Orange flower

Подправить таблицы. Закончить отчет. Сделать сводку по последним данным. Лайкнуть последнее фото в инсте начальника. «Это ведь пара пустяков. Никто не запрещает тебе отдыхать, это ведь не безлюдный остров без цивилизации – возьми планшет или ноутбук». Вспоминая напутственные слова от босса, а еще с десяток «ничего не значащих» писем на личной электронке, Исин разочарованно вздыхает. Шея болит, а перед глазами плывет от непрекращающегося потока данных. Это доработать, тут всего мелочь, а здесь проверить. Тут, здесь, там немного. Как итог – из гостиничного номера теперь тоже хочется сбежать, он начинает отдаленно напоминать офис: задернутые шторы, пустые чашки из-под кофе, а основной атрибут – измученный работник. В конце концов он мог никуда и не ехать. Стоило пережить пятичасовой перелет только ради этого? На экране, да и в фантазиях все выглядело совсем не так. Райский остров с ласковым теплом и горячими иностранцами… Исину это нужно было, не как прихоть, а как острая потребность. Осточертела офисная скорлупа: рубашки, с ними же напускное безразличие. Постоянное напряжение и месяцы, которые как один долгий тяжелый день. К чему деньги на банковском счету, если жить в формате электронной таблицы. Добавлять новые и стирать устаревшие данные, а в конце недели нажимать на «сохранить» чтобы никогда больше не открыть этот лист снова. Исин трет переносицу и решает сделать перерыв. Осталось совсем немного, а после можно будет поспать. Как будто никуда и не уезжал. На мобильном нули выстраиваются в ряд, обозначая новый день. Уже сегодня вечером у него вылет обратно. Нужно быть в надлежащей форме, нужно собрать вещи, проверить еще раз отчет, отправить до утра, потому что разница во времени, а еще… еще… Взгляд безразлично скользит по беспорядку в комнате: наполовину разобранный чемодан, одеяло на полу, облепленная техникой розетка. А еще странный экзотический цветок в вазе. Острый и яркий, с оранжевыми стрелами лепестков, Исин не может вспомнить был ли он здесь с самого начала. Красивый. Наверное здесь растут такие, местная флора, из которой он видел только пальмы на территории отеля. Рука тянется обратно к ноутбуку, а рациональное подсказывает, что можно легко узнать его название, вид и сезон цветения. Нет нужды выходить и заниматься такой глупостью как поиск цветов, еще столько всего необходимо закончить, а еще поспать хотя бы немного. Но это совсем не то, что ему нужно. Исин хочет и гори оно все огнем. Поддаться импульсу оказывается гораздо легче, чем казалось. Накинув на плечи гавайку, он прикрывает дверь номера. Ухмылка растягивает губы от мысли о том, что даже ночная вылазка из собственного номера на отдыхе кажется ему приключением. Скоро настанет момент, когда он не сможет пройти через металлодетектор. Вспомнить бы момент, когда превратился в жалкое подобие робота, но к черту самоанализ, к черту все. Прохлада лижет кончики пальцев, а морской воздух кружит голову. Хорошо. Волнительно. Темнота обнимает тепло, обещая все и чуточку больше. Только отдайся, почувствуй и не останавливайся. И Исин двигается вперед, ведомый глупостью и наивной надеждой наверстать за одну ночь все, чего так и не получил за два года? Три? Он идиот, но идиот упорный. Стоит выйти за территорию отеля, как повсюду начинают расцветать неоновые цветы в небе. Отзвуки музыки смешиваются в гулкое эхо и пульсируют изнутри, находя отклик. Он не выбирает, не думает, просто позволяет себе делать то, о чем, казалось, давно позабыл. Импровизировать. Хотел ли он так жить? Хотел ли запереть себя в бетонной коробке? Хотел ли при сочетании двух единиц получать ноль? Глупости это все. Важное и серьезное осталось в четкой правильной таблице, а он здесь чтобы найти странные цветы, возможно, чтобы узнать похоже ли ночное море на топленое молоко и попробовать секс на пляже, только без зонтика и за пределами бокала. Когда дорогу преграждает охранник, Исин шарит в свободных шортах, с облегчением выуживая пару купюр. Хорошо, что он не настолько спятил, чтобы отправиться на ночные приключение