I remember (nothing)

- Здравствуй, Прю, – тихо здоровается Фиби, присаживаясь рядом с сестрой. Ветер осторожно всколыхнул листву деревьев, высокую траву и высаженные вчера вечером цветы. Надо же, они расцвели. – Пайпер не смогла уйти с работы. - Мне ужасно тебя не хватает. Нам не хватает. Вечерами я сижу на диване в гостиной, все надеясь, что вот-вот распахнется входная дверь и ты снова окликнешь нас по именам, крикнешь, что ты дома, – девушка запнулась, ощущая, что ее голос вот-вот треснет. Ком в горле мешал нормально говорить и дышать, мешал думать, разбивая все мысли на сотни режущих осколков. – Я скучаю. По твоим шуткам, по запаху крепкого свежесваренного кофе с утра, по недовольствам в мою сторону за то, что снова забыла забрать твой костюм из химчистки, по вечерним разговорам за чашечкой какао или чая, по собраниям на чердаке, по свалке бумаг на кофейном столике, по теплым объятиям… - Может, сыграем в карты? Пайпер умело тасовала колоду карт, найденных где-то в недрах старенького бабушкиного комода. Под вечер выходного дня навеяло скукой: за окном шел дождь, выл ветер и гремел гром - атмосфера, может, и уютная, но тоскливая до жути. Прю отложила какой-то журнал в сторону, забираясь на диван с ногами и выражая свое полное согласие. Делать все равно нечего. - Случаем, не на раздевание? – шутит спустившаяся со второго этажа Фиби, натягивая теплый халат. Осенними вечерами становится прохладно, и даже камин не может спасти ситуацию. Он только трещит приятно, расслабляет. - Нет, лучше на желание, – хитро отвечает Пайпер, уже раздавая карты. Хватит раздеваний. В прошлый раз это закончилось не очень хорошо. Да и желания у нее, к слову, уже готовы. - И еще: друг к другу не прикасаемся, – Прю убирает руку Фиби со своего плеча. Вторая обиженно уходит в кресло. Планы провалились: предвидеть стратегические шаги самого сильного игрока в доме не выйдет. - Ты ведь пользовалась даром, да? - Немного, – Фиби замялась, с величественным видом мешая колоду стареньких, слегка пожелтевших карт. Врать-то ни к чему. Тем более, что иногда все получается случайно. Видеть будущее, то есть. Хотя и врать тоже… - Ладно, посмотрим на твои желания, – отзывается старшая, у которой для возмущений насчет жульничества и «магии в личных целях» слишком хорошее настроение. - С тебя и начнем. Скажи каждому присутствующему правдивый комплимент, включая Кит. - Ты жестокий человек. - Правдиво, надо засчитать, – засмеялась Пайпер, откладывая в сторону поднятую с пола подушку. Невинная жертва обстоятельств несколькими минутами ранее летела ей в лицо, но, к счастью или неудаче, у Фиби сбился прицел. - А ты отдаешь мне свое место в очереди в душ. - Догонишь – забирай! – девушка сорвалась с места в сторону ванной. Фиби вылетела следом, но быстро вернулась. Не успела. Зато Прю уже выполнила загаданное ей желание. Стоя сзади сестры, у дивана, уперев руки в бока, Фиби наблюдала за тем, как старшая расхваливает довольного кота, разлегшегося у нее на коленях. …У нас были разногласия. Иногда мы ссорились по пустякам, было время, когда даже не разговаривали. Тогда мы здорово подпортили Пайпер психику. Только сейчас понимаю, насколько это глупо, - Фиби слабо улыбается, прокручивая в руках сорванный ею полевой цветок. Ветер становился сильнее, наклонял траву и срывал слабенькие листочки, сдувал волосы девушки ей на лицо, - Ты всегда старалась нас защитить. С самого детства, сколько я тебя помню. - Осторожней, бабушкин цветок! Фиби перекинула ногу через подоконник, влезая в свою комнату целиком. Пока несносная сестра отряхивает одежду от прицепившихся репяхов и прочих сорняков, Пайпер поправляет горшки с порой вовсе непонятными бабушкиными растениями, ворча себе под нос что-то о том, что это было в последний раз. Младшая налетает на нее с объятиями, отчего «спасительница» едва ли не роняет на пол непонятную емкость с петрушкой (наверное). - Ты снова за свое? – в комнату влетела разъяренная Прю, плотно закрыв за собой дверь. – Ты же под арестом! Тебе