Укрощение строптивого котёнка

Юрий не понимает, почему. Почему это все происходит с ним сейчас, почему именно он когда-то угодил в путы ясной невинной улыбки и всеми силами желает не только осквернить ее, но и приковать взгляд ее обладателя лишь к себе одному. Юрий задирает майку, очерчивает тонкими бледными пальцами соски и зарывается свободной ладонью в волосы. – Черт. Дышать становится трудно. Перед закрытыми глазами желтыми вспышками сияют звезды, сопровождаемые изображением знакомого фигуриста. Плисецкий ерзает на кровати, с ненавистью закусывает нижнюю губу и жмурится еще сильнее. Рука скользит под шорты, оттягивает тыльной стороной запястья плотную резинку и забирается под боксеры. Юре жарко, чертовски жарко. Он приоткрывает рот, шумно хватая губами воздух, и обхватывает пальцами вставший член, толкаясь в образовавшееся кольцо. В голове придурок Кацуки: катается в облегающем костюме, показывая свой эрос, и это возбуждает Плисецкого до чертовых мурашек по позвоночнику. Подушечки пальцев очерчивают взбухшие вены, и Юрий несдержанно ускоряет темп, двигая рукой все активнее и приподнимая бедра. Томно дрочить на коллегу – крайне абсурдно, и Юрий даже не предполагал, что когда-либо дойдет до подобного. Но член в руке пульсирует, и Плисецкий ерзает ягодицами по мягкой постели, стягивая с себя лишнюю одежду. Большим пальцем размазывает по головке выступившую смазку, ласкает всю длину ствола, рьяно двигая рукой и сжимая член у основания. Юрий ни за что не готов раскрыть глаза: поворачивает голову вбок и сгибает ногу в колене. Тянется рукой ниже, ласкает яйца и вновь возвращается к члену, все быстрее стимулируя его. К черту порно-журналы и DVD, что Виктор пару лет назад подкинул ему в ящик с целью посмеяться над реакцией юноши. Тогда ее не последовало – Плисецкому было не знакомо смущение. Ровно до того момента, пока он не встретил чертового фигуриста из Японии, Юри Кацуки. С тех пор юный организм и играющие гормоны дают о себе знать каждые утро и вечер, и парень вынужден постыдно ублажать себя, фантазируя о том, как искусно это мог бы делать Кацуки. Юрий тяжело дышит, слегка поскуливая и убирая с глаз растрепавшиеся по кровати блондинистые волосы. Влажно. Плисецкий подносит пальцы свободной руки к губам, обхватывает каждый и сосёт в такт движениям внизу. Толкается бёдрами вверх, параллельно обильно наделяя слюной пальцы, и бесстыдно разводит ноги, обнажая себя. Юра слышит за стенкой грохот, отборную японскую ругань и последующую возню: наверное, дрочить на Кацуки в его же квартире было не слишком хорошей идеей, но Плисецкий ничего не может поделать. В гребаном фартуке Юри выглядел и умилительно, и похотливо одновременно, а это зелёный сигнал для отбитой извращенной фантазии русского фигуриста. Юра привстает на локтях, запрокидывает голову назад и позволяет хриплому стону сорваться с его губ. Сильнее сжимает кольцо на члене, водит быстро и несдержанно, представляя, как же здорово было бы, если его собственную руку заменил бы мокрый ротик Юри. Плисецкому тошно от собственных мыслей, но они возбуждают еще сильнее, заставляя в сладкой истоме ненадолго позабыть все отвращение к Кацуки и к собственным действиям. За дверью слышится шорканье домашних штанов по полу: пусть Юри и ходит по своей квартире босиком, но одежду носит слишком мешковатую, свисающую с парня отовсюду. Плисецкий заводится все больше от одной лишь мысли, что его могут застать врасплох. Хочется закончить все здесь и сейчас, адреналин бешено отбивает стук сердца в висках, и член пульсирует в руке, знаменуя скорую разрядку. Юрий стонет, и его голос напоминает кошачье урчание. Столь расковано и мило. Пальцы обхватывают член у основания, делая завершающие движения, и Плисецкий раскрывает рот в тихом крике. – Юра, пошли обедать, я приготовил… – Кацуки застывает в дверях, изумленно смотря