В мерцании светил

Эвен сидит на спинке их с Исаком скамейки и смотрит в темное небо. Вокруг молчащая пустота, — в это время все давно уже спят. Исак тоже спит, Эвен устал изматывать его своей безумной бессонницей. И теперь просто смотрит туда, где мириады миров суетятся вокруг мириадов звезд. Закручиваются в галактики и спирали, проникают друг в друга. Если их такое бесконечное множество, тогда почему ты все время один? Эвен делает очередную затяжку и щурится от сладковатого дыма. От своих мыслей убежать невозможно. Белые точки сияют на небе, сплетаясь в холодные, злые узоры, и в голове еле слышно звенит, когда каждая из них начинает с тобой говорить. Мириады тоненьких голосов в голове. Мириады гребаных песен. Бесконечное множество слов сливается в один трубный глас, а потом распадается заново, разрывая тебя на молекулы. На мириады одиноких тебя. Эвен зябко ежится и подносит сигарету к губам. Одиночество не просто пугает, — Эвену кажется, что оно вытягивает душу через тонкую трубку, оставляя земле пустоту. Смерть — не способ, не избавление. Она просто приходит сама по себе. Как единственный выход. Как правильный выход. Эвен снова с силой затягивается, ища в привычном действии хоть какой-то покой, — когда сознание начинает дробиться и множиться, проще, когда есть за что зацепиться. Почему, даже когда тебя так много в бесконечных мирах, ты все же один? Бесконечно один. — Опять куришь? Мы же договорились, никакой тебе больше травы, — Исак всегда ругается на Эвена так, как будто вообще не умеет сердиться. Как будто каждый раз снова признается в любви. У Исака теплые губы и уверенная ладонь. А еще он так крепко прижимается к спине Эвена своим телом, что даже бесконечные миры отступают. — Почему ты здесь? Тремя словами Исак всегда умудряется спросить больше, чем сам того хочет. “Почему ты ушел?”, “Почему ты ушел без меня?”, “Почему сидишь здесь один?”, “Тебе снова плохо?”, “Почему ты мне ничего не сказал?” Этих слов слишком много для такой простой фразы. Эвен знает, они теснятся у Исака на языке, толкаясь и споря друг с другом, но так и остаются внутри. И поэтому на все это отвечается тоже двумя словами: — Просто смотрю. Это сказать куда проще, чем: “Я не хочу тебя больше пугать собой”. Или: “Я так устал тебя мучить”. А еще: “Больше безумия, я боюсь только тебя потерять, маленький мой”. Но Исак и так давно уже знает, что Эвен хочет ему сказать. Поэтому просто усаживается на скамью рядом с ним, напоминая о дне их знакомства, тянется за самокруткой и делает глубокий вдох. — Тогда давай смотреть вместе, — Исак решительно отбирает сигарету себе, упирается плечом в плечо и задирает голову вверх. — Смотри, вон комета. Эвен поворачивается и пристально глядит на него: на вдоль и поперек изученный профиль с чуть вздернутым носом, на мягкие губы, ловко обхватывающие мундштук. На Исака смотреть куда лучше, чем на пугающий космос. Эвен больше не хочет вглядываться в черную бесконечность, он хочет смотреть на Исака — на его теплые желанные губы, на кудри, примятые кепкой, и на заспанные глаза, которые кажутся сейчас такими же темными, как эта непроглядная ночь. Но он все же послушно глядит туда, куда указывает Исак. Комета — всего лишь один из бесконечных миров, скользящий по небу, срывающийся в пустоту. Сейчас в этом мире все летит к черту, там сейчас катастрофа, рушатся здания, сгорают мосты, и в панике разбегаются люди. А Эвен и Исак, почти такие же, как они, предчувствуя скорую смерть, пытаются доцеловать губы друг друга, чтобы напиться последнего смертельного яда. — Эвен. Исак так крепко жмет его руку, что Эвен вздрагивает от боли и невольно выныривает из пучины, будто беря временный отпуск у смерти. Как хорошо, что есть здесь и сейчас. Как хорошо, что у него есть Исак. — Посмотри на меня, — серьезно и требовательно шепчет Исак. Теплыми ладонями он разворачивает лицо Эвена к себе и решительно прижимается губами к губам, нежно ласкается языком именно так, как любит Эвен, зацепляя его реальностью, зацепляя собой. — Иногда комета — это просто комета, — шепчет он. — Она падает — ты загадываешь желание. Оно исполняется. Видишь, блядь, как всё просто? Все действительно просто. Эвен закрывает глаза. Бесконечность внутри него съезжается в серую точку, и мириады миров временно его отпускают, даря облегчение. Эвен не представляет, как раньше жил без Исака. Как сможет жить, если Исак однажды уйдет. — Я никуда не уйду, даже не думай, — заявляет Исак, который, конечно же, давно умеет читать мысли Эвена. Иначе как бы он о них узнавал? Ведь человек не может бесконечно такое угадывать. Исак снова пихает его плечом и уверенно добавляет: — В конце концов, у тебя есть желание. Используй его. Эвен с трудом открывает глаза и непонимающе смотрит в лицо, — бесконечно любимое, освещенное мириадами звезд. — Комета, — поясняет Исак. — Просто загадай то, что боишься навсегда потерять. И тогда ты перестанешь бояться. Потому что кометы исполняют желания. Это все знают. Исак очень земной. Его не пугают другие миры, его вообще ничто не пугает, кроме безумия Эвена. Какое-то время Эвен пристально смотрит Исаку в лицо, потом снова переводит взгляд в звездную ночь. Серебристая стрела все еще чертит по небу, уже почти исчезая. И тогда Эвен думает, — торопливо, поспешно, боясь не успеть, — напряженно распрямляет искривленные мысли и думает самое главное, самое нужное. Это почти как молитва. Молитва звездному небу. — Пусть всегда будет Исак. Пусть мы будем с ним. В любом из миров. Пожалуйста, пусть мы будем. Комета мигает и гаснет, словно приняв его сигнал, а Исак жадно затягивается, размазывая по черному небу сизый призрачный дым. — Что загадал? — Исак снова толкает плечом, заглядывая в лицо. Он чуть улыбается, потому что, конечно же, снова прочитал у Эвена все его мысли. И ответ ему толком не нужен. — Чтобы ты дал мне докурить. И приносил мне завтрак в постель, — Эвен, чувствуя, как накатывает облегчение, начинает смеяться и пытается отобрать у него сигарету. Настоящие желания никогда нельзя говорить вслух. — А ты? Он бросает быстрый взгляд на Исака. Он не представлял, что сможет так полюбить. Когда все мириады звездных сердец заключены в одном человеке. — Чтобы ты, наконец, дал мне поспать, а не поднимал меня в шесть утра, — Исак смеется в ответ, и Эвен понимает, что он тоже врет. Потому что в его голове сами собой звучат мысли Исака, — надежные, стабильные, верные, такие же, как и он сам. “Я хочу, чтобы мы с Эвеном всегда были вместе”. Исак внимательно смотрит на Эвена и тепло улыбается, подтверждая Эвену все, что он слышит. И от его теплоты мириады звезд в его голове окончательно умолкают и начинают просто мягко светить. Светить им обоим.