Время пришло

Вместо года прошло несколько лет. "Время пришло". Мысль проникла в отравленное отсутствием сна сознание. Открываю покрасневшие глаза, тут же жмурясь от яркого света. Сколько я проспал? Пять минут? Год? Сны были рваными и болезненными, спать мучительно и страшно. Стараюсь спать как можно меньше, до одурения накачиваясь кофеином, и каждый раз ругаю себя за то, что физиология рано или поздно берет верх. Ненавижу реальность за то, что произошло несколько лет назад, но также ненавижу и сны, поскольку приходится просыпаться и тогда я понимаю, что все это случилось на самом деле. Уж лучше вообще не спать. Этот свет слишком желтый, слишком неправильный. Откуда он? "Время пришло," - промелькнуло вновь. И тому подтверждение - исцарапанная стена, и метки эти символизируют каждый день, прожитый в полузабытье. Прошло ровно пять лет, и, кажется, пришло время проститься, поверить и отпустить, наконец. Он приходит ко мне во снах. Свет заставляет опустить голову и сесть, опираясь руками в пол. Он стоит и смотрит на меня, и в его взгляде не читается ничего, кроме безграничной нежности, адресованной мне. В конце концов, я не выдерживаю эту пытку, падая на колени и рыдая навзрыд. А он продолжает неподвижно стоять, и тень улыбки скользит по его лицу. - Это моя вина? Он хранит молчание, отрицательно качая головой. Тогда я встаю с коленей, и как только я это делаю, как только я протягиваю руку, чтобы коснуться его, он исчезает. Я просыпаюсь с его именем на губах, оно звенит в ушах и причиняет почти физическую боль. Я не мог больше этого выносить, и тогда я решил спать как можно реже и меньше. "Это не твоя вина" - говорили мне все, кто считал своим долгом сказать мне это. Не моя. Стечение обстоятельств, где тысячи дорог слились в одной точке, развязывая узел чудовищной катастрофой. Это не моя вина. Это вина того упрямого идиота эльфа, который был слишком медленным, чтобы прийти на помощь, слишком эгоистичным, чтобы впустить в свою жизнь кого-то ещё. Он просто варился в собственном соку, делая вид, что никто ему не нужен, каждую ночь задыхаясь от одиночества. Это его вина. Вина бывшего раба. Встаю на ноги, отворачиваясь от света. За пять долгих лет я привык быть в полной тьме, во мраке, скрываясь под капюшоном его старого плаща. На улицу я выхожу крайне редко, и в каждом взгляде прохожего я вижу его взгляд. Я вижу его, я чувствую его присутствие татуированной кожей, ищу его в толпе незнакомцев в надежде, что это был лишь дурной сон. Но это не было сном. За пять лет я приучил себя к мысли, что я не успел спасти его. Спускаюсь вниз по лестнице и останавливаюсь. Мне страшно. Ведь я так и не видел его после того, как отнёс к целителю, а когда узнал, что он мертв... "Время пришло," - кружится в голове, заставляя сделать шаг в сторону выхода. Время пришло. Было лето, и солнце ярко светило, но мне все равно было холодно. Закутавшись посильнее в его плащ, я зябко поёжился. Вот они, ворота, и до заветной цели отделяло несколько десятков метров, но я не спешил. Мне было страшно, ведь если я увижу своими глазами, то придется принять, что это и есть реальность. А я не хотел. Но что-то заставило меня прийти сюда спустя пять лет. Наверное, действительно пришло время сказать "прощай". Солнце ярко светило, но мне все равно было холодно, и я зябко поёжился. Я медленно проходил мимо изгородей, опустив голову, и пытался унять дрожь в груди. Там было тихо, и эта тишина давила, пыталась уничтожить, раздавить, поглотить. Она звенела в ушах, и этот звон причинял острую боль. Я думал, что сойду с ума ещё до того, как дойду до места, как вдруг... Звуки становились все громче, и теперь я уже мог разобрать знакомые аккорды, и, не веря своим ушам, ускорил шаг. Спустя несколько поворотов по извилистой тропинке, я резко остановился. Может, я сплю? Или я умер? Я с силой ущипнул себя за руку. Нет, это вовсе не сон. Это явь, самая сладкая, что могла быть в моей ничтожной жизни. Я услышал его голос. - Привет, - едва слышно прошептал эльф, не отрывая взгляда от него. Хоук поднял голову, и, продолжая петь, улыбнулся в ответ. Он сидел под старым дубом, чья крона распростерлась на несколько метров вширь, и пел, щурясь от яркого света. Облокотившись на ствол старого дерева и поджав к себе ноги, Гаррет держал в руках гитару, когда-то выигранную в танцевальной битве в «Висельнике». Фенрис вспомнил, как Защитник отплясывал сложнейшие движения в безумном ритме музыки, руками описывая в воздухе замысловатые фигуры. В те