Зима
Дазай посильнее закутался в плащ. Куникида отправил его на задание в леденящий холод вместе с Ацуши вопреки нескончаемым протестам, и, в конце концов, у него не было выбора, кроме как следовать приказам. Ацуши чихнул рядом с ним и поднес палец к носу, смущенно улыбаясь. — Сегодня холодно, не так ли, Дазай-сан? Я тоже совсем забыл прихватить с собой шарф. Дазай изобразил раздраженное лицо и театрально пожал плечами. — Безусловно холодно, Ацуши-кун. Но не настолько, как сердце Куникиды, — он вздрогнул, когда на них подул ветер. — Отправлять нас в такой день... Как он жесток! Ацуши мог только вздохнуть, пока его наставник продолжал жаловаться. — Честное слово, Ацуши-кун. Этот день не может быть хуже… Голос Дазая резко прервался, поскольку брюнет столкнулся с кем-то по пути. Невысокая фигура в шляпе вошла в поле зрения двух детективов. Дазай ухмыльнулся. — Ну и ну, неужто это самый маленький руководитель Портовой Мафии? Ты такой низкий, что я не смог разглядеть тебя даже с твоей безвкусной шляпой, Чуя. Брюнет предвкушал, что на него обрушится поток оскорблений, ведь он поиздевался как над ростом, так и над шляпой Чуи, однако ничего не получил в ответ. Чуя остановился на короткое мгновение и повернул голову в направлении Дазая. Ирисковые глаза слегка расширились, увидев внешний вид Чуи. Всегда яркие рыжие волосы исполнителя потеряли свой блеск, и вяло повисли вокруг лица. Голубые глаза Чуи, обычно обладавшие силой, подобной ожесточеному океанскому шторму, пристально смотрели на него без каких-либо признаков былой живости. После обмена кратким зрительным контактом, Чуя ушел без единого слова, тогда как Дазай издал небольшой вздох. Ацуши в замешательстве наблюдал за разворачивающейся перед ним сценой. Он посмотрел на лицо своего наставника и заметил некое беспокойство. — Дазай-сан? Голос Ацуши вывел Дазая из задумчивости. — Хм? — Что-то не так? Брюнет натянул веселую улыбку и покачал головой. — Нет, Ацуши-кун. Потянувшись, Дазай прошел на пару шагов вперед. — Давай поторопимся и закончим задание прежде, чем я окончательно замерзну до смерти в эту погоду. Мне может нравиться самоубийство, но я вовсе не хочу уйти столь болезненно. Ацуши склонил голову набок перед тем, как последовать за высоким детективом. Даже спустя столь долгое время он все еще не мог полностью понять, о чем думает загадочный брюнет. Он покачал головой. Пожалуй, лучше не спрашивать Дазая.***
Работа была довольно легкой, и они без проблем справились с ней. Тем не менее, на протяжении всей миссии Дазай казался потерянным в собственных мыслях и отвечал только когда Ацуши повторно звал его по имени. Ацуши предполагал, что Дазай немедленно вернется в офис, учитывая, как часто он жаловался на холод, пока они были на улице. К его большому удивлению, Дазай сказал ему вернуться в офис без него. — Я как раз вспомнил, что мне нужно проверить одну вещь, Ацуши-кун, — объяснил Дазай, когда кохай недоуменно посмотрел на него. — Но, Дазай-сан… Старший детектив отмахнулся. — Лучше поторопись или Куникида-кун снова разозлится. Ацуши застыл при упоминании гнева блондина и поспешно ушел, чтобы отчитаться перед ним. Дазай посмеивался, наблюдая за протеже; он подождал, пока младший детектив полностью не исчезнет из виду прежде, чем самому отправиться в путь.***
Звучный стук в дверь разрушил планы Чуи на спокойный день. Он застонал и окунулся с головой в одеяло, надеясь, что надоедливый человек все поймет и оставит его в покое. Это был самообман, но он хотя бы попытался. Чуя вскоре услышал, как замок открылся, а раздражающая помеха позволила себе войти в квартиру. — Вторжение в чужой дом противозаконно, Дазай, — он завернулся в одеяло, не потрудившись открыть свое лицо. — Убирайся. — Так не приветствуют того, кто пришел навестить тебя, Чуя, — раздался в пустоте радостный голос Дазая. — Я никогда не просил приходить и бесить меня, Дазай. Он слышал шаги Дазая, приближающиеся к нему. Не имея сил для борьбы с выходками брюнета, Чуя продолжал не обращать внимания на присутствие постороннего. — Чуя, — Дазай, не умолкая, ныл детским голосом, пока Чуя, наконец, не показался, больше не в состоянии игнорировать свой гнев. — Что тебе нужно, Дазай? — выдал он, свирепо глядя на собеседника. Дазай улыбнулся ему, продолжая держать на лице веселую маску. — Когда ты в последний раз спал? Глаза Чуи расширились от внезапного вопроса прежде, чем он отвернулся. — Тц, это не твое дело, Дазай. — Чуя, — руки Дазая схватились за тонкую талию руководителя и приблизили его; ореховые глаза молча бросали вызов напарнику. Он знал, что что-то было не так, учитывая нехватку вспыльчивости в голосе Чуи, а заодно и отсутствие физического насилия против него в ту минуту, когда ему удалось проникнуть в квартиру рыжеволосого. Хотя, принимая во внимание склонность Чуи скрывать свои эмоции от Дазая, он не был уверен, что Чуя добровольно откроется ему. Где-то в глубине души Дазай несколько сожалел о том, что он был равнодушным, бесчувственным партнером во времена мафии. Его холодное отношение привело к тому, что Чуя замыкался в себе насколько это возможно всякий раз, когда дело касалось Дазая. Сапфировые глаза пристально уставились на него с презрением, но Чуя не отступил. — Что? — спросил он голосом, лишенным привычного едкого тона. Дазай наклонился ближе и нежно укусил Чую за ухо. — Почему бы тебе не сказать мне правду. Чуя тяжело задышал, стараясь вытерпеть щекотку, но вскоре сдался. — Всего один день, — пробормотал он себе под нос. Детектив подул в ухо Чуи, вынудив рыжеволосого испуганно вздохнуть. Тьма, напоминающая его мафиозные дни, закралась в светлые глаза брюнета. — Лжец, — выдохнул Дазай, все еще держа губы в сантиметрах от уха Чуи. Яростно краснея, исполнитель оттолкнул Дазая от себя обеими руками. — Ладно, хорошо. Несколько дней. Темный оттенок в глазах Дазая исчез от честного ответа, и он полностью отодвинулся. — Чуя, тебе действительно стоит больше спать. Исполнитель вздохнул. — Тебе не нужно говорить мне это, Дазай… — Что же, приступим прямо сейчас. — Стой, что… Чуя не успел закончить свою мысль, так как Дазай перебросил невысокого руководителя через плечо, игнорируя протесты и оскорбления Чуи, и насильно поместил его на кровать. — Чуя, если ты попытаешься встать, я привяжу тебя к кровати, чтобы заставить немного поспать. Глаза Чуи метали молнии. — Ты все тот же извращенец, не так ли, Дазай? Брюнет только улыбнулся в ответ и подмигнул Чуе. — Ну, Чуя должен знать, основываясь на собственном опыте. Невысокий руководитель покраснел и натянул на себя одеяла, окончательно скрывшись за покрывалами. — Заткнись и убирайся, чтобы я мог спать спокойно. Брюнет пожелал счастливой спокойной ночи и тихо покинул комнату.***
