19 октября 1875 года
В Лондоне сочеталось несочетаемое. Центр был прекрасен и величественен всегда, вне зависимости от времени года или суток. А вот маленькие затхлые переулки, подворотни с облезлыми домами и плачущие дети внушали ужас. Как только люди видели такие места, они машинально ускоряли шаг, и всё же, время от времени, до их ушей доносились отчаянные чертыханья, а к подошвам прилипала тягучая слюна от плевков. Лондон был великолепным городом. Гниющим, но великолепным. Трое, на вид молодых мужчин, с опаской двигались по тёмным улицам. Смешиваясь с толпой, они тихо переговаривались между собой. — …это просто невозможно… — …я предлагаю девочку, у них всегда чистая кровь… — …что скажет Майор?.. Ноги привели их к одному из тех самых переулков, в которые так побаивались заходить смертные. В самом центре расположилось блёклое здание борделя, ничем не отличающееся от обычных домов, разве что у входа стояла не нищая крестьянка, а высокая дистрофичная дамочка с разукрашенным лицом и в вызывающих одеждах. — Клиенты? Её голос звучал глухо и как-то неуверенно. Трое мужчин переглянулись, и в их глазах читался немой вопрос: «Здесь?» — Да. Самый высокий из них кивнул остальным. Он первым поднялся по скрипящей лестнице, деревянные перила которой давно уже сточили черви. Двое других покорно последовали за ним, и доски ни разу не прогнулись под тяжестью шести ног. В отличие от холодной улицы, главный холл пестрел цветами и запахами. Сквозь стойкий аромат мускуса и дурмана пробивался вяжущий смрад застоявшегося пота и грязи. Как только мужчины переступили порог, их тут же окружили дамы разных возрастов и национальностей. Все мягко нашёптывали льстивые нежности и в самом извращённом виде предлагали собственные услуги. Но ни одна из этих подобий Иезавели не была удостоена даже взгляда. — Нам нужна молодая девственница, — главный из трио наклонился к седой старухе и кивком головы указал на сборище куртизанок. Его акцент сильно контрастировал с утончённой речью. Запустив руку под плащ, он вытащил доверху набитый кошелёк и бросил ей его, как собаке. Женщина заулыбалась. От этого её челюсти затряслись, а на дряблых, испещренных прожилками щеках появились красные пятна. Мужчина мельком взглянул на это зрелище и в отвращении отвернулся. Прошипел что-то своим друзьям на непонятном языке, и они отошли в сторону, ожидая прихода девушки. Старуха вернулась довольно быстро. Рядом с ней шагала маленькая нимфетка, похожая на только-только оперившуюся пташку. Выглядела она испуганной. Лидер улыбнулся ей отцовской улыбкой, которая сменилась на хищный оскал тут же, стоило женщине отойти. Он раскинул руки и приобнял хрупкие плечи, ведя её к выходу. Вчетвером они покинули это промозглое здание. Оставляя его далеко позади, они дробили тишину каблуками своих ботфортов. Шлейф мнимой безопасности тянулся следом и сгущал воздух. Уже через несколько минут главный мужчина лениво повернулся и наклонил голову к девчушке, схватил тонкий подбородок, впиваясь ногтями под запавшие скулы. Осматривая нежную, почти белоснежную кожу, он с удовольствием облизнулся. — Без-з-з-зупречно. Его руки опустились на небольшую упругую грудь. Он ощутил, как под давлением к соскам приливает кровь, и ладонь юркнула ниже, на стянутую корсетом талию. Девочка задрожала от неловких касаний, на щеках появился лёгкий румянец. Она в смущении протянула маленькие ладони и прижалась ближе к мужчине, пока его губы ласкали нечёткую линию подбородка, место под мочкой уха и неспешно опускались всё ниже и ниже к шее. Мужчина аккуратно развернул её голову в удобную для себя позицию, и наивная девочка отбросила пряди волос назад, полностью обнажая шею и подставляя её для поцелуев. Но вместо них она почувствовала острые зубы, протыкающие её кожу как раз в месте метки. Волна боли накатила