Я спрячу твою боль

      Сознание давало о себе знать как волна: то накрывало меня, давая почувствовать всю гамму пережитых и переживаемых эмоций, то отступало, забирая с собой всю боль. Осознание того, где я, что со мной произошло и кто я вообще такая тоже пришло далеко не сразу, лишь когда услышала до боли знакомое:       — Мяу…       А затем мужской шепот:       — Ш-ш-ш, не разбуди ее.       И я всё вспомнила!       Глаза открыла не сразу, просто потому что веки словно свинцовыми стали. Но мои мучения того стоили! Как только открыла глаза, увидела своего фамильяра. Живого, целого и невредимого. Он смотрел на меня с такой тоской, болью и виной, что сердце защемило. Но не прошло и секунды, как наши взгляды встретились, и Минк уже прыгнул передними лапками на кровать и радостно мяукнул.       — Эй, что на тебя на… — начал возмущаться Эзарэль, который был в не поля моего зрения, но тут же себя оборвал на полуслове, после чего услышала его полный неверия шепот, — Да быть не может!       Пара мгновений, и эльф уже стоял, склонившись надо мной. Он смотрел на меня, а я то на него, то на молекота и почему-то улыбалась. Несмотря на боль во всем теле, несмотря на невероятную усталость я улыбалась, глядя на них двоих. Оба уставшие, явно долго не высыпавшиеся и безмерно пораженные моим пробуждением.       — Привет, — прошептала я на грани слышимости. Горло болело сильнее, чем при самой страшной ангине.       Секунда тишины, после которой Эзарэль быстро проговорил:       — Подожди, я позову Эвелейн и Миру! Мелкий, следи за ней! — и умчался.       А Минк даже возражать по поводу «Мелкого» не стал. Спустил лапки с кровати, положил свою мордочку мне на руку и смотрел на меня. В какой-то момент увидела у него слезинку, от чего у меня тоже глаза слезиться начали. Бедный, перенервничал из-за меня.       Слегка пошевелила рукой, от чего Минк поднял мордочку, положила её ему на макушку и начала его поглаживать, иногда почесывая за ушком. Минк снова положил передние лапки на кровать, но теперь положил ещё и мордочку, чтобы мне было удобнее его гладить. Ты мой хороший!       В таком положении нас и застали прибежавшие гвардейцы. Мира, подбежав к кровати, едва не снесла Минка и стоящие на пути предметы мебели. И это обычно сдержанная и непробиваемая Мира? Не верю!       Эвелейн была посдержанней, но тоже пару раз споткнулась обо что-то, совершенно не смотря под ноги, а Эзарэль подошел к столу и поставил на него какой-то таз с водой, какую-то ткань и сумку с неизвестным мне содержимым.       — Лирия! Как же ты нас напугала! — запричитала Мира, сжимая в руках края одеяла.       Я виновато глянула на неё и, перестав гладить Минка, протянула ей руку, за которую она ухватилась, как за спасательную соломинку посреди океана. Я хотела её хоть как-то успокоить, но не могла даже придумать как это сделать.       Когда Мира успокоилась окончательно и теперь уже спокойно сидела на стуле, стоявшем рядом с кроватью, но не спешила отпускать мою руку, я перевела взгляд на Эвелейн, стараясь даже не то, чтобы успокоить, а просто выразить мое к ней отношение. Она хорошая девушка, как профессионалу ей вообще равных нет во всей Гвардии Эль, и, думаю, благодарить за то, что я всё ещё дышу, стоит именно Эвелейн. Не в обиду Мире, но она всё ещё новичок, она многого не знает, многому только учится, да и говоря откровенно и она, и Сара, и я — мы просто подростки, которые по случайному стечению обстоятельств оказались втянуты во взрослую жизнь в чужом мире, где свои порядки, свои устои и другие взгляды на жизнь. И та, кто понимает лучше всех, насколько дорога жизнь каждого — это Эвелейн.       Уж не знаю, смогла ли я хоть что-то передать эльфийке взглядом, но она тепло мне улыбнулась и слегка взъерошила мне волосы. Возможно, если бы мы действительно захотели общаться, если бы между нами была дистанция чуть меньше, мы бы нашли общий язык, возможно даже стали подругами. Забавно это осознавать в момент, когда скоро придется говорить: «Прощай, мы теперь долго не увидимся» …       Как выяснилось, а в дальнейшем и почувствовалось, я стала напоминать ожившую мультимедийную мумию, у которой из открытого пространства только глаза и рот. Нет, голова и лицо забинтованы не были. Ну почти, тонкая полоска бинта вокруг черепа и несколько пластырей на лице не в счет. Забинтованными основательно были горло, руки, начиная от плеч, живот и ноги.       А дальше начались мучения. Минка наглейшим образом согнали с нагретого им места. Попытались выгнать и эльфа, но он просто игнорировал своих подчиненных, а на колкие несвойственные шуточки Миры он просто не отреагировал: подошел к окну и задвинул шторы, скрывая за ними голову, но не вышел!       Как девушки его не убили — загадка, но я начала искать глазами свои ножи, которые, к сожалению, нашлись лежащими на лавке, рядом с которой стоял Эзарэль. На этом мой план под кодовым названием «Не хочешь по-хорошему — будет по-плохому» с треском провалился.       