***
Сегодня первой парой была лекция преподавателя Мина, что не могло не радовать, правда есть очень большая вероятность заснуть, зная то, что ты спишь в сутки по пять часов каждый божий день. И как вы думаете, что происходит? Естественно под тихий и размеренный голос Мин Юнги, наш Чонгуки засыпает довольно-таки крепким сном и что странно, погружается в тот сон, чего обычно не происходит на парах или где еще либо, а только дома и в любимой кровати. Снова снится васильковое поле, дуб, все таких мягких и теплых оттенков, что Гук невольно посреди этой красоты видит Юнги. Красивый, с пшеничным цветом волос и игриво светящимися глазами, он улыбается Чонгуку, чуть показывая свои розоватые десны, и широко расставляет свои худощавые, с красиво выраженными венами руки для крепких объятий. Увидя Юнги в таком свете, Гук неосознанно поддаётся вперед и бежит навстречу в эти руки, сжимая желанное тело в руках, он явно смелеет, целуя того прямо в губы, такие мягкие и теплые, прямо как настоящие. Стоп. Настоящие?! Гук резко открывает глаза и сталкивается с не то смущенным, не то укоризненным взглядом преподавателя, стоящего в действительности в объятиях самого юнца. Быстро оторвавшись от губ, которые бы хотелось целовать вечно, он произносит тихое: — Простите меня пожалуйста, преподаватель Мин, — и несколько раз кланяется для пущей снисходительности. — Нет, я конечно всё понимаю, вы еще дети, гормоны бушуют, но чтоб так незаконно накидывается на своего преподавателя посреди пары, хотя я хотел вас всего лишь разбудить, это уже абсурд, молодой человек, — придя в себя, Мин складывает руки на груди, показательно закатывая глаза. — Прежде чем лезть целоваться, дитя голубого оттенка, хоть бы на свидание позвал что ли ради приличия. — А можно? — видимо Гук еще не отошел от сна, раз такой бессмертный, задавая такие вопросы преподавателю, пусть и который ему тайно нравится. — Я подумаю, дитя моё, которому видимо жить на этом белом свете надоело в край, но мы это обязательно исправим. И еще, дети, не повторяйте ошибок студента Чонгука, мало ли, что может случиться.***
А знаете чем сейчас занимается наш юный смертник? Правильно, долбится головой об стену. Это ж надо было так накосячить, так при чем еще и признаться всей группе об своей наклонной ориентации, которая появилась в жизни Чонгука с приходом в неё этого чертового преподавателя. Кстати в тот же день Гуку и приснился первый сон с всем этим полем и дубом. Только вот если Чон думал, что на сегодня все так просто закончится, то не тут то было. Сейчас, в шесть часов вечера, кто-то яро названивает в дверь, да еще при чем так упорно, что мама не горюй. Естественно придется идти открывать дверь, дома же никого нет, кроме страдальца, чьи мучения только начинаются, ибо открыв злосчастную дверь, дороги назад уже нет. — Здравствуйте, преподаватель Мин. Зачем пожаловали в столь поздний час? — немного нервно, проговаривает Гук. — Как зачем? Свидание или ты уже забыл? — изогнувшаяся бровь преподавателя в немом вопросе, доказывает лишь то, что он не шутит, от чего самому Чону становится не по себе. Честно говоря, Чонгук такого нахальства в свою сторону ой как давно не видел. Не то чтобы он не рад визиту Юнги, просто неужели настолько глупый проступок, смог воплотить в реальность мечты мальца? Что-то крайне слабо верится в это. — Тогда проходите пока, а я переоденусь в это время, не на пороге же вам стоять. — отойдя от двери, Чон пропустил старшего внутрь (от чего он сам немного в шоке) разрешая тому оглядеть его личные хоромы (ладно не личные, но можно же и помечтать). Юнги, скинув свои белые кеды, прошел внутрь квартиры. Вроде бы ничем не