внезапно. Кожа зачесалась от постороннего предмета в ней, и девочка резко дёрнулась назад, делая несколько шагов в сторону. От шока она не могла мыслить трезво и кричать внятно, поэтому услышала только громкий стук по стене левее от себя. Адреналин бил по губам. — Ах ты, сука, — лидер попробовал подняться, но пошатнулся и лишь мазнул рукой по разбитому лбу. В глазах потемнело и зарябило одновременно, а девочка тут же скользнула под руку и бросилась бежать, радуясь жалкому шансу выжить. Сопроводители появились из ниоткуда. Один из них тут же преградил ей дорогу и схватил в охапку, без труда скручивая за спиной руки, а другой накрыл рот ледяной ладонью, изолируя даже малейший звук. — Ты в порядке, Брентон? — спросил кто-то, и главный мужчина с трудом кивнул головой. Он подошёл ближе, рассматривая широко распахнутые глаза напротив собственных. В них отражалась паника. Лидера разбирал смех. — Пора кончать с ней, — голос ужасно хрипел. — Итан? — спокойно, но предупреждающе. Что-то тихо хрустнуло, девочка отчаянно замычала, а положение шеи идеально сместилось в нужную сторону. Кожа поддалась подозрительно легко, кровь на вкус оказалась… чистой. Непорочной. Тело девственницы обмякло и расслабленно съехало вниз. Стоящий сзади вампир поймал её на лету, главный мужчина кивнул остальным. Пальцы ловко выхватили кинжал из ножен. Заострённый край прошёлся как раз по тыльной стороне ладони, начиная от основания среднего пальца и заканчивая на холме Венеры. К счастью, царапина оказалась достаточно глубокой, и мужчина приставил ссадину к чуть приоткрытому рту — брызги тут же заляпали чужой подбородок. Глазные яблоки девочки дёрнулись под прикрытыми веками. И ещё раз. И ещё… В конце концов, лидер почувствовал небольшую отдачу. Пухлые губы плотнее обхватили рану, нимфетка зашевелилась и приподнялась на корточки, жадно высасывая кисловатую кровь. — Достаточно. Но она не остановилась. Она вообще никак не отреагировала, и лидер с плохо скрываемым омерзением отпихнул чужую голову на небольшое расстояние. И только тогда девочка посмотрела на него. Мутный туман понемногу рассеялся. На мужчину уставились чистые серые глаза. — Я сказал: достаточно! — лидер оправил длинный плащ. Тон его голоса оставался таким же спокойным. — Как тебя зовут? — Изабелла. Мужчина поморщился. — Мне не нравится. Нарекаю тебя Марией. Откликайся только на это имя, поняла? Ты поняла меня? Мария кивнула, не сводя взгляда с красивого лица. От такого пристального рассматривания грубые черты немного смягчились. — Мы называем себя «Последним Батальоном». Наша цель — абсолютное уничтожение Лондона. Меня зовут Брентон, это, — он махнул в сторону, — Итан. На данный момент тебе достаточно этого. Теперь «Миллениум» твой дом. А мы поможем и обучим тебя всему, что должен знать высококвалифицированный боец. Девочка замолчала. Этот её взгляд затравленной и преданной собаки больше не вызывал никаких эмоций. Лидер вздохнул и отвернулся. Затем сделал парочку шагов в тень. Итан последовал за ним. Коснувшись своих шей кончиками пальцев, мужчины заговорили шёпотом и быстро. Отдельные фразы иногда просачивались к ушам присутствующих, но уловить основную суть не представлялось возможным. Спустя несколько минут они вернулись. — Майор приказал нам возвращаться. Пауза. — Он сказал, что доволен нами. Из подворотни показался странный квартет. Они не обращали внимания на противный моросящий дождь и на чавкающую грязь, заляпывающую ботинки, но разделились на перекрёстке. Кого-то надёжно спрятала тень, а кого-то поглотил предрассветный туман.20 октября 1875 года