Мира и Эвелейн, видимо смирившись с присутствием эльфа, начали меня просто-напросто раздевать, на что я очень хотела как минимум возмутиться, а как максимум начать активно сопротивляться и натравить на них Минка, но мое физическое состояние было против любого вмешательства в этот процесс. Во время снятия бинтов горело всё тело, кое-где бинт пришлось просто отдирать, слава Оракулу, что не вместе с кожей. Когда девушки промыли раны, которые начали немного жечься, и снова забинтовали меня, уложили на кровать и с повелительным «Лежи и спи!» вышли, оставив с Минком и Эзарэлем. Нагло? Даже очень. Но, с другой стороны, это их работа — лечить раненых.       Минк снова устроился около кровати, а мне захотелось, чтобы он лежал рядом. Как когда был малышом. И настолько хорошо я это представила, смотря на Минка, что даже перед глазами четкий образ появился. Фамильяр сначала удивленно замер, а потом воровато обернулся, посмотрел на Эзарэля, который все ещё стоял лицом к окну, и одним прыжком забрался ко мне. Кровать предательски скрипнула, от чего эльф повернулся к нам.       — Эй, слезь! Не хватало, чтобы ты на неё лег! — прикрикнул Эзарэль на моего фамильяра, подходя к нам.       Но Минк нагло улегся рядом со мной, положив на меня хвост, всем своим видом показывая, что никуда от сюда не пойдет. На подобную наглость эльф уже собрался взять Минка за шкирку и просто скинуть с кровати, о чем говорила протянутая рука, но я немного приподняла руку над кроватью, привлекая к себе внимание главы Гвардии Абсента. Тот замер, перевел взгляд на меня и встретился с моим умоляющим взглядом. Эльф нахмурился и скрестил руки на груди, но я продолжала на него смотреть «щенячьими глазками», к чему присоединился и Минк.       Эзарэль осмотрел нас, тяжело вздохнул и нагнулся ко мне, сбивая с толка своими действиями. Меня осторожно приподняли и переложили ближе к краю кровати, оставляя больше свободного места для Минка, чем молекот и воспользовался, поудобнее устроившись. Как только я снова оказалась в положении лежа, меня накрыли одеялом и расправили его. Минк положил поверх одеяла хвост мне на живот и уткнулся носом мне в плечо. Хотелось повернуться набок и обнять его, но нельзя, поэтому просто улыбнулась, чувствуя дыхание своего вечного друга на плече.       Посмотрела на Эзарэля и попыталась взглядом передать насколько ему благодарна. Мне улыбнулись одним уголком губ и повторили приказ девчонок. Спорить сил не было, как и желания двигаться. Жжение ран только убеждало меня в правильности решения. Так что я была только рада уснуть, слушая мерное сопение Минка.

***

      Эзарэль долго смотрел на недавно уснувшую девушку и её фамильяра. Сколько у неё ещё секретов? И что она вообще знает о себе? Откуда у неё в крови наследие этого мира? Может ли она иметь какое-то отношение к старику из Пещеры Кристаллов?       Над последним вопросом эльф думал уже не первый раз. Сколько бы не пытался понять, что в тот день произошло, осознание никак не приходило в его голову. Со слов Лирии, они просто всё обсудили, старикашка покопался в её воспоминаниях, проверяя насколько правдивы её слова и отпустил всю компанию восвояси. Но что-то подсказывало, что это не так. Нет, не просто «подсказывало», а прямо вопило. Что они могли обсуждать? Знал ли старикашка про её сокрытые на тот момент возможности? И если да, то…       — Спит? — из-за двери раздался шепот, но в повисшей тишине он звучал очень отчетливо.       Эльф дернулся, выныривая из потока своих мыслей и посмотрел на вошедшую. Эвелейн. Эзарэль догадывался, зачем она пришла.       Желание сжать челюсть и уйти от разговора было столь велико, что он уже открыл было рот, чтобы спросить о какой-нибудь мелочи, но эльфийка его опередила, произнеся твердое:       — Нам надо поговорить, — и вышла.       Понимая, что его мнение по этому поводу не учитывается, эльф тихо поднялся со скамейки и подошел к двери, но… Он был готов поклясться, что ноги сами пошли к кровати Лирии, а рука сама убрала с её лица волосы девушки. Тишина, мир и покой. Эзарэль был уверен, что именно так и видел свое будущее, когда вся эта неприятность с Кристаллом закончится. Но во всех планах есть место изменениям. И этот план не исключение.       Вскоре эльф вышел из дома и прищурился, привыкая к яркому солнцу. Когда глаза привыкли к свету, Эзарэль увидел нервно заламывающую себе руки Эвелейн. Он понимал, что поговорить действительно надо, но… Что он ей скажет? «Прости, но ты перестала меня интересовать»? Или «Прости, но мы не подходим друг другу»? А может банальное «Давай останемся друзьями. Так нам обоим будет лучше»?       Эвелейн заметила стоящего эльфа далеко не сразу. Но они слишком долго откладывали этот разговор. Пора расставить все точки над i. Они не были готовы к этому разговору. Но и откладывать его дальше смысла не было.       Разговор был долгий. И морально, и физически оба устали. В какой-то момент оба сорвались, выплескивая накопившиеся эмоции, и разошлись: Эвелейн пошла в лазарет, где на данный момент проживали все гвардейцы, а Эзарэль — в дом. К Лирии и Минку.