Встреча Дазая с Чуей вскоре была забыта, поскольку брюнет получал все больше и больше работы, которая накапливалась у него и остальных членов агентства. Учитывая лояльность и преданность Чуи мафии, брюнет отбросил в сторону предположение о том, что истощение вызвано стычками, что часто случалось даже до того, как Чуя был руководителем. Он бы не удивился, если условия жизни рыжеволосого стали хуже после увеличения обязанностей, какие пришли наряду со статусом важной фигуры в мафии. Трудоголизм Чуи напомнил ему о Куникиде, и губы Дазая растянулись в улыбке, когда он откинулся на стуле. Они, скорее всего, поладили бы, учитывая, как много страданий им принес Дазай. Дазай напевал себе, продолжая откидываться назад и потерявшись в своих мыслях, пока Ацуши не вошел в комнату. — Дазай-сан, пора уходить. Брюнет вздохнул и поднялся. Сегодняшняя миссия включала объединение с Портовой Мафией, и он опасался сотрудничать как с Акутагавой, так и с Чуей. Он состроил кислое лицо. Это будет ужасный день. Ацуши озадаченно посмотрел на него. — Дазай-сан? Дазай весело улыбнулся своему протеже. — Пойдем, Ацуши-кун.***
Оба встретились в назначенном месте, где их уже поджидала фигура в плаще. — Всегда приходишь рано, да, Акутагава? — отметил Дазай. Акутагава дважды кашлянул, перед тем, как повернуться, но не попытался поговорить ни с одним из детективов. Странное поведение сбило с толку Дазая. Обычно его бывший кохай требует, чтобы Дазай сразился с ним, дабы доказать свою силу и получить признание или же оскорбляет Ацуши. Глаза перевязанного детектива слегка расширились. Говоря об оскорблениях… — Где Чуя? — спросил Дазай, — он тоже должен был встретиться с нами здесь. Отвернувшись, Акутагава пробормотал свой ответ так тихо, что Дазай с трудом услышал его. — Накахара-сан находится в больнице.***
Чуя сонно моргнул и изо всех сил попытался открыть глаза. Капельница, подведенная к его руке, а также писк кардиомонитора говорили о том, что на данный момент он находится в больнице, но, несмотря на все старания, он не мог вспомнить, почему его госпитализировали. Единственное, что приходило на ум, это подавляющая усталость, которая, казалось, пропитывала его кости и пульсирующая голова. Исполнитель слегка застонал, пытаясь сесть, но решил, что это не стоит усилий и лег обратно. Коё вошла в комнату, беспокойство омрачало ее красивое лицо, и Чуя мгновенно поднялся, игнорируя кричащий протест мышц. — Ане-сан… Коё повелительным жестом сказала ему расслабиться. — Чуя, как ты себя чувствуешь? Он откинулся обратно на постель. — Истощенно. Она с пониманием улыбнулась ему. — Ты долго не спал, не так ли? Бледно-голубые глаза метнулись в сторону Коё. — Ане-сан, как ты узнала… Розововолосая исполнительница подошла к кровати и протянула ему несколько бумаг. — Это пришло сегодня, — объяснила она с мрачным лицом. Чуя бегло взглянул на бумаги, затем вздохнул и отложил их. Коё мягко заключила его в объятия, принеся с собой аромат весны и цветов. Сначала Чуя возразил. Он больше не был ребенком, но, увидев боль в розовых глазах Коё, он понял, что объятия должны не только успокоить его, но и утешить ее. Проникаясь теплотой, Чуя уткнулся лицом в ее плечо, что он часто делал в детстве, и пожелал, чтобы ласкающая рука, скользящая по волосам, убаюкала его и помогла уснуть, как это было много лет назад.***
Известие о госпитализации Чуи стало неожиданностью для Дазая, ведь, несмотря на его склонность к сверхурочной работе, невысокий руководитель никогда раньше не ложился в больницу. Дазай обнаружил, что стоит перед квартирой Чуи и в то же время размышляет над тем, чтобы вернуться. Он даже не был уверен, выписали ли Чую, но любопытство и исконная обеспокоенность вынудили его забинтованную руку постучать в дверь. Брюнет подождал пару минут и в тишине сделал вывод, что Чуя еще не вернулся. Он хотел было уйти, но дверь открылась, и за ней показался рассеянный Чуя. Исполнитель провел рукой по своим растрепанным волосам. — Кто здесь… Встретив взгляд Дазая, Чуя тотчас настроился враждебно. — Чу… Дверь захлопнулась перед его лицом. — Чуя! Это так грубо! — он плакался снаружи и продолжал донимать Чую, считая секунды, которые потребовалось бы, чтобы Чуя вновь открыл дверь. Обратный отсчет Дазая достиг нулевой отметки, и прямо по сигналу, Чуя снова появился. — Чего тебе надо, чертов Дазай, — пробормотал он себе под нос, в его голосе не было привычной дерзости. Детектив легко проскользнул мимо низкого руководителя и вошел в квартиру, еще больше раздражая Чую. Оказавшись внутри, Дазай повторно проанализировал физическое состояние Чуи и заметил, что тому стало хуже в течение нескольких дней. Рыжеволосый проигнорировал его и уселся перед телевизором. Отсутствие реакции на внезапное вторжение слегка обеспокоило Дазая. Обычно запальчивый руководитель бросил бы нож ему в лицо, пытаясь выгнать его за дверь, но Чуя оставался неподвижным на диване, будто он не считал нужным иметь дело с досаждающим нарушителем, проникнувшим в дом. Дазай изучал комнату, ища что-то необычное, пока его взгляд не упал на стопку бумаг, лежащих на обеденном столике. — Чуя, что это? — Почему бы тебе просто не прочесть самому, — ответил Чуя, — или твоя любовь к самоубийству уничтожила так много клеток мозга, что ты, наконец, потерял способность читать? Слабая улыбка отразилась на лице Дазая, когда их привычная обыденность вернулась на короткое мгновение. Он быстро просматривал листы бумаги в руке, улыбка сошла с его лица, а ореховые глаза становились все больше и больше с каждым прочитанным словом. — Чуя, это… — Это именно то, о чем ты думаешь, Дазай… Больничные листы морщились в руке, пока Дазай перечитывал диагноз. Накахара Чуя Диагноз: FFI — фатальная семейная бессонница.Весна
«Фатальная семейная бессонница: чрезвычайно редкая аутосомная болезнь мозга». Глаза Дазая скользили по яркому экрану его ноутбука. «FFI неизлечима и влечет за собой постепенно ухудшающуюся бессонницу, что приводит к галлюцинациям, бреду, таким тяжелым психическим расстройствам, как помешательство, и, в конечном итоге, к смерти. Продолжительность жизни пациентов после начала симптомов составляет 18 месяцев». Дазай перечитывал одну и ту же фразу снова и снова. «FFI неизлечима». Его охватило оцепенение, когда он беспомощно уставился на предложение. Нет лечения. Состояние Чуи неизлечимо. Осознание осенило его, и он стал сползать с сиденья. Чуя умирает, а он не в состоянии что-либо изменить. Дазай захлопнул свой ноутбук. Он отказался принять это. Даже если сейчас не существует лекарств, ему лишь оставалось надеяться на то, что в конечном итоге их можно будет найти. Цепляясь за слабый проблеск надежды, брюнет ушел на работу. Он ни в коем случае не собирался мириться с этим.***