Департамент Жнецов удобно располагался в самом центре столицы, всеми игнорируемый и никем не замечаемый. Это массивное, мышиного цвета здание сочетало в себе удивительную способность пробуждать у любого жнеца — будь то неопытный стажёр или же уверенный в себе диспетчер — желание не только поскорее закончить работу и уйти, наконец, домой, но еще и стремление выполнить всё как можно качественнее, чтобы потом лишний раз не переделывать. Здесь, в столице, пунктуальность и порядок во всём считались сами собой разумеющимися. На порядок и уж тем более пунктуальность Греллю Сатклиффу искренне было плевать. Он вламывался в мёртвый Департамент без каких-либо «извините», разбивал вдребезги пресную тишину и оставлял после себя явный аромат смерти и красное пятнышко крови на чужой рубашке. Греллю нравилось вести себя так и видеть, как его личность стремительно развивается и духовно растёт. Мир детских сказок он покинул давно. Красный со всеми его оттенками больше не вызывал слепого благоговения. Теперь красный клеймил опасность. Всем этим склепом управлял один-единственный начальник, но Он не был способен на постоянное наблюдение за прилежными работниками. Потому на каждый отдел приходился свой жнец. Греллю нравилось растягивать имя начальника своего отдела, превращая нудное «Уильям» в игривое «Уилл-л-л-л-л», перекатывая эту немую «л» на кончике языка. Такой потрясающе холодный и расчётливый, многогранный, как бриллиант… Уильям Т. Спирс, до этого спокойно сидящий в своём кресле, как раз щёлкнул по кнопке вызова на селекторе. Рональд Нокс ответил пусть и не сразу, но без спешки. В его голосе проскакивали едва слышные нотки раздражения. Мужчина заметил это, но тактично промолчал. В конце концов, кабинеты жнецов находились по соседству. — Нокс, я не могу дозвониться до Сатклиффа. Вы не знаете, почему его нет на рабочем месте? — Мистер Спирс, не волнуйтесь, Грелль уже два часа как выполняет задание, которое вы дали ему ещё пару дней назад, — лениво протянул молодой диспетчер на том конце линии, пристально разглядывая свои ногти. Он врал, естественно. Не так давно Грелль послал ему воздушный поцелуй и выбежал «на минутку домой». — Как только он здесь объявится, я обязательно передам ему, что вы звонили и просили зайти. — Вы недоговариваете мне, Нокс, — тон Уильяма сразу же стал более резким и холодным, — мне показалось, что я слышал его вопли в коридоре пять минут назад. Вы же в курсе, что предоставление недостоверной информации начальству грозит крупным штрафом? — Ой, извините, у меня вторая линия, спасибодосвидания! — что-то отчаянно зашуршало. Спирс даже не успел что-нибудь ответить, как Рональд тут же отключился. Мужчина прикрыл глаза, мысленно желая себе больше терпения, и уже достал чернила для написания рапорта, но его отвлёк странный грохот за дверью. Очень странный грохот. Уильям настороженно прислушался, но шум прекратился так же неожиданно, как и появился. Всё казалось спокойным и размеренным, как и всегда. Он поставил первую точку на бумаге. Дверь скрипнула и отворилась, со всей дури ударившись о стену. На пороге стоял Сатклифф. Перо в руках Уильяма с тихим лязгом сместилось, оставляя чернильные разводы на каллиграфически выведенном «Генеральному директору». Он раздражённо выдохнул и поднял взгляд на жнеца. — Диспетчер Сатклифф, что происходит? Врываться в мой каби… Чт… О чём вы думали, явившись на работу в платье? — Неужели тебе понравилось моё платье, Уильям? — Грелль ступил в кабинет, явно наслаждаясь редкими крупицами внимания к его персоне. Он оправил пышный подол и с вызовом посмотрел на шокированного мужчину. — Знаешь, в последнее время ты так много времени уделяешь работе… — он подошёл ближе к столу. Тонкие пальцы схватили изящную золотую статуэтку. Грелль повертел её лишь для того, чтобы чем-то занять руки. — А иногда отдых бывает полезным! — Я расходую своё время на полезные вещи, Сатклифф, а не на глупый фарс, — Спирс, кажется, пришёл в себя. Для оценки платья хватило одного быстрого взгляда. Как сказал бы Грелль: «оно действительно