без гроша. Пляжная вечеринка – то, что нужно. Мелкий песок делает шаги смазанными и мягкими, а бар под крышей из пальмовых веток дает надежду, что мысли станут такими же, как и шаги. На танцполе двигаются полуобнаженные тела, наполненные дневным теплом солнца и ночным жаром желаний, а приватные кабинки предлагают превратить этот жар в жидкий огонь. - Предпочитаете подлиннее или пообъемнее? – грубоватый голос отрывает Исина от собственных мыслей, а суть вопроса заставляет резко развернуться. Несколько секунд он шокировано смотрит на незнакомого парня, пытаясь понять, что именно тот имеет ввиду. Фантазия сдает и предлагает только один возможный вариант, подлая стерва. - Ч-что? – смущение отнимает способность вести нормальный диалог, зато в разных ракурсах предлагает представить как «подлиннее» так и «пообъемнее». - Мы подаем в бамбуковых трубках и кокосах, - в руках парня оказываются два варианта стаканов, но ни один из них не похож на то, что до сих пор отчетливо прорисовывается перед глазами. Еще несколько секунд уходит на то, чтобы понять: он за баром, а предложение имеет чисто алкогольный характер. Самое забавное, что смущение смещает разочарование, ведь вопрос же был серьезный! Исин действительно задумался и невольно уже принялся разглядывать незнакомца. Так нечестно. - Кокос подойдет, - наобум выбирает, больше занятый тем, как узловатые пальцы крепко обхватывают эти самые стаканы. Выше и под кожей проступают сплетения мышц, тугие и крепкие. Широкие плечи не скрывает свободная майка. Неприлично так пялиться, но Исин не уверен, что сможет отвести взгляд от острого кадыка. Вот что действительно неприлично. - Если так, то мне определенно есть что предложить, - прежде чем парень отворачивается, Исин успевает словить ухмылку на чужих губах и от нее становится странно. Хочется сказать, что это прекрасно, он готов принять предложенное. В одной из кабинок. Или у него в номере. И вообще он открыт для предложений. Но для этого в нем слишком мало алкоголя и слишком много зудящих «нужно». Возможно, ему показалось. Да-да, так и есть. Разглядывая ядовито-рыжий затылок и крепкую шею, Исин пытается перевести горячего парня в понятную плоскость. Каковы шансы, что он гей? Статистически, насколько привлекательным можно посчитать его самого? Но, пожалуй, следует начать с переменных, а их много, пожалуй, даже слишком. Мысленная таблица заполняется быстро и приходится признать поражение, потому что ни одна строчка данных не поддается сухому анализу. Ритмичные ненавязчивые биты, морской бриз и сладкий запах кокоса. Бармен все с той же ухмылкой ставит перед Исином напиток: - Для первого раза я сделал понежнее, - подмигивает и, черт, да, пусть будет понежнее в первый раз, он согласен. Острые скулы с россыпью веснушек, а на шее шнурок с именным бейджем. Исин жадно впитывает детали, которые слишком просто ломают ровные столбцы таблицы и растекаются кислотными кляксами на сознании. - Спасибо, Сехун, - новое имя оседает крепкой сладостью на языке, - позаботься обо мне сегодня, хорошо? – ладони слегка покалывает шершавой скорлупой, а через трубочку в горло стекает голубая приторная мечта. - С удовольствием, - густые брови удивленно приподнимаются, язык скользит по губам и не нужно быть гением статистики, чтобы понять томный взгляд, - сегодня и до последнего дня здесь. Обслужу по высшему разряду. Исин не мастер флирта и надеется, что румянец на щеках и красные уши можно будет списать на действие алкоголя, к которому он едва притронулся. Это ведь флирт, да? Он так давно пытался кого-то подцепить, что его радужное очарование на пару с гей-радаром вполне могли вконец заржаветь. Делая пару больших глотков, он пытается вспомнить как вообще сейчас выглядит. На него при выходе из номера мельком глянул слегка растрепанный парень из зеркала. Небрежная копна кудрей, простая одежда и слишком светлая кожа. Зато тело в неплохой форме, его он надеялся использовать на полную, но в итоге проторчал все время в номере или у бассейна под зонтом. Зря зависал в зале. - Это и есть мой последний день