— Одну минуту, — тяжело вздохнув, Ремус Люпин, опираясь на трость, поднялся из кресла перед камином и поковылял к входной двери.
Полнолуние было только вчера, поэтому каждый шаг давался старому оборотню с невероятным трудом, но воспитание и некоторая доля любопытства, а, может, и надежды, заставляли его, сжимая зубы, шагать. Об этом богом забытом месте знала только Гермиона, но, если нюх не подводил, это была не она. Решив не гадать, а самому все узнать, мужчина открыл дверь.
В первые несколько секунд он нахмурился, решив, что это деревенская малышня решила разыграть одинокого старика, но, стоило ему с тяжелым вздохом опустить взгляд в пол… Трость с грохотом выпала из ослабевшей руки. На пороге, преданно заглядывая в медово-ореховые глаза старика, сидел огромный черный пес, сверкая пронзительно голубыми глазами-океанами.
— Б-бродяга? — Недоверчиво прошептал оборотень. Пес заскулил и ткнулся мокрым носом в дрожащую ладонь. — Бродяга… — Выдохнув, старик опустился на колени и заключил в объятия пса, отчаянно сжимая слабыми руками сбившуюся шерсть. — Бродяга, — прошептал он, даже не пытаясь сдержать подобравшиеся к глазам слезы. Пес жалобно заскулил и принялся вылизывать лицо Люпина, вызывая у того несмелую улыбку. — Совсем ты себя запустил, дружище, — совладав с эмоциями, проворчал старик. — Голодный? Заходи, нечего на пороге сидеть — чай, не пятнадцать лет уже… — Подняв с пола трость, оборотень, тяжело опираясь на нее, встал на ноги и, дождавшись, пока пес отрусит шерсть и войдет, закрыл дверь. — Трансформироваться можешь? — Боясь получить отрицательный ответ, мужчина все же задал беспокоящий его вопрос и, к собственному ужасу, увидел, как пес отрицательно покачал головой. Последовал еще один тяжелый вздох. — Ничего, дружище. Главное, что ты здесь. Пойдем, я придумаю для тебя лакомство. А потом душ — и никаких оговорок, Бродяга, — принялся планировать хозяин дома. — Потом отдохнем — вчера была та еще ночка! — Горькая усмешка тронула уста, не знавшие улыбки уже не первый год. — Завтра попробую вернуть тебе человеческое тело, но ничего не обещаю, дружище. Магия давно покидает меня, я как та бабка у разбитого корыта — из маггловской сказки.
Неловко передвигаясь по маленькой кухоньке, но не решаясь осадить радостно путающегося под ногами пса, Ремус Люпин впервые за много лет улыбался, соображая на скорую руку питательный ужин… Для двоих. Через полчаса пес послушно запрыгнул на отодвинутый для него стул и сложил лапы по обе стороны от тарелки. Люпин сел напротив.
— Лили была бы в ярости, да? — Грустно усмехнулся он, пес снова заскулил. — Да, и мне их не хватает… Приятного аппетита, Бродяга.
Поужинав, Ремус усердно вымыл посуду вручную и, пригласив пса следовать за собой, направился на второй этаж. Пес шел позади, аккуратно подталкивая друга мощным лбом.
— Спасибо, Бродяга. И как только я справлялся без тебя все это время! — Оборотень хохотнул, но тут же закашлялся. — Старость — не радость, дружище, — отдышавшись, констатировал он, откручивая краны над ванной. — Давай, сам запрыгивай. И нечего на меня так жалобно смотреть, — строго добавил старик.
Пес фыркнул, но все же послушно перепрыгнул бортик ванной и уселся, позволив обливать себя теплой водой, мылить шампунью и чесать щеткой, впрочем, идею с феном он категорически забраковал, вызывая у оборотня своим беззлобным рычанием только умиленную улыбку.
— Не смей, Бродяга! — Предупредил Люпин, как только пес выпрыгнул из ванны. — Даже не думай об этом! Я высушу тебя… — Договорить он не успел — от Бродяги во все стороны полетели капли воды, заляпывая пол, стены и даже потолок. — Полотенцем, — обреченно закончил оборотень. — Завтра сам будешь убирать, и никаких возражений!
