Любовь сквозь время

– Если ты его родственная душа, то это еще не означает, что на твоем запястье также проявится его имя. Я читала, что такое происходит в шестидесяти процентах случаев. Да, шанс на взаимность достаточно большой, но согласись, что попасть в шестьдесят всегда легче, чем в сорок, - в пьяном бреду твердит Клери, сжимая пальцами рубашку на груди Саймона, и отчаянно старается не упасть. Льюис смотрит на нее, словно на сумасшедшую, а затем сажает в такси и быстро диктует адрес ее новой квартиры, в которой они вместе с Изабель поселились совсем недавно. Что бы он ни говорил, но слова подруги задевают его до глубины души. Всю жизнь родители твердили Саю про силу любви соулмейтов, про их связь, ведь они сами являлись и по сей день являются родственными душами. Да что уж тут говорить, все его друзья, включая Клариссу и Изабель, Алека и Магнуса, Джейса и Себастиана, все они могут похвастаться парными именами на запястьях. Чего не сказать насчет него и Рафаэля. Безусловно, Сантьяго безумно любит этого несносного птенца, терпит его, пожалуй, даже больше, чем следует, но это только потому, что на его запястье красивыми буквами выведено имя из шести букв. Саймон. По крайней мере, Льюис считает именно так, ведь другого объяснения, почему шикарный мужчина клюнул на такого неудачника, как он, нет. Кожа же шатена пока еще девственно чистая, что совсем несвойственно для зрелого восемнадцатилетнего парня. И, конечно, Сай не был бы собой, если бы не начал переживать по этому поводу. А что, если это не Рафаэль? Или если имени нет и не будет, потому что его обладатель скоропостижно скончался? Это конец. Саймон сам не замечает, как просто стоит на обочине и уже несколько минут пялится в след уже успевшей уехать машине. Неизвестно, может быть, на него так действует алкоголь, но Льюис неосознанно вытаскивает телефон из кармана и уже хочет было набрать номер Рафа, но вовремя останавливается. И что он ему скажет? Ты не моя судьба? Я уверен, что ты достоин большего? Парень смотрит на их совместную фотографию и не верит. Этот мужчина слишком хорош для него, такого бракованного и никчемного. Саймон смотрит на время и, набрав в легкие побольше воздуха, набирает номер Рафаэля. Гудки, длинные и невыносимые. – Что-то случилось, птенчик? – Льюис слышит обеспокоенный хриплый голос по ту сторону мобильного и понимает, что еще несколько секунд назад брюнет мирно спал на большой кровати в своей квартире в центре Бруклина. Парень прикрывает рот рукой и молчит еще несколько долгих секунд. – Нет-нет, ничего, я просто ошибся номером. Хотел набрать маму, а позвонил тебе. Вот дурак, – фальшиво весело произносит Сай и шумно сглатывает, готовый в любую секунду бросить трубку. – Саймон. – Этот голос, словно гром среди ясного неба. Шатен задерживает дыхание и неосознанно сжимается. Кто бы мог подумать, что мистер Сантьяго однажды начнет так на него влиять. – Забери меня отсюда, – шепчет Льюис и отключается, присаживаясь на край тротуара. Честно сказать, парень уже думал об этом, причем не один раз, но еще никогда раньше эта тема не вызывала у него настолько сильные эмоции. Он гладит пальцами кожу на своем запястье и отчаянно хочет оказаться сейчас не около задрипанного Пандемониума, а дома, в мягкой постели. Там, где он сможет забыть обо всех своих проблемах. Парень сидит и думает о том, что он давно уже должен был начать курить. Ведь будь у него сейчас с собой сигареты, он бы уже не чувствовал себя настолько паршиво. И еще… Какой же он идиот! Он же не сказал Рафу, где его искать. Сай подрывается было, чтобы набрать номер своего парня, но вовремя вспоминает, с кем имеет дело. Его молодой человек – глава крупной сети компаний, которая включает в себя все, что только можно представить себе. И работает на него столько людей, что вам и не снилось. Поэтому они уж точно доложили боссу, что его птенец ошивался в клубе со своей рыжей подругой. Снова. Льюис ходит из стороны в сторону, пинает мелкие камушки и мусор, встречающийся на его пути, и кутается в кожанку Сантьяго, но она совсем не греет, не так, как ее прежний владелец. Через считаные мгновения к зданию буквально подлетает черный автомобиль, водитель которого успел нарушить десятки правил дорожного движения, Саймон в этом уверен. Рафаэль оказывается рядом совершенно неожиданно и тут же принимается щупать парня, проверяя, все ли кости целы. Шатен замечает, что мужчина даже переодеться толком не успел, ведь на его бедрах свободно сидели широкие спортивные брюки, а торс обтягивала светлая майка с пятнами явно старой не отстиравшейся краски. – Ну что ты опять натворил, птенец? – нарочито недовольно шипит Рафаэль, но Саймон то точно знает, что он только что облегченно выдохнул где-то в глубине себя. Льюис кусает