Акутагава вошел в кабинет Чуи, обнаружив, что руководитель возбужденно шагает вокруг. — Накахара-сан? Чуя резко повернул голову в направлении вмешавшегося голоса. — Что? Злость в голосе рыжеволосого заставила кохая немного отступить. Сапфировые глаза мерцали, глядя прямо на него. Чуя вздохнул. — Это всего лишь ты, Акутагава, — он выпрямился. — Что такое? Мафиози в плаще несколько раз прокашлялся перед ответом. — Босс хотел знать, куда подевались отчеты. Сказал, что опаздывать с ними совсем не похоже на Вас, ведь обычно Вы так пунктуально… Раздраженный возглас Чуи прервал его. — Дерьмо. Это то, что я забыл. Руководитель сжал пальцами переносицу и крепко зажмурился. — Я займусь этим прямо сейчас. Направляясь к двери, Акутагава кивнул в знак признательности, но обернулся. — Накахара-сан, что-то не так? В последнее время Вы забываете о многих вещах, — черные глаза уставились на его голову, — включая Вашу шляпу. Чуя выругался. Он не мог поверить, что забыл свою любимую шляпу или что даже Акутагава, тот, кого интересовало исключительно внимание Дазая, заметил его рассеянность. — Ничего, — ответил он. Акутагава смотрел на него чуть дольше, нежели обычно, прежде чем выйти из комнаты. Чуя вздохнул, оставшись в одиночестве. Тяжесть костей ощущалась так, будто вес всего мира был на его плечах, и он слегка покачнулся, когда перебирал стол в поисках незавершенных отчетов. Рыжеволосый поднес руку к своим глазам и подумал, не даст ли ему Мори выходной на остаток дня. Чуя хмыкнул. Стоило попытаться.***
Дни были относительно спокойными, но в тишине, сопутствующей его измученному состоянию, он чувствовал себя несколько одиноко. Бессонница постепенно ухудшалась, из-за чего он беспокойно ворочался в постели, а после безучастно пялился в потолок до восхода солнца. Даже выпивка не помогла справиться с усталостью. Фактически, опьянение лишь больше напоминало ему о физически истощенном состоянии, так как он не мог уснуть, приняв алкоголь. Чуя сел на диван и посмотрел на тихий город за окном. Город спал, как ему и положено, оставляя Чую одного в темноте. Он размышлял над тем, чтобы сделать что-то продуктивное, когда внезапный стук в дверь привлек его внимание. Он уставился на часы, едва способный разглядеть время под луной, являвшейся единственным источником света, но, тем не менее, ему удалось. 3:24. Руководитель застонал. Только один человек мог быть достаточно сумасшедшим, смея беспокоить его в столь поздний час. Стук неуклонно становился все громче, пока Чуя неохотно подходил к двери. — Кто это? — спросил он бесцветным голосом, несмотря на то, что уже знал, кто был с другой стороны. — Чуя, рад узнать, что ты все еще жив, — послышался снаружи приглушенный голос Дазая. — Что ты хочешь в такую рань, чертов Дазай? — Я хочу, чтобы Чуя впустил меня, — бодро ответил брюнет. Рыжеволосый отвернулся от двери. — Возвращайся в свою квартиру. — Э, но Чуя, эта квартира тоже была моей. — В таком случае, ты способен войти без моей помощи, — ответил он и отошел от двери. Дазай вздохнул, достав отмычку из кармана пальто. Он бы предпочел, чтобы Чуя не вынуждал его проходить через излишнюю работу, какую можно было избежать. Через несколько секунд Дазай вошел в квартиру, принеся с собой несколько чемоданов. Чуя посмотрел на него. — Тц. Ты всегда умело обращался со своими пальцами. — Оу, Чуя. Я не знал, что ты столь высокого мнения обо мне. Я тронут, — ярко улыбаясь, ответил Дазай. — Это был не комплимент, чертов Дазай. Сапфировые глаза упали на багаж около ног Дазая. — Что это? Улыбка на лице брюнета стала еще шире. — Ты только послушай, Чуя. Моей квартире требуется ремонт после пожара, поэтому я переезжаю к тебе! Стакан воды, находящийся между пальцами Чуи, чуть не выскользнул из его руки. — Ты что?! Дазай наклонил голову. — Ты не услышал меня с первого раза? В самом деле, ты должен быть внимательнее, когда люди обращаются к тебе. Удивительно, что ты стал руководителем с подобным отношением, — Дазай покачал головой. — Я сказал, что буду жить с тобой. Лезвие ножа прижалось к горлу Дазая спустя пару секунд после произнесенных им слов. — Кто сказал, что ты можешь вернуться сюда, — низко прорычал Чуя. Ирисковые глаза весело мерцали. Дазай приблизился к блестящему лезвию, вызывая тонкую красную струйку крови и бросая вызов своему бывшему партнеру, дабы тот одним быстрым движением металла по коже, в конечном счете, покончил с его жизнью. Побуждая Чую сделать невозможное решение, он говорил ядовитым голосом. — Если тебе действительно чуждо мое присутствие, убей меня прямо сейчас, Чуя, — в его голос закралась тьма, — хех. Я жду. Лезвие слегка прижалось к его бледному горлу, кровь стекала на воротник рубашки Дазая. Чуя боролся с возможностью быть единственным, кто прикончит предателя Портовой Мафии своими руками, о чем он всегда заявлял, пускай пришлось бы иметь дело с последствиями будущего отсутствия Дазая в его жизни. Или же, он мог позволить раздражающему брюнету войти и терпеть муки, которые, казалось, Дазай создавал лишь для того, чтобы жизнь Чуи была сущим адом. Смешение негодования и конфликта безмолвно горело в его лазурных глазах, тогда как лезвие с каждой секундой вонзалось все глубже в тонкий слой плоти. Дазай начал верить, что просчитался, однако Чуя нехотя отошел. — Делай, что хочешь, Дазай. — С удовольствием, Чуя. Детектив перенес свои чемоданы в гостиную, в тот же момент в лицо ему бросили рулон бинтов. Удивившись, он поймал его и улыбнулся Чуе. Сидя на диване, Дазай распустил рулон материи, чтобы перевязать рану на шее. Чуя продолжил игнорировать его и направился в спальню. Сам ощущая сонливость, Дазай последовал за ним, но получил в лицо подушкой, брошенной с большей силой, чем должен был проявить обычный человек, в особенности лишенный сна. — Убирайся, чертов Дазай. Иди спать на диван или ещё куда. Брюнет убрал подушку с лица и осторожно дотронулся до носа. — Вижу, твоя грубая сила не пострадала. Ты чуть не сломал мне нос, Чуя. — Жаль, что не сделал этого, — Чуя усмехнулся. Руководитель завернулся в одеяла, но вдруг почувствовал, как матрац прогнулся и Дазай забрался под покрывало рядом с ним. Его всевозможные оскорбления оказались тщетными, не найдя никакого отклика. — Чуя, — плакался Дазай, его перевязанные руки обвили тонкую талию Чуи. — Диван жутко неудобный, а ты такой теплый. Он зарылся носом в волосы Чуи и почувствовал, как рыжеволосый поддался. Чуя слишком устал и, больше не в состоянии спорить со своим бывшим партнером, погрузился в объятия Дазая. — Ладно, — проворчал он, — но если ты устроишь какую-нибудь выходку, я немедленно вышвырну тебя. Дазай пробурчал, соглашаясь и быстро заснул, оставив Чую наедине со своими мыслями.***