Тихонько причитая себе под нос, Люпин направился в спальню, по пути расстегивая пуговицы на коричневом кардигане. Бродяга не отставал от него ни на шаг.
Сложив аккуратной стопочкой вещи на стул и переодевшись в пижаму, старик залез под одеяло и принялся рассматривать послушно замершего в дверях пса. Сейчас, сытый и чистый, он выглядел гораздо лучше, чем в момент своего появления на крыльце оборотня.
— Ну, давай, иди ко мне, так уж и быть, — добродушно разрешил Люпин, отодвигаясь на край кровати и отгибая одеяло, чтобы, радостно вильнув хвостом, Бродяга мог устроиться с комфортом. Пес чуть не столкнул его с кровати, пока пытался умоститься максимально близко, за что получил наигранно строгий взгляд самых добрых глаз во всем Сущем, легкий щелчок по носу и теплые объятия старого, одинокого и такого родного Ремуса Люпина. — Я боялся уже не увидеть тебя, Сириус, — тихо зашептал он, исступленно почесывая друга за ухом. — Даже не знал, жив ли ты еще. Где же ты пропадал так долго? Мне так не хватало тебя… — Шмыгнув носом, старик надолго замолчал, уткнувшись носом в густую шерсть. — Знаешь, в той войне не победил никто, — тихо заговорил он через время. — Каждый кого-то или что-то потерял, а что это за победа, которая отзывается тупой болью в сердце даже через столько лет? Меня прокляли в Битве за Хогвартс. Я пробыл в коме неделю, а, как очнулся, меня обрадовали новостью о том, что мои года и моя магия теперь, как песок сквозь пальцы, утекают к пропавшему без вести Упивающемуся — Антонину Долохову. Первый год я пытался искать его, потом отчаянно спешил жить, а потом понял, что не жизнь это все и купил этот домик, где смог, наконец, обрести долгожданный покой. Однажды меня нашла Гермиона. Увидев, что со мной случилось, она рвалась переехать поближе и помогать — еле отговорил. Ты не поверишь, но не хотелось видеть никого, тем не менее, не было и дня, чтобы я не вспомнил Джеймса, Лили, Нимфадору — Мерлин, береги их душу; Гарри и Тедди — так зовут моего сына. Сына, представляешь, Бродяга? Они думают, что меня уже давно нет в живых. Я решил, что так будет лучше… А ты мне даже снишься иногда, Сириус, — старик счастливо улыбался, поглаживая шелковистую шерсть и не замечая собственных слез. — Больше всего на свете я боялся больше никогда не увидеть тебя. Стар я для всего этого, да и давно уже поздно… Но, Сириус, пожалуйста, просто знай — я люблю тебя. — Люпин крепче обнял пса и замолчал.
Бродяга лежал, не смея пошевелиться, и вглядывался в старое лицо, пытаясь сквозь морщины и шрамы отыскать знакомые черты. Он чувствовал себя совершенно беспомощным рядом с таким Лунатиком — трогательно искренним в своих словах, истосковавшимся по своей прошлой жизни, все еще отчаянно влюбленным и, как всегда, невозможно добрым.
Сириусу самому хотелось выть от безысходности. Его другу было всего сорок пять, а чувствовал он себя похуже Дамблдора, который в свои сто пятнадцать еще дал бы фору любому. Острое чувство несправедливости разъедало изнутри. Он думал, что с ним жестоко обошлись, лишив возможности трансформироваться обратно в человека, но сейчас понимал, что лучше уж так, чем… Как Ремус.
Аккуратно уложив морду на лапы, Блэк уткнулся мокрым носом в седую макушку оборотня.
«Мой маленький волчонок» — с печалью думал он. —
«Как далеко ты от меня спрятался… Сумею ли я теперь помочь тебе?» — Он перевел взгляд на темное небо, видное сквозь небольшое окошко. —
«Как думаешь, мам, мне под силу вернуть ему возможность снова нырять в теплый океан, бежать сквозь весенний лес, кувыркаться в осенних листьях и бросаться снежками?» — Пес вздохнул и устало сомкнул глаза.
Утро встретило Ремуса Люпина теплым мокрым языком, радостно вылизывающим его лицо.