губы и разглядывает мужчину перед собой так, будто он в первый раз его видит. И да, он до сих пор не может понять, почему такой, как он, выбрал шатена. Конечно, если забыть про метку на запястье, точно. – Нет, все в порядке, просто Клери кое-что сказала мне, когда уезжала, и я хотел бы обсудить это с тобой. Не то, чтобы я принимал эти слова всерьез, ведь она было пьяна в стельку, но это ведь статистика, а она никогда не врет. Нет, я, конечно, думал об этом и раньше, но не то, чтобы серьезно. – Конечно, даже будучи совершенно подавленным, Саймон просто не может остановить свой словесный вулкан. Хотя, может быть, это наоборот наталкивает на мысль, что юнца что-то серьезно беспокоит? Рафаэль закатывает глаза и сжимает пальцами плечо шатена. – Садись в машину, Саймон, ты замерз, поговорим внутри. Парень медленно кивает и следует за брюнетом, располагаясь на переднем сидении, прямо рядом с водителем. Какое-то время они едут молча. Саймон не знает, как начать разговор, какие слова подобрать, а Рафаэль попросту внимательно следит за дорогой. И только большая ладонь, сжимающая бедро юнца, выдает его беспокойство. Будто его любовь может просто выпрыгнуть на полном ходу из машины. Но на очередном светофоре Льюис глубоко вздыхает и смотрит прямо на испанца, сжимающего свободной рукой руль. – Что если ты не моя родственная душа? – Желание разговаривать тут же пропадает, когда парень замечает помрачневшее лицо своего бойфренда. Он уверен на все семьдесят процентов, что сейчас Сантьяго скажет что-нибудь про то, как его достали подобные разговоры. Как его достал Саймон. Но вместо этого мужчина облизывает губы и проводит пальцами по колену шатена. – Это ничего не изменит, птенчик, ты же знаешь. Главное – это то, что я люблю тебя, а ты любишь меня. И плевать я хотел на это дурацкое правило соулмейтов. К тому же, мы не можем что-либо утверждать, пока твое запястье все еще чистое, ведь так? В любом случае, я с тобой, я рядом и так будет всегда. – Мужчина целует костяшки Льюиса и проводит большим пальцем по полоске кожи, торчащей из-под манжеты куртки. Раз за разом. Не трудно догадаться, что что-то не так. Саймон отдергивает руку и разглядывает свою руку. Слава Богу, что, собираясь в клуб, он не забыл надеть свои контактные линзы, чтобы не путать Клариссу и швабру. На улице уже давно стемнело, но в красном свете светофора все-таки можно разглядеть очертания строчной буквы «a». Парень смотрит, и смотрит, и смотрит. Одна единственная буква. Больше ничего. Разве так бывает? Но радует лишь то, что в имени Рафаэль есть та самая злополучная «a». Причем даже не одна. Испанец трогается с места, как только время алого сигнала заканчивается, и на его лице даже можно заметить тень улыбки. – Вот видишь. Будем надеяться, что к завтрашнему утру имя будет доступно уже полностью. И мы с тобой вместе увидим его. Я позвоню твоей маме, скажу, что ты сегодня останешься у меня. Саймон переводит взгляд на своего парня и долго смотрит на него, не понимая. Как он может оставаться таким спокойным? Ведь у самого юнца вот-вот начнется истерика. Они добираются до квартиры Рафаэля, брюнет укутывает своего мальчика в одеяло и делает ему горячий ромашковый чай, а затем целует, долго и горячо, будто намекая на продолжение вечера. Но шатен прекрасно знает и понимает потребности своего мужчины, поэтому не настаивает ни на чем. Сай еле добирается до подушки. Этот день выжал его, словно лимон, ментально и физически. Он чувствует, как Сантьяго почти бесшумно передвигается в темноте, а затем прижимается к его спине своим невыносимо горячим телом и обнимает поперек груди. И это, наверное, лучшее, что случилось с Саймоном за всю его жизнь. Утро. Льюис уже давно проснулся, но он просто боится открыть глаза. Так получилось, что за ночь они с испанцем успели сменить не одну позу, и теперь шатен удобно лежал на его груди, расположив левую руку как раз перед глазами. Поэтому если сейчас он поднимет веки, то увидит это злополучное имя. Нет, нет и еще раз нет. Не тогда, когда Раф все еще спит. – Я же вижу, что ты не спишь, Сай, – лениво и как-то совсем по-домашнему произносит Сантьяго, потягиваясь и растирая глаза после сна. – Я не хотел открывать глаза без тебя, видеть это, – шепчет птенец и утыкается лицом в грудь мужчины, на которой так удобно лежит. Рафаэль мягко смеется и целует пальцы бойфренда. – Хорошо, хочешь, чтобы я увидел его первым? – Саймон пару секунд размышляет, а затем утвердительно кивает. – Хорошо. Мужчина приподнимает кисть и поворачивает руку к себе. Минутная пауза. Льюис думает, что еще чуть-чуть, и он просто умрет, сердце не выдержит и выпрыгнет из груди. – Кларисса. Шатен распахивает глаза и чувствует, как его сердце разлетается на куски. Имя подруги. Это конец.