Оба вернулись к привычной для них рутине, какую установили много лет назад, с единственным различием, заключающимся в том, что после выхода из здания они больше не шли в одном направлении. — Постарайся не попасться на глаза полиции, Чуя, — подобное прощание каждое утро доносилось до ушей Чуи, как только они расходились. — Ха, мечтай, дерьмовый ублюдок. Хорошо знакомая повседневность одновременно расслабляла и ужасала Чую. Он задумывался над тем, долго ли Дазай пробудет здесь на сей раз, прежде чем внезапно исчезнет вновь без единого слова. Он отогнал эти мысли и решил сосредоточиться на времени, которое у него было с брюнетом прямо сейчас, независимо от того, как скоро оно может закончиться. Несмотря на все попытки, сомнения продолжали охватывать его разум. Чуя выдохнул и вошел в кабинет Мори, готовый пережить еще один день. — Босс, Вы вызывали меня?***
Чуя вошел в квартиру после долгого дня. Он размял плечи в попытке избавиться от сильной усталости, являвшейся результатом последних дней. Дазай уже прибыл до него и сидел на диване. Брюнет жестом руки подозвал Чую к себе. Чуя подошел к нему, озадаченный от внезапной просьбы. — Что тебе нужно, Дазай? Дазай похлопал по своим коленям. — Садись, Чуя. — Ха? Зачем мне это делать? — Просто сделай это, Чуя, — забинтованные руки продолжали притягивать его ближе. Ворча, Чуя сел спиной к детективу. — Что теперь… Его мысли были прерваны, поскольку он почувствовал, как щетка нежно расчесывает его волосы. Дазай тихо напевал. — Это всегда помогает тебе расслабиться, не так ли, Чуя? Брюнет поднял Чую выше на колени и начал распутывать шелковистые, рыжие волосы. — Просто расслабься и закрой глаза. В последние дни ты выглядишь ужасно. Что скажет ане-сан, если увидит тебя в подобном состоянии? — Тц, не лезь не в свое дело, Дазай, — резко ответил Чуя, но, тем не менее, доверился ласкающим и успокаивающим ощущениям. Дазай часто зачесывал его волосы назад, когда их еще называли «Соукоку». Чуя проникся ностальгией, вспоминая их первые мафиозные дни. — Эй, Дазай. — Что такое, Чуя? Он слегка замедлился. — Тебе… Очередная пауза прервала реплику Чуи, он сомневался, стоит ли спрашивать Дазая, как он поживает сейчас, будучи свободным от Портовой Мафии. Тишина заполнила комнату, Чуя же боролся с необходимостью знать, что у Дазая все хорошо, не желая удостоверяться в том, что его отсутствие в жизни брюнета мало что значит. — Чуя? Рыжеволосый вздохнул, теперь он начал беспокоиться и ему нужно убедиться в благополучии Дазая, даже если правда поразит его до глубины души. — Тебе нравится твоя жизнь в агентстве? — Должен сказать, что это более оживленное место, нежели Портовая Мафия. — Ты счастлив там? Мягкая щетка остановилась, и Дазаю потребовалось некоторое время для ответа. — Да. Игнорируя слабую боль внутри, Чуя фыркнул. — Тогда почему ты тратишь свое время здесь? Разве ты не пожалеешь о днях, проведенных с умирающим человеком? Он почувствовал, как забинтованные руки обвили его талию. Дазай нежно уткнулся носом в макушку головы Чуи. — Я никогда не пожалею о днях, проведенных с тобой, Чуя, — тихо прошептал он в ответ.Лето
Теплые весенние дни уступили место наступающему жаркому лету, которое принесло сезон дождей. Чуя наблюдал, как дождь брызгает на стекло и капли заливают город, находящийся за ними. Растущая забывчивость и изнурение мешали ему посещать работу. Даже если бы он хотел, Мори дал ему долгосрочный отпуск до тех пор, пока он не будет физически способен выполнять возложенные на него обязанности. Он не желал уходить, учитывая количество важных дел, но под натиском Коё Чуя, в конце концов, сдался. Теперь он проводил бóльшую часть своих дней, созерцая идущий дождь и слушая, как он стучит по окнам. Он мечтал, чтобы дождь смыл усталость и усыпил его. Мрачная пасмурность не позволяла большинству солнечных лучей проникнуть в гостиную, но часть из них смогла ослепить голубые глаза Чуи. Суетясь, Чуя закрыл глаза, пытаясь спрятать лицо от такого вторжения. Это один из тех редких дней, когда у Дазая не было никаких поручений на работе, хотя брюнет в любом случае не мог уйти. Дазай ненавидел дождь, утверждая, что влага вынуждает его волосы виться и липнуть к лицу, что разрушает всю привлекательность, а также шансы на двойное самоубийство с красивой девушкой. Чуя знал лучше. Оправдание Дазая может одурачить других, но Чуя знал истинную причину, по которой перебинтованный детектив презирал дождь. Он лил в тот день, когда Ода умер. Тяжелые капли напоминали брюнету о его неудаче, заставляя лежать, свернувшись калачиком, в постели и спать, дабы избежать воспоминаний. Чуя знал это лучше, чем кто-либо другой. Рыжеволосый перетащил свое утомленное тело в спальню, где спал Дазай. Вид его мирного лица вызвал у Чуи зависть, ведь он не мог больше спать и сбежать от реальности. Он вздохнул, осторожно лег под одеяло рядом с Дазаем, стараясь не разбудить его, и смахнул каштановую челку, закрывающую его лицо. Не было никакого сомнения в том, что Дазай был действительно привлекательным. Пышные каштановые волосы, какие казались мягкими на ощупь вместе с его мерцающими глазами и соблазнительной улыбкой, делали его физически очень желанным. Несмотря на много лет совместной жизни, Чуя никогда не всматривался в лицо Дазая, когда тот спал. Любопытство подтолкнуло его приблизиться. Длинные ресницы брюнета почти касались щеки, пока грудь ритмично опадала с его дыханием. Бинты были слегка развязанными и начали распускаться с шеи и рук, обнажая бледную кожу. Чуя никогда не понимал, с какой целью Дазай заворачивает себя подобно мумии. Вероятно, это была одна из тех вещей, которую Чуе не суждено узнать, учитывая скрытую натуру Дазая. Чуя задавался вопросом, как они вообще могли сойтись. Дазай пошевелился во сне и перевернулся на спину. Еще раз убрав вьющуюся челку брюнета, Чуя неслышно рассмеялся над детским лицом Дазая, в тот же момент его взгляд переместился на окно. Бледно-голубые