Мозгошмыги Полумны Лавгуд

Все началось еще до школы. Мне тогда было десять лет. Приближался бал у министра магии в честь Рождества. В тот год умерла мама, и я хотела, чтобы он скорее ушел, а наступил новый, радостный и полный захватывающих приключений. В конце концов, нужно будет отправляться в Хогвартс. Папа говорит, что мне там обязательно понравится. Когда мне рассказывали о школе, я думала: как можно остаться к ней равнодушным. Утром двадцать пятого декабря я проснулась рано, погода стояла просто чудесная. На улице шел снег, но сугробов не было, разве что дорожка перед домом была покрыта легкой белой насыпью. Сиреневое и идеально наглаженное от воротничка до подола платье висело на стуле рядом с кроватью, на полу стояли белые аккуратные туфельки. Я начинала приготовления к балу еще вчера, ведь никогда раньше не была на таких вечерах. Это было ужасно волнительно, но постоянный оптимизм придавал уверенности в том, что все сложится хорошо. Выскочив из спальни, я помчалась в комнату к отцу: он, зная, что я всегда встаю ни свет, ни заря, попросил разбудить его. — Папа! Вставай скорее, скоро Рождество! — радостно воскликнула я, едва переступив порог. Папа нехотя открыл глаза, огляделся и тепло улыбнулся, заметив, что я уже вприпрыжку кружусь по комнате. — Доброе утро, лапочка моя, — проговорил он, поднимаясь и усаживаясь на кровати. Я убежала обратно в комнату, а оттуда — в ванную: стоило же привести себя в порядок. Вечером, когда мы были уже готовы к выходу, а папа сказал, чтобы я не уходила далеко от зала, пропали наши приглашения. «Опять эти нарглы» — подумалось мне. Оказалось, что нарглы не виноваты: папа просто оставил их у себя в спальне. Однако вся эта ситуация немного выбила нас из колеи, заставила изрядно поволноваться. Наконец, минута моего первого выхода в свет настала. Мы зашли в камин, папа назвал адрес, и зеленое пламя охватило нас с ног до головы, перемещая куда-то в центр Лондона. Мне никогда не нравилось путешествовать через камин. Куда интереснее маггловский транспорт: подземные поезда, автобусы — о них я узнала, когда мы выбирались в Лондон. Дом министра был большим и очень холодным. Каменные стены сдавливали все внутри, а сквозняк из оконных щелей обдувал морозной свежестью, отчего по коже то и дело бегали мурашки. Наш домик нравился мне намного больше. Хоть он и меньше по размеру, зато там все словно бы пропитано теплом и любовью. И теперь, сидя на софе в уголке, я хотела как можно скорее оказаться дома. Папа ушел к своим школьным товарищам, оставив меня с их детьми. Они, может быть, и хорошие, но играть со мной не захотели. Возможно, это все потому, что они старше на пару лет и их уже мало интересует то, что интересно мне. От скуки я, облокотившись локтем о колено и подперев ладошкой подбородок, рассматривала танцующих. Мимо меня провальсировала пожилая пара, весело обсуждающая что-то; двое лет семнадцати, устроившись недалеко, целовались, но меня они совершенно никак не интересовали. — Скучаете, мадам? — вдруг раздался слегка насмешливый мальчишеский голос справа. Оказалось, ко мне подсел мальчик примерно одного со мной возраста и с азартом на меня смотрел. Не понятно было, какого цвета его глаза: свет был приглушен, а на улице совсем стемнело. Наверное, какие-то серые, но темнее моих. Черные волосы, явно идеально уложенные перед выходом, немного растрепались и теперь торчали в разные стороны. Одет он был в обычный костюм, а на кармашке пиджака серебристыми нитками была аккуратно вышита буква «Н». — Я? Да… наверное, — смутившись, ответила ему я. Тот улыбнулся, я попыталась тоже, но получилось из рук вон плохо. — Смешная ты, принцесса, — он резко поднялся со своего места, схватил меня за руку и потащил на паркет. Танцевала я, конечно, неплохо, но от волнения на ноги ему изредка наступала. А он как-то беззлобно ухмылялся, и мы начинали танец снова, чтобы хотя бы попасть в такт музыке. Когда мелодия закончилась, мальчик оттолкнул меня и ушел в противоположную сторону, а я еще несколько мгновений смотрела ему вслед, ожидая, что сейчас он вернется и хотя бы представится. Больше я ни с кем этим вечером не общалась, лишь только за полночь папа подошел ко мне и сказал, что пора домой. Я особо не противилась этому, тут было очень скучно. Вернувшись, я долго думала о бале, о том мальчишке, о Хогвартсе. Заснуть получилось только под утро.