минуты весь зал замер, завороженный танцем мага, и Фенрис был среди них. Он помнил, как у Хоука от пота прилипла челка ко лбу, как разрумянилось лицо от духоты, и как он на него смотрел. Толпа свистела и хлопала ему, а эльф, как идиот, стоял по стойке смирно, не смея пошевелиться и отвести взгляд от блестящих смеющихся глаз. И казалось, воин влюбился в него чуточку сильнее. На глазах проступили слезы, и, не в силах больше выдерживать эту пытку, он закрыл их. Видеть его живым, поющим здесь, прямо перед собой было больнее, чем тысячи острейших кинжалов, воткнутых в тело. Гаррет продолжал, музыка лилась из-под его пальцев, он мягкими движениями перебирал струны и пел в полуголос. А Фенрис все слушал, наполняясь жизнью, и уголки его рта постепенно расползались в улыбке, а губы невольно шептали слова песни. Он знал ее наизусть, ведь маг столько раз ему ее пел, также в полуголос, ловко бегая пальцами по струнам трофейной гитары. Перед глазами пролетали далекие воспоминания, вновь оживая в его сознании. От первой встречи до первого поцелуя, от последней битвы с драконом до последних слов, сказанных друг другу по пути домой. Будто он снова пережил те шесть лет, которые они сражались бок о бок. Голоса, звуки с поля боя, песни из таверны и интимная тишина с едва слышными полувздохами-полустонами, заполнившая собой комнату на втором этаже… Все это вмиг вылилось на Фенриса головной болью и дрожью по всему телу. На улице светило солнце, но ему все равно было холодно, и эльф, поежившись, открыл глаза. Он вновь увидел перед собой Хоука, такого настоящего и живого, будто и не было пяти лет разлуки. Он также улыбался, также смотрел, слегка щурясь, его черные волосы также непослушно торчали в разные стороны. Это не было сном. Фенрис опустился на землю и сел возле дерева, почти касаясь плечом с рукой мага. Он все слушал, боясь пошевелиться и еще раз взглянуть на возлюбленного, и поэтому он продолжал терзать себя желанием дотронуться до него. Но вот прозвучали финальные аккорды, жалобно брякнули струны напоследок, и воцарилась тишина. Фенрис замер, ожидая непонятно чего, но затем теплая рука опустилась на его плечо, увлекая за собой. Эльф оказался в объятьях мага, и об этой минуте он молил Создателя каждый день. Вжавшись переносицей в ключицу Защитника, он обеими руками вцепился в его спину. Он снова вдохнул его запах и снова почувствовал его дыхание на своей шее. Он слишком устал. Пять лет. За это время он сильно постарел, к его белоснежным волосам присоединились едва заметные серебряные нити. Он жадно вдыхал Хоука, судорожно сминая его рубашку, не в силах ее отпустить. Тонкие пальцы мага мягко легли на его голову, путаясь в снежных прядях. Они молчали, хоть у Фенриса и была тысяча вопросов, только он никогда их не задаст. Ответы были не нужны теперь. Ничто не было уже важным, ведь рядом был он. - Я ждал тебя. Я знал, что ты придешь. Фенрис лежал на коленях мага, держа его ладонь в своей. - Что же ты сам не пришел? - Я приходил. Каждую ночь. Эльф повернул голову на голос и посмотрел на Хоука. Он был таким же и ничуть не изменился. Таким же засранцем. Воин хмыкнул, прикрывая глаза. Впервые за долгие годы ему было хорошо, вся тревога, душившая его, исчезла, на ее смену пришло долгожданное спокойствие. Постепенно нарастало желание поспать. Он все еще чувствовал тепло и запах Хоука, веки тяжелели и губы лениво попросили: - Спой еще. Было еще кое-что, что он хотел сказать, но сон отчаянно брал свое, и прежде, чем провалиться в забытье, он услышал: - Я тебя тоже. Осознание того, что он лежал лицом в луже, пришло не сразу. Мелкие капли противно моросили по затылку. Отняв голову от земли, Фенрис открыл глаза. Он все еще находился под старым дубом, чья крона расползалась вширь. Воин сел, стараясь вспомнить. Едва в его сознание проникла первая мысль, он увидел фигуру, приближающуюся к нему. С облегчением выдохнув, он поднялся на ноги и устремился на встречу. - А я испугался, что ты снова приснился мне. - Фенрис? Воин лицом к лицу столкнулся с целителем. Событие, потрясшее весь мир, не могло не сказаться на нем. Он был почти весь седой, глубокие морщины рассекали его осунувшееся лицо, сутулые плечи заметно похудели. - Я думал, ты давно покинул город. - Нет, -взволнованно ответил эльф. – Все это время я был здесь. Я… Мне… Послушай, - его лицо слегка просияло. – Тебе может показаться, что я спятил от одиночества, но ты должен мне поверить. Хоук не умер. Андерс нахмурил брови и посмотрел Фенрису в