глаза медленно расширились. — Дазай! Чуя потряс спящую фигуру. — Дазай, просыпайся! — Мгм? Дазай сонно потер глаза и сел. Зевая, он повернулся. — Что случилось, Чуя? Чуя указал на окно. — Дазай, смотри. Идет снег. Брюнет смущенно заморгал. — Чуя, что? Сейчас середина лета. Принимая во внимание постоянные заявления Чуи о снеге, Дазай посмотрел в направлении, указанном Чуей. Серые небеса с облачной пасмурностью предстали перед ним, дождь лил с небес, как и ожидалось. Ни одного признака снега в пределах видимости. Он провел рукой по волосам, все еще находясь в замешательстве от того, что Чуя разбудил его, ведь снег в течение лета неслыханное явление. Руководитель должен знать, что замершей воде невозможно выпасть при летней жаре. Он посмотрел в окно и повернулся к Чуе. Растерянность и удивление озаряли его сапфировые глаза, и сердце Дазая слегка сжалось. В его лишенном сна состоянии, ливень, смешавшийся с облачным небом, давал иллюзию белого снега, выпадающего с небес, с целью покрыть ожидающий город белым одеялом. Стук капель по окну обязан был дать понять Чуе, что на самом деле шел дождь, а не снег, но, увидев лицо руководителя, Дазай не мог заставить себя сказать Чуе правду. Перечень симптомов, которые Чуя может испытывать по мере увеличивающейся бессонницы, эхом отдавался в голове, но голос вывел его из мыслей. — Дазай, давай выйдем. Мы не гуляли в снег с тех пор, как были детьми. Просьба вызвала панику у Дазая. — Ах, Чуя, если мы выйдем, у тебя будет жар, учитывая твою ужасную иммунную систему. Подушка была брошена в его лицо, заставив перехватить дыхание. — Заткнись. Такое случилось один раз, когда нам было девять. — Эээ, но Чуя до сих пор выглядит так, будто ему девять лет. — ЗАТ- Смех заполнил комнату и Чуя постепенно забыл о желании увидеть снег, а Дазай продолжал дразнить его. Он испытал облегчение. Он не хотел видеть вспышку боли в уже измученных глазах Чуи.***
С того мрачного летнего дня Чуя упоминал о снеге практически каждый вечер, всегда заявляя, что это было самой странной вещью, которую ему доводилось когда-либо испытывать в течение лета. Дазай мог только кивать в согласии, не в силах сказать Чуе правду. «Раз это не причиняет ему вреда, то почему бы и нет?» — подумал Дазай, наблюдая, как Чуя сидит напротив окна со стаканом вина в руке. Бóльшую часть своих дней Чуя сидел на кушетке, явно вымотанный, но не способный вызвать у тела желание спать. Рыжеволосый всегда приветствовал его из гостиной, даже когда Дазай возвращался в самые ранние часы утра. Дазай вошел в квартиру, ожидая, что Чуя сидит на диване, как всегда. — Чуя, я вернулся… Внезапно он заметил краем глаза резкое движение, в то же мгновенье Чуя бросился к Дазаю. — Ох, Чуя, ты так сильно скучал по мне? — в шутку поддразнил он, готовясь к оскорблениям, которые обязательно последуют. Вместо этого Чуя прижался к нему, дрожа, как лист. — Чуя? — странное поведение исполнителя озадачило Дазая, он поднял лицо Чуи к своему. Спокойные глаза спрашивали его: «Что случилось?» Чуя прерывисто вздохнул. — Порча… Дазай… Порча… — его голос опустился до шепота, — порча стоит прямо там. Она просто стоит там, не говоря ни слова и улыбаясь. Дазай… Дазай… Там… Так много крови, стекающей с нее. Из ее пустых полых глазниц, ее носа, ее шелушащейся кожи, раскрывающей гниющие мышцы внизу. Дазай… — Чуя, успокойся. Чуя покачал головой. — Дазай… это… это выглядит ужасно, — его голос стал еще тише, — я в самом деле выгляжу так, когда использую ее? Кровь капает из моих рук, глаз и рта лишь только с белыми зубами, показывающимися, когда мои губы тянут безумную улыбку. Рука сжала одежду Дазая крепче. — Дазай… Порча… Дазай взял Чую за щеки, принуждая бледно-голубые глаза встретиться с ним. — Чуя. Порчи здесь нет. — Но, Дазай… — Чуя, — твердый тон в голосе брюнета привлек внимание Чуи. — Порчи здесь нет. Моя аннулирующая способность не имеет исключений. Ты уже знаешь это. Чуя в очередной раз нервно вздохнул и кивнул. — Я знаю. Дазай притянул Чую ближе к себе, ожидая, пока руководитель окончательно успокоится. Через несколько минут они отдалились. Чуя смотрел в ту сторону, где стояла порча, застенчиво и без единого слова обвив палец Дазая своим. Губы брюнета растянулись в улыбке, когда Дазай полностью держал руку Чуи. — Пойдем спать. Уже поздно. Чуя лежал в постели, ощущая теплое дыхание брюнета. Дазай уснул довольно быстро, не читая часами пособие по самоубийствам перед сном. Он взглянул на свой телефон, прищурившись от яркости, что ударила ему в лицо. 4:36 утра. Чуя вернул мобильный на ближайшую тумбочку и приблизился к спящей фигуре. С трепетом поцеловав Дазая в лоб, он тихо прошептал: «С днем Рождения, Дазай.»***
Тонкий дым тянулся за ним, даже когда Чуя бежал. — Почему ты не хочешь оставить меня в покое! Черная пыль вращалась вокруг, пока перед ним не предстала человеческая фигура. Злорадный смех наполнил воздух, дым ушел от фигуры и собрался у его ног в жидких лужах тьмы. У Чуи перехватило дыхание, бледно-голубые глаза были полны отрицания. Его искаженное «Я» насмехалось над ним. — Как я могу оставить тебя в покое, если мы один и тот же человек, Чуя? Порча приближалась к нему, Чуя продолжал медленно отступать, пока не почувствовал, что его спина ударилась о стену. Ледяные руки схватили Чую и сняли с него черные перчатки. — Посмотри, сколько крови на твоих руках, Чуя. Посмотри, скольких ты убил. Как кто-то мог оставаться на твоей стороне, когда ты стал таким… — Порча наклонилась к его уху, — испорченным. Его руки сжались в кулаки, держась по бокам. Глубоко вздохнув, Чуя встретился со способностью лицом к лицу. — Дазай все еще здесь. Темная тень издала раскатистый звук, вызывающий дрожь. — Дазай? Дазая здесь больше нет, — прошептала она. Холодная рука рванула его вперед и развернула. — Ты не помнишь? Ты убил его. Чуя в ужасе уставился на изувеченное тело Дазая. Темно-красная кровь вытекала из глубоких ран, а безжизненные глаза уставились в пустоту. — Нет… Постой… Я не мог… Порча обняла его трясущуюся фигуру. — Разве ты не видишь, Чуя? Ты всего лишь монстр. Чуя разрезал окружающий его дым своим ножом. — ЗАТКНИСЬ! Его резко дернули за руку, возвратив к действительности. — Чуя! Обеспокоенный голос Дазая вернул руководителя в сознание. Истощенный морально, Чуя бросил на Дазая быстрый взгляд, прежде чем свалиться на пол. — Чуя?! Брюнет опустился на колени рядом с дрожащей фигурой. Беспокойство наполнило его ореховые глаза. — У тебя была еще одна галлюцинация? Чуя кивнул. — Дазай… ты… ты умер… Я