Больше, чем сестра

Этого он боялся больше всего. Того, что снова причинит боль и навсегда потеряет. Гарри разомкнул губы, но так и не издал ни звука. Лишь растерянно скользнул взглядом от Гермионы к Мэйсону и обратно. Напарник ещё не понял, что он наделал, но сердце Гарри в ужасе сильно забилось. Все эти недели после процесса он так уверенно убеждал девушку, что всё будет по-другому, и твёрдо веровал в это сам, как вдруг по невероятной глупости всё и испортил. — Почему… ты молчишь? — осторожно спросила Гермиона. Гарри смотрел ей в глаза, но не мог заставить себя произнести правду. Такого она не заслуживала. Не заслуживала получить колких слов, которые он прочитал в письме. Не заслуживала упрёков в паршивых записках. Она его не уводила у другой, не притворялась несчастной или замученной и уж точно не очаровывала, пользуясь случаем, только ради того, чтобы «хорошо устроиться». — Гарри?.. Он снова разомкнул губы и инстинктивно набрался воздуха, точно вдруг позабыл, как дышал прежде. — Прости, — наконец выдавил из себя и подумал, как же жалко и неубедительно прозвучал его голос, — я… должен был тебе сказать… раньше. Как ни странно, но Гермионе хватило его заминки, чтобы и самой обо всём догадаться. — Это… снова Рон? — уточнила она, отчего Гарри стало только тревожней — Гермиона не заслуживала получить обвинений. Она ни в чём не была виновата. — И… что он хочет? В этот раз. Гарри запоздало качнул головой, словно мог бы выиграть у времени не только минуты, но и возможность что-то исправить. На этот раз Гермиона сомкнула губы, не прибавив очередного вопроса, и это её терпеливое ожидание заставило его устыдиться собственной слабости и обмана. — Это Джинни, — признал Гарри. — Она узнала от Рона, что мы… вместе и не хочет этого понимать. Вот и шлёт разные записки. Напоминает о… прошлом, обвиняет, предлагает встретиться, — в некотором замешательстве он перечислил, подумал, что зря, и замолк. Гермиона никак не изменилась в лице, словно застыла, глядя сквозь него и погрузившись в далёкие, неведомые ему мысли, и только её глаза выдавали проснувшуюся в их глубине грусть. Гарри слабо шевельнулся, но не отважился протянуть к ней руки и в то же мгновение воспылал к себе ненавистью. Стоило встретиться с Джинни сразу же после первого письма, а не тянуть время, надеясь, что ей надоест сыпать записками. Наверное, это было как нельзя глупо — как и в старые времена пытаться избежать конфликта и тем же его разжечь. От неловкого движения в кружке Мэйсона звякнула ложка, отчего и Гермиона, и Гарри невольно отвлеклись и вспомнили о существовании на кухне гостя. Последний оказался совершенно растерян и не знал что сказать. В самом выражении его лица читались непривычные и глубокие извинения, но Гарри не дал ему шанса увидеть, готов ли он их принять, и вернул взгляд к Гермионе — сейчас его ничто и никто так не волновали, как она. — И почему… ты тогда до сих пор с ней не встретился? — вновь поражая стойкостью, задала вопрос девушка. Он не отвёл глаз. Он больше не мог ей врать. — Не хотел, чтобы она… что-то испортила. Чтобы как-то тебе навредила или помешала нам… быть вместе. Она… Гарри совсем потерялся, и Гермиона сама вложила ладонь в его руку. — Тебе не нужно постоянно меня оберегать. От всего, Гарри. — Но я… — Я знаю, — согласилась она и придвинулась так близко, что он мог бы с легкостью коснуться её губ или заправить непослушные пряди. — И я это ценю. Но, Гарри… почему ты всё ещё… сомневаешься в нас и скрытничаешь? — Я не сомневаюсь, — возразил он не очень уверенно, — я… просто… Гермиона прикоснулась к его лицу, будто бы желая, чтобы он не только смотрел в её глаза, но и прочитал в них очевидный ответ, со вздохом поправила его очки и разгладила волосы. — Тебе стоило бы в меня верить. — Я в тебя верю! — тут же возразил Гарри. — Просто Джинни… — Но дело ведь не в ней. На этом Гермиона поднялась из-за стола и вышла из кухни. Гарри всё ещё сидел и напряженно обдумывал её слова. Теперь, после процесса, он, конечно