***

Утро первого сентября начиналось весьма грустно. Я не спала всю ночь, мечтая о школе, размышляя о шансах попасть на желаемый факультет, с самого детства мечтая оказаться на Гриффиндоре. Из-за бессонницы под глазами красовались синяки, но папа с помощью заклинания их удалил. Я никогда раньше не задумывалась, как буду по нему скучать в Хогвартсе. Мы никогда не расставались так надолго. Хорошо, что всегда можно написать письмо, да и до Рождества всего четыре месяца. Однако даже это не стерло с моего лица грустного выражения от разлуки с отцом. Проверив напоследок мой чемодан, мы вышли на улицу и вызвали автобус «Ночной Рыцарь». До этого я никогда не ездила на нем, и сейчас с нетерпением ожидала путешествия до вокзала. Но тщетно: когда мы зашли в салон, а папа заплатил за проезд, я от резкого толчка упала и больно ударилась коленкой. С этого момента «Ночной Рыцарь» перестал казаться мне каким-то особенным. Дорога, к счастью, пролетела незаметно, и через полчаса мы прибыли на вокзал. Оставалось только отыскать нужную платформу. Папа говорил, что нужно пройти сквозь стену, но я в это не очень верила. В итоге мои сомнения были развеяны какой-то семьей: дрожащая девочка одного со мной возраста, высокий парень лет восемнадцати, и, видимо, их родители. Папа пожал руку обоим, и те скрылись за стеной между платформами. — Ну что, дочка, теперь мы. Ты готова? — спросил папа, крепко ухватив меня за руку. Я кивнула, и мы вбежали на платформу. Алый поезд уже заманчиво гудел, вокруг была жуткая суматоха. Подойдя к вагону, я крепко обняла отца и, попрощавшись, залезла внутрь, стараясь не выронить чемодан. Раздался прощальный гудок, поезд тронулся. В глазах стояли слезы, я махала папе обеими руками, а когда мы, набрав скорость, выехали за пределы вокзала, я, взяв в руки чемодан, побрела на поиски свободных мест. Такое обнаружилось нескоро, но все же было, где сесть. Открыв очередную дверцу, я с радостью заметила, что купе почти пустое: около окна сидела милого вида девочка с хаффлпаффским галстуком на шее. Светло-русые длинные волосы были забраны в высокий хвост, а в руках она держала какую-то красочную книжку. Я, не желая отвлекать ее от чтения, молча села на противоположное сидение и уставилась в окно. За все время мы так и не обмолвились ни единым словом. Так начиналась моя школьная жизнь: с многочасового неловкого молчания. Дальше были лодки, замок и томительное ожидание. Я все еще хранила в душе надежду попасть на желанный факультет для храбрецов, носить красно-золотой галстук и помогать людям. Однако, напялив шляпу, которая закрывала чуть ли не половину моего лица, я словно бы отключилась от реальности, а в голове не было ни одной нормальной мысли. Шляпа долго не размышляла, выпалив: «Рейвенкло!». Мир словно бы рухнул. И мечты вместе с ним. Мне не хотелось на Рейвенкло, я открыла было от возмущения рот, но профессор уже вызвала следующего новичка, что теперь, переминаясь с ноги на ногу, стоял перед табуретом, ожидая, пока я встану и освобожу ему место. На меня уставился весь зал, кто-то глумливо хихикал, а я, зардевшись, вскочила и бросилась к крайнему справа столу. Тут весь зал снова покатился хохотом. Оказывается, Распределяющая Шляпа все еще красовалась на моей голове. Позор-то какой! Я, стащив с себя последнюю, вернулась и передала ее МакГонагалл. Глаза наполнились слезами, и, уже не различая дороги, я побежала к выходу из зала. Уже в холле я, обняв руками колени, уселась и расплакалась, часто