убил тебя, — он продолжал произносить слова в перерывах между хриплым дыханием. — Порча… Нежные руки пробежали по его волосам, побуждая немного расслабиться. — Я все еще здесь, Чуя. Ты меня не убил, — успокаивал Дазай. Он заключил его руку в свою. — Порчи здесь нет. Брюнет бодро улыбнулся. — Кроме того, пока я прикасаюсь к тебе, ты не можешь использовать свою способность, включая Порчу. Закрыв глаза, Чуя упал на грудь Дазая, пытаясь выкинуть из головы ужасный образ крови и безжизненных глаз. Дазай посмотрел на дрожащую фигуру и огляделся по комнате. Стулья были перевернуты наряду с книгами, разбросанными по полу, и осколки стекла сверкали под светом. Он держал Чую ближе к себе, благодарный, что сделал это до того, как рыжеволосый физически повредил бы себя. Руководитель часто страдал галлюцинациями, в коих перед ним стояла Порча, упрекая его за грехи и безрассудство. Невзирая на это, Чуя никогда не переворачивал комнату вверх дном, сражаясь с ненастоящей способностью. Он сосредоточился на взвинченной и дрожащей фигуре Чуи, притянув его еще ближе. Это была худшая реакция Чуи на галлюцинацию.Осень
Золотые оттенки лета медленно проникали в листья, осень давала о себе знать. При прошествии месяцев Чуе становилось все хуже и хуже, он быстро терял вес, в результате чего всегда был уставшим и едва мог говорить. Дазай покрепче затянул шарф вокруг шеи, защищая ее от сурового ветра. Он не мог позволить себе заболеть, не с Чуей, и так физически слабым. Бессонница руководителя постепенно ухудшилась до такой степени, что Чуя не мог спать вообще. Дазай разочарованно цокнул языком. Он отправился к Йосано для получения информации о состоянии Чуи лишь для того, чтобы вернуться с тем, что уже знал. Она сказала, что обеспечить Чую максимальным комфортом — единственное, что он может сделать сейчас. Брюнет чувствовал, как росло его разочарование в моменты размышления над своей беспомощностью. Независимо от того, что преподносила ему жизнь, он всегда находил решение с легкостью. Тем не менее, Дазай обнаружил свои руки связанными и он не в силах ничего сделать, лишь наблюдать, как недостаток сна медленно поглощает Чую одновременно умственно и физически. Дазай открыл дверь квартиры. — Чуя, я дома. Фальшивое приветствие эхом раздалось в комнате, и Дазай съежился от звука собственного голоса. Медленно моргая, Чуя открыл глаза и поздоровался с ним из гостиной. — ..с.. возв… ращением, Дазай. Брюнет подошел к Чуе и сел. Он взял холодную руку Чуи и прислонился к нему, задавая тот же вопрос, какой задавал каждый день. — Как ты себя чувствуешь? Чуя обернулся, чтобы встретиться взглядом с Дазаем. В его обычно сверкающих сапфировых глазах читалось истощение. Руководитель положил голову на плечо Дазая, прежде чем прошептал ответ. — Уставшим. Детектив только обнял его рукой, приблизив ближе и безмолвно подбадривая его, как мог. Они сидели молча, каждый занят своими мыслями. Первым, кто нарушил спокойную атмосферу, окружающую их, был Чуя. — Д-дазай? — Хм? — промямлил он в ответ. Мягкие волосы защекотали щеку Дазая, когда Чуя повернулся к нему лицом. — Я… Я х-хочу уви-деть за…кат… Ирисковые глаза расширились от услышанного пожелания. — Чуя, ты думаешь, что готов к этому? Дазай не мог скрыть беспокойство в голосе, хотя знал, что он заметил бы. Быстрая потеря веса, сопровождаемая его неспособностью спать, ослабила Чую настолько, что Дазай волновался, как бы сильный порыв ветра не сбил маленького руководителя с ног подобно тонкой бумажной кукле. Чуя лишь высмеивал сомнение Дазая. — К-конечно д-да. Я б-бы не пред..лагал, будь в-все ина..че… Кроме того… — Чуя устало улыбнулся Дазаю, — если э-то з-займет сли…шком много… ты п-понесешь меня, не так ли, Да…зай? Брюнет усмехнулся. — Конечно, Чуя. Дазай отвернулся от Чуи и принялся забирать их пальто. Он изначально потянулся к черному пальто Чуи, но вспомнил порывистый ветер и схватил свое, более плотное. Он бросил одежду Чуе, игнорируя жалобы на ужасное чувство стиля. — Мое чувство стиля намного лучше твоего, Чуя, — возразил Дазай и приблизился к руководителю с шарфом в руке. Брюнет дважды обернул мягкую серую ткань вокруг шеи Чуи, пока сапфировые глаза смотрели на него без протеста. На лице рыжеволосого отразилось смятение, и он поднял шарф к носу. — Дазай… он… п-пахнет тобой… — Это потому что он мой, Чуя. Руководитель сердито посмотрел на него. — Почему… ты о-бернул меня им… к-когда у м-меня есть свой… — Твой шарф не подходит к пальто, которое ты надел, — ответил он, не оборачиваясь. — К тому же, мой теплее. Дазай продолжил обматывать шарф Чуи вокруг своей шеи и открыл дверь квартиры. — Лучше поспешить, Чуя, иначе пропустим его.***
Физическая нагрузка во время ходьбы при его ослабленном состоянии вскоре оказалась слишком большой для Чуи. Не в силах более игнорировать его тяжелое дыхание, Дазай наклонился и жестом указал Чуе садиться на спину. Немного покраснев, Чуя подчинился, будучи слишком слабым, чтобы возражать. — Знаешь… Я-я про…сто по-шутил, ага. Дазай засмеялся на такое заявление. — Ну, Чуя, ты, возможно, шутил, но я нет. Брюнет продолжил путь, ведущий к пляжу, а Чуя уткнулся лицом в спину Дазая, удобно устроившись между лопатками. Неспешно меняющиеся цвета неба, начиная с синего и заканчивая светло-розовым, предупреждали Дазая о быстром течении времени. С каждым новым шагом бремя в сердце становилось все тяжелее и тяжелее, в отличие от веса на его спине. Дазай всегда жаловался на тяжесть руководителя, что шло вразрез с его маленьким ростом, но теперь он едва мог сказать, нес ли кого-то вообще. Соленый запах океана встретил их, как только они приблизились к пляжу. Чайки кричали, улетая за горизонт, а за ними раздавался шум оживленного города. Дазай осторожно подтолкнул Чую. — Мы здесь. Слишком вымотанный, чтобы ответить словами, руководитель только кивнул в знак признательности. Дазаю не нужно было слышать, что Чуя хотел сказать, дабы понять, что он имел в виду. Облака сияли оранжевым светом под лучами заходящего солнца, небо переходило от мягких розовых до золотистых цветов. Сцена захватывала дух, и Дазай понял, почему Чуя увлечен наблюдением за тем, как солнце скользит по горизонту. Он снова подтолкнул руководителя, когда золотой шар лениво начал снижаться. Чуя смиренно поднял голову, отстранившись от плеча Дазая и смотрел, как солнце прощается с городом; его лазурные глаза ловили умирающие лучи. Оба наблюдали, как последний свет угасает за горизонтом, сопровождаемый шумом чаек, города и грохотом волн. Дазай нарушил молчание с наступлением ночи. — Эй, Чуя. — Мм? — Если бы ты мог загадать только одно желание, что бы это было? Задавая вопрос, Дазай ожидал, что Чуя задумается на пару мгновений, прежде чем ответить, однако Чуя сказал почти сразу же. — Т-ты по..мнишь… ви..шневое де-рево, что мы видели в-вме…сте еще деть-ми… — Да. Место, в которое нас привели Мори-сан и Ане-сан, верно? — Мм. Я..я хочу по..сетить его снова. Дазай рассмеялся. — Подумать только, один из самых страшных руководителей Портовой Мафии хочет пойти посмотреть на цветок. Чуя легонько ударил подбородком его плечо. — З-зат..кнись Д-дазай. Что б-бы ты… хотел. Безутешная слеза скатилась по щеке Дазая, он отвернулся от Чуи, чтобы тот ничего не заметил. Поразмыслив над ответом на несколько секунд дольше, Дазай хмыкнул. — Я бы хотел…***