примечательная: много фотографий семьи на стенах в гостиной, ванна, отделанная белыми керамическими плитами, с большим шкафом с зеркалом и также белой керамической раковиной, просторный душ, кухня с электрической плитой, пару тройкой шкафчиков молочного цвета и серебряные стол с холодильником, далее видимо была спальня родителей, куда Юнги не решился зайти, а также комната младшего, где дверца была явно приоткрыта. — Малец, а телосложение у тебя что надо, — разрезающий тишину голос Юнги, явно спугнул Чонгука, который не успел одеть до конца майку, являя Мину красивую спину, состоящую только из мускул. — П-преподаватель Мин, а вас не учили стучаться прежде чем заходить?! — возможно это было похоже на девчачий писк, однако эта ситуация точно смутила бедного и без того смертника. — Ой-ой-ой, я и забыл какие мы стеснительные, — в очередной раз закатывая глаза, Юнги продолжил, — моя юная принцесса, ну что, ты готова, а то верный принц уже маленько заебался ждать? — Хён, блин! — покраснев и без того, Гук быстро натягивает белую майку и выходит из комнаты, оставляя хрипло хохочущего Юнги у себя за спиной.***
Они шатаются по улице уже около часа, однако все это время атмосфера вокруг них никак не поменялась. Обе стороны молчат и не знают как начать разговор, хотя уже давно пора. Видимо Юнги берет на себя роль ведущего/ответственного за разговор и задает свой первый вопрос: — Слушай, мелкий, а почему именно академия искусств? — Хён, на этот вопрос ответить проще простого. — засмеявшись, он продолжил, — с первого класса начальной школы, я услышал какую-то песню с выступлением молодого парня по телевизору и меня настолько она вдохновила, что я загорелся желанием быть на сцене, как он, петь и отдавать все свои эмоции публике. Глупо немного звучит, не находишь? — слегка взволнованно протараторил Гук, поглядывая на реакцию свое спутника на сегодняшний вечер. — По-моему вовсе не глупо, а вполне адекватная мечта. Ты молодец, что смог сюда поступить. — с легкой улыбкой на лице и неким уважением в глазах, старший продолжил слушать дальше. — Спасибо, хён. А что насчет тебя? Почему именно сюда? — Как видишь, меня тоже привела сюда мечта. — с полуулыбкой тихо произнес старший, устремляя свой взгляд вдаль, продолжил, — Еще с раннего детства я учился писать песни, пусть в то время они были довольно детскими, однако с возрастом опыт и понимание самой жизни приходит к тебе, наполняя наши головы частыми вопросами, готовит нас к встрече с преградами, в моём случае это были родители. Отец далеко не поддерживал моё стремление к музыке из-за чего я в семнадцать лет ушел из дома. За этот промежуток времени произошло действительно много всего, о чём собственно я и пишу в своих песнях. — Вау, твоя история действительно захватывает…***
Вокруг них никого, они бредут уже около трех часов по пустынным улицам ночного города, не останавливаясь в разговоре ни на минуту. Кажется, расцвети сейчас вокруг них цветочное поле, они бы его не заметили, ибо слишком увлечены познанием друг друга. Они разговаривают обо всем, что с ними было, о погоде, о той женщине, что продаёт цветы неподалеку и так смешно смеётся. Обсуждают даже самые маленькие мелочи, которые как оказалось замечают только они. Этот вечер полон сюрпризов и неожиданных поворотов, чего никак нельзя сказать об самостоятельном развитии этой парочки. Заинтересованные взгляды украдкой, несколько секундные глаза в глаза и легкое и непринужденное касание в воздухе. Для Чонгука — это личный рай. Для Мин Юнги — находка человека, который дополняет его полностью. Такие разные, но в то же время одинаковые, они нашли друг друга среди тысячи или даже миллиардов людей.***