***

      Проснулась от противного скрипа двери, а когда ей хлопнули, сон как рукой сняло. Если бы могла, подскочила бы от неожиданности. Сонный мозг отказывался воспринимать реальность.       — Прости, я тебя разбудил, — послышался голос эльфа, — Спи, ты поспала совсем немного.       Спорить желания не возникло, поэтому я снова поудобнее устроилась и укрылась одеялом. Но меня начало грызть любопытство: почему Эзарэль в таком плохом настроении? В полумраке было мало что видно, но фигуру эльфа я разглядела и просто смотрела на него. Смотрела и думала о причинах смены настроения. Вроде нормальный же был, когда я засыпала.       Видимо, мой интерес не остался незамеченным, так что эльф ответил на мой не озвученный вопрос.       — Мы с Эвелейн… Поговорили, — подобрал он слово, хотя оно явно не подходило, судя по его тону.       Ну что же, одной его проблемой меньше. Им надо просто остыть. Всё будет хорошо, они взрослые и умные эльфы.       Примерно с такими мыслями я и уснула, повернув голову набок и уткнувшись Минку в макушку.       Когда проснулась толком не поняла. Осознала себя гладящей Минка, который уже сидел и довольно мурчал. Молекот уткнулся мне носом в щеку, а потом и потерся о неё своей щекой. Щекотно, но приятно.       Краем глаза заметила спящего на соседней кровати эльфа. Видимо, усталость взяла свое. Стараясь не шуметь, я поднялась с кровати, оделась в свою чистую и даже зашитую одежду, что было очень непросто с перевязанными руками, и вышла из дома. Минк естественно вышел со мной. Ему тоже надо лапки размять. А то засиделся в четырех стенах.       Спустя минут десять поняла, что лучше бы и дальше продолжала лежать в доме. Мне откровенно надоели постоянные поклоны жителей, некоторые даже молиться на меня начинали. И если Минк вышагивал царственной походкой, гордо подняв мордочку и держа хвост трубой, то я старалась изо всех сил не скривиться и не отвернуться от деревенских. Благо жизнь на Земле отлично научила держать лицо. Оракул, что с ними произошло? Пусть всё будет как раньше! Мне было хорошо, когда на меня смотрели как на одного из гвардейцев! Пусть они так смотрят на кого-нибудь другого! И молятся на него тоже!       Внезапно меня кто-то остановил, схватив детской ладошкой за руку. Повернувшись к ребёнку, увидела девочку лет шести с небольшим рогом единорога и хвостиком. Она улыбнулась мне и протянула мне венок.       — Спасибо, очень красивый, — с трудом произнесла я и присела, чтобы девочка мне его надела.       После вручения подарка, малышка убежала, чему я была очень рада. Но её поступок послужил сигналом для других, чему я была очень не рада! Мне начали всучивать корзинки, доверху набитые либо съестным, либо какими-то вещами. Я отказывалась как могла, учитывая тот факт, что говорить я не могла, но в итоге просто сбежала в местный лазарет, где и поселились ребята. Оракул, пусть это поскорее закончится!       Я была невероятно счастлива, когда увидела знакомые лица! Сара и Мира едва не удушили в объятиях, и если Мира ещё старалась сохранить лицо и скрыть это за стандартными вежливыми объятиями, то Сара просто сгребла меня в медвежьи объятья. Мне даже показалось, что я услышала хруст своих костей. Опомнившись, Сара ослабила хватку, и на её место пришла мужская часть нашего небольшого коллектива. Первым через всю мужскую толпу пробрался Невра. Ну как «пробрался», он просто всех растолкал на вытянутые от себя руки и подбежал ко мне. Сару и Миру он не опередил лишь потому, что они стояли ближе ко мне, когда я вошла.       Вот честно, вампир меня напугал больше всех! Он сначала гладил по голове, как неразумное дитя, потом резко начал на меня кричать и шипеть, повествуя мне о том, какая я дура и идиотка, а под конец своей гневной тирады просто завалил меня вопросами, на которые я не знала ответов, о чем постаралась донести жестами и гримасами. Он, вреде бы, успокоился, дал мне нормально со всеми поздороваться, но, когда меня пригласили за стол поесть, чему я обрадовалась, так как в животе пел киампу, причем не один, вампир забрал у меня все и кормил как маленькую. Не хватало только того, чтобы он мне еду разжевывал. Я попыталась хоть как-то возразить, но, когда на тебя шипит вампир, твой пыл как-то сам собой потухает.       