Звезды сверкали в ночном небе, когда Дазай вернул Чую в квартиру. Без солнечного тепла ветер казался еще холоднее, нежели в течение дня. Услышав, как Чуя чихнул, Дазай остановился на краю тротуара. Он медленно поставил Чую и накинул пальто на плечи рыжеволосого, после подняв его обратно. — Ане-сан пронзит меня своей катаной, если ты заболеешь из-за всего этого, — объяснил он, продолжая путь к квартире. Найдя покой в теплоте брюнета, Чуя не шевелился на спине Дазая. Только когда Дазай резко остановился, Чуя поднял глаза. — Взгляни, Чуя, — Дазай перенес вес на спину и протянул руку. — В ноябре идет снег. Как странно. Руководитель просто опустил голову обратно на лопатки Дазая, похоже, не впечатлившись неестественным временным явлением. — О ч..ем ты гово…ришь, Д..аза..и, снег всег..да идет. Дазай почувствовал, как в горле застрял ком. — Ах, ты прав, Чуя. Снег всегда идет. Они почти добрались до квартиры, когда их снова окутала тишина ночи, и тогда мягкий голос прошептал на ухо Дазаю: — Спаси…бо. Дазай слабо сжал челюсть, ничего не ответив. Это было слишком похоже на прощание.Зима
Мягкое «спасибо», сказанное посреди тихой осенней ночи, было последним разом, когда Дазай слышал Чую. По мере того, как дни становились короче и холоднее, голос Чуи непрерывно слабел, пока, наконец, не исчез. Дазай проводил бóльшую часть своих дней в тишине, выполняя ежедневные задания без какой-либо компании. Тело Чуи полностью отказалось от пищи, что ускорило его потерю веса. Детектив часто ел в одиночестве в гостиной, ища новости о болезни Чуи в надежде на то, что лекарство обнаружили. Ничего нового не появилось. Он знал, что бесполезно продолжать надеяться, продолжать ждать чуда, и все же Дазай не мог заставить себя сдаться окончательно. Не тогда, когда дело касалось Чуи. Дазай направился к свернувшейся фигуре на диване. В дополнение к потерянной речи он также лишился способности ходить, а единственный способ общения Чуи заключался в нежных прикосновениях и мягких взглядах, интерпретацию его мыслей он оставлял на Дазая. К счастью, все те годы, проведенные вместе, не прошли даром, поскольку Дазаю удавалось понять мысли Чуи так же ясно, как если бы они были его собственными. Он поднял красиво вышитое одеяло, отбросив его в сторону, и обернул тело Чуи в мягкую ткань. — Ты знаешь, что лучше не использовать одеяло, что Ане-сан сделала для тебя, — мягко дразнил Дазай, пока усталые глаза Чуи сердито смотрели на него с тем гневом, какой он только мог вложить в них. На одеяле изображены две птицы того же цвета, что и глаза Чуи, сидящие на ветке, вокруг них робко опадал снег. Картина была простой, но благодаря изящной технике Коё, чем дольше Дазай смотрел на нее, тем больше казалось, что птицы собираются улететь в любую минуту. Чуя закрыл глаза, игнорируя Дазая. Брюнет поднял одеяло повыше, закрывая рот в процессе. — Тебе не холодно, Чуя? Дазай не был незнакомцем для встретившей его вопрос тишины, и все же он не мог не почувствовать едва заметную тяжесть в глубине его сердца. Как бы он не признавал этого, он скучал по голосу Чуи, отпускал ли тот непрерывные оскорбления или просто звал его по имени. Руководитель устало открыл глаза и моргнул, прежде чем скрыть лицо под мягкими покрывалами. Темные мешки под глазами Чуи, впавшие скулы и бледное лицо служили лишь болезненным напоминанием о бессилии рыжеволосого. Дазай осторожно натянул одеяло на себя, разместившись рядом с Чуей. Он получил очередной взгляд, но мягкость в обычно пронзительных глазах Чуи показала его личные мысли. Брюнет улыбнулся и приблизился к нему, чувствуя, что вес одеяла давит на них обоих. Они сидели молча, и только снег мягко падал на улицу за компанию. Очень медленно Чуя наклонился к плечу Дазая — жест, какой он часто делал во время бессонных ночей, когда Дазай являлся членом Портовой Мафии. В ответ брюнет потянулся и нежно взял руку Чуи. Он почувствовал, как пальцы рыжеволосого вздрогнули от неожиданного контакта и печально улыбнулся в ответ на реакцию. Даже если Чуя не мог ходить, он все еще отвечал на прикосновения Дазая. В настоящий момент это были мелочи, которые имели наибольшее значение. Будучи в такой непосредственной близости от истощенного руководителя, Дазай мог разглядеть, как спокойно поднимается и опадает грудь Чуи, движущегося в такт дыханию. Он сильнее сжал руку Чуи. Тепла Чуи всегда хватало на двоих, и брюнет часто использовал его в качестве личного обогревателя, учитывая, что небольшой рост Чуи был идеален для того, чтобы прижаться подбородком к его голове во время сна. Но теперь Чуя был слишком холоден, и Дазай заметил, что еще больше притягивает руководителя, пытаясь разделить тепло собственного тела. Когда он встретился с вопросительным взглядом, детектив воспользовался возможностью поговорить, решив оставить объяснения. — Эй, Чуя, ты знал, что если держаться за руки, когда спишь, то можно увидеть одинаковый сон? Янтарные глаза смотрели на падающий снег, слова сказаны в пустоту. Едва заметное сжатие его ладони было единственным ответом, в каком он нуждался. Так он знал, что Чуя слышал его и знал о его мыслях, которые он не мог донести. Дазай помнил, что Чуя предпочитал не сидеть на диване в течение длительного времени, а тиканье часов оповещало о наступлении поздней ночи. Брюнет отпустил руку и выскользнул из-под одеяла. Не говоря ни слова, Дазай осторожно поднял хрупкое тело Чуи вместе с одеялом и перенес их в спальню. Обычно Чуя сопротивлялся, заявляя, что может без проблем передвигаться, но он не протестовал и просто закрыл глаза, погрузившись в объятия Дазая. После того, как он опустил Чую и снова его обернул, Дазай переместился туда же, где он был до переезда и вновь взял Чую за руку. Проходили минуты, Дазай постепенно чувствовал, как его глаза тяжелеют из-за сонливости. Он изо всех сил старался устоять, отчаянно пытаясь составить Чуе компанию хотя бы на минуту, но по мере того, как минуты превращались в часы, сон настиг его, а глаза заполнила тьма.***
