Ритм

      Итачи знал, что был гением. Итачи знал, что любимый младший брат отомстит ему, избавит от тяжести вины и боли. Единственное, что Итачи не мог знать по умолчанию - то, что он влюбится. Также он не знал, что любовь может быть такой коварной. Она напала неожиданно, ударила по голове и Итачи пропал бы, если бы не проклятая выдержка шиноби. Она подарила ему возможность мечтать. Мечтать о том, что никогда не свершится.       Да и вообще, мечты? Для него, в тринадцать лет убившего свой клан, собственных мать и отца? Слишком жестоко. Эти грезы приносили невыносимую боль, и поэтому Итачи с мазохистским удовольствием бередил душевные раны, влюбляясь еще сильнее.       Так сладко-больно представлять себя в окружении семьи, где родители живы, а братишка не предает друзей ради призрака силы. Все-таки что было бы, если бы Данзо не обвинил Учиха в измене? Что бы было, если бы сам клан не затевал переворот? А если бы им позволили забрать маленького Наруто из приюта? Джинчурике — оружие деревни. Самый светлый, волнующий глубиной и прозрачностью своей теплой души мальчишка. ***       Итачи после тренировки одет только в штаны. Капелька пота катится по виску, и Итачи стирает ее тыльной стороной ладони. Наруто, пахнущий мылом и соевым соусом, выносит данго, присаживается рядом, снимает один шарик крепкими белыми зубами. Хлопчатая белая юката мягко очерчивает мускулы и распахивается, когда Наруто изгибается, дразнясь. Духота наваливается, на мгновение лишая зрения. ***       Итачи целует его колено, поднимается выше, оставляя на нежной коже метки-засосы. Облизывает и прикусывет сосок, вызывая протяжный стон с припухших губ. Итачи углубляет поцелуй и одной рукой перебирает светлые волосы, другой расягивая дырочку ануса для проникновения. Наруто елозит под ним, капризно хнычет и стонет, запрокидывая голову, когда Итачи, наконец, входит. От возбуждения, кажется, пульсирует все тело. ***       Полумрак комнаты, запах пота и желания, влажный блеск глаз и бессвязный, полубезумный шепот:  — Вернись… Вернись… Ммм… Вернись…       Итачи почти что с нежностью целует Наруто в лоб и касается своими губами до искусанных и обветренных губ Наруто. Так целомудренно, после всего, что они вытворяли раньше.  — Обязательно вернусь, — шепчет в ответ Итачи. Дьявольский шаринган пылает как солнце, которое выплывает из-за края земли. ***       Итачи открывает глаза и, превозмогая боль, идет смывать с себя последствия снов. Итачи дышит с усилием. Вдох-выдох, вдох-выдох. Он вспоминает животворящую улыбку Наруто, а потом прогоняет непрошеные мысли. В голове сразу становится пусто. Самый волнующий момент сна упрямо всплывает, возбуждение копится внутри, волнение стучит в горле. Итачи пытается его сглотнуть. Не получается. Сердце, обернутое в фольгу, размеренно стучит в одном-единственном ритме: На-ру-то. На-ру-то.       Итачи был гением. Итачи с самого начала знал, что Наруто никогда не пахнет мылом и соевым соусом. Только пот, рамен, чакра Лиса и одиночество. ***       Первое, чему Итачи искренне рад — живой, здоровый, волнующий глубиной и прозрачностью своей теплой души Наруто.       Где-то в глубине мертвого тела начинает биться сердце в одном-единственном ритме: На-ру-то. На-ру-то.