подчёркивало все достоинства его фигуры», но не могло спрятать главного недостатка: отсутствия груди. — Фа-арс. Видимо, вот так теперь называется искусство. Грелль грустно усмехнулся и разом растерял весь интерес к происходящему. Бросил папку с докладными на стол, ни капли не заботясь о возможных последствиях в виде чернильных клякс. Навалившись на кипу документов, он щёлкнул пальцами прямо перед носом Уильяма. — Ну что ж, — промурлыкал он, чувственно откидывая волосы с лица. Ему понравилось, как мужчина задержал секундный взгляд на его глазах. Так их особая связь сразу чувствовалась. — Вы меня вызывали? — так и хотелось добавить «Уилл» томным голосом. От проницательного взгляда Грелля не укрылся немного резковатый жест поправления очков, что означало либо неуверенность, либо неловкость. Первое в случае с Уильямом сразу отпадало. — Вызывал. Спирс попытался вытащить скоросшиватель из-под локтей мужчины, но безуспешно: он не сдвинулся ни на миллиметр. Ярость начала булькать где-то в глубине горла, и Уильям бросил на Грелля полный злости взгляд. Тот оскалился, но папку не отдал. — И что же это за неотложное дело, ради которого вы с таким рвением искали меня по всему Департаменту? Его голос чуть-чуть зазвенел, будто Сатклифф только что услышал любимую шутку и попытался сдержать смех. Про себя Спирс отметил, что все эти выверенные движения, небрежные интонации, заинтересованные взгляды — всё это — играли роль своеобразного «крючка», за который цепляется «цель», и Грелль прекрасно это знал. — Диспетчер Сатклифф, последние сделанные вами отчёты оказались лучше, чем у остальных, поэтому я поручаю вам задание, — Уильям покопался в ближайшей стопке документов и выудил оттуда небольшую бумажку, аккуратно положив её на стол, — но отнеситесь к нему ответственно, а не как всегда. Учтите, что эта душа очень важна для нас. За малейший промах вы получите штраф, а там и до увольнения недалеко. Всё понятно? — Ах, конечно! — Грелль тут же потянулся к документу, но Спирс не спешил отдавать его. Он с громким хлопком опустил ладонь на бумагу. — Предупреждаю, Сатклифф, — в тихом голосе чувствовалась явная угроза, — если кто-нибудь доложит мне о вашем непристойном поведении, то тогда… Он на секунду запнулся. Грелль закусил губу, сдерживая желание перегнуться через стол, схватить за идеально выглаженный галстук и… — …я буду лично разбираться с вами. И переоденьтесь в свою одежду, не шокируйте других.***
В кабинет Нокса Грелль вошёл, как к себе домой. Напряжённая атмосфера окутала небольшое помещение прямо с порога. И когда Рон задал вполне логичный вопрос: «Как всё прошло?», Сатклифф плюхнулся на чужой стул, закинул ноги на чужой стол, взял в руки чужую кружку с кофе и только тогда позволил себе закатить глаза. — Заставил переодеваться. Рон сочувственно простонал, что расценивалось как: «Мне о-очень жаль, что Спирс так и не смог заценить твой, безусловно, сногсшибательный вид». — Он та ещё язва. Сатклифф только фыркнул в ответ. Рон был тем парнем, который поддержит, даже не зная всей ситуации целиком. Он был тем, в чей кабинет можно было вломиться без стука. Может, именно поэтому Грелль чувствовал к нему что-то вроде благодарности. Здесь не было дружбы, как не было и соперничества. Грелль никогда не пытался «отхватить лакомый кусочек» от Рона и любил просто болтать с ним о разных вещах, особенно о театре, а Рон, в свою очередь, с удовольствием черпал интересные мысли из бездонного колодца знаний Грелля. Но дружбы всё-таки не было. И Сатклифф считал, что это к лучшему. — Ронни-Ронни, — жнец снова поднялся и подошёл вплотную, — это не зву-чит, — с каждым слогом он постукивал пальцем по тонким губам Нокса, пытаясь «вбить» эту информацию прямо в его мозг. — Лучше сказать «наш любимый начальник». По выражению лица своего визави мужчина понял, что на этом лучше закончить. — Ох, ладно! Пойдём, красотуля. У нас куча дел.21 октября 1875 года