— Эй! Эй, ну, чего ты! — Улыбнулся он, открывая глаза. — И тебе доброе утро, Бродяга, — мужчина почесал пса за ухом, тот лизнул его в последний раз и, спрыгнув с кровати, заскулил у двери. — Ну да, конечно. Старый оборотень закрыл все двери, и теперь ты не можешь выйти. Прости, Бродяга, я быстро, — заверил его хозяин дома и поспешил одеться — конечно, насколько это позволяло здоровье. Пес терпеливо ждал, больше не проронив и звука.
Минут через тридцать на улице, удивляя местных жителей, появился нелюдимый старик с огромным радостным псом. Старик совершенно счастливо улыбался и грозил псу указательным пальцем, когда тот прыгал слишком высоко или убегал слишком далеко. Заинтересовавшись игрой, дети поспешили составить им компанию, весело хватая пса за хвост и заливисто хохоча, когда тот позволял прокатиться верхом на своей спине. Чуть меньше, чем через час, попрощавшись с детками, старик позвал своего зверя домой, и тот послушно потрусил рядом.
— Ну, теперь мне точно не будет здесь покоя! — Весело объявил Люпин, наполняя глубокую пиалу прохладной водой и ставя ее перед Блэком. — Детишки — они, знаешь, какие неугомонные? Я, вот, знаю — похлеще тебя будут. Так, давай-ка посмотрим, что у нас сегодня на завтрак, — Люпин открыл холодильник, и пес тут же любопытно в него заглянул. — Как насчет тушеных овощей? Нет? Таак, а если грибной суп? Тоже нет? Мм, может, салат? Эй, не рычи на меня! Мясо, так мясо, — сдался оборотень, поднимая руки для убедительности. — Весь мой здоровый образ жизни псу под хвост, — ворчливо добавил он, нарезая свинину тонкими кусочками. Бродяга, кажется, обиделся на это замечание и повернулся к мужчине этим самым, недовольно виляющим хвостом. Тот рассмеялся и ласково потрепал своего лохматого друга по холке. — Ну все, все, нечего тут драму разводить, лучше достань хлеб из хлебницы.
Все еще обиженно сопя, пес поспешил выполнить просьбу.
— Спасибо, дружище. Ты хоть не обижаешься за вчерашнее? Что-то я расчувствовался, наговорил всякого… — Хмуро пробормотал старик, усердно выкладывая легко прожаренные кусочки на тарелку. — Пес на это лишь фыркнул, лизнул опирающуюся на трость руку и занял свое место за столом.
После завтрака, пока Ремус усердно мыл посуду, Бродяга куда-то пропал, а вернулся, сжимая в зубах волшебную палочку. Увидев это, оборотень тяжело вздохнул, домыл посуду и, тщательно вытерев руки, взял из пасти артефакт.
— Обычное заклинание поможет? — Не особо рассчитывая на положительный ответ, поинтересовался он. Бродяга ожидаемо покачал головой, вызывая еще один утомленный вздох. — Пойдем, будем выяснять, что поможет.
Доковыляв до гостиной, старик достал из шкафа толстую книгу и уложил ее на стол. Сев на диван, он позволил псу положить мохнатую голову себе на колени и принялся листать страницы, предлагая то или иное заклинание. Часа через полтора пес взвился, радостно тявкая.
— Вот это? Ох, Сириус… Боюсь, я не смогу помочь, — сокрушительно покачал головой Люпин. — Во мне магии сейчас едва ли на бледненький Люмос хватит, а тут… Прости, Бродяга… — Вздохнув, он отложил палочку и опустил голову. Но перед лицом тут же появилась лохматая черная морда Блэка и принялась облизывать все, до чего только можно было дотянуться. — Эй, ну, чего ты? Сказал же, не смогу! Даже пробовать глупо! Я почти сквиб, пойми же ты… — В следующий миг мужчина вскрикнул от неожиданности и боли — на пальце проступили капельки крови, которые пес тут же принялся слизывать. — Ты в своем вообще уме? — Рассердился он. — Мне же больно, Блэк! — Тяжелый вздох. — Ладно, Мордред с тобой, попробую, но если мне перед смертью не хватит даже Патронус отправить — виноват будешь ты.
Пес злобно зарычал, впрочем, мужчина предпочел это никак не комментировать. Вместо этого взял в руку волшебную палочку и направил на друга детства. Зажмурившись, он сосредоточился и постарался призвать на помощь каждую кроху своей магии. Почувствовав, как кончики пальцев покалывает, старик вдохнул побольше воздуха и твердо произнес:
«Ut sua forma est verum*». С палочки сорвался яркий золотистый луч и стремительно возился прямо в грудь пса.