здесь, - расстроено вздыхает Исин, даже не предполагая, что его услышат, но бармен оказывается рядом. - Очень жаль, - Сехун достает еще один кокос, рука тянется за бутылкой, а Исин заворожено наблюдает, как проступают вены под карамельной кожей. - Почему? – вырывается раньше, чем успевает пройти одобрение со стороны здравого смысла. Он не замечает, как пустеет его стакан, зато внутри легко и жжется сдерживаемое желание. Зудят кончики пальцев и хочется… хочется всего и сразу. Почувствовать пульсацию волн, узнать какие на ощупь мимолетные мечты и попробовать на вкус россыпь веснушек. Кажется, что они шоколадные и так же легко будут таять на языке. - Почему же? – переспрашивает игриво и смотрит прямо в глаза. Руки упираются в стойку, слишком близко. Исин видит как вздымается крепкая грудь, видит витиеватые росчерки чернил под кожей и до боли хочется узнать что под майкой. – Может потому… - Эй, красавчик, - женский голос добавляет в сладость момента едкий кислый привкус, - мне повторить. - Да, куколка, сейчас, - Сехун переключает внимание и этого достаточно, чтобы развеять тягучую интимность. Исин оставляет на стойке пару купюр и уверено направляется к танцполу. Проветрить бы голову, ведь даже сейчас он слишком много думает. Вопросы, вопросы и жалкие попытки найти на них ответы. Но сейчас им не должно быть места. Как он сам сказал, это последний день здесь и почему бы не раствориться в остатках солнечного тепла и соленом море. Отдаться ритмичной мелодии, а затем и красивому рыжему парню. Без всяких «если» и «может». Исин большой мальчик и задаст простой вопрос только один раз, у него есть время только для приключений, сомнениям нет места. Прикрывая глаза, он двигается под музыку. Вспомнить, где оставил обувь, он не сможет, ведь все, что важно сейчас – это голые ступни на песке и мимолетные касания незнакомцев. Танцевать и забыть обо всем, так, будто завтра не существует. Исину жарко и хорошо, правильно и выпить бы еще. Потому что мало чувства свободы, мало близости, а под крышей из пальмовых листьев есть все, чего он так хочет этой ночью. - Можно мне еще один? – устраивается за барной стойкой и даже не пытается перестать открыто пялиться на роскошного Сехуна. Какой смысл? – В этот раз можно пожестче, не первый же, - губа закушена, а мысли о том, как и когда он пытался подцепить последнего парня исчезают, ведь перед ним сейчас именно горячий бармен. - Конечно, только пообещай кое-что, - Сехун достает очередной кокос, - в следующий раз, когда я отвернусь, не исчезай так просто, - глаза сужаются и он внезапно оказывается слишком близко. По губам стекает терпкое обещание, от которого Исин плавится изнутри, – и я сделаю так, как ты захочешь. Нежно или пожестче, так долго, насколько хватит твоих сил. - Это обещание, - Исин опускает ладонь на чужую, сжимающую жесткий орех, не оставляя сомнений и лишая весь их диалог любого значения, кроме самого грязного и желанного. Сехун смотрит тяжелым взглядом и отдает коктейль: - Жди здесь, я сейчас, - тихо просит, не давая и шанса для отказа. А затем исчезает, оставляя Исина наедине с голубой мутной сладостью. Глотая тягучее ожидание, он послушно сидит и наблюдает за разноцветными огнями. Они как яркие леденцы, через которые видно звезды, полупрозрачные и сладкие, тают на солнце и оставляют на пальцах липкие разводы. В свете огней все и каждый кажутся тропическими рыбками, такими уникальными и холодными, но слишком увлекательно смотреть на их хаотичные движения, чтобы обращать внимание на пустые стеклянные глаза. Прикосновение к запястью заставляет Исина вздрогнуть. Оно теплое и приятное, совсем не такое, как рыбья чешуя. - Пойдем, - зовет Сехун и тянет к морю, в темное и влажное тепло летней ночи. Не произнося ни слова, осторожно сжимает пальцы. Исин молчит в ответ и пытается дышать, чувствуя, как подушечки поглаживают чувствительную кожу. Пульс стучит в висках, а затем в секунду расходится по всему телу, выдает, предатель, жгучее волнение. Так нечестно. - А это нормально? – Исин облизывает губы и пытается отвлечься