Helpless

- Годрик! – Громогласный голос Слизерина раздался в тишине каменных стен. – Гриффиндор! Крепкий мужчина с острой черной бородой выстукивал каблуками ботинок по каменному полу. Его лицо высказывало гнев. Губы были сомкнуты в одну тонкую линию, на лбу проступили глубокие морщины. Голубая вена чистой крови выступала на шее. - Да, друг мой, - отозвалось с другой стороны Большого Зала. - Где он? – Салазар уже приблизился, но слова его звучали все так же громко и властно. – Где твой сын? - Он уже взрослый мальчик, может позволить себе быть там, где ему заблагорассудится. Зачем он тебе понадобился? Годрик Гриффиндор. Как всегда спокойный и размеренный. Этим он и отличался от своего верного друга – Салазара Слизерина. Доброе и храброе сердце никогда не делало его наивным или беспечным, но позволяло смотреть на ситуацию с другой стороны, всегда придерживаться справедливости и разума. - Зачем он мне понадобился? Ты спрашиваешь, зачем он мне понадобился?! Посмотри на мои пальцы. Ничего не замечаешь? Чернобородый мужчина вытянул вперед правую руку. Гриффиндор взглянул и отрицательно покачал головой. - А я тебе объясню, друг мой. Перстень. Сегодня утром я проснулся в своей постели и обнаружил занимательную пропажу. Ты же сам знаешь, что этот перстень значит для меня. Мое богатство, мое сокровище. - Стой, стой! А причем здесь мой сын? – Годрик вопросительно смотрел на друга. - А то, что твой отпрыск бродил ночью возле моей комнаты. У Кандиды были дела, ты же сам знаешь, и ночью, по возвращении, она видела его. Он будто ждал чего-то, нервничал. Подсказать тебе, чего он ждал? Он ждал, когда я наконец-то засну, чтобы выкрасть мой перстень. И где он теперь? Я все утро обыскивал замок, он исчез. Сбежал с моим перстнем.

