Разрыв

Это даже чем-то похоже на праздник – из шкафа, как по волшебству, выпархивают цветные майки, летят лифчики, футболки и шорты, и Терези почти искренне радуется этой феерии: все классно, но было бы лучше, не будь «за кадром» осточертевшего голоса. - Пайроп, хватит, я уверена, что когда очередная твоя истерика закончится, ты пожалеешь, что так себя вела, - говорит Вриска, и уверенности в ее голосе хоть отбавляй как много, только вот она присыпана фальшью. – Хватит раскидывать мои вещи, хватит нести чушь, хватит… Эй, совсем сдурела, что ли?! – Орет она, когда Терези швыряет шар-восьмерку о стену, и тот с треском раскалывается на части. Терези молчит и продолжает. Перед тем, как швырнуть вещь на пол(или случайно попасть в предназначенную для этого сумку), Терези подносит ее к носу и мгновенно определяет принадлежность. Вещи Вриски пахнут ягодным дезодорантом и ягодным же шампунем, это пробивается даже через морскую свежесть стирального порошка, которой пахнет постиранная одежда. Свои вещи она швыряет обратно в шкаф и часто повторяется, но упорно продолжает действовать по этой схеме. Когда десятая по счету вещь оказывается её, Терези тычет пальцем в сторону двери и говорит ровным голосом: - Уходи. - Ты не можешь прогнать меня вот так!!! – Кричит Вриска, но они обе знают, что она может – это квартира Терези, комната Терези, жизнь Терези, в конце-то концов. – Идиотка, да ты же сама через пару дней… - Нет, - обрывает ее Терези жестко. – Приговор вынесен и приведен в исполнение, повторному прослушиванию дело не подлежит. - Ты ненормальная!!!- Вриска сжимает кулаки, Вриске хочется крушить и ломать так, как сейчас Терези крушит и ломает ее саму. – Ты и твои тупые судебные каламбуры, и твои дерьмовые шутки, и твои каракули! Да кто вообще, кроме меня, станет терпеть эти чертовы каракули на стенах?! Терези лениво пожимает плечами: - Каркат потерпит, если я захочу, Дейв и Гамзии так и вовсе что-нибудь новое дорисуют, и я ведь могу продолжать. Встречный вопрос, Вриска: кто станет терпеть тебя? - Да кто угодно! – На ум приходит только Эридан, но, кажется, Фефери наконец-то ответила ему взаимностью, так что даже его из списка приходится вычеркнуть. – Кто угодно был бы СЧАСТЛИВ быть со мной, потому что я – самая лучшая, удачливая и… - И скромная, - хмыкает Терези. – Забирай и вали, - Она пинает полупустую сумку ногой. Все как в тумане, когда Вриска швыряет вещи с пола в сумку; она даже подбирает осколки своего шара-восьмерки в глупой надежде, что его удастся склеить, что удастся склеить их с Терези отношения. - Скажешь что-нибудь на прощание? – Вриска криво ухмыляется, опираясь здоровым плечом о дверной косяк, ухмыляется так, будто Терези может видеть ее ухмылку. Вриска надеется, что эта ухмылка проникнет и в ее голос, подменит там отчаяние. Терези криво скалится в ответ: - Удачи, Серкет, тебе ведь только на нее и остается надеяться, - Они обе знают, что Терези в удачу не верит, а значит, ее «слова на прощание» - еще один удар. - Дура слепая, - шипит Вриска, и Терези заходится своим ненормальным лающим хохотом, который, впрочем, стихает, едва щелкает, закрываясь, входная дверь. Вриска проходит на автомате несколько лестничных пролетов и садится на ступеньки, стирая кулаком злые слезы, Терези проходит обратно в комнату, просовывает руку глубоко в шкаф и переплетает пальцы с хваталками старого грубого Врискиного протеза. Это их далеко не первый, но уж точно последний разрыв.