После трапезы я осталась у ребят, просто-напросто побоявшись выходить на улицу. Да и Невра не особо горел желанием меня упускать из вида. Я говорила, что он меня воспринимает как сестру? Говорила? Я исправлюсь: он воспринимает меня как трехлетнего ребёнка! И то, что я выгляжу явно старше, его не переубеждает. Минк мне всё время припоминал, как я почти убегала в лазарет, показывая мне свое воспоминание. З-зар-р-раза ехидная! Ребята, после того как в окна лазарета заглянул уже пятый деревенский, поняли от кого мы с Минком пытались скрыться и просто хохотали в голос.       Я с самого начала заметила отсутствие Эвелейн, но пытаться узнать, где она, не стала. Просто сама поняла, что ей лучше сейчас самой принять все, что они наговорили с Эзарэлем. Никто из нас ей в этом не поможет.       Дверь едва не слетела с петель с грохотом ударившись о стену! От столь неожиданного явления все взялись за оружие, даже Минк зловеще зашипел. Меня же, как и моего фамильяра, закрыли своими телами, потому что я без оружия и раненная, а Минком, похоже, решили не рисковать.       — Они пропали! — раздался с порога нервный голос эльфа.       Едва не спросила, кто именно пропал, но на мой вопрос ответили все: разошлись в разные стороны, открывая меня взору главе Гвардии Абсента. Ой, мы же с Минком ушли, когда он спал…       Мы пару секунд просто смотрели друг на друга. Выглядел он растрепанным и помятым, к тому же ещё и нервным. В общем, мне резко стало стыдно, что я не оставила хотя бы записку. С другой стороны, я и сама не думала, что окажусь у ребят, так что и записку я бы вряд ли смогла написать. Но, даже понимая это, мне не становилось легче. А эльфу надоело сверлить меня взглядом, так что он просто вышел из лазарета. Дышать после этого стало легче, но все равно что-то нашептывало, что надо извиниться. Вопрос как? Говорить я не могу, если только с большим трудом, подарить ему что-нибудь тоже не могу, так как ничего при себе не имею. Да и насколько я поняла, он не большой любитель выяснять отношения.       Я сняла венок и начала его нервно крутить в руках. Кажется, даже помяла пару листиков и лепестков. И тут в голове что-то щелкнуло. Откуда в начале марта цветы? Это осознание меня настолько поразило, что я выглянула в окно. Вокруг все цвело и пахло! Я бы даже не сказала, что сейчас март — в деревне как минимум июнь! При более внимательном рассмотрении венка, смогла узнать парочку цветочков, которые использовались в алхимии. Возможно, я нашла способ извиниться…       Эзарэля я нашла быстро, он был не особо далеко от лазарета, сидел на полянке в окружении ребятишек всех возрастов. На очень знакомой полянке…       Я так и застыла, смотря на выросшую зелёную траву и распустившиеся низенькие частые цветы. И не скажешь, что именно на этой полянке мне и пришлось общаться с одной сумасшедшей особой.       Пришла в себя быстро, потому что дети как-то подозрительно притихли, прижались друг к другу и начали шептаться. Да и Минк начал бодаться так, что я едва не упала. Почесала у фамильяра за ушком и прижала палец к губам, прося ребят не выдавать моего присутствия. Дети оказались сообразительными и вскоре они уже играли в местный аналог салочек. А эльф, кажется, даже внимания на минутную тишину не обратил. Сидел все так же неподвижно спиной ко мне, так что я решила его немного удивить: подойти сзади и надеть на него венок.       План мне удалось осуществить, спасибо Невре, который научил передвигаться быстро, не создавая при этом лишнего шума. Удивленного эльфа в венке я не скоро забуду! Когда он повернулся ко мне, я не смогла сдержать короткого смешка.       — Что ты здесь делаешь? — спросил эльф, смотря на меня своими изумрудными глазами.       «Извиняюсь, не видно?», — хотела спросить я, но помнила про горло. Ограничилась выразительным взглядом на венок.       Эльф снял сие украшение и осмотрел его. Затем перевёл взгляд на меня и спросил:       — Ты правда думаешь, что помятый венок для меня лучший подарок?       Стало немного обидно. Я отдала ему подарок, который предназначался мне, а он тут ещё и придирается. Всё желание извиняться пропало, не собираюсь унижаться. Я ещё не забыла, чему меня семнадцать лет на Земле учили.       