хлюпая носом. Было непонятно, сколько я так просидела: пять минут, час или вечность, но рядом со мной уже стоял низкорослый мужчина, совсем седой, с бородой, торчащей в разные стороны. — Мисс Лавгуд, я Ваш новый декан, профессор Флитвик. И я был бы рад, если бы Вы вернулись в зал на банкет. Ничего страшного не произошло, в прошлом году один мальчик точно так же растерялся! — начал профессор, когда я подняла на него заплаканные глаза, а потом легко кивнула и встала с холодного пола. В зал я вернулась, не привлекая к себе внимания, и молча уселась на свободное место в конце своего стола. Передо мной тут же появился прибор, и я поняла, что ужасно хочу есть. Слева от меня сидела темноволосая девочка, которую, как оказалось, Сандра Фосетт, а напротив — знакомый мне мальчик, Майкл Корнер. Вскоре между мной и Сандрой завязалась беседа, а, выходя из зала, мы договорились, что займем соседние кровати. Кроме знакомства с новой подругой случилось еще кое-что. Я, повернув голову, заметила за столом Слизерина того самого мальчика, с которым танцевала на Рождество. Он сидел в окружении Драко Малфоя, с которым папа велел не слишком близко дружить, каких-то двух толстяков, приятной внешности мальчика и девочки, напоминающей мопса. Их всех я помнила еще с бала, но там мы даже не разговаривали: слишком уж противными они казались. Ночью я спала так крепко, что Сандра еле-еле разбудила меня. Удивительно, что в это утро мы вообще успели на завтрак. Получив расписание, мы поспешили на свой первый в жизни урок, которым в списке значилось зельеварение. Едва переступив порог кабинета в подземельях, я, не заметив порожка, споткнулась и распласталась на полу. Сумка отлетела в сторону, чернильница в ней разбилась и с каждой новой секундой все сильнее и сильнее пачкала сумку и, как видно, учебники внутри нее. Столпившиеся вокруг ребята глумливо засмеялись, но, к счастью, в класс зашел профессор и, удивленно приподняв брови, оглядел присутствующих. — Вам нужна помощь? — я отрицательно покачала головой и, вытащив палочку, прошептала очищающее заклинание. Когда пятно было выведено, я прошла к свободному месту рядом с Сандрой. Да уж, школьная жизнь началась совсем нелепо. Зельеварение прошло, откровенно говоря, не очень. Новый профессор оказался неприятным человеком, он даже попытался снять баллы с нашего факультета, но оказалось, что их и так нет. Да и откуда им взяться на первом уроке учебного года? Мы с Сандрой сели вместе и на следующем занятии — Трансфигурации. Профессор МакГонагалл, декан факультета Гриффиндор, дала нам, казалось бы, простое задание: превратить спичку в иголку. Однако ребята долго не могли справиться. Я достигла желаемого результата уже под конец урока, одна из последних, но все же копилка нашего факультета пополнилась тремя баллами. Я страшно гордилась собой. Перерыв между занятиями был долгим — целый час, и мы с Сандрой, проголодавшись, отправились обедать. Столы в Большом зале были накрыты не так величественно, как вчера во время пира, но так мне нравилось гораздо больше. Покончив с едой, я обвела взглядом другие столы и, заметив за гриффиндорским знаменитого Гарри Поттера, ахнула, уставившись на его лоб. Сидел он в окружении рыжего мальчишки и темноволосой девочки, которую, кажется, звали Гермионой. Гарри учился на втором курсе. Переведя взгляд на стол позади гриффиндорского я вновь заметила того мальчика с бала. — Полумна, чего это ты засмотрелась на слизеринцев? — удивилась