на открывшуюся перед ним картину. Юрий кончает столь самозабвенно, что ему кажется, будто такого оргазма он не испытывал давно. Это было, разумеется, неправдой, ведь еще утром на своей постели он делал абсолютно все то же самое, разве что поза, в которой он представлял себя и Юри, отличалась. В этот раз все было по-прежнему, за исключением того факта, что Плисецкий кончил ровно в тот момент, когда в незакрытую комнату вошел Кацуки. Вошел и остался стоять в дверях, как вкопанный, наблюдая, как сперма юного фигуриста пачкает пол, а сам он без сил падает спиной на кровать, пытаясь отдышаться. – Буду через пять минут, – бросает Плисецкий, борясь со сбитым дыханием и то и дело вздымающейся грудью. Юри не двигается с места. Вообще не понимает, что происходит и, боже, почему Юрио столь спокойно ему отвечает, будто ничего не произошло?! Да уж, а мальчик, похоже, совсем не ребенок, раз вообще не стыдится того, что его застали за подобным личным занятием. Юри сглатывает, понимая, что не может отвести взгляд. Полуобнаженный Плисецкий лежит на кровати, его шорты и боксеры по-прежнему спущены, и Кацуки лицезрит фигуриста во всей красе: с опустившимся членом, приоткрытым ротиком и румянцем на щеках. Тот еще соблазнительный чертенок – думает Юри, размышляя о том, что в такой позе Юру непременно нужно зарисовать какому-то профессиональному художнику и сделать из него ангела. Ангела невинности, внутри которого живет самый настоящий похотливый монстр. Эх, молодость… Кацуки уже двадцать пять, но изголодавшееся тело реагирует на ура: в штанах потихоньку становится тесно, ведь Юри по-глупому все еще не в силах оторвать взгляда от раскинувшегося перед ним сексуального тела мальчика. Юра неохотно приподнимает веки и привычным прищуренным взглядом, полным злости и презрения, косится на Кацуки. – Чё вылупился? Никогда раньше не видел, как парни дрочат? Юри молчит. Ответить: «Вживую – не видел, а сам я не считаюсь!» было бы как-то странно, а потому парень предпочитает смолчать. Что уж, а злобный взгляд бешеного зеленоглазого котёнка он вытерпеть мог. Взгляд, но не столь откровенный вид, как ни крути. Плисецкий громко цокает – ответа от фигуриста не дождаться, а значит, нет смысла и дальше лежать на кровати с членом на виду. И какого хера он решил, что это поможет ему соблазнить Кацуки? Отсутствие опыта и подростковый идиотизм явно в этот раз берут верх, и Юра чуть ли не рычит, поражаясь собственной слабости. Чувства тянут его ко дну, и это раздражает слишком болезненно. Пора бы уже завязывать с этой привязанностью. Юри видит, как парень тянет руку вниз, чтобы подтянуть спавшую на ноги одежду, и в голове щелкает спусковой крючок. Подобное происходит всякий раз, когда парень принимает неожиданные решения, когда резко находит в себе силы отважиться на какой-либо поступок. Вот ведь… Кацуки раньше не верил, что Юрий был способен довести его до подобного состояния. А он смог. И не своими дерзкими выходками, а чертовой наготой: не только тела, но и души. В этом озлобленном на весь мир (или же только на Юри?) взгляде японский фигурист сумел разглядеть отчаяние, и пусть он будет потом валяться на полу с поврежденной челюстью, но сейчас не простит себя, если не сделает первый шаг навстречу юноше. И Юри делает. Не шаг, а несколько беглых и пружинистых, но с силой валит растерянного подобной скоростью Юрия на кровать и нависает сверху. Его руки за запястья прижимают руки Плисецкого к постели, а серьезный взгляд карих глаз очерчивает контур нежного юношеского лица снизу. Юра сохраняет спокойствие насколько может. Глаза становятся стеклянными, а губы сами собой поджимаются, но фигурист молится про себя всем богам, существующим и нет, о том, лишь бы Кацуки не услышал его учащенное сердцебиение, лишь бы не осознал всю власть, что он имеет над ним. Лишь бы только… Пусть Юрий и