Не ушла только потому, что меня осалил кто-то из детей! Игнорировать их не решилась, поэтому быстренько осалила Минка и отошла от него. Молекот сначала соображал, что ему теперь делать, а потом подбежал к какому-то мальчику и, едва ли не повалив ребёнка, осалил его, после чего отбежал. Детям перспектива поиграть с фамильяром явно понравилась, так что о моём существовании они быстро забыли. Минк тоже выглядел вполне счастливым, перспектива размяться ему понравилась.       А я осталась один на один с эльфом. Стало как-то неловко.       Эльф поднялся на ноги и, подойдя ко мне, надел на меня венок.       — Тебе он идет больше, — а потом почти шепотом, — Прости. Если бы…       Я не дала ему закончить фразу, положив ему на губы палец. Я прекрасно знаю каково это, думать в таком ключе. И я не собираюсь выслушивать, как меня жалеют.       Эльф удивленно вытаращил на меня глаза, а я, наоборот, прищурилась, говоря всем своим видом: «Ещё одно твое слово в продолжение этой мысли, и я тебя ударю». Подействовало. Когда убрала палец с его губ, запоздало подумалось, что сейчас придется выслушивать ещё одну тираду. Но нет. Эльф лишь усмехнулся:       — И как давно ты перестала соблюдать субординацию?       Стало стыдно. Хотя, с другой стороны, я с ним примерно на одном уровне, ведь Гвардию Света ставят выше остальных.       — Как ты себя чувствуешь? Раны уже зажили? — спросил эльф, смотря на мои руки, а потом и на ноги.       Я не знала ответа, хотя и чувствовала жжение. Попыталась хоть как-то передать свои мысли мимикой. Плечами пожимать не решилась.       Жжение в ногах резко усилилось. Настолько резко, что я устоять на ногах не смогла. Повалилась бы на землю мешком с картошкой, если бы эльф не поддержал и осторожно не усадил на траву.       — Что такое? Я позову Миру! — раздался обеспокоенный голос Эзарэля.       А я сжала его одежду и замотала головой, неосознанно стараясь прижаться к нему. Хотелось раствориться в эльфе, чтобы ничего не чувствовать. Жжение усилилось и на руках, что, похоже стало моей последней каплей.       А потом пришла темнота. Думаю, мы с ней уже породнились.       Когда открыла глаза, увидела знакомый деревянный потолок, по правую руку от меня сидел Эзарэль, а по левую — Минк, нервно дергающий ушками. В горле першило, вообще было ощущение, словно я в пустыне побывала.       — Как ты? — спросил эльф, протягивая мне кружку с водой и помогая сесть.       Когда живительная влага смочила горло, я даже смогла ответить. Шепотом и с трудом, но смогла.       — Лучше.       И даже не солгала. Мне действительно стало лучше. В ногах пропала ноющая и тянущая боль. В руках тоже, но плечи почему-то всё ещё болели, как и живот, и горло.       Отдав эльфу теперь уже пустую кружку, начала развязывать бинт на руках, проверяя внезапно пришедшую в голову догадку. Да, я оказалась права, на руках не было ни одного пореза, укуса или ожога. Проверять ноги не стала, и так уже было понятно, что и там пропали все эти «украшения».       Перевела взгляд на Минка, который заинтересованно вытянул шею и пытался посмотреть на мои руки. Демонстративно выпрямила к нему руки и повернула их пару раз, показывая со всей сторон.       — Поэтому тебе стало плохо? — поинтересовался эльф, смотря на мои руки вместе с молекотом.       Я кивнула и зарылась пальцами в шерсть Минка. Как же удобно без бинтов.       — И так у тебя будет всегда, когда раны начнут заживать? — очередной вопрос эльфа.       Я застыла, осмысливая вопрос и пытаясь найти на него ответ. Хороший вопрос, на самом-то деле…       — Наверное, — шепотом ответила я и продолжила возиться пальцами в шерсти Минка.       А тот даже не возражал: развалился для моего удобства и поворачивался от в одну, то в другую сторону.       — Мы завтра утром хотели вернуться в Штаб. Сможешь?       Я неуверенно кивнула. Думаю, я стану для них балластом. Минк выдержал ребёнка, но он не ездовой фамильяр.       — Мы на всякий случай отправили Невру за ездовым фамильяром, — успокоил меня Эзарэль.       Ну, тогда это значительно всё упрощает.       Я посмотрела на Эзарэля, который как-то хмуро на меня смотрел. У него даже между бровями появилась морщинка, на которую я выразительно уставилась. Этого хватило эльфу, он перестал хмуриться, встал и пошел к печке. Заварил мне чая с какими-то травами.       