одиннадцать лет, а ты лазаешь на улицу со второго этажа! - А тебе семнадцать, и ты лазаешь на улицу через дверь. В этом же нет ничего плохого, верно? – оперевшись на плечо Пайпер (которое, кстати, было достаточно высоко для Фиби тех времен), нарушительница привстала на носочки и засунула что-то в шкаф. Прю не дойдет до того, чтобы лезть в чужое пространство, а потому принесенное с улицы сокровище доставать не станет. - Да ты убиться могла, и тогда твой арест превратился бы в пожизненное заключение, – старшая сделала несколько шажков вперед, и теперь Фиби, чтобы выйти на зрительный контакт, приходилось задирать голову. Ей-то всего одиннадцать, а взрослой тетке Прю целых семнадцать, – Пайпер, ты что, ее прикрываешь? Пайпер дернулась, вообще не ожидая того, что снова может попасть в подобные ситуации. Связующее звено между серьезной старшей и легкомысленной младшей сестрами часто оказывалось крайним. Стараясь хоть как-то примирить столь разных людей и не допустить драки, она частенько ввязывалась в ненужные проблемы, хоть и решались они, почти все, очень легко и безболезненно. - Девушки, чего это вы тут столпились? – дверь в комнату распахнулась. На пороге стояла бабушка. Фиби мысленно попрощалась с жизнью. Грэммс ее, конечно, не убьет, но отругает точно. - Петрушку обсуждаем, – тихо процедила Прю, еще несколько секунд вглядываясь в испуганные глаза младшей сестры. Развернувшись, она направилась к лестнице, ведущей на первый этаж. - Во-первых, это не петрушка, а кинза, – бабушка взяла из рук Пайпер горшок с зеленью и переставила его на подоконник, на то место, где еще совсем недавно топталась Фиби. Кажется, ухода внучки она не заметила. Или сделала вид, что не заметила. От этой женщины вообще трудно что-то скрыть: почти все «преступления» ее девочек были раскрыты, пусть и не всегда правильно, – во-вторых, ужин стынет. Ковыряя ложкой манную кашу, которую сидящая справа Пайпер не любила всей душой, Фиби то и дело задумывалась о том, как ей повезло с сестрой. С обеими сестрами повезло. Даже с такими злюками, как Прю. Злюк ведь тоже нужно любить. …Даже когда явился Виктор… Старалась уберечь даже от него, видя угрозу. Может, она и вправду там была… - Не бойся. - Что ты… Прошу тебя, уходи, – девушка дернулась, крепче сжимая газету, будто бы держит кухонный нож. Даже газета в умелых руках может стать орудием убийства. Если посещать курсы вольной борьбы, конечно. Или если ноги крепкие. - Фиби, пожалуйста, это очень важно. - Я не могу… Я больше не хочу с тобой разговаривать, – врет отцу в лицо. А что еще остается? Если Прю узнает, что он снова приходил, то кого-то точно хватит удар. Если не саму Прю – значит, какую-то невинную жертву обстоятельств, просто проходившую мимо. Виктор снова начал разговор о книге таинств, и только тогда Фиби поняла, что пора уходить. Пустая болтовня, которая не закончится никогда и будет начинаться снова. Сильные мужские руки схватили девушку плечи, заставляя вскрикнуть от неожиданности. - Она же сказала, что не хочет с тобой говорить, – Прю успевает появиться на месте происшествия раньше, чем парни с той стороны дороги, давненько за всем этим спектаклем наблюдающие. Руки Виктора ослабили хватку, зато руки Прю намного усилили. Старшая резким движением схватила сестру за запястье и завела за свою спину. Казалось, еще немного – и она пережмет какую-то важную часть кисти или оторвет ее вовсе. - Это важно! – настаивал Виктор, уже чувствуя, как несладко придется ему, если он останется. И как ужасно, если уйдет. Действительно безвыходная ситуация. - Пошел вон, – едва ли не рычит Прю, все сильнее сжимая запястье сестры и безуспешно стараясь убедить себя в том, что убивать – плохо. Про себя Фиби отметила, что никогда ранее не видела столь близкого человека в таком сильном эмоциональном состоянии. - Разве так нужно разговаривать с отцом? – как-то странно усмехается Виктор, подходя ближе на пару сантиметров и выпрямляясь во весь рост. Теперь девушкам приходилось смотреть на него снизу: Виктор был