на любую мелочь, лишь бы сократить количество ударов сердца в минуту. – Я имею ввиду уйти вот так, не будет ли у тебя проблем? – предвкушение будоражит, заставляет делать глупости и тратить время на пустые слова. - Хочешь вернуться? – еще несколько шагов и они окажутся у кромки воды. Волны мажут по песку белой пеной, вплетая в тихую ночь таинственный шепот. Не так далеко от огней и музыки, но кажется, что они совсем в другом мире. Никому нет до них дела, только беспокойному ветру. - Не хочу, - честно отвечает Исин даже не допуская мысли о том, чтобы прекратить происходящее, во что бы оно ни превратилось после. Ему легко и сладко, а еще Сехун рядом невозможно манящий: теплая ладонь, хитрый прищур глаз и губы. Эти чертовы губы будто нарочно прорисованы в реальности заточенным до иголки карандашом. Это необходимо проверить и немедленно. Делая шаг навстречу, Исин довольно жмурится от терпкого аромата тела рядом. Сухая соль, свежая трава и мускус. Лучше не придумаешь. Так пахнут опасные и необдуманные поступки, о которых стыдно рассказывать, но о которых никогда не жалеют после. Подобное он и собирается совершить в ближайшие пару минут, рассчитывая на более длительное продолжение. Это ведь было обещание. Костяшки пальцев слегка шершавые и невозможно отказать себе в удовольствии медленно скользить по чужой ладони снова и снова, намеренно задевая грубую кожу. Хочется пробовать Сехуна медленно и плавно, до тех пор, пока черные зрачки не заполнят радужку и он не потеряет контроль. Понемногу, вверх и еще ближе, чтобы при вдохе чувствовать смесь из тепла их тела. Исин сводит размытый фокус на полных губах и собирается начать ночное приключение прямо сейчас. - Так просто? – чужая ладонь ложится на грудь, а грубоватый голос вливается толчками в кровь. – Если собрался снять самого классного парня на всем побережье, то хотя бы скажи свое имя, - Сехун ухмыляется и сочится самодовольством. Наверное, если бы чужая рука не прижимала плотно за талию, Исин бы попытался найти другой смысл в сказанном, но пальцы нахально пробираются под гавайку и бесстыдно касаются чувствительной кожи. - Собрался? Разве не уже? – Исин укладывает ладони на широкие плечи, намереваясь исправить сказанное «просто», это он умеет.- Это ведь ты подцепил самого классного парня и ладно, если ты так просишь, то можешь называть меня… - дыхание на пухлых губах и томное на выдохе, - Исин. Ближе, еще ближе. Но в последний момент поцелуй мажет по щеке. Чтобы не было «так просто», Исин склоняет голову на бок и, пользуясь легким замешательством, выскальзывает из сильных рук. Он может и отложить главное блюдо ради того, чтобы сделать его еще вкуснее. Что там было по плану? Оранжевые цветы? Звезды? Море? Да, море. Вот оно рядом, таинственное и живое. Несколько шагов, поспешных и нетерпеливых, пока ступни не оставляют на мокром песке следы продолжительностью в пару секунд. Волны ласкают прохладой, а беспокойная гладь отливает серебристой ртутью. Манит глубиной и ею же пугает до дрожи. - Решил сбежать, Исин? – шепот на ушко, с угрозой и обещанием. Пальцы прорисовывают крылья лопаток под тканью гавайки, скользят вверх настойчиво, а затем останавливаются у ворота. Касание к шее почти невесомое, но острое до невозможного. Вздох растворяется в шуме волн и с губ срывается нелепый вопрос, который бессмысленный и только для глупых фантазий. - Мне было интересно, - Исин поддается легкой ласке и прижимается к Сехуну, доверчиво откидываясь назад, - правда ли ночное море похоже на топленое молоко? - Правда, - отдается гулом через кожу, а сильные руки осторожно обнимают. Замечая, как пальцы сцепляются в замок, Исин не может сдержать улыбку, - хочешь искупаться? - Хочу, - их много, разных и еле-сдерживаемых, желания не исчезают так просто, они намываются, одно за другим, пока слой соли не высушит саму их суть. Но, стоит приоткрыть хоть немного створки, и нежная мякоть потечет по венам, - но не искупаться, - Исин разворачивается, оказываясь лицом к лицу с Сехуном. Близко и он не знает, как получается опять уложить ладони