные упражнения легкоатлеты и гимнастки. Лу, оставленная безо всяких эмоций, лежит на своей кровати, пялясь в потолок. Это последние минуты ожидания, и они однозначно проверяли её психическое состояние. Вылет Джу на Чеджу должен быть прямо сейчас. Или будет совсем-совсем скоро. Короче говоря, в ближайшее время. Лу надеется, что атлетка в безопасности и нет никакой необходимости волноваться. Бог защитит её от всего плохого, что может случиться. Девушка не потеряет Джуён. Беспокойство давит на затылок. Девушка поднимается с кровати и достаёт свой скетчпад и материалы для работы безо всякой причины. В последний раз её стол был таким же пустым, пожалуй, около семестра назад. Лу быстро принимает душ, чистит зубы и одевает любимый белый пуловер. Она готова вот-вот спросить себя, почему же наряжается, но решает не думать об этом. Джу возвращается домой и это весомая причина. На часах почти шесть, когда художница решает подняться на крышу. Она не могла ни оставаться в комнате, ни делать ничего больше (Джу, вероятнее, пойдёт на крышу, если не найдёт Лу в ей комнате), так что берёт случайный карандаш из пенала и один из скетчпадов поменьше. Чистое небо встречает её дымкой из глубокого оранжевого и сочного жёлтого: и как в недавних закатах на её полотнах, что-то всё ещё не на своих местах. Тем не менее, она «приветствует» этот пейзаж и тянет руки настолько высоко, насколько может. — Ты всё равно не вырастешь таким образом! — кричит кто-то издалека. На другом конце крыши напротив заходящего солнца стояла Сон Джуён; её руки были сложены наподобие рупора, сама девушка была в бежевой кофте. Широчайшая усмешка на её губах была заметна даже издалека. Лу хотела сказать девушке, чтобы та осталась стоять вот так вот, потому что картина была идеальна и художнице хотелось запечатлеть момент не только глазами, но и руками. Но вместо этого художница хватает свой карандаш и скетчпад и шагает прямо к Джу, а её глаза начинают болеть: — Йа- Ты! — Да, я! Почему? — громкий голос атлетки обрывается на полпути, но она продолжает смеяться до самого конца. — О- твои глаза выглядят красными и опухшими. Почему твои глаза такие красные? Кто заставил тебя плакать? Лу хочет снова сухо пошутить, или, может быть, спросить, почему девушка тут в то время, как Чжиён говорил о вечернем вылете, но она встречается со взглядом Джуён и вся решимость мгновенно исчезает. Она ускоряет свой темп и останавливается в метре от Джу, чтобы присесть и положить на землю свои карандаш и скетчпад. Сделав несколько быстрых шагов, она обвивает руки вокруг талии спортсменки и сцепляет руки в замок, обнимая так крепко, как может. Сон обнимает ей в ответ с неожиданно большим старанием. Луда позволяет себе превратиться в маленький комочек из всхлипываний, крепко сжимая кофту Джуён, потому что скучала по девушке больше, чем могли бы сказать слова. — Мне тебя так не хватало, — она позволяет сказать себе это в перерыве между рыданиями. — Мне тебя тоже. Так сильно. Без тебя всё было как в аду, — Джу обхватывает руками личико Лу и стирает большим пальцем капельки слёз. — Я слышала, что ты много плакала сегодня. Твои глаза должны отдохнуть. Если ты продолжишь, я тоже начну плакать. Ли дуется, а губы дрожат, пока девушка пытается подавить всхлипы. Художница смущена, но думает, что это нормально: позволить Сон видеть себя в таком состоянии. — Поздравляю, Джуённи. Я так горжусь тобой. Мы смотрели. — Вы и весь университет, — атлетка улыбается. — Чжиён-онни сказала, что ты смотрела со студенческим советом. — Ты никогда не говорила мне, что знакома с ними, — Луда хмурится. — Даже Давон не говорила мне абсолютно ничего о том, что ты общаешься со студсоветом. Джуён расправляет указательным и большим пальцами нахмуренные брови девушки, стоящей напротив. Впрочем, как и всегда. — Прости. Я знаю, что ты отказала первому предложению выступать как представитель своего колледжа. Подумала, если бы студсовет предложил снова и ты при этом бы знала, что я близка с ними, это повлияло бы на твоё решение. — Почему ты думаешь о себе так хорошо… — бормочет Ли себе под нос. — Сейчас это уже не так. После встречи с ними, стало понятно, что они не такие уж