подруга. — Видела одного на прошлое Рождество, вот и вспомнила. Не знаешь вон того, который справа от Драко Малфоя сидит? — пытаясь не выдавать своего нездорового интереса, поинтересовалась я. Мальчик казался мне невероятно красивым: темные волосы, чуть небрежно спадающая на глаза челка, выраженные скулы, светлая, почти белая кожа и аристократическая худоба. Невольно засмотревшись, я не сразу услышала подругу. — Конечно, знаю. Это Нотт. Мой отец с его дедом общается, но с Теодором мы не особо ладим, — я вопросительно взглянула на Фоссет, а она добавила, — дядя Маркус, отец Тео, в Азкабане сидит. Я опасаюсь его. Полумна удивленно уставилась на Сандру и в страхе обернулась на мальчика. «За что?» — только и вырвалось у нее. — Он был соратником Сама-Знаешь-Кого. Одним из самых преданных, — ответила девочка и, отвернувшись, принялась за десерт. Мои глаза расширились: такое не укладывалось в голове. Такого вообще быть не могло! Теодор не мог быть сыном убийцы! Это казалось невероятным и огорчало меня. Еще вчера я хотела попытаться подружиться с ним, а теперь моя решимость испарилась. Нет, я не боялась его, но что-то меня останавливало. Дальше был урок Защиты от темных искусств. Профессор Локонс, покоривший сердца всех девчонок Хогвартса, казался мне дураком. Сандра мечтательно вздыхала, а я осматривала кабинет. Локонс говорил о каком-то тесте и о том, что одна из второкурсниц сумела решить его без ошибок уроком ранее, а затем раздал листочки с заданиями и нам. Я проставила ответы наугад, ибо совершенно не знала, что считает наш профессор идеальным подарком, когда его День Рождения и сколько золотых рыбок он хотел бы себе завести. В итоге я нигде не попала, а учителя стала считать самовлюбленным индюком, что пыталась доказать и Сандре, а она лишь качала головой, уверенная в идеальности Локонса. Вскоре домашнее задание было выполнено, и я в одиночестве поплелась на ужин: подруга ушла в гостиную, заявив о об отсутствии аппетита. Первый учебный день был достаточно тяжёлым и уж больно утомительным. — Эй, смотри, куда идёшь, — услышала я знакомый голос. Подняв глаза, я узнала Теодора, который сейчас брезгливо смотрел на мою испачканную за обедом мантию. Конечно, я этого не замечала. Казалось, что я покраснела от смущения, словно помидор, и, жалобно пискнув наивное «прости», зажмурилась и пыталась не дышать. Нотт усмехнулся и, толкнув меня плечом, поспешил по своим делам. «Нельзя же просто так уйти! Я ведь хотела с ним познакомиться!» — пронеслась в моей голове странная мысль. И я, не успев сообразить, что именно делаю, окликнула слизеринца: — Постой! — попросила все-таки. Теодор остановился и медленно обернулся, буравя меня недоуменным и в то же время заинтересованным взглядом. Может, мне просто показалось, что заинтересованным. — Ты хотела что-то ещё, шляпница? — о да, конечно, Тео помнил вчерашний инцидент и не мог упустить возможности посмеяться над нелепой ситуацией, в которую я попала. Мне показалось, что не стоит обращать внимания на эту насмешку. Вместо того, чтобы обижаться, я весело протараторила: — Меня зовут Полумна, кстати. Может быть, ты и не помнишь, но на рождественском балу ты танцевал со мной! — с какой-то необъяснимой гордостью выпалила я и вновь зарделась. — И что тебе нужно, Полумна? — произнёс Нотт, все ещё не понимая, зачем мне было его окликать. Да и я тоже не понимала. — Хотела познакомиться и подружиться с тобой, — напрямую ответила ему я, не смея поднять взгляд. Парень, казалось, обомлел