намного выше обеих. - Убирайся! – переходит на крик Прю, делая шажок навстречу. Фиби цепляется в локоть сестры, надеясь, что этот едва ощутимый, по сравнению с хваткой старшей, жест хоть немного притормозит вышедшую из себя девушку. Виктор испуганно делает несколько шагов назад, поправляет пиджак и уходит, всем телом ощущая, как цепкие взгляды его дочерей жгут спину. Еще недавно стоящие у машины парни сорвались с места. Фиби осторожно окликает разъяренную сестру, умоляя отпустить руку. Хватка резко слабеет, Прю разворачивается на сто восемьдесят градусов и возвращается домой, громко хлопая входной дверью так, что слышно, как дрожит зеркало в ее комнате на втором этаже. Подняв с земли свежую газету, Фиби потирает ноющее запястье и осторожно открывает дверь дома, тут же ловя на себе недоуменный взгляд Пайпер. …И от демонов. Ты старалась защитить нас, а мы старались защитить тебя, - Соленые капельки, стекающие по щекам, щипали обкусанные до крови губы, капали с подбородка на футболку, оставляя на ней заметное пятнышко. Ком в горле нарастал, слова застряли где-то в грудной клетке, жгли желудок. Спустись бы она на первый этаж парой минут раньше, когда ей кричали, Прю, может быть, осталась бы живой. - Правда, на последний раз не уберегли… - Это тебе, – маньяческим голосом протягивает гласные Фиби, отдавая отлеживающейся в больнице Прю букет роз. После того самого заклинания "о любви, романтике и непредсказуемых последствий" в доме образовался целый ботанический сад. Правда, Прю об этом пока решили ничего не говорить. Девушка рассмеялась, откладывая в сторону какую-то книгу. На тумбе уже стоял один букет роз неизвестного происхождения. - А от кого этот? - А, это с работы принесли… М-м, мясо! – мечтательно протянула Прю, увидев в руках Пайпер судочек с домашней едой: котлетки и картофельное пюре. Видно, на манных кашах люди и вправду дичают. Знала Пайпер, что это правда. Бабушка только не верила. - Ну, как ты? – Фиби присела рядом с Пайпер, отодвигая сползающее одеяло в сторону. - Сейчас уже лучше, – бодро отзывается Прю, принимая сидячее положение и пытаясь открыть посудину с едой. – Скучаю по дому. Когда меня выпишут? - Терпи, еще несколько деньков. Высыпайся, а мы сэкономим на кофе, – «и уберем этот цветочный магазин» - мысленно добавляет младшая. Прю наконец нашла способ отодрать крышку судочка и добралась до главной цели. Кушать нужно очень быстро: врач запрещает все жареное. Если увидит – отберет. Сам, наверное, кушать будет. Зарплаты-то у медиков маленькие. - Не хотите потанцевать? – пародируя школьного учителя литературы, Фиби вытащила из букета одну розу и взяла ее в зубы. Слишком милое зрелище. Холливелл-Младшая протянула руку, приглашая Пайпер покружиться в непонятном танце, кажется, смесь вальса и танго. Она соглашается, и в палате начинает царить атмосфера бала. Даже с живой музыкой, которую как-то напевала одна из вечно скачущих сестер. - мисс Холливелл, рад сообщить, что вы идете на поправку… – в момент, когда Пайпер делала очередной оборот около сестры, в палату вошел врач. Удивился, наверное. Под общие смешки он оповестил, что обход пациентов начался еще час назад. - Извините. - Паржон. - Заморозь его, – хитро шепчет Фиби на ухо сестре. Пайпер невольно, чисто по-привычке, дернула руками, не успев даже осознать, для чего она это сделала. Доктор замер. Под недоуменные взгляды старших сестер Фиби сунула розу врачу за ухо, невинно пожала плечами и отошла назад, на безопасное расстояние. Все ожило, врач снова задвигался, совсем не заметив цветка. Послав Прю воздушный поцелуй, Фиби схватила Пайпер под локоть и повела поражать коридоры больницы шикарными танцами в авторском исполнении. - Я говорю что-то смешное? – врач невольно заражается улыбкой пациентки, упорно старающейся сдерживать смешок. - Нет-нет. Сестры развеселили. …Мы ведь стараемся защищать друг друга, но не от самих себя, так ведь? - Прю, у тебя… - Что? Пайпер активно жестикулировала руками, старалась показать что-то на своем лице и не