— Вообще, если честно, я думал тебя проучить за твою выходку в университете, — снисходительно улыбается Мин, — однако, после нашей довольно долгой прогулки, ты действительно заинтересовал меня как человек, хотя я обычно не сильно разговорчивый, да и ты, я думал ты мне откажешь и мы разойдемся, а тут на «тогда проходите». Малец, неужто ты действительно в меня влюблен, раз пошел на такое, хотя наверное знаешь о моём нраве среди студентов? Неуверенный кивок головы Гука, даёт понять, что пути назад нет. Либо ты идешь ва-банк, либо остаешься ни с чем. Видимо сегодня действительно довольно странный день, раз Чон на такое решился, хотя вряд ли еще представиться шанс признаться старшему наедине и в такой атмосфере. Ведь скоро рассвет и начинает светать, телефон, который был благополучно забыл дома, однако часы на руке подсказывают, что скоро будет пять. Они стоят в вдвоем на этом мосту, ничего не говоря, просто смотрят друг другу в глаза, наслаждаясь моментом раннего утра. А потом старший резко берет того под руку и несется куда-то вдаль, подальше от моста, часто смотря на часы. Они бегут, не останавливаясь на перерыв, чтобы успеть туда, где царит настоящая сказка. Они идут туда, где не был еще никто, кроме самого Юнги наверное. То сказочное место, что так часто снилось Гуку. Васильковое поле, с дубом посреди поля, а вокруг светлячки, поднимаются к небу. Неописуемо красиво и настолько нереально. Неужели это место действительно существует? Вот Юнги стоит посреди этого поля, раскрывая руки для объятий. Чувство дежавю, не так ли? Гук стоит и не понимает, то лишь сон или плод его больной фантазии? Однако. На часах пять утра. Сказка, теперь развелась до конца. Чонгук проснулся в постели своей, открывая глаза, понимаешь, что этот сон, он не забудет никогда. Чувство разбитости накрывает его с головой и хочется сильно заплакать от слабости своей, от любви к не существующему учителю, что растворился во сне, исчезая в туманной пелене. Хочется свернулся калачиком и больше ничего не делать: не спать, не есть. Только падая обратно на кровать, Чонгук чувствует что-то теплое под собой. Легкое замешательство и Гук переводит свой взгляд на рядом лежащее создание, в виде полуголого учителя, накрытого лишь гуковской простынкой. Стоп, что?! Чоновские глаза заметно увеличиваются от немого шока и хочется уже заорать на всю квартиру, да только рука чья-то мешает, затыкая рот: — Не сейчас. Еще успеешь поорать. Лучше ложись дальше спать, — хриплым голосом не то что сна, не то от привычки, звучит голос из-под вороха одеяла, отворачиваясь на другую сторону и утаскивая за собой младшего. Если честно такого поворота младший точно не ожидал. Сказать, что он в ахуе, ничего ни сказать. Но что-то явно не дает развиваться мысленному монологу Чонгука. Веки черноволосого настолько отяжелели, из-за чего тихое сопение под боком даёт ещё больший эффект, будто говоря, что сопротивляться сну уже бесполезно. Он вновь видит это поле, а рядом стоит Юнги, указывая одной своей рукой на древо жизни. Чонгук подходит ближе к нему, рассматривая дерево, а в особенности свою ветку, которая теперь крепко переплетена с другой, судя по всему с веткой Юнги. Он смотрит на конец их веток, что слился во едино и будто видит перед собой кинофильм, быстро проматывающий их жизнь, открывая завесу тайны их будущего. Они явно будут вместе.***