— Бродяга, — тихо просипел старик, обмякая на диване.
«Зато Сириусу помог» — мелькнула в его голове последняя мысль, после чего все поглотила тьма.
***
Очнулся Люпин в своей кровати и в кромешной темноте. Свет излучали лишь далекие звезды, но и этого хватило, чтобы рассмотреть худощавое мужское тело, доверчиво жавшееся к нему во сне. Сириус выглядел измученным, но довольным. Ремус сморгнул непрошенные слезы и ласково провел рукой по спине друга, тот улыбнулся сквозь сон и перекинул через Люпина ногу. Старик любовался другом, всем сердцем жалея, что из-за проклятия Долохова у них совсем нет времени, пока, незаметно даже для самого себя, снова не уснул.
Следующее пробуждение напомнило Всемирный Потоп. Радостно топчась по кровати, Бродяга снова и снова лез облизываться.
— Эй! — Улыбнулся Люпин, потягиваясь, но все еще не открывая глаз. — У меня не хватит сил на еще одно заклинание, — пробурчал он, наконец, открывая глаза. — Доброе утро… Сириус, — вмиг севшим голосом поздоровался он, будучи не в силах оторваться от сияющих синих глаз напротив.
— Доброе утро, Ремус, — мужчина улыбнулся и, обхватив ладонями морщинистое лицо, коснулся своими губами губ напротив.
Целуя Лунатика, такого отзывчивого и нежного Лунатика, Блэк щедро делился с ним не только своим теплом, но и своей магией, и чувствовал, как разглаживаются морщинки и крепчают обнимающие его руки.
Оторваться друг от друга было невозможно, поэтому вскоре Блэк ощутил всю силу немного подзабытого возбуждения. Тем не менее, некоторые вопросы все еще требовали решения, поэтому с тихим, немного разочарованным полу-стоном он отстранился. Под ним, нещадно краснея, лежал Ремус, выглядевший сейчас не старше, чем на тридцать, максимум, тридцать пять лет. Его взгляд сиял, губы чуть припухли от поцелуев, а дыхание сбилось, как после хорошей пробежки.
— Лунь! Ты только посмотри на себя, Лунь! — Не сдержал восторга Блэк. — О, как ты прекрасен! Я даже не думал, что это подействует! О, Мерлин, Лунь…
— О чем ты, Сириус? — Смущаясь, пробормотал оборотень.
— Этот ритуал — я вычитал его когда-то в дневнике одного из предков, — тут же пустился в пояснения анимаг. — Кажется, Эдуардус Блэк, да, он еще был выжжен! Никто точно не знает, за что, но я читал его дневники… В общем, он был влюблен в сквиба, и ему удалось наделить того магией, после чего его изгнали, мол, за расточение родовой силы. Бред! Но он не отчаялся, а бежал в другую страну, где основал новый род. Лунь, мы тоже можем забрать твоего Тедди и сбежать!
— Прости, Сириус, я не понимаю… — Ремус настороженно поднялся, занимая сидячее положение.
— Ай, сейчас сам все увидишь, — соскочив с кровати, Бродяга куда-то убежал, но вскоре вернулся уже с зеркалом. — Глянь, — он повернул зеркало, чтобы Ремус увидел себя…
И обомлел. Подавшись вперед, он долго рассматривал себя, будучи не в силах поверить. Мало того, что Сириус вернул ему молодость, так попутно еще и избавил от большей половины шрамов. Пораженно вздохнув, он уставился на неприлично довольного Блэка.
— Как насчет «Акцио, волшебная палочка»?
— О, нет, Сириус, что бы ты не сделал, я не думаю…
— «Акцио, волшебная палочка», Рем! — С нажимом повторил Сириус.
Вздохнув, Лунатик повиновался, и еле успел схватить стремительно летящий к нему артефакт. Будучи не в состоянии поверить, он несколько раз зажег и погасил свет на палочке, вызвал Патронуса и расчесал волосы Блэка. Заклинания получались мощными и не приносили ни капли усталости.
— Как такое возможно?