знает, что Юри ни за что не станет издеваться над чувствами коллеги, Плисецкому самолично хотелось себя унизить до такой степени, чтобы избавиться от собственных эмоций окончательно. Вытравить, выжечь, стереть из души и из памяти. Навсегда. Но когда Юри нависает над ним, а его темные волосы столь забавно спадают на лоб, Юрий понимает – это невозможно. Только не сейчас. Понимает это и сердце, предательски отбивающее быстрый ритм в груди и эхом отдающееся по всему телу. – Я чувствую твой учащенный пульс, – с мягкой улыбкой произносит Кацуки, сжимая запястья Юры крепче. – Это так мило. И незамедлительно получает удар коленом в живот. Кашляет. Черт. Заслужил. Юрий брыкается, но ничего не говорит – ему просто нечего. Все его опасения незамедлительно воплощаются в реальность, так что проще и не думать вовсе. Однако, на мгновение становится… странно. Разве это не то, чего Юрий ждал так долго? Возбужденный Кацуки нависает над ним, и его собственное тело потихоньку начинает отзываться. Член Плисецкого напрягается, а про бушующие чувства в груди даже и говорить нечего – они теперь очевидны обоим парням. Вот только… почему же Юре так неуютно? Почему хочется оттолкнуть от себя этого нахального японца, позволившего себе слишком много? Юра впервые понимает, что запутался в себе и в собственных желаниях. Он определенно хочет Юри, но любит ли он его? И есть ли хоть какой-нибудь смысл в сексе без любви? Или же без уверенности в этой самой любви… Юре хочется сдохнуть. Снова. Откашлявшись, Юри решает не медлить с наказанием. А, может, с наградой? Как бы то ни было, он шлет подальше настырные мысли, которые, похоже, заполонили голову и Плисецкого тоже, а потому поспешно наклоняется и целует парня в губы. Жадно, словно отыгрываясь за тягучую пытку, которую устроил ему фигурист, распластавшись голым на его же кровати. Страстно. Рассудок отключается напрочь, и Юри тянет руки за спину, развязывая узел кухонного фартука, а после спуская с себя штаны до бедер. Юркий язык проскальзывает в податливый рот юноши глубже, и Кацуки на секунду задумывается о том, где же этот чертенок научился целоваться. Но только на секунду. После освободившиеся руки Плисецкого обхватывают за шею, то ли обнимая, то ли удушая столь своеобразно, но Юри это возбуждает лишь сильнее, ведь Юра единственный такой – до жути противоречивый и особенный. Кацуки причмокивает, зарывается руками в волосы Юры и чуть приоткрывает глаза. Плисецкий до безобразия обворожителен: милейший румянец на щеках и расслабленный лоб, на котором наконец-то не сужаются его брови от злости. Юрий слабо дышит, хватает губами воздух и вновь отдается поцелую с Юри, который опять закрывает глаза, слегка кусает нижнюю губу мальчика, оттягивая ее, а потом тщательно вылизывает и место укуса, и язык Плисецкого. Холодными пальцами Кацуки спускается к соскам юноши, вновь задирает майку и очерчивает вставшие бусины подушечками пальцев, осторожно их массируя и надавливая лишь слегка. В ответ слышится одобрительное мычание сквозь поцелуй. Юре нравится. Он приподнимает бедра, стараясь своим возбужденным членом коснуться паха Юри, сцепляет ладони на его шее и просовывает язык глубже в рот партнера. Кацуки настойчиво кажется, что Плисецкий бежит от чего-то, раз уж так старательно задействует все свое тело, но фигурист вновь старается не думать об этом. Под ним сейчас лежит раскрепощенный парнишка, всем своим видом требующий, чтобы ему поскорее вставили. Разве сейчас у Юри есть время думать о чем-либо другом? Дважды просить японского фигуриста не надо – он скользит руками ниже и ловко обхватывает член Юры, пару раз проведя вверх-вниз. Преподносит пальцы свободной руки ко рту, облизывает их и, приподнимая бедра Плисецкого, слегка надавливает вокруг суженного кольца мышц. Но вдруг все идет не так. Юрий резко отталкивает его, упершись руками в