задохнуться от беззвучного смеха. Прю ответа не дождалась: пошла открывать дверь. На пороге стоял Энди. Сказать, что от такого живописного зрелища он растерялся – не сказать ничего. Сестры Холливелл сами по себе люди веселые: очень часто парень невольно узнавал о каком-то их чудачестве или попадал в них сам. Заглянув в дом через плечо Прю, чтобы хоть немного понять происходящее, он наткнулся на Фиби. Девушка сложила руки в намасте, умоляя заливающуюся смехом Пайпер что-то сделать, скорее всего – прикрыть. Конечно, можно было бы сразу догадаться, в чем тут дело. Младшая всегда отличалась своей неусидчивостью и энергичностью – по сути, она и есть главный массовик-затейник этого дома. Зато не скучно. - Я немного не вовремя? - Нет-нет, ты что-то хотел? - Ты… Немного испачкалась, – наконец решился сказать Энди, выбирая подходящие для этого зрелища слова. Прю непонимающе нахмурилась, пытаясь обработать полученную информацию. Одним рывком она развернула парня на девяносто градусов вправо, всматриваясь в зеркальный значок полицейского на его плече. Весьма красивое отражение с нарисованными усиками и щечками в стиле фильма «Пила» невинно хлопало ресницами. - Спасибо. Что зашел, и за заботу спасибо, – Прю поправила упавшую на лоб прядь волос и нелепо улыбнулась, отчего ее нарисованные усики дрогнули и приподнялись вверх. Дверь закрылась, Энди остался на улице, но он точно и отчетливо слышал, что за дверью прогремело зычное «Фиби!». Фиби не успела спрятаться от грядущей на нее разъяренной стихии. С диким смехом (потому что Прю с усиками и красивыми щечками смотрелась действительно смешно) она приняла самое смелое решение этого вечера – бегать от сестры вокруг дивана. Все, что оставалось делать лежащей на диване Пайпер, вокруг которой водился самый настоящий хоровод с самыми позитивными пожеланиями, – поднять ноги и не мешать марафону. - Прю, ну прости меня, я же шутила, – уже битый час Фиби сидела под дверью в ванную на первом этаже. Поначалу все это было забавным, а потом что-то пошло не так. – Ну, хочешь, меня разрисуй? Дверь открылась, оттуда высунулась мокрая, усатая, недовольная моська. Фиби запрокинула голову, потянула вверх фломастер, но, весьма ожидаемо, была отвергнута. - Не отмывается. У меня завтра аукцион!.. - Как говорится: «Не усики, а пропуск в…» Ай! Недолго думая, Прю выплеснула на сестру целую ладошку воды. Повертев в руке тот самый фломастер, младшая наткнулась на примечание снизу от названия: водостойкий. Просто замечательно. Главное – вслух не сказать. Это для жизни опасно. - Прю, ты на работу не опоздаешь? - Нет, я уже… - от неожиданного вида Прю пролила кофе. Ее сестра всегда знала, как поддержать. Почти всегда. Но красить себе лицо маркером не было бы хорошей идеей. Зато смешно. И как бы Госпожа Серьезность не пыталась сдержать смешок – у нее не получилось. - У нас снова нет горячей… – на кухню бодро ввалилась Пайпер. Осознав всю ситуацию, можно прийти к выводу, что для бодрости вообще не нужна горячая вода: только холодный душ и две усатые сестры. Пока она задыхалась от смеха, Фиби решилась открыть дверь. - Шикарные усы – это у вас семейное? – спросил Энди, с усмешкой разглядывая лицо девушки. Из кухни доносился заливистый смех. Подслушивают. Ну и ладно. Зато весело. - Было забавно, когда твоя начальница попросила нас снять платки с лица. - смеется Фиби, вытирая щекочущие лицо слезы тыльной стороной ладони. В ушах свистел ветер. Кажется, он тоже посмеялся. Медленно надвигались сумерки, людей на кладбище становилось все меньше. Земля становилась все холодней, отдаваясь ноющей болью в копчик и затекшую спину. - Пора идти. Пайпер просила не задерживаться. Люблю тебя. Фиби поднялась на ноги, опустила сорванный полевой цветок на выступающий холмик. Теплый летний ветер окутал ее с ног до головы, будто пытаясь осушить скатывающиеся дорожки слез. Показалось или нет, но в воздухе повис приятный запах крепкого кофе и свежей бумаги. Показалось или нет, но ее окутал приятный запах ее старшей сестры.