— Все очень просто, — объявил мужчина и, заклинанием отослав зеркало обратно в ванную, снова завалился рядом со школьным другом. — Даже в мире магии есть чудеса, — он навис над оборотнем и начал нежно очерчивать большим пальцем такие знакомые, совсем родные черты лица. Ремус непроизвольно задержал дыхание. — Когда целовал тебя, мне вспомнились времена шестого-седьмого курса. Мой маленький волчонок, так нежно краснеющий и смущенно прячущий взгляд… Твое тихое «Сириус» по ночам, когда ты забывал поставить заглушающие. Запах твоих волос и… твоего волка, — тихо шептал он, перемежая слова невесомыми поцелуями, под которыми Ремус буквально плавился. — Я подумал, как все могло бы сложиться, если бы тогда я умел ценить, что имею. Я, кретин, боялся не успеть нагуляться! Так боялся, что потерял тебя, — Бродяга чуть отстранился, серьезно вглядываясь в бесконечно добрые медово-ореховые глаза. — Когда меня, наконец, оправдали, Гарри уже считал тебя мертвым, что и сообщил мне. Я чуть кукушкой не двинулся, Рем. Искал тебя, искал и, наконец, напал на след, правда, попутно схлопотав чертово проклятье… Увидев тебя, я понял, почему ты решил умереть для них всех. И, когда я целовал тебя, молил о еще одном шансе. Это простая магия, которая доступна даже… — Следующие слова утонули в горячем поцелуе.
Люпин сходил с ума от собственной наглости, но не мог не целовать, ведь его любимый человек отвечал с не меньшим, если не с большим, энтузиазмом. Путаясь руками в длинных прядях, он понимал, что согласится на что угодно, лишь бы иметь возможность до конца жизни вот так вот задыхаться от нежности.
***
Спустя три года Эдвард Вулфстар поступил на факультет Дажбога в Колдовстворце.
За это время Ремус Люпин и Сириус Блэк, наладив общение с Тедди и прихватив с собой немного деньжат на первое время, окончательно умерли для магического мира Британии, стали счастливыми обладателями уютного коттеджа на Медном бульваре, основали свой род — ох, как они хохотали, узнав свою новую фамилию, но решения Магии оспаривать чревато.
К огромной радости и удивлению Ремуса, сын был счастлив уйти вслед за ним — как позже выяснилось, хоть Гарри Поттер всячески старался ради приемыша, своим в этой семье он себя так и не почувствовал. Сириус до сих пор иногда посмеивается, вспоминая это приключение — ох, сколько же было выпито Феликс Фелицис! Но оно того, конечно, стоило.
У них были просто наполеоновские планы на жизнь и, с поступлением Тедди в школу, появилось больше времени на их осуществление — все же, до сих пор они старались больше внимания уделять семье. Сейчас же Сириус был решительно настроен получить мастера артефакторики, а там, чем черт не шутит, может, удастся и в Каменную Палату попасть — это был просто предел мечтаний. Ремусу же, наконец, удалось подружиться со своим волком, но он не планировал на этом останавливаться, поэтому подписал контракт с Магическим Научно-Исследовательским Институтом Зельеделия и Ядоварения, и теперь принимал активное участие в разработке специальных зелий для оборотней.
Еще пару лет спустя в их семье появилась чудесная Таиса — маленький ангелочек, не иначе. Девочка родилась оборотнем, родители не смогли этого принять. Вулфстары к тому времени уже обзавелись определенной популярностью и знакомствами, поэтому, обнаружив девочку, ее принесли прямиком к ним, мол, поговаривают, вы дочь хотели? Что ж, на этот раз слухи не обманывали, поэтому тем же вечером трехлетняя Таиса по всем правилам была принята в род.
Так Вулфстары обзавелись родовым даром, частично оправдывая свою фамилию. За ее звездную часть отвечал Сириус, в скором времени снискав славу самого молодого Мастера над Металлами в штате Каменной Палаты за последние двести лет.
Не всегда все было идеально — случались и ссоры, и всякого рода передряги, и финансовые трудности, но, как бы там ни было, однажды вечером, сидя с вином перед камином, они сошлись на том, что благодарны судьбе, в том числе и за испытания, выпавшие на их долю, ведь только благодаря им у них и появился шанс на свое «долго и счастливо».