Пока пила чай, ворвались все наши собратья по несчастью, даже Невра к нам забежал сразу после того, как вернулся. На самом деле, я была очень рада, что не могу говорить, потому что такую толпу я бы не перекричала. Столько вопросов о моем самочувствии я не получала за всю жизнь. Судя по всему, я теперь буду под присмотром, уж кто-кто, а Невра об этом позаботится. А следом за ним подключатся и Мира, и Сара, и Карен. И мое мнение никого волновать не будет. Оракул, дай мне сил…       На самом деле, было даже забавно наблюдать за ним. Они так оживленно предполагали на что способны целители, что улыбка сама напросилась. Как дети малые, честное слово. Напоминают Керо и Икар, когда я им читала книги. А когда узнали, что у меня затянулись раны на руках и ногах, решили в этом убедиться, ибо не верили. Я и сама сопротивлялась, но от помощи Минка отказываться в данном вопросе не решилась. Он очень убедительно зарычал и даже клацнул зубами прямо возле пальцев любопытного оборотня. Эзарэль тоже не оценил порыв убедиться в правдивости сказанного, как и Невра. Но их не очень-то и слушали, но вот когда голос подал Валькион все едва ли не построились в шеренгу по стойке смирно. Удивительная способность главы Гвардии Обсидиана пришлась как никогда кстати, спасибо ему за помощь.       Разошлись все далеко не сразу. Меня клонило в сон, поэтому я буквально начинала засыпать во время беседы ребят, но быстро выныривала из дремоты. Но когда не смогла сдержать зевка, Минк с Неврой и Эзарэлем едва ли не выпроводили ребят, за что я, с одной стороны, им благодарна, а с другой — стыдно было. Но желание поспать было сильнее стыда.       На сколько я помню, Невра ушел последним. По крайней мере уснула я именно под его угрозы эльфу по поводу моего самочувствия.

***

      Когда группа гвардейцев из Штаба утром отправлялась домой, к ним вышли все деревенские. Кто-то пытался всучить благодетелям хоть что-нибудь в знак благодарности, но гвардейцы упорно отказывались, кто-то прорывался сквозь толпу дабы поблагодарить их лично, но большинство вышли, чтобы вновь посмотреть на новую целительницу. Многие думали, что все рассказы о подобных ей — простые сказки, так как уже на протяжении нескольких поколений целителей не видели. Но вот появилась юная девушка, которой удалось вселить уверенность в разум и душу всем в деревни: целители ещё существуют. Большинство восхищались её силой, некоторые жалели бедную девушку, ведь прекрасно видели как непросто ей было, и лишь один мальчик смотрел на неё с восхищением и уверенностью в том, что он хочет быть таким же смелым, умным и сильным, как она.       После недолгого прощания гвардейцев с деревенскими, они наконец смогли покинуть деревню. Они шли не оборачиваясь назад, и потому не могли видеть, как все: дети, мужчины, женщины и старики кланялись им. Даже когда силуэты их спасителей скрылись в лесной чаще, они продолжали кланяться, а кто-то молился за их долгую и счастливую жизнь.       По прибытию в Штаб, глав Гвардий и их подчиненных встречали как героев, не скрывая эмоций. Когда первыми вошли в ворота именно главы Гвардий, живые, без единой царапинки или намека на перебинтованную рану, ликование начало нарастать, и с каждым новым входящим гвардейцем оно все усиливалось. Но стоило показаться хрупкой блондинке верхом на ездовом фамильяре, рядом с которым вышагивал её молекот, шум толпы превратился в тишину, что сильно смутило девушку. Но несмотря на это, она продолжала гордо держать голову и спину, насколько это было возможно.       Встреча с Мико прошла неожиданно быстро, но от этого не менее эмоциональной. Все подробности было решено узнавать после полного выздоровления Лирии. Внезапная головная боль у единственной пострадавшей только убедила всех в правильности этого решения.       После того, как Лирию и её фамильяра под строгим наблюдением Эвелейн и Невры отправили в свою комнату, Мико попросила брауни и единорога найти в библиотеке хоть что-нибудь о целителях. Надо хотя бы иметь представление с чем они столкнулись.       О проснувшейся силе Лирии решили не разглашать. Зачем кому-то знать о том, что самой девушке, скорее всего, будет приносить немало проблем? Не за чем. Это решение тоже поддержали те, кто знали об этом и видели мучения Лирии. Также приняли решение сопровождать девушку и не оставлять её надолго одну, а также освободить её от заданий и какой-либо физической нагрузки.       А Эзарэль все ещё размышлял над мучащими его вопросами.