Чон просыпается то ли от пронзительного взгляда, то ли от того, что кто-то явно лежит на нём. Открывая глаза, он видит серебристую макушку у себя на груди, что так смешно пускает свои слюни на ночную футболку Гука. — Хэй, просыпайся… — тихо шепчет черноволосый старшему на ухо. — Ну еще пару минут… — Юнги уже вечер. — Чё? — смутно сонный взгляд в упор смотрит на Чона, видимо пытаясь осознать реальность, на что лишь младший еле слышно хихикает — Ой, извини, не контролирую свое тело во время сна, — продолжая бормотать, что-то себе под нос, Мин поспешно перекатывается с тела Гука на вторую половину кровати. — Так, а теперь объясни мне кто ты такой на самом деле и почему голым валялся на моей постели? — переворачиваясь на бок и подпирая рукой свою щеку, спрашивает Чонгук. — Ну… Как бы тебе это вкратце объяснить то… Я что-то вроде человеческого ловца снов. Когда-то давно я был человеком, но из-за того, что накосячил в прошлом, стал чем-то подобным привидению. Я бродил по снам людей довольно долго если так подумать. — И ты забрел случайно ко мне? — Не совсем. Ты же помнишь это большое дерево? — на что Гук кивнул, — так вот, с помощью этого дерева, я обычно искал людей, которым нужна была помощь, ты же помнишь сон с девушкой над которой издевались одноклассники, — повторный кивок головой, — Я к ней часто во снах приходил, поддерживал, давал советы и показывал, какой может быть жизнь обычного и счастливого человека. — Но я то каким боком там оказался и почему мог видеть все сны людей? — Честно говоря я не знаю, как ты оказался у этого дерева, хотя по сути его видят только ловцы снов, что крайне странно. Возможно боженька надо мной смиловался и послал мне спасение из мира снов. — А как ты там оказался? — Девятого марта, это был мой день рождение, я разбился на машине, будучи пьяным за рулем. Забавно было умереть в свой же день рождение. Хотя может и это спасло меня, так как я попал в мир снов, а позже — встретил тебя, после чего вернулся к жизни. — М-да уж, вот так история… И что ты будешь делать теперь? — Останусь тут. — В смысле? — В прямом. Я теперь к тебе на веки привязан, если ты еще не понял. — Как это привязан? — легкое недоумение ситуации, накрывает Гука с головой. — А вот так это, если ты опять же помнишь этот дуб, то там наши ветки становятся одним целым, поэтому мы однозначно будем жить вместе и в один день умрем, романтично, правда? — с усмешкой проговаривает старший, смотря на реакцию черноволосого. — Очень. — Неужели не рад, что объект твоей любви будет с тобой по гроб жизни? — Я буду рад, если эта любовь не угробит себя раньше наказанного времени. Кстати, как так получилось, что я тебя видел на занятиях в виде препода, хотя ты вроде как полумертвым в то время был? — Это мистика, Чонгук, здесь все возможно. — с серьезными выражением лица, стараясь не засмеяться, говорит старший. — Юнги. — Это все твоя платоническая любовь одержала над тобой вверх. — Юнги, блин! — Что? Мне то откуда знать почему ты видел меня? Может это судьба, красные нити и прочая подобная муть. — То есть секрет? — Да. — Ладно, все равно потом расскажешь. — Возможно. А теперь хорош трепаться и сделай мне кофейку. — А ты не обнаглел? — Нет, тебе что, жалко сделать кофе своему парню? — П-парню? Что прости? — А ты на ключицу свою посмотри в зеркале или ты думаешь я тут шутил про гроб и любовь всей жизни? — Юнги это что? — Мое имя. Вроде понятно написано: «Мин-Юн-Ги». — То есть у тебя есть мое имя, я правильно понимаю? — Да, вообще знаешь соулмейты в мире людей довольно редкая штука. — То есть то, что я слышал от своих родителей в детстве, не шутка? — Вполне. — О боже. — Рано к богу обращаешься, вот когда будем трахаться, тогда можно. — Чё, блять? — покрасневший и смущенный Гук еще то приятное зрелище. — Люблю тебя говорю, мелочь ты пузатая, — подойдя ближе, Юнги тянет за ворот футболки к себе Чона, мягко целуя того, в его вишневые губки.***
Чувство дежавю не так ли?)