Солнечный свет мягко пробивался сквозь тёмно-синие шторы и струился по полу, заползая под письменный стол, под кресло и кровать, и под старый вычурный шкаф. Сиэль неторопливо перевернулся на другую сторону. Его веки задрожали. Он знал, что время пришло, он видел их: их лица, искажённые радостным предвкушением, светились в темноте. Печать на глазу запылала. — Уже утро, милорд, — кто-то отворил шторы, и на лицо мальчика упали первые лучи. Он открыл глаза, всё ещё оправляясь от той боли, но увидел только синий балдахин из тяжелой гобеленовой ткани. А затем перевел взгляд на нечеловечески длинные руки своего дворецкого, облаченные в шёлковые перчатки. — Просыпайтесь. Что вы предпочтёте на завтрак? — юный граф знал, что если сейчас повернёт голову, то увидит небольшой столик, а на нём дорогой французский сервиз. А в миниатюрном чайничке, конечно… — ваш Эрл Грей, милорд. — Себастьян… — Виконт Друитт устраивает бал, вы, разумеется, приглашены… — Я не думаю, что это очень разумно, Себастьян. — Леди Элизабет тоже будет присутствовать, мой господин. После бала у вас запланирована встреча c перекупщиком и… — Себастьян. — Да, господин? — демон, как раз преклонивший колено для того, чтобы застегнуть пуговицы рубашки хозяина, остановился на полуслове. Он поднял взгляд на Сиэля, выглядевшего ужасно раздраженным, и замолчал, вместо этого начав рассматривать небольшую россыпь родинок на левом плече графа. Себастьян знал это тело наизусть, каждую веснушку и каждую пульсирующую жизнью вену, каждое выражение лица. Он знал, что на нескладной мальчишеской груди располагаются восемь родинок, а на внутренней стороне правого бедра — две. Он также знал, что без труда сможет очертить пальцем созвездие по рельефным шрамам даже с закрытыми глазами. И эта болезненно-бледная кожа выглядела настолько тонкой, что, казалось, готова была просто лопнуть в любой момент. Дворецкий прикасался к ней не без опаски, предпочитая уклоняться от лиловых веточек вен, чтобы нечаянно не поранить их острыми ногтями… Себастьян вдруг понял, что загляделся. Он поспешно посмотрел вверх, и на щеках графа тут же вспыхнули два красных пятна. Мальчик поджал губы и протянул дворецкому ладонь с тонкими пальцами. Тот аккуратно застегнул пуговицу и оправил манжет, а затем проделал эти нехитрые махинации и с другой рукой. Наконец, он поднялся, налил в фарфоровую чашку чай и протянул своему господину. Но Сиэль, всё еще оскорбленный таким неуважением, упрямо проигнорировал этот жест. — Твоя печать болела сегодня, Себастьян? Снаружи он казался спокойным, но дворецкий чувствовал, что это не так. Ему было страшно. — Да, мой господин, — будничным тоном сказал демон, невольно одёргивая перчатку. Он не врал: утром печать действительно была похожа на раскалённый уголёк. Это указывало лишь на то, что время графа стремительно подходило к концу. И они оба это знали. Мальчик ничего не ответил. — Вы боитесь? Сиэль промолчал снова, и в этот раз демон решил не выпытывать дальше. Он мельком посмотрел на жидкость в чашке и подметил, что та уже не такая горячая, как прежде. — К сожалению, чай уже остыл, милорд. Не сочтите за грубость, но чаепитие лучше продолжить в столовой. Себастьян открыл дверь перед графом, учтиво пропуская его вперёд. Тот кивнул, но всё равно настойчиво избегал зрительного контакта со своим дворецким. В столовой уже суетилась прислуга: они сервировали стол. — Доброго утра, господин Фантомхайв! — Мейлин от радости махнула Сиэлю рукой, но споткнулась. Чисто вымытые тарелки полетели на пол. Себастьян среагировал молниеносно и тут же поймал и их, и саму девушку. Та зарделась, но дворецкий только отвёл глаза. — Сегодня я приготовил вам припущенный лосось в белом