же, делал куда больше, чем прежде, чтобы её уберечь и не повторить былых ошибок, но за всеми этими хлопотами — обустройством дома, прогулками в поселке, некоторыми планами на будущее, — почему-то продолжать думать, что девушка слишком слаба, чтобы дать отпор отголоскам прошлого, и пошёл на обман. Он снова сделал ей больно, хоть она и не сказала этого прямо, но от этой мысли ему сделалось тяжко. — Дружище, слушай… — попробовал, было, неловко заговорить Мэйсон. — Заткнись, — сердито велел ему Гарри, встал с места и резко покинул кухню. Ему как никогда захотелось всё признать: вину, упрямство, обман — захотелось сделать что угодно, лишь бы это не отдалило от него такого родного и нужного ему человека. Дверь распахнулась им без стука, и Гермиона от неожиданности вздрогнула и выронила кофту, оставшись в одном только бюстгальтере и домашних штанах. Не то чтобы Гарри не видел её раздетой и такой притягательной, но сейчас она вдруг показалась ему недоступной. — Извини… — неловко он пробормотал и нагнулся. — Куда ты… собралась? — осторожно спросил, протянув вещь. Глаза Гермионы встретились с ним в зеркале шкафа. — На встречу. Ему хватило и мгновения, чтобы понять, с кем, и сразу же насторожиться. — Но… Ладонь девушки накрыла его губы раньше, чем он окончил фразу. — Джинни ведь писала мне, так? — Гарри успел только изогнуть в вопросе брови, нежели издать звук. — Я догадалась, что вы с Марти что-то скрываете, он… как и ты, не умеет врать. Но… я никак не могла взять в толк, почему он так… старается тебя не выдать, если только… это как-то не связано со мной, — пояснила Гермиона и убрала с его губ руку. — Я права, ведь так? Гарри осталось лишь промолчать, в любой другой ситуации он бы в очередной раз поразился этой её способности находить причинно-следственную связь. Он пытался заставить себя сдвинуться с места, найти любой убедительный аргумент, чтобы помешать ей собираться, но мысли только путались, а ноги, словно окаменев, и вовсе не хотели подчиняться. Он слышал вопрос Гермионы, о том, где Джинни хочет её видеть, но не сразу раскрыл рот. Кажется, он не соврал. Его щека, по крайней мере, ощутила тепло губ. Гарри вышел из транса, когда услышал, что за спиной закрылась дверь. * * * Дезиллюминационное заклинание накладывал Мэйсон, не знавший как ещё искупить свою вину. Гарри уже дважды советовал ему помолчать, в последний раз довольно резко. Мэйсон успел вовремя его дернуть с проезжей части на тротуар, иначе бы прохожие успели заподозрить неладное, а вместе с ними и посетители заведения напротив. — Ближе будешь подходить? Гарри покачал головой, но вспомнил, что невидим, и раскрыл рот: — Нет. Гермиона точно поймёт. Он не сводил глаз с окна, и девушка за стеклом казалась ему совсем одинокой и грустной. Джинни не заставила себя долго ждать — той же уверенной, громко кричащей о её великой воле, походкой прошлась до стола и взглянула на бывшую подругу сверху вниз. Гарри инстинктивно дернулся, но его схватила рука напарника. — Ты же вроде не хотел подходить, — напомнил тот. — А ты вроде хотел заткнуться, — огрызнулся Гарри. Он с трудом держался, словно и сам находился в том заведении и слышал дерзкое, вероятней всего, презрительное приветствие бывшей девушки. Она, сделав одолжение, уселась напротив Гермионы и каких-то пару минут помолчала. Должно быть, послушала, что её письмо так и осталось непрочитанным соперницей, а записки были просто сожжены. Послушала и ответила что-то не очень приятное, судя по выражению её лица. Гермиону это почему-то не задело, она пожала плечами и снова что-то сказала. Гарри мог только предполагать, что она и сама догадывалась, в чём Джинни её обвиняла. Последняя отчего-то вдруг переменилась в лице и удивленно взглянула на Гермиону. Обе недолго помолчали, и вторая, словно в подтверждение своих слов, засучила рукав и протянула свою руку. Гарри знал, что Джинни сейчас видела — старый шрам, от которого остался лишь блёклый след, — но никак не мог понять, что Гермиона такого