глаза. Его взгляд был пустым и безжизненным. - Этого не может быть. Он бросил эту фразу без тени упрека, а затем развернулся и зашагал прочь. - Ты должен поверить, - растерянно повторил Фенрис, устремляясь следом. - Он умер, Фенрис! – крикнул Андерс что было сил. – Он умер на моих руках! Фенрис резко остановился, от испуга округляя глаза. - Идем, я тебе кое-что покажу. В десяти метрах от дуба из земли торчало надгробие, окруженное огромным количеством букетов из красных цветов. Эльф, не веря своим глазам, робко подошел к нему, счищая землю с именной таблички. На ней значилось имя, которое, оказавшись здесь, перечеркнуло судьбы многих. Фенрис зажмурился и опустил голову, не в силах больше смотреть на родное имя. - Смотри и не смей отворачиваться, потому что это и есть реальность. И если бы ты нашел в себе хоть каплю мужества и пришел на его похороны, то ты бы знал, что он мертв. Эльф не мог шевелиться или хоть что-то ответить. Андерс медленно приблизился к надгробью, достал из-под плаща красные цветы и положил их сверху на остальные букеты. - Прощай, - бросил маг напоследок и зашагал прочь. Погрузив колени мокрую землю, воин закрыл глаза, силясь сдержать слезы. Дождь перешел в ливень, сопровождаемый раскатистым громом где-то вдали. - Прости. Фенрис вздрогнул, не поднимая головы. - Но я должен был увидеть тебя. Эльф неподвижно стоял на коленях и, опустив голову, рыдал навзрыд. Этого не может быть. Это всего лишь сон. Идиотская шутка целителя, за которую он готов был похоронить его заживо на этом самом месте. - Фенрис, посмотри на меня. Голос все не унимался. Это все обман. Происки демонов. Фенрис отчаянно ловил воздух ртом, дрожа от холода и страха. И вот, наконец, он медленно поднял голову, встречаясь со взглядом карих глаз. Эльф постарел еще на тысячу лет. Гаррет стоял за камнем и смотрел на воина, не скрывая сожаления и раскаяния. - Зачем ты устроил для меня эту пытку? Фенрис не слышал собственного голоса – в его ушах стоял звон, словно его ударили по голове чем-то тяжелым. Уж лучше было бы так. - Ты должен отпустить меня. - Нет! – вскрикнул воин и тут же замолк, испугавшись своей смелости. Он поднялся с колен, вытирая лицо от воды. - Ты не можешь меня оставить. Ты не знаешь, что я пережил за эти пять лет, долбаный ты ублюдок. Ты… - Я знаю, - прервал его Хоук, мягко улыбаясь. - Ты должен мне херову тучу времени и сраных нервов! Он опустил голову, не в силах больше смотреть на его улыбку. Все как во сне. Но он не допустит, чтобы Хоук ушел. Маг должен ему. - Фенрис, - Защитник протянул руку к эльфийскому лицу и дотронулся до щеки. Воин зажмурился, не переставая всхлипывать, и сильнее прижался к теплой ладони, накрывая ее своей. - Я всегда буду с тобой. Фенрис робко раскрыл руки, тут же падая в объятия. Он в последний раз вдыхал его запах и слышал его голос и прежде, чем произнести последние слова, он вновь посмотрел в глаза мага. Он хотел запомнить этот вечно смеющийся живой взгляд, хоть прекрасно знал, что он навсегда въелся в его память. Как во сне. Последний раз вдохнув, он отвел взгляд и тихо произнес: - Я отпускаю тебя. Прощай. И он исчез, словно его никогда и не было. А я стоял там у могилы не помню сколько времени и не мог заставить себя уйти. Я так и не понял, был ли это дух или демон желания или просто мои галлюцинации, вызванные недосыпом, но мне никогда не было так хорошо, как тогда. Стало легче дышать, будто веревка, что душила меня пять лет, наконец порвалась. Я начал спать по ночам, не вскакивал в страхе и слезах с его именем на губах. Он перестал приходить по ночам, я перестал плакать во сне и ползать на коленях в надежде все вернуть. Он врос в меня, те шесть лет, что мы существовали с ним вместе, были лучшими в моей никчемной жизни, и они навсегда останутся в моем сердце. От отчаяния я спалил пол Кирквола, начиная с имения Данариуса, я выкинул плащ Хоука в огонь, в который укутывался каждый день и воображал, что все еще чувствую его запах, и наблюдал, как он медленно сгорает. Я оборвал все связи с друзьями, почти все они разбежались по миру, так же как и я не сумев перенести утрату и надеясь, что расстояние излечит их души. Но ничто не лечит, ни время, ни сотни миль, ни бутылка вина. Я исчез из его мира, но значит ли это, что я забыл его? Можно перенести свое тело, сбежать за моря, но в памяти навсегда остался старый дуб, чья крона распростерлась вширь, и трофейная гитара, когда-то выигранная в танцевальной битве. Я освободился от оков. Теперь уже навсегда.