вине под сливочным соусом и крамбл с персиками и красной смородиной на десерт, — произнёс он, в следующую же секунду толкая небольшую сервировочную тележку с накрытыми блюдами. Сиэль прервал его одним взмахом руки. Зрачки демона расширились, но только на мгновенье. — Я не голоден. Принеси мне почту. — Господин, вы собьете свой режим питания, — осторожно заметил дворецкий. — К сожалению, ваш распорядок дня требует больших расходов энергии, а если вы будете игнорировать приёмы пищи, вам неоткуда будет её черпать. — Хорошо, Себастьян, — и хотя граф просто не мог есть, он заставил себя проглотить несколько кусочков рыбы. Оказалось, на удивление, вкусно. — Ваша почта. Себастьян передал графу несколько свёртков. Сиэль безразлично на них взглянул, но его взгляд зацепился за простой конверт из дорогой бумаги. На обратной стороне стояла королевская печать. Сиэль распечатал его. С каждой прочитанной строчкой он хмурился всё больше и больше. Дочитав с каменным выражением лица, граф бросил отрывок бумаги Себастьяну. Тот поймал его на лету и пробежался взглядом по тексту.Мой милый мальчик! Как твоё самочувствие? Осень — чудесное время года, когда можно насладиться прогулкой по парку с прелестной молодой леди. Но, к сожалению, нынешняя обстановка не позволяет делать этого, ведь по городу ходит ветряная оспа. Сиэль, пожалуйста, береги себя и принимай тот травяной отвар, о котором я упоминала в прошлом письме. Наверное, стоит рассказать, почему я написала тебе. Я беспокоюсь за жителей своего города. Не так давно в Лондоне стали пропадать люди разных возрастов, чаще всего юные девушки. Их местонахождение всё ещё неизвестно. Очевидцев очень мало — от них нельзя добиться внятных показаний. Я предполагаю, что только ты можешь спасти их. Прошу тебя, Сиэль, помоги им вернуться обратно.
Виктория
— Нам придётся посетить Гробовщика, верно? — отозвался мальчик, как только демон поднял голову. Тон его голоса казался усталым, несмотря на восьмичасовой сон. — К моему большому сожалению… — Вас что-то беспокоит? — Себастьян спрятал письмо во внутренний карман фрака. Но Фантомхайв лишь молча сложил руки под подбородком. Несколько секунд спустя он всё же счёл нужным ответить. Микаэлис с едва различимой озадаченностью подметил, что из графа сложно вытащить подробности. Это случилось впервые. Дворецкий промолчал, позволяя юному господину самому выбрать время, чтобы раскрыть все карты. Но Сиэль не издавал ни звука, очевидно, размышляя над тем, как правильно эти самые «карты» преподнести. — Нет, Себастьян, — наконец, выдохнул Фантомхайв, встречаясь взглядом с глазами дворецкого. Что это?.. В тёмной радужке промелькнул хорошо знакомый рубиновый отблеск-насмешка. Брови Сиэля поползли вверх, а затем до него дошло — ведь Себастьян видит его насквозь! И... Глумится?.. Глумится над ним?! Фантомхайв медленно, но решительно поднялся, упираясь ладонями о стол. Да как этот наглец посмел ставить себя выше него? Дворецкий выше графа? Смехотворно! Разумом Сиэль понимал, что ведёт себя инфантильно и несдержанно, вот только в данный момент он руководствовался одними лишь эмоциями. Да, граф солгал, но Себастьян должен помнить, кто здесь хозяин. — Прекрати насмехаться надо мной, Себастьян. Это приказ! — мальчик вдруг почувствовал, как один из его ухоженных ногтей сломался. Стараясь удержать гнев внутри себя, он слишком сильно сжал кулаки. — Да, господин, — дворецкий учтиво склонил колено. Ухмылка тут же сошла с его восковых губ. Фантомхайв отвернулся. Себастьян этого точно не забудет. К счастью ли? Сиэль прекрасно знал, что час расплаты всё ближе и ближе, но знать и соглашаться — совершенно разные вещи. — Мне жаль, что я разочаровал вас, милорд. Этого больше не повторится. — Я надеюсь на это, — Фантомхайв снова посмотрел на своего демона, всё ещё стоящего на коленях перед тринадцатилетним мальчишкой. Как и должно быть. Он скрестил руки за спиной и неспешной походкой двинулся к дворецкому. — Себастьян, я уверен, ты осознаешь всю важность этого дела, — он жестом приказал ему подняться. — Подай мою верхнюю одежду и вызови кеб. Себастьян, уже с ольстером наготове, деликатно приподнял плащ, и Сиэль продел руки в рукава. Он молчал всю дорогу к кебу, но когда кучер спросил, куда им, ответил: — В похоронное бюро.***