Утренний свет ударил в лицо Дазая, пробуждая его ото сна. Все еще не полностью проснувшись, Дазай протирал глаза свободной рукой, когда вес на другой привлек его внимание. Его охватил страх. Что-то казалось необъяснимо неправильным. Рука Чуи обессилено покоилась поверх его. Дазай почувствовал, как у него упало сердце. Неспособный повернуться к лицу рыжеволосого, Дазай говорил дрожащим голосом. — Эй, Чуя… Мне только что приснился самый ужасный сон… Ты заснул навечно, пока я спал, поэтому я даже не попрощался. Ореховые глаза вздрогнули, когда Дазай уставился на неподвижную фигуру рядом с ним. — Чуя… Это все просто плохой сон, да? Дазай придвинулся и прижался губами к шее Чуи, ища хоть какие-то признаки жизни. Кожа на ощупь слишком холодная, пульс отсутствует. Пустота нахлынула на него, будто кто-то внезапно разрушил плотину, сдерживающую безмолвные эмоции. Боль опалила душу, уничтожая каждую мысль, не позволяя ему говорить. Из его горла вырвался всхлип. Подобно эффекту снежного кома, слезы продолжали течь по лицу Дазая, а горе поглощало его без остатка. Не в силах сломить свою прочную психику, какая не позволяла выражать личную боль словами, он тихо кричал глубоко внутри, тогда как горячие слезы катились по лицу, падая на закрытые глаза Чуи. Дазай сжал в объятиях безжизненное тело Чуи, рыдая в плечи и цепляясь за все, что было Чуей до того, как жизнь беспощадно убила его. Он все утро оставался рядом с Чуей и позволял боли неумолимо омывать его, как океанским волнам, горе продолжало душить его мысли, лишая чувства собственного «Я». Он не мог заставить себя заговорить или даже предупредить кого-либо об уходе Чуи. Никакие слова не смогут выразить степень его страданий.***
Несколько недель спустя
Звонок телефона привлек внимание Дазая. Он игнорировал устройство с тех пор, как Чуя умер, желая остаться наедине со своей скорбью. Он повторно бросил взгляд на экран, намереваясь пренебречь каждым, кто связывался с ним, однако имя контакта заставило его приблизиться. Удивление озарило тусклые янтарные глаза, смотрящие на мигающий экран сотового. Он поднял трубку. — Ане-сан, ты редко мне звонишь. Старшая исполнительница не теряла времени зря. — Дазай, где ты сейчас? — В квартире. — Никуда не уходи, Дазай, мне нужно с тобой поговорить. Он устало моргнул. — Извините, Ане-сан, но я не желаю никого видеть. Прошу простить меня… Голос Коё прервал его. — Дазай, пожалуйста, мне нужно знать… Дазай вздохнул, не в силах пропустить мучительную мольбу в голосе Коё. — Хорошо, ане-сан, только я приду к Вам. Он мысленно представил вежливый кивок исполнительницы. — Ты помнишь, где это? Призрачная улыбка мелькнула на лице Дазая. — Как я мог забыть?***
Улицы были покрыты снегом, когда Дазай наконец вышел из дома. Он не потрудился взять с собой зонт, в результате чего его волосы и ресницы покрывал белый порошок. Счастливые воспоминания из детства заполнили мысли, как только он перешел на знакомую тропу, ведущую прямо к дому Коё. Он так часто бывал здесь, что автоматически проходил все повороты, ведущие к зданию, не задумываясь. Дазай слишком рано подошел к внушительному строению. Коё встретила его у двери и поманила к себе, грациозно махнув рукой. Ее розовые волосы были распущены, позволяя локонам каскадом осыпаться за спиной, словно рулон шелка. Исполнительница предложила Дазаю занять место и молча поставила перед ним чашку чая, прежде чем сесть самой. Коё, не сводя глаз с чашки в ее руках, тихо сказала: — Как… Как он выглядел, Дазай? Дазаю потребовалось некоторое время. — Бледным. Больным. Мертвым. Он выглядел мертвым, ане-сан. Розовые глаза смотрели на его лицо, пытаясь прочитать эмоции. — Как ты узнал… Полуоткрытые губы и мирное лицо промелькнули в голове Дазая. — Его рука была слишком тяжелой по сравнению с моей, для того, кто проснулся. — Ты не появился на его похоронах. — Я не знал, что должен был. Несмотря на монотонный голос, Коё смогла заметить горечь, скрытую глубоко в ответе Дазая. Она с печалью посмотрела на него. Он решил проигнорировать это. — Это всё, ане-сан. Коё кивнула и отвела глаза, вернувшись к чашке. — Да, Дазай. Тишина заполнила комнату, прежде чем Коё заговорила снова. — Спасибо. Дазай почувствовал, как горло сжалось, а собственная боль угрожала вновь его поглотить. Он поднялся со своего места. — Тогда я пойду. Заинтересованные розовые глаза уставились на него, будто пытаясь передать слова, которые Коё не могла произнести вслух. Он уже подошел к двери, когда до него донесся голос Коё. — Дазай. Брюнет остановился. — Он заботился о тебе. Даже после твоего ухода… Пальцы сжали дверную ручку; Дазай подавил скорбь, вырывавшуюся наружу. Выйдя, он повернулся к Коё и оставил дверь приоткрытой. — Ане-сан, — измученные карие глаза смотрели прямо на нее. — Я тоже заботился о нем.Весна
Птицы щебетали на ветвях, когда Дазай спускался вниз, проходя мимо бесчисленных рядов цветущих вишневых деревьев. Бледно-розовые лепестки падали, как снег и, сдуваемые ветром, летели по тропинке в розовое одеяло цветов. Он остановился перед одним из многих деревьев в парке. Дазай провел рукой по выцветшей резьбе на коре. Поддразнивая Чую насчет роста в детстве, он вырезал «маленького мафиози» на дереве, достаточно высоко, чтобы Чуя не смог достать. Воспоминание вызвало на его лице усталую улыбку. Чуя не думал использовать способность, чтобы подбросить себя до резьбы. Напротив, он был слишком озабочен тем, что спорил с Дазаем, говоря, что в конечном итоге станет выше его. Дазай с теплотой проследил за человечками пальцем. Чуя никогда не был выше его, действительно став маленьким мафиози. Дазай подумал, помнил ли он о резьбе, упоминая парк цветущих вишен в день, когда они вместе провожали закат. Брюнет протянул ноги, так как они онемели от долгого сидения на корточках. Он достал из кармана пальто небольшую фотографию, обрамленную простой рамкой и осторожно положил ее у основания ствола дерева. Дазай встал и одарил фотографию печальной улыбкой. «С днем Рождения, Чуя». Некоторое время он стоял перед деревом, прежде чем в последний раз взглянуть на фотографию и затем перевел взгляд на цветущую вишню. Весенний бриз взъерошил его волосы, и Дазай протер глаза перед тем, как возвратиться в город. Сон приходит не так легко, как раньше.