на обнаженных плечах. В этот раз он даже не думает отстраняться. Легкий нажим, а после быстрый поцелуй, как намек и как еще одно обещание. Исин просит и не может сдержать вздоха, когда Сехун медленно и послушно опускается вниз. Хороший мальчик. Его колени пачкаются в мокром песке, а кромка шорт темнеет от соленой воды. Исину совсем не стыдно. Он позволяет себе задержаться немного, жадно разглядывая красивую и такую возбуждающую картинку. Касается подушечками точеных скул, щек, пытается смазать сладкие веснушки. Безнаказанно изучает каждую черточку, но этого мало, мало для обоих. Сехун ловит губами кончики пальцев, еле касаясь их влажным языком. Наверняка соленые. От моря, от волнения и похороненных заживо желаний. Затаив дыхание, Исин опускается следом, не отрывая взгляда от потемневших прядей волос, уже не оранжевых, а насыщенного цвета ржавчины. Волны зовут и тянут за собой, в другой мир, в другую реальность. Одна за другой, подталкивают и шепчут о тайном, но Исину плевать. Гораздо убедительнее звучит голос парня рядом: - Иди ко мне, - руки под одеждой, обжигают и вымывают остатки здравого смысла настойчивыми прикосновениями. Сехун вливает сладкий шепот прямо в горло, раскрывая языком губы и наполняя рот тягучим предвкушением. Исин пьян. Голова идет кругом, а возбуждение заполняет каждую клетку. Он чувствует, что если не поделиться этим жаром, то сгорит, как сухой лист. Ладони скользят по плечам, гладят, прижимают ближе. Еще и еще. Поцелуй влажный, волнами наполняет рот и с каждым движением языка только больше распаляет голод. Исин подается навстречу каждому движению отчаянно и жадно, забывая о мокрых насквозь шортах и окружающем мире. Он возвращается в реальность всего на мгновенье, обнаруживая себя сидящим сверху, а Сехуна лежащим на песке, с черными глазами и тяжелым дыханием. Судорожно сжимая пальцами край, Исин задирает майку и впитывает каждый изгиб рисунка. Четкие чернила сплетаются в витиеватый рисунок, дикий и сюрреалистичный. Детали проступают отдельно, линии и штрихи, но вместе они не имеют никакого смысла. Но он и не важен. Завораживает карамельная кожа и четко проступающий твердый силуэт. Он попытается понять иначе, впитывая тепло и терпкий аромат. Сехун не против, он помогает стянуть гавайку и запускает пальцы под резинку шорт. Исин ерзает и пытается помочь, но только дразнит сильнее, потираясь о проступающий под мокрой тканью стояк. Чувствительная кожа раздражается и слишком мокро, то ли от воды, то ли от смазки. Беспорядочные движения и волны, смывающие остатки самообладания. - Тшш, сейчас-сейчас, подожди немного, - Сехун приспускает чужие шорты и, обхватывая ладони Исина, помогает справиться со своими. Горячо и терпко, к аромату моря примешивается резкий мускус. Колени тонут в песке, а тихие стоны слишком густые, чтобы раствориться в мелодии моря. Раздвигая ноги шире, Исин прижимается ближе. Бедра не слушаются, подаются навстречу удовольствию снова и снова. Только еще одно тихое «тшш» заставляет прислушаться и следовать чужими движениями. Размерено и плавно. Пальцы растирают смазку по головке, дразнят, а затем прижимают к члену Сехуна его собственный. Несколько долгих мгновений, чтобы почувствовать горячую пульсацию, а затем вверх-вниз, вместе, вот так. Хорошо. Невыносимо сладко и хочется еще, больше и больше. Исин кладет ладонь поверх узловатых пальцев и сжимает слегка. Туже и сильнее. Наклоняясь, Исин переливает свои стоны в рот Сехуна и пьет его. Языки толкаются резко, вульгарно, пытаясь поиметь рот друг друга. Ветер смешивает коктейль из влажных звуков тел, приглушенной музыки и ночного прибоя, создавая напиток, от которого сводит скулы и плывет сознание. Они задыхаются от жара и удовольствия. Смазка стекает по пальцами, а движения становятся рваными и беспорядочными. Исин прижимается плотно, насколько это возможно, и пытается вплавиться в раскаленное тело рядом. Дыхание спирает, будто он под водой, и ему действительно кажется, что он тонет. Его разрывает изнутри, а перед глазами яркими вспышками по кадрам отпечатывается лицо