С годами потускневшая полукаменная кладка навевала уныние и ощущение смерти, как чего-то материального. На потёртых кирпичах виднелись едва заметные отпечатки костей. От понимания того, что они чертовски походили на человеческие, легче не стало. Сиэль ощутил, как по спине у него побежали мурашки. Неуютность здания просачивалась в воздух и паутиной опутывала людей до дрожания в пальцах и затёкших ступней. Себастьян распахнул дверь, без слов приглашая Фантомхайва пройти вперёд. Граф заглянул внутрь. Но в ответ на него посмотрела только Темнота. Дверь за ними захлопнулась сама по себе, накаляя и без того напряженную обстановку. — Себастьян?.. Сиэль почувствовал давление на своих плечах. Сначала слабое, но оно постепенно усиливалось. Первый удар, второй, третий, пятый… Он ощутил, как неплотный плащ пропускает сквозь себя острые когти, как тонкая кожа пружинит под слаженными движениями кистей. Больно не было. Граф старался не шевелиться, но дёрнулся от неожиданности, когда к нему прижался костлявый таз. По руке заскользила тяжёлая льняная ткань. И этот сиплый скрежет прямиком в ухо… — Себастьян! Сиэлю стало больно. Он рванул вперёд, но крепкие ногти и цепкие пальцы удержали его на месте. Краем глаза в темноте мальчик заметил что-то… Померещилось? Хрипы теперь слышались отовсюду, будто транслировались прямо в его мозг. Сердце отчаянно стучало где-то на уровне шеи, но Себастьян всё не появлялся, и коктейль из боли, злости и страха начал делать своё дело. Яркое детское воображение дорисовывало всё, чего быть не могло и в помине. Влажными от пота ладонями мальчик надавил на свои виски. Он чувствовал себя мерзким визионером и до скрежета зубов стыдился этого. — Чёрт тебя дери, Себастьян! — Да, господин? — лицо дворецкого появилось внезапно. В руках он держал зажжённый канделябр. Мужчина сзади на секунду запнулся, и Сиэль, воспользовавшись этим, вырвался из его хватки и повернул голову. — Гробовщик, — прошипел он, словно разъярённый кот. При мягком свете свечей тот уже не выглядел пугающим. Он немного ссутулился, не желая показывать свой настоящий рост. — Здравствуйте, граф, — мужчина быстро тряхнул рукавами, пряча свои бледные кисти. — Я знал, что Вы посетите мою скромную обитель. — К чему весь этот спектакль? Ты меня убить хотел? Из детского голоса так и сочилось нескрываемое презрение и тонны злости. Гробовщик, напротив, открыто улыбался. — Мне нужно освободить мой чулан. Там слишком много… — короткий едкий смешок, — маленьких гробов?.. Мальчик вдохнул побольше воздуха, чтобы не сорваться. Про себя посчитал до десяти, прикрыл глаза на мгновенье и открыл их, как только окончательно успокоился. — Я пришёл не за этим. У меня к тебе дело… — Внимательно вас слушаю. Не хотите ли чаю? Мужчина метнулся по комнате к небольшому столику, по пути зажигая свечи. Налив себе холодного чаю, он подплыл к одному из своих драгоценных гробов и присел на него. Рукой он махнул графу, мол «ни в чём себе не отказывайте и будьте как дома» одновременно. Сиэль только поджал губы. — Мне нужны детали о пропавших людях и о тех, которые попадали к тебе в последнее время. Ты знаешь что-нибудь? — Граф, — Гробовщик выплюнул только что отпитый чай обратно в чашку в порыве смеха, — ну вы же знаете, какова цена за информацию. Фантомхайв вздохнул и пожал плечами, разрешая Себастьяну заняться этим. Он всё