прибавила следом, глядя в глаза собеседницы. Джинни вспыхнула и подскочила с места, ничего не бросив напоследок, что для неё не свойственно, она покинула заведение. Гарри видел, как его бывшая девушка уходила вдаль, пока совсем не растворилась среди прохожих, и вернул недоуменный взгляд на стекло. Гермиона ещё посидела какое-то время, затем поднялась, накинула куртку и вышла на улицу. Отошла совсем недалеко и остановилась. — Гарри? Значит, она и сама прекрасно знала, что он не сможет не прийти и будет где-то поблизости. — Гарри, ты здесь? Скрываться больше не имело смысла. Он снял заклинание, и оказался от неё по другую сторону дороги. Гермиона вдохнула свежего воздуха и осталась на месте, давая понять своим спокойным видом, что ждёт и нисколько не сердится. Гарри перешёл на её сторону, но так сразу не нашёлся со словами. Одолевали смешанные чувства — удивление, нежность, страх и доля тревоги. Хотелось знать главное — в порядке ли всё между ними или вдруг начала расти брешь. Гермиона тоже молчала, и в неторопливо подкрадывающихся к городу сумерках её хотелось просто взять за руку и повести вдаль, туда, где можно будет выкинуть лишнее из головы и просто любоваться звёздами. — Что ты… такого сказала Джинни? — наконец решился Гарри спросить. Гермиона ответила так просто, что на несколько мгновений он снова лишился дара речи. — Что люблю тебя и… не стану возражать или… очаровывать, если… ты решишь уйти. Гарри вдруг стало понятно, почему Джинни молча сорвалась — найти на такое искреннее заявление аргумент ей, способной только безжалостно раскидываться обвинениями, вряд ли бы удалось. Вместе с пониманием его душе снова сделалось легко, камень тревог и переживаний просто исчез. — Что? — спросила Гермиона от непонимания, почему он снова застыл. Ему хотелось кричать. Но не от боли, как бывало прежде, а от радости. Хотелось, чтобы все знали, что он больше не боится. В порыве чувств он притянул девушку к себе, и она охотно ответила на поцелуй. — А как же… Мэйсон? — отстранившись, спросила Гермиона. — Разве он… не с тобой? Гарри только сейчас вспомнил о напарнике и развернулся. На его призыв никто не откликнулся. Наверное, Мэйсон понял, что будет только мешать и ушёл. Гарри, преисполненного радости, кольнуло где-то в груди. Наверное, он и сам был сегодня слишком безжалостен к тому, кто так же, как и он, просто ошибся. — Поговорю с ним с завтра, — заверил он девушку. — Может, домой? Гермиона молча сжала его ладонь, и через мгновение они оказались у крыльца. * * * За шторами застыли краски ночи. Гарри, устало развалившийся на диване, отвёл от окна взгляд и снова зевнул. Угли в камине уже догорали, но вставать и возвращать их к жизни не хотелось — Фликки находилась где-то поблизости и с радостью бы исполнила всё, что попросят хозяева. Гермиона ещё читала, сидя в кресле, почувствовала на себе взгляд парня, заулыбалась и перелистнула страницу. Гарри слабо улыбнулся и сам — хорошо, что всё оказалось не так трагично, как он себе часто рисовал, припоминая прошедшие недели, — веки его отяжелели, и он незаметно погрузился в сон. Ему почему-то виделось Рождество. Фликки нравилось помогать украшать стены и стекла, Марти робко ходил в небольшом ярком колпачке, Живоглот периодически пугал его, неожиданно выскакивая в блестящем на разный манер ошейнике с камнями. — Гарри? Гермиона задумчиво разглядывала ёлку в гостиной, когда он вошёл, неся в руках коробку с игрушками. — Гарри! Сон исчез от удара. Но не того скромного, когда дают по макушке или плечу, желая выдернуть в реальность. Гарри как раз проснулся потому, что действительно ударился. Он приподнялся и с удивлением обнаружил, что лежал на полу. Но не в гостиной, а в спальне. Рядом находился Кикимер и сосредоточенно смотрел в сторону двери, точно ожидая за ней опасности. — В чём дело? Почему мы?.. Гарри не успел окончить вопроса. Услышал незнакомые голоса и перевёл потрясенный взгляд на домовика. — Кикимер увёл хозяина из-под удара, — невозмутимо доложил тот.