и плохие. — Да, они словно ураган, — пыхтит спортсменка. — Это абсолютно то же самое, что сказал я. Ты близка со всеми? — Нет, не со всеми. Я знала Хёнджон-онни и Соджон-онни раньше, потому что одна из моих сестёр была их сонбэннимов. И была знакома с Чжиён-онни благодаря ним же. Я не так близка с остальными, но работаю над этим. — Вау. Никогда ещё не встречала кого-то, такого же экстравертивного, как ты, Сон Джуён. Ты просто нечто. — Разве ты не гордишься? — Сон цокает языком. — Очень. Почему ты здесь? Чжиён-онни сказала, что твой вылет около шести. — Разве это не очевидно? — Джу мягко треплет девушку за щёчки. — Мне хотелось удивить тебя. — Почему? — Не знаю. Мне просто хотелось. — Окей, что ж, ты очень удивила меня. — Ты уже кушала? — атлетка лучезарно улыбается. — Я голодна. — Только не говори мне, что ты ничего со времени забега до своего вылета. — Это именно то, что я сделала. — Ты не чувствуешь усталости? — Луда наклоняется, чтобы поднять свои вещи, но Джу опережает девушку. Как и всегда, быстрее. — Чувствовала, но встреча с тобой придала мне кучу энергии, — улыбка девушки становится ещё шире. Как и всегда, также смазливее. — Прошёл месяц с того момента, как я видела тебя последний раз, — Лу бьёт девушку по руке, — и ты уже такая смазливая? Ты тренировала и свою смазливость? Я держу пари: ты встретила кучу милых девушек. — Прошло целых тридцать дней! — протестует Сон и закидывает руку на плечо Ли, когда они идут к двери, выходящей на крышу. — Почему же я должна разглядывать милых девушек вокруг, если у меня уже есть ты? Луда вздыхает и обвивает рукой талию Джу: — На сегодня смазливости достаточно. Оставь немного на завтрашний день. — Я оставила всю свою смазливость за те тридцать дней ожидания, — зевает атлетка. Художница чувствует, как рука девушки прижимает её ближе и медленно опускается к спине. Она не может даже представить, как же сильно должна быть измучена Джуён. Когда Ли тихонько достаёт свои карандаш и скетчпад из переставшего быть таким сильным захвата Джу; та в ответ не произносит не слова и просто позволяет сделать это. — Джуённи, пообещай мне, что после ужина, мы немножко поболтаем и ты пойдешь спать, хорошо? — Хорошо, — отвечает девушка. — Ты нарисуешь мой портрет? — Что? — Лу прочищает горло. — Мой. Портрет. Нарисованный тобой, — Сон тыкает пальчиком в щёчку художницы. — Конечно же! Я и сама планировала нарисовать твой портрет после возвращения домой, — на лице Ли появляется улыбка такой ширины, что отражает всю радость, что она разливается в её груди от переполняющих чувств. — Ты являешься моей музой, в конце концов. + Это совсем простой вопрос, возможно, даже проще чем тот, в котором говорится о том, будет ли она ждать, возможно, нет. На следующий день Луда решает нарисовать портрет Джуён после тренировок команды на студенческом стадионе. Пальца и запястья, перепачканные в графите, кисть, побывавшая перед этим в баночке с акриловыми красками, с огромной восторженностью легко водят и мажут по холсту. Студенты проходят мимо и с любопытством и трепетом смотрят на незаконченную работу. Количество времени решается в голове: само понятие времени забыто ради искусства. Час приравнивается к трём. Джуён остаётся сидящей на скамейках около стадиона и футбольного поля, пока Лу продолжает работу, прорабатывая каждую черту лица девушки. Один час для глаз и носика. Ещё один для улыбки. Может быть, два. Когда художница показывает Джу свою работу после праздных часов сидения, Джу, которая никогда не лезла за словом в карман, забывает на несколько секунд о том, как говорить, а затем накидывается с объятиями. Проходит не так много времени прежде, чем Сон хвастается нарисованным Лудой собственным портретом перед студенческим советом. Они выдают ту же самую реакцию, застывая в трепете, а после выдавая тысячи восхвалений шедевру Лу. И после первого же взгляда на него профессора искусств девушки, он оказывается в местной арт галереи среди дюжины предыдущих работ девушки. Нарисованный Лу портрет Джу, улыбающейся, в своей обычной бело-красной борцовке, с золотой медалью на шее, стоящей на фоне тёплого заката около стадиона, назван в честь Сон Джуён ей самой.