ещё ощущал неглубокие ямки от ногтей на своей коже. Мальчик смахнул пыль с небольшого надгробия. Теперь дело оставалось за его дворецким. Тот как раз поправлял перчатки. Гробовщик замер в ожидании. Не прошло и нескольких минут, а он уже стучал кулаком по лакированному дереву и задыхался от смеха. — Утопия, совершенная утопия, — всё повторял мужчина, как заведённый, пока Сиэль отсиживался на гробу с кулаком под щекой. Он не понял шутки. — Следуйте за мной, — он, наконец, отдышался, поднялся и выдвинул шкафчик в противоположной стороне комнаты. В нём находился труп с наброшенной на него сероватой тканью. — Интересное заключается в том, что во всех телах, которые ко мне привозились, я обнаружил одну забавную особенность, — Гробовщик подцепил ногтем накидку и медленно её стащил, обнажая рваные раны по всему телу. — Ни у одного не осталось даже капли крови. Она как будто… — он пальцами раздвинул рану. Крови действительно не было, но показались светлые мышцы, — была выпита. — Что ещё тебе известно? — У каждого трупа на разных частях тела оставались проколы, — Гробовщик развернул локоть лежащего, и Сиэль заметил небольшие дырочки около вен. — Чаще всего на руках, но иногда, — мужчина выдвинул второй шкафчик и приподнял тонкий подбородок, — на шее или груди. Это всё, что мне известно. — Возможно, она была высосана специальным устройством. Но кому понадобилась человеческая кровь? И, если это правда, в каких целях её используют? Кроме того, как это связано с пропажами девственниц? Слишком запутанно… — мальчик мазнул пальцем по губам. Внезапно его голову посетила догадка. Девственницы, укусы, выпитая кровь… Все частички пазла тут же сложились в одну. Зрачки графа расширились. — Прости, что побеспокоили, Гробовщик. Если увидишь что-нибудь подозрительное, обязательно сообщи. Пойдём, Себастьян. — Да, милорд. Уже сидя в кебе, мальчик развязно закинул ногу на ногу и поинтересовался: — Скажи мне, Себастьян… Так как ты — демон, то, возможно, разбираешься в этом лучше людей. Чисто теоретически, существуют ли в нашем веке вампиры? — Господин, в этом веке напрямую я с ними не встречался, но возможность их появления не исключена. Думаю, в их обществе произошла какая-нибудь глобальная катастрофа. Это бы многое объяснило. Сиэль ответом удовлетворился и переключил своё внимание на пейзаж за окном. Лондон с его грязью и постоянными ливнями вызывал только головную боль. Мальчик никак не мог понять, не зря ли они выполняют королевские поручения и постоянно вляпываются в переделки, никоим образом их не касающиеся. Он не знал, стоит ли рисковать хоть чем-то ради жизни лондонского сброда. Вся эта нищета приводила его в ужас. Кеб вдруг резко затормозил, и Сиэля подбросило на месте. Снаружи послышались чертыханья кучера. — Что там случилось? — поинтересовался он у Себастьяна, заинтересованно выглядывая из кеба. На промозгшей земле сидела скорченная женщина с маленьким ребёнком на руках. Кажется, с девочкой?.. Она старательно прижимала дитя к груди в попытке согреть. Сиэль остановился в удивлении. Босые ступни женщины ярко контрастировали с его собственными начищенными ботинками. Какая самоотверженность. — Простите нас, сэр! — она, спотыкаясь и раздирая ладони в кровь, поползла назад. — Мне очень жаль, сэр! — Нужно ли мне что-нибудь предпринять, милорд? — Себастьян стоял прямо позади него. Сиэлю вдруг подумалось: а что, если бы место женщины с ребёнком занимал он? Он и его дорогой брат, чудом избежавший смерти под колёсами? Что было бы тогда? — Нет, Себастьян, оставь их, — он круто развернулся и, снова оказавшись в кебе, подпёр голову рукой. Выглянув в окно, мальчик увидел, как та женщина скрывается за поворотом. Господи, какая же самоотверженность. Пусть Сиэль и не любил Лондон, но и здесь были свои герои. И ради них он готов был рискнуть.