грудь парня и заставляя того удивленно встать и отойти на пару шагов назад, от греха подальше. Сам Плисецкий, тяжело дыша, подгибает ноги под себя и отползает к спинке кровати, виновато, но по-прежнему с вызовом смотря на Юри, а после и вовсе отводя взгляд в сторону. Кацуки выдыхает и убирает спавшие на лицо волосы, стараясь не подавать виду, что крайне удивлен. Неужели он поторопился с выводами? Еще чуть-чуть, и ему самому станет дико стыдно. Нужно срочно что-то предпринять. – Чего ты хочешь, Юрио? Для шестнадцатилетнего парня вопрос был задан слишком неожиданно. Действительно… Юрий сам не знает, чего он хочет. И это его раздражает до зубного скрежета и желания пробить дыру в стене. Кулаком. Он хочет… счастья? Как же тупо, да и не задумывался он об этом никогда. Любви? Как бы он ни отнекивался, похоже, и ее он тоже уже нашел. Тогда взаимности? Этот пункт вызывал наибольшую неуверенность, но Юрий ни за что бы не простил себя, если бы сейчас развел Юри на нежности. К черту ласковые слова и прочую ересь. Юра, похоже, впервые ощущает на себе и платоническую, и плотскую любовь одновременно, а потому голова и кружится, вынуждая мысли портить все, что есть. Все, что только начало складываться. Не желая заставлять Юри ждать еще больше, Плисецкий поднимается с кровати и идет навстречу парню. На пол окончательно падают его боксеры, шорты и майка, и Юра открывается фигуристу полностью. Подходит к нему, без слов целует, отрываясь лишь на то, чтобы стянуть с парня фартук и футболку, обхватывает руками его спину, крепко обнимая и прижимаясь всем телом. Юри слегка отстраняется и пристально смотрит в искристые зеленые глаза. Юра понимает, что парень все еще ждет ответа. Чувство ответственности бьет во все колокола в голове Кацуки, пусть он и осознает, что Плисецкий – уже не ребенок, но все же боится причинить ему какой-либо вред. Мало того, что он сам себе это не позволит, так еще и Виктор оторвет ему голову, а после его уничтожит Яков. Чертова русская мафия… Юри невольно улыбается своим мыслям, и Юрия это настораживает. Он слегка толкается вперед, касаясь своим членом возбужденной плоти Кацуки, и вопросительно вскидывает бровь. Юри вновь невинно сияет – от прежней тревоги не остается и следа. Похоже, Юра действительно готов. На этот раз точно. – Я хочу тебя, придурок. Юрий шипит, вонзаясь в губы фигуриста поцелуем с целью показать, насколько же он серьезен. Он до конца не понимает, что Юри вовсе не нужны доказательства подобного рода: как его ни пугали вечные словестные нападки Плисецкого и его грозный вид, так не напугают и грубые поцелуи до крови. Кацуки ухмыляется в поцелуй. Среди них двоих он, как ни крути, опытнее и чуть сильнее, а значит, стоит все же проявить инициативу и показать Юрию то, что он никогда прежде не видел. Юри мысленно входит в обновленную версию своего «Эроса». – Ты что делаешь, чертов кацудон?! – несдержанно выкрикивает Юра, когда Юри хватает его за запястье и резко нагибает прямо у деревянного стола, за которым Кацуки так любил читать. Похоже, вскоре это место будет ассоциироваться у него с чем-то в разы более приятным. Юри удобно располагается сзади Юрия, массируя его плечи, спину и тяжело надавливая на лопатки большими пальцами. Плисецкий под натиском опускается локтями на стол, оттопыривая зад, что не может не радовать Кацуки. На его лице играет дьявольски-серьезная улыбка, и Юра к своему удивлению понимает, что он возбуждается еще сильнее, когда находит новые изменения в характере японского спортсмена. Ну и кто из них здесь больший извращенец… – Что я делаю? – удивленно интересуется Юри, усиленно строя из себя святую невинность, но все же отвечая на заданный вопрос. – Всего лишь любуюсь тем, насколько же ты горяч. Кацуки проводит пальцем по плавному изгибу позвоночника Юры, чувствуя, как тело мальчика охватывают мурашки. Плисецкий