ещё сильнее, удивленно подняв левую бровь. — Ну, — замялся он, — я Теодор Нотт, учусь на втором курсе Слизерина. Вот и познакомились. Про «подружиться» можешь забыть, мне пока не интересны маленькие дурочки с Рейвенкло: мне хватает друзей на своём факультете. Я не ожидала, конечно, что Нотт будет гореть желанием общаться со мной, но такой грубый отказ задевал, заставляя смущаться и часто моргать, ведь глаза наполнились слезами. — Как хочешь, — выдавила я и, развернувшись, направилась к своей гостиной, подальше от Теодора Нотта и своего очередного позора. Там тёплый камин, вязаный плед и новая подруга — все это должно успокоить. А сейчас у меня есть промозглый коридор, мокрые от слез щеки и чувство досады и стыда в груди. Слезы застилали глаза и сильно мешали, ведь из-за них я почти ничего не видела и бежала, практически не разбирая дороги. Однако, несмотря на все это, через несколько минут я уже стояла перед дверью в свою спальню, не решаясь почему-то войти. Сглотнув и вытерев слезы тыльной стороной ладони, я все-таки толкнула дверь, но та не поддалась. Толкнула ещё раз — результат нулевой. Ещё пара неудачных попыток, и я вспомнила, что она открывается на себя. В очередной раз упрекая себя в глупости, я вошла в комнату. Моя кровать стояла около окна, ведь у двери я спать категорически не хотела, ссылаясь на то, что там наиболее высокая вероятность появления мозгошмыгов. Соседки долго хохотали, не понимая, что причина действительно веская и очень важная. К слову, сейчас двое из девочек уже спали, завесив темно-синие пологи на кроватях. Сандра сидела ко мне спиной и занималась чем-то своим: по движениям её рук можно было понять, что она рисует что-то в небольшом ярко-красном блокноте. Интересно, что там? — Сандра, — позвала я, — можно посмотреть твои рисунки? Мне очень интересно! — весело улыбнулась я, хотя вокруг опухших глаз до сих пор красовались красные пятна от слез. Подруга, обернувшись, кивнула и протянула мне блокнот. Я взяла его, присела на её кровать и открыла первую страницу. «Да, рисует она действительно очень здорово, мне так никогда не научиться, а жаль!» — промелькнула в голове мысль. Продолжая листать мини-альбом, я удивлялась все больше и больше, то открывая, то закрывая рот. И вот пришло время перевернуть последнюю страницу. Сандра отвлеклась на что-то, а я недоуменно уставилась на рисунок. На меня насмешливо смотрел Теодор Нотт, ухмыляясь краешком губ. Взглянув на меня, Сандра дернулась и выхватила блокнот из моих рук, прижав его к себе. — Хватит! Я хочу спать, — надрывно проговорила она, пряча рисунки под подушку. — Спокойной ночи. У тебя очень здорово получается, ты молодец, — ответила я и отвернулась к своей постели. На глаза снова навернулись слезы. Недавнее событие все ещё задевало и расстраивало меня. Мои иллюзии пропали, теперь я знала Теодора не как милого мальчика с бала, а как злого слизеринца, отказавшегося со мной дружить. Интерес к его персоне от этого только возрос, и это немного пугало меня. Конечно, меня интересовало множество ребят, я бы хотела с ними пообщаться, но в случае с Ноттом интерес был другим. Я пока не понимала, в чем разница, но что-то очень тянуло меня к нему. Такого ещё никогда не было! Влюбленность я отмела сразу, ведь это невозможно! Мы же встретились третий раз в жизни. Тогда что? Решив, что страдать посреди спальни — идея не самая хорошая, я легла на кровать. Думая о Теодоре, заснула. Прямо в школьной форме и в обуви.