***

      — Нет! Даже не думай! Забудь об этой мысли! — безапелляционно заявила Сара, демонстративно загородив собой дверь моей комнаты.       — Лирия, пойми, нам же от Мико влетит так, что простым нарядом на кухне мы точно не отделаемся, — пыталась вразумить меня Мира.       А я только щеки надула. На воздух хочу! В лес!       — И нечего щеки надувать. Пойми, это для твоего же блага, — продолжила Мира.       Ну да, «для моего блага», как же. В больницах и то разрешают больным на свежий воздух выходить. А я что? А я в постоянно в четырех стенах, которые иногда меняются! Бесит аж. А как я поняла, бесить меня нельзя.       — Лирия, успокойся, иначе тебе только хуже станет! — озвучила нашу общую мысль Сара.       Конечно станет. Потому что моя магия не контролируется мной, а когда я злюсь, она впитывается в окружающие меня предметы и живые организмы, от чего моя комната очень скоро стала напоминать оранжерею, девушки будут напоминать кукол, а я буду потом спать весь день. Им одни плюсы, а они ещё и успокоить пытаются. Ненормальные!       — Лия, ну успокойся, — к попыткам успокоить одну нервную особу присоединилась Мира.       Лия? Какая прелесть, она ещё помнит, как называли меня в детстве. И это бы возможно меня и успокоило, да вот что-то не очень помогает!       В лес хочу!       В окно запрыгнул вернувшийся с разведки Минк, держа в зубах пламенный цветок.       Вот кому жить хорошо!       Сара дала Минку летающего Карпа и снова вернулась ко мне и моему испорченному настроению.       — Ли, угомонись. Сама понимаешь, получить от Мико никто не хочет.       Ну да. Все Мико боятся. А то, что я скоро шизофреником стану — это так, мелочи! Вот это приоритеты! Я за эти два дня себя инвалидом почувствовала!       Гулять хочу!       — Лирия Вьен, успокойся! Ты ведёшь себя хуже капризного ребёнка!       Вот это заявление! Дети хотя бы истерят, а я и этого не могу! Бесит!       Уж не знаю, что них подействовало, но после небольшой паузы Сара сделала предложение, которого я долго ждала:       — Может, сходим к Мико и спросим?       А на обалделые взгляды Минка и Миры выдала:       — А что? Сами подумайте, какая радость сидеть в четырех стенах, разминая ноги походом в столовую и ванную? Так и ноги атрофируются. Насиделась она уже и на Земле, и здесь с отчетами и переводами.       Я даже беситься перестала. Уставилась с молящей миной на Миру. Та сначала хмурилась, но потом тяжело вздохнула, принимая свое поражение.       Одна особа от радости едва из бинтов не выскочила. Минк от страха за эту самую особу аж на задние лапы встал, дабы её поддержать.       И мои мольбы были услышаны! Пусть не сразу, пусть с боем, ссорами и угрожающим шипением огня в клетке, но Мико отпустила меня с девчонками и Минком в лес! Правда потребовала, чтобы мы незамедлительно возвращались, если мне станет хуже, но я на это даже внимания не обратила.       «Счастливее я в жизни не была!», — первая мысль, которая меня посетила в лесу. Солнце, ветер, шелест листьев, звуки пробегающих и убегающих диких фамильяров — рай для моих глаз и ушей! Мои сопровождающие тоже не жаловались. И я воспользовалась идеальной возможностью: расспросить Миру хоть о каких-нибудь травах. А что? Надо совмещать приятное с полезным!       Когда мы вернулись на территорию Главного Штаба, то не спешили заходить. Так хорошо было на свежем воздухе, так хотелось продлить это счастье, поэтому решили посидеть у фонтана. Но Мире надо было отнести травы в лабораторию, а у Сары началась вечерняя тренировка, поэтому ненадолго я осталась с Минком. Если бы об этом узнала Мико…       Вскоре к нам пришел Эзарэль. Видимо, Мира попросила пока её подменить. Мы не говорили, просто не хотелось, мы были в своих мыслях, а у меня они стремительно мрачнели.       Опускалась вечерняя прохлада, а одна особа была одета не по погоде, от чего начала дрожать. Заметив это, эльф быстро поднялся на ноги и осторожно помог мне подняться.       А потом он молча протянул мне руку.       Я сначала удивленно переводила взгляд с его руки на, собственно, него. От потока мыслей и какой-то неизвестной мне надежды щекам почему-то стало тепло. От холода, наверное. Но это его действие толкало на неправильные мысли. Абсолютно неправильные! Самым неправильным казалось желание взять его за руку, а ещё лучше разгладить появившуюся между бровей морщинку.       — Думаю, ты все правильно поняла, — произнёс эльф, и я заметила у него легкий… румянец!       Нет-нет-нет, у меня галлюцинации! А хотя, нет, это от холода! Начало марта же, холодно!       Время шло, а я все не решалась. Не дождавшись от меня какого-либо ответного действия, Эзарэль начал опускать руку, сжимая ладонь в кулак, а у меня в голове словно что-то щелкнуло: «Дура, жалеть будешь!», — и это «что-то» дало уверенности. Когда он почти опустил руку, я положила свою ладонь поверх его кулака и несильно сжала. Уж не знаю от чего именно, но руки у меня похолодели основательно, а эльф оказался вполне себе хорошим источником тепла.       — Глупая, — произнёс он и, поднеся мою ладонь к своему лицу, подул на неё потоком теплого воздуха.       Нет, эльф как источник тепла явно проигрывает моим щекам.       Минку не понравилось, что про него забыли, поэтому встал между мной и Эзарэлем и начал его буквально отпихивать от меня. Ревнует, что ли?       — Успокойся, мелкий! Или хочешь, чтобы мы все упали? — возмутился эльф.       Минк зашипел, смотря на наши руки. Ну точно, ревнивец.       Нагнувшись к фамильяру, эльф почесал у него за ухом, а я за вторым, повернув мою любимую морду к себе и поцеловала его в нос, давая ему понять, насколько его люблю. Он вроде успокоился, но на Эзарэля все ещё смотрел как на врага.       Заметив, что я подрагиваю от холода, Глава Гвардии Абсента сначала снял с себя жилет и накинул его мне на плечи, от чего щеки, наверное, на фоне его белой одежды напоминали два помидора, а потом, снова взяв меня за руку, пошел в Штаб, а Минк шел рядом со мной и, судя по взгляду, представлял, как расцарапывает лицо одному эльфу. А может и не только лицо…       Так мы и зашли в холл, где встретили выходящую из лаборатории Миру. От её выразительного взгляда на наши руки стало ещё более неловко. А думала, что больше некуда!       Отведя меня к Мико и отчитавшись перед ней о моем самочувствии, эльф сопроводил меня и Минка в столовую, продолжая держать за руку и не забирая своего жилета.       Лучше бы не ходила никуда! В столовой нас все одарили настолько удивленными взглядами, словно они Оракула увидели. И в отличии от основательно краснеющей меня, Эзарэль был абсолютно спокоен. Правда, так и не поняла от чего сильнее: от взглядов гвардейцев, или от того, что эльф продолжал держать за руку.       Пойти и взять себе поднос с ужином не дали, нагло усадив за стол и едва ли не приказав его ждать. А я думала, что Минк наглый! Пока эльф стоял в очереди, время от времени бросая на меня угрожающие взгляды, стоило мне подняться с места, извинилась перед фамильяром, пообещав больше не ругать его за проявление характера.       Ужинала в спешке. Я настолько отвыкла от такого количества внимания к своей персоне, что давилась с периодичностью в несколько минут. Любопытные взгляды очень быстро надоели и начали действовать на нервы, шепотки разносились по столовой с невероятной скоростью, а народу все прибывало и прибывало! Да ещё и любопытные взгляды от хорошо нам знакомой сплетницы завершали картину! И что им всем неймется?! Поужинав, меня и Минка проводили до нашей с ним комнаты. Остановившись около двери, я вернула Эзарэлю его жилет, и мы распрощались. Хотя я ещё долго смотрела на его удаляющуюся фигуру. В комнату меня затолкал Минк.       Сколько я пролежала в кровати и смотрела в потолок даже представить себе не могу. Может десять минут, а может час. Странное чувство: ничего страшного не произошло, а сердце из груди вот-вот выпрыгнет. А вспоминая, как эльф держал меня за руку, глупая улыбка сама появляется.       — Мяу! — привлек мое внимание Минк.       — Что?       — Мя-яв!       То ли я с ума сошла, то ли я действительно это поняла как «Хватит о нем думать!».       В шоке уставилась на фамильяра. А он как-то вполне довольно оскалился, свернулся на своей лежанке и засопел. В таком же обалдевшем состоянии была и во время вечерней перевязки. Уже после моей экзекуции, смотря в потолок, поняла, что слова: «Счастье любит тишину», — чистая правда. Но мое счастье продлится недолго. Буквально три дня…