смущен чертовым комплиментом и еле сдерживается, чтобы не вмазать обнаглевшему кацудону с разворота, а то он явно потерял контроль над собой. А Юри этого и не отрицает: нащупывает рукой дверцу выдвижного ящика в столе и достает оттуда лубрикант и презерватив. Юра думает, что этот гаденыш ко всему, оказывается, готов. Вот, что значит быть сексуально-активным взрослым… Плисецкого резко начинает тошнить от собственных мыслей, и пока Кацуки возится со смазкой и резинкой, все же не может отказать себе в сладости очередной издевки. – Ты явно пересмотрел порнуху, идиот, – бросает он, из-за плеча все же мельком поглядывая на успехи Юри. – Подобные фразочки действуют только на девушек и на Виктора, что неудивительно. Кацуки хмыкает, понимая, что Юра неисправим. Его Юри уже чувствует насквозь: ему кажется, что с каждым новым прикосновением к юношескому телу их связь становится лишь крепче, и теперь Плисецкому все сложнее заставить Кацуки поверить в свою нахальную дерзость. Юри оставляет сказанное фигуристом без внимания и осторожно просовывает палец в отверстие. Юра морщится, сжимаясь еще сильнее, и Кацуки грубо приказывает тому расслабиться. Это действует, к удивлению обоих, и даже заставляет Юри задуматься о том, что Плисецкий любит, когда нежность в меру приправляют жестокостью. Это радует. Добавляет второй палец и растягивает кольцо «ножницами», думая, что это поможет обезболить парню его первый раз. Это же такая ответственность, думает Юри, забрать девственность самой желанной ледяной феи России… Пока Юри думает о девственности партнера, Плисецкому хочется его пнуть. Он понимает, что от этого телодвижения не будет никакого толку, но смущаться столь сильно и терпеть не шибко приятные ощущения в заднице ему уже порядком надоело. Юрий жмурится и закусывает нижнюю губу, чувствуя, как двигающиеся внутри пальцы почти перестали доставлять дискомфорт. В голове невольно проносятся картины собственной мастурбации на Кацуки, и Плисецкий понимает, что больше не может терпеть. Ему хочется почувствовать Юри целиком внутри, прямо сейчас и безо всяких отлагательств. Боже, он так долго этого ждал!.. – Возьми меня уже, наконец, бака Юри! Кацуки на мгновение застывает. Его пробивает током то ли от того, что Юра слегка выругался по-японски, то ли от того, что он назвал его по имени. Черт, он же так редко это делает… Юри чувствует, как щеки полыхают. Тело парня выглядит до одури соблазнительно, а приподнятая кверху задница и прогиб в спине доводят его член до изнеможения. Отказать парню, который истошно просит о том, чтобы ему вставили, все-таки действительно за гранью возможного. По крайней мере, за гранью возможностей возбужденного до нельзя Юри. Он входит резко и почти на всю длину, о чем моментально жалеет, видя, как Юра выгибается, вздернув голову и крича отборным русским матом. Тише, тише… Юри хочет извиниться, а потому наклоняется вперед и нежно целует мальчика в ямочку на пояснице, продолжая двигаться внутри него медленно-медленно, боясь причинить еще больше боли. Черт, он все же сорвался. Кацуки понимает, что этого больше допускать нельзя, а потому бережно обхватывает бёдра Плисецкого и глубже толкается в него, но на этот раз ровно, не желая калечить и без того хрупкое тело. – Можешь… не сдерживать себя… – Юра кряхтит, но держится изо всех сил, стараясь абстрагироваться и думать о приятном. Юри Кацуки, которого он желал так долго, наконец-то занимается с ним сексом. Не самым сногсшибательным первым сексом, но самым важным для Юры, а потому все проблемы и весь дискомфорт с легкой руки идут на три буквы. А вот Юри не может оставить сказанное парнем без внимания, а потому останавливается и с грустью произносит: – Какой же ты дурак, Юрио. И Юрий это признает. Сейчас ему до безумия хочется, чтобы его поцеловали, и Кацуки, будто по волшебству предугадывая