Сехуна. Напряжение доходит до крайней точки, натягивает тонкую кожу, сильнее и сильнее, пока не лопается с громким стоном. Толчками сперма пачкает кожу и течет по бедрам. Наслаждение пульсирует и наполняет тела. Мощное, спонтанное, но необходимое. Оно горит жарким солнцем, постепенно затухая и оставляя после себя ленивую негу. Исин расслаблено греется на широкой груди, слушая биение чужого сердца. Спокойно и от бережных касаний на губах появляется улыбка. Теперь хочется, чтобы это приключение не заканчивалось никогда. Настойчивые лучи окрашивают мир за закрытыми веками в алый и заставляют недовольно жмурится. Исин нехотя продирается через сонное марево, не понимая, с чего его побеспокоило солнце, ведь он вроде бы плотно задергивал шторы. Еще в первый день приезда. А потом и не открывал их ни разу. Он это обязательно выяснит, но только после того, как еще пару минут понежится в тепле. Пытаясь спрятаться от назойливого света, Исин поворачивается на другой бок, но это оказывается скверной идеей. Слышится хруст и, открыв глаза, он натыкается взглядом на мерно вздымающуюся грудь, мужскую явно, с росчерками странной татуировки и смутно знакомую. Хрустят сочные стебли под боком, а оранжевые цветы с острыми стрелами лепестков возвращают воспоминания одно за другим. С них все и началось вчера: любопытство, усталость и жажда. Горячими вспышками проматываются образы и места, кожу покалывает отголосками удовольствия, а имя с бейджа застревает в горле. - Вот черт, - стыдно и хорошо, и неизвестно что с этим делать. Исин глубоко дышит, пытаясь прекратить поток горячих картинок, и Сехун рядом этому совсем не способствует. Для начала стоит вернуть себе хоть каплю здравого смысла, а потом… потом будет позже. Как можно осторожнее, он отодвигается, понемногу и аккуратно, но толстые стебли ломаются слишком громко под весом обнаженного тела. Побег заканчивается слишком быстро, пресекаемый горячей ладонью на талии и внимательным взглядом. - Ну привет, - хриплый ото сна голос будоражит кровь, а теплое дыхание ласкает кожу. Сехун улыбается и очаровательно жмурится от яркого солнца. - Привет, - Исин сглатывает и судорожно пытается сообразить что делать. Стоит поспешно попрощаться и уйти? Или может остаться еще немного? Чтобы не показаться слишком грубым и… и, возможно, повторить произошедшее ночью. Сначала на пляже, а затем еще несколько раз в, судя по всему, бунгало. Он помнит соломенную крышу и как его прижимали к гладкой бамбуковой стене. Видимо, внутренняя борьба слишком явно отражается у него на лице, потому что Сехун улыбается шире и начинает еле-касаясь водить пальцами по обнаженной коже. - А… а это откуда? – ничего умнее Исин не придумывает, чтобы попытаться отвлечься от распаляющей близости. Он подцепляет помятый цветок и старается не смотреть на Сехуна. - Не помнишь? Ты захотел букет, «потому что они похожи на тебя», -неловко передразнивая, Сехун не спешит обижаться и похоже, согласен помочь восстановить пробелы в прошедшей ночи. Судя по настойчивым прикосновениям, во всех деталях. Пожалуй, было бы лучше, если бы это действительно требовалось Исину. Но пары слов достаточно, чтобы вспомнить детский восторг и очередное «хочу», а еще тихий смех Сехуна и охапку оранжевых цветов, которые ломались под их телами, а сок со стеблей на разгоряченной коже смешивался с мутной спермой. - А после так трогательно предложил мне встречаться, но букет не захотел отдавать. Жадина, - ладонь мягко касается бедра, а Исин слишком поздно понимает, что уже завелся. Неловко и волнительно, а еще чертовски смущающе, не смотря на произошедшее ночью. Он прячет лицо в ладонях и разочарованно стонет. Угораздило же начудить такого. - И, если ты не помнишь, - от хриплого шепота замирает дыхание, - я согласился. Исин помнит. Все в деталях и до единого слова. Под сердцем теплится нежность, а тело охотно поддается ласке. Последней мыслью перед тем, как потянуться за поцелуем, оказывается четко продуманная схема. В которой еще минимум неделя отдыха за свой счет и его личная сладкая мечта по имени Сехун.