***

Ночь окутала окрестности Хогвартса. Многовековой замок долгое время пустовал и только четыре волшебника решились преобразить его, вдохнуть в изваяние новую жизнь. Но один из них слишком опасен. Слишком жесток, зол. В его сердце тьма и холод, и Гейб Гриффиндор не понимал, как его отец до сих пор не заметил насколько холодное сердце у его друга. Как он до сих пор доверяет ему? Перстень. Не просто перстень, а перстень, который обладает великой силой. Гейб чувствует, как он жжет в кармане его мантии. Чувствует, как чистое зло вибрирует внутри перстня, пробирается сквозь одежду к его коже, оставляя холодные едкие следы гнева и ненависти. Другого выхода просто не было. Отец никогда не хотел его слушать, ставил табу на темы о Слизерене. Он будто не хотел замечать, с какой ненавистью Салазар относился к ученикам с «нечистой кровью», как он все больше углублялся в таинства темной магии. Его слова, его жесты, его манеры – с каждым днем они все больше наполнялись жестокостью, злом. Слишком много опасности. Так много, что она заставляет сердце биться чаще, скручивает низ живота в тугой узел. Он чувствует ее всем своим нутром, каждой клеточкой тела, каждым атомом, что существует в нем. Он боится. Сын храбрейшего человека испытывает неподдельный страх, который медленно, как змея, перерастает в тихий ужас. Он чувствует присутствие Слизерина. Будто он прямо здесь, в футе от него протягивает свои тонкие длинные пальцы. Прямо к горлу, пытаясь задушить. Гейб чувствует, как ему перестает хватать воздуха, а перстень еще сильнее начинает жечь в кармане. Хотя бы до утра. Пожалуйста, хотя бы до утра, пока его не начали искать. Он успеет. Успеет спрятать кольцо, в самом дальнем, самом недоступном конце леса. Никто не узнает. Никто не найдет этот перстень смерти, этот сосуд желчи, сосуд невероятно черной энергии. Будто все плохое выкачали из этого грешного мира и поместили сюда, в карман. В маленький кусок серебра, скрученный в форме кольца. Гриффиндор хочет трансгрессировать. Ничего не получается, его силы будто растворились в окутавшей лес дымке. Не в дымке, в перстне. Юноша не хочет думать, что он забирает его силы, его внутренний свет. Не хочет, но чувствует. Ноги становятся ватными. Не покидает чувство, будто он выпил. Много выпил. Украл из шкафа отца все бутылки и влил их в себя. Не покидает чувство, будто на его плечи положили огромный валун, и он как Сизиф пытается поднять его на высокую гору. Но Сизиф мог позволить себе катить этот камень, а Гейбу такая роскошь непозволительна. Да и валуна нет. Ничего нет кроме тьмы. Тьма снаружи, тьма внутри. Треск. Отчетливый, пугающий. Единственный звук, который он услышал за последний час. Или просто захотел его услышать? Никого нет. Ни души. Звери, твари, существа – все будто обходят его стороной. Оно и понятно. Ему самому хотелось бы убежать, бросить этот перстень в траву и рвануть. Так далеко, где его не сможет никто найти. Но опять-таки – непозволительная роскошь. Отец будет считать его предателем. Вором. Обокрасть друга, который с детства находился рядом. Такого поступка явно никто не ожидал от подающего надежды молодого мага. Ему пророчили светлое будущее, Годрик Гриффиндор видел в нем свое продолжение, собирался доверить управление Школой Магии и Волшебства. И все это рухнуло в ту секунду, когда он снял перстень с пальца спящего. Невинность спящих всегда поражает. Убийца и святой, обманщик и судья – все они во сне выглядят детьми, только появившимися на свет. Чистыми. Но только не Салазар Слизерин. Он выглядит как змея. Спокойный, но обонянием слышится запах яда в клыках, готовых воткнуться тебе в кожу и впустить в них жидкую смерть. Эфемерность всего происходящего будоражило сознание. Будто это все сон. Сон, наполненный самыми жуткими кошмарами, от которых просыпаешься в холодном поту. На языке ощущается привкус соли и это все, что напоминает о реальности бытия. О том, что это не сон и даже не кошмар. Треск. Он мысленно представляет играющую арфу. Тонкие женские руки проводят по струнам, дергают по отдельности, создавая волшебную мелодию. Никакая магия не сравнится с музыкой. Человек, который родился в мире магии, живет в мире магии и умрет в мире магии, единственным, неповторимым волшебством считает музыку. Даже не слыша ее, она все равно наполняет все существо. Боль и темнота отходят. Их место занимает невидимая арфа, каждая струна которой находит отголосок в сосудах, сжимающихся под гнетом мрачных мыслей, в капиллярах и венах. Медленно доходит до сердца по артериям, наполняя его светом. Треск. Арфа пропадает. Пропадают тонкие женские пальцы, задевающие струны. Пропадает волшебство, пропадает добро. Остается только темнота, вновь льющаяся по венам, пожирающая счастье и свободу. Зло порабощает. Зло делает из человека заложника своих собственных секретов, тайн и мыслей. Оно не дает свободы, не дает пощады. Оно не убивает, потому что оно поглощает. Полностью, безвозвратно. Слизерин наивно считает, что его зло освободительное. Что оно может дать то, чего он хочет, что оно тронет всех, кроме него. Он думает, что является хозяином зла. Но он раб. Больший раб, чем все те, кто его окружает. Его идеи погубят его. И Гейб надеется, что это случится раньше, чем они погубят его отца. И он сделал все, что смог для этого. - Прости меня. Пусть в пустоту. Пусть его и не услышат. Но за все сделанное и несделанное. Пусть земля запомнит эти слова. Пусть деревья наполнят ими свои ветви. Пусть ветер разнесет их по всему свету, а травы впитают в свои корни. И они не останутся забыты. Рассвет. Лучей еще не видно, но небо над холмами стало розовым, золотым. Тонкая полоска надежды, чистого и настоящего счастья. В египетской мифологии рассвет обозначал начало новой жизни. Бог солнца Ра убивал злого змея Апофиса и восходил на небеса, символизируя начало нового дня. Как метафорично. Возможно, Гейб тоже подарил новый день этому миру, ослабив зло одного человека. Юноша провел руками по лицу, пытаясь смыть ту грязь, что налипла на него. Грязь лжи, обмана. Но ему показалось, что он только еще больше очернил свое лицо. Это лицо могло стать эталоном. Эталоном верности, добра, красоты. Внешняя чистота и внутренняя свобода – то, к чему он многими годами шел. И остановился. Именно сейчас. Большой пень. Древнее, чем все то, что растет в этом лесу. Священное место для всей природы, для всего живого. Он не дает жизнь чему-то новому, но он поддерживает все, что сейчас живет и будет жить еще многие столетия. И он будет хранить тайну. Вечную тайну основателей школы Хогвартс, вечную тайну поступка, который предрешил судьбу потомков. Взмах палочки. В пне открылось небольшое отверстие. Маленькая ямочка, которой предстоит скрывать могущественное зло. - Агуаменти. Кольцо в воде. Черной воде. Он накладывает защитные чары. Никто не найдет это место. Никто не сможет его отыскать. Пень зарастает, зализывает рану, даже не представляя, что самое опасное осталось внутри него. Это как вытаскивать стрелу, пропитанную ядом. Ты думаешь, что, вытащив стрелу, останешься в безопасности. Но даже не представляешь, что по твоим жилам уже начинает течь яд, отравляя твою кровь. И ему неважно, какая у тебя кровь. Чистая она или с примесью немагического, здоровая или больная. Он не различает твои намерения, не думает о твоих страхах. Он убивает тебя. Кольцо больше не жжет карман мантии. Но сердце чувствует, что ничего не ушло. Оно оставило свой след, большой отпечаток. Гейб уходит. С тем же валуном на плечах, с тем же дурманящим ощущением выпитых бутылок. Он понимает, что Слизерин его найдет. Он уже чувствует ощущение пыток на своей коже, но он ничего не скажет. Потому что не может позволить себе такой роскоши. Не может позволить себе обречь это место на страдания.