его желание, наклоняется вперед так сильно, как может, и, поворачивая к себе лицо Юрия пальцами за подбородок, бережно целует его. Юри показывает, насколько ему не все равно. Показывает, что будет сдерживаться, несмотря ни на что. В этот момент Юра почти верит в то, что Юри любит его в ответ. Не разрывая поцелуя, Кацуки делает очередной толчок. Снова и снова, слегка ускоряя темп, пока не касается простаты. На это движение Юрий отзывается всем телом, приподнимая бедра и скуля нечто нечленораздельное, и Юри улавливает намек. Хватается руками за тело парня сильнее и ускоряет темп, нежась в стонах, на которые Плисецкий наконец-то не скупится. Юрий чувствует член внутри себя, чувствует, как он заполняет своим жаром все пространство, и не может насытиться этим ощущением. Стонет в голос, выгибаясь и старательно насаживаясь на член Юри, истошно просит Кацуки не останавливаться. Плисецкому кажется, что он похож на довольно дешевую порно-актрису, но ему откровенно плевать на это сейчас. Юри, повинуясь нетерпеливым выкрикам, вбивается в отзывчивое тело партнера быстрее и старательнее, и Юра понимает, что, черт возьми, это именно то, чего ему так давно хотелось. Обоих невероятно огорчает невозможность видеть лица друг друга, но в то же время это возбуждает сильнее. Юри тянет одну руку вперед, и Юрий опирается о стол ладонями, чтобы скорее поймать пальцы партера своим ртом. Кацуки думает, что этот парнишка до непристойного развратен, раз уж столь похабно обсасывает его пальцы, обхватывая их губами в такт быстрым толчкам члена внутри него. Это не может не пробуждать в нем желания делать свои движения грубее и проникать внутрь мальчишки снова и снова, пока его сладкие стоны ласкают слух. Юра тянется руками к члену и судорожно водит по нему двумя ладонями, понимая, что вот-вот кончит. Настоящий оргазм от первого секса – Плисецкий вкушает его полностью, наслаждаясь толчками горячего члена любимого человека внутри себя и слыша его томные стоны. Юра вновь смотрит на Юри через плечо, и на этот раз Кацуки чувствует, как его прожигает мягкий блестящий взгляд, полный благодарности и наслаждения. Юри смотрит на него в ответ и ловит себя на мысли, что окончательно пропал в этом неукротимом человеке, который только что с громким стоном кончил прямо на его письменный стол. Вид Плисецкого, его нежное, податливое тело и пленительная теснота внутри, которая сжимает его член, бесповоротно кружат его голову, и Кацуки кончает прямо в парня, вызывая у того новую волну дрожи по всему телу. Юри не спешит выходить из партнера. Продолжает медленно двигаться внутри, чувствуя, что Юра все еще насаживается на его член, пытаясь полностью насытиться сладким послевкусием. И все же, спустя пару минут, Кацуки встает рядом с Плисецким, резко берет его миловидное личико в руки и воздушно целует в губы, выражая все чувства, что фейерверками сияют в груди. Юрий несдержанно улыбается сквозь поцелуй и обнимает фигуриста крепче, прижимаясь к нему всем своим телом. Ему хочется столько всего рассказать Юри, столько ему показать… Но, похоже, всему свое время. – Черт, Юра! – протягивает Кацуки, обнимая партнера и кладя голову ему на плечо. – Из-за того, что ты такой сексуальный, вся наша еда остыла! Плисецкий громко цокает и пару раз с силой хлопает Юри по спине. Придурок… Необычайно милый придурок. – Ничего, хозяюшка, ты приготовишь нам что-нибудь еще, – ехидно бросает Юрий и идет одеваться, даже не оглядываясь на покрасневшего и возмущающегося Кацуки. – Сейчас я хочу пирожки. Ты уж постарайся, а то мне придется найти того, кто умеет их делать вкусно. – Ну Юрио! Нечестно меня так шантажировать! – фигурист надувает губы и спешит за своим партнером, больше не желая надолго отпускать его от себя. Юра отворачивается от него и, к своему собственному смущению, звонко смеется. Именно за это он любит Юри.