* * *
– Бабичева, ты чё такая хмурая? – поинтересовалась Ульяна, её одноклассница, подсаживаясь рядом. – Не выспалась, – коротко ответила Мила, кладя голову на стол. – И ДЗ не сделала. – А, опять ты паришься насчёт ДЗ! – фыркнула одноклассница. – Забей ты уже на учёбу, у тебя родители – влиятельные люди. Лучше переключись на спорт! Уж что-что, а в нём ты великолепна, и я тебе даже завидую! Ульяна подмигнула, но Мила никак не отреагировала на это. Казалось, она сильно огорчилась, даже устало прикрыла глаза. Несмотря на несколько прыщиков, её лицо было прекрасно, щёчки были припудрены, пухлые губы подкрашены алым тинтом. Утром она торопилась в школу и забыла снять с губ плёнку, из-за чего над ней посмеялись девчонки. Сейчас она, конечно, была уже убрана, и губы смотрелись намного приличнее и нежнее. И всё-таки её лицо было печально. – Ты не понимаешь… – вздохнув, проговорила Бабичева. – Я не умею управлять эмоциями. – Зачем тебе ими управлять? – удивилась Ульяна. – Не нужно держать всё в себе! – Нет, я не об этом, Ульянка. Понимаешь, тут такое дело, я впервые выступаю с европейкой, а там нужно совладать с тонкими, душевными чувствами… – подбирая каждое слово, ответила Мила. – Ну и что? – настойчиво спросила Ульяна. – Это ведь просто вальс, господи! Мы такой на выпускном танцевали. – Говорила ж, что тебе нет смысла говорить, – подняв голову с парты, улыбнулась Мила. – Так ведь… В этот момент прозвенел звонок на урок и Ульяна резко встала, чтобы уйти. Её парта стояла в третьем ряду от окна. Класс сам по себе был ничем не примечательный – учительский стол у окна, три ряда парт, суетящиеся ученики. На Милу эта школьная рутина навевала скуку. В классе она лучше всех общалась с Ульяной, с которой они вместе ходили на занятия по тяжёлой атлетике. Из-за накачанных мускулов и коренастости Ульяну часто называли мужланкой, Мила же была чуть изящнее и высокая для своего возраста. – Обратись к своим на катке – может, они чем помогут, – кинула через плечо Ульяна, направляясь к своему месту. Сначала Мила посчитала эту идеей безумно глупой – что и кто ей там могут подсказать? Но потом её осенила одна прекрасная идея – обратиться за помощью к Георгию. Он ведь превосходно справляется с драматическими выступлениями, должно быть и опытный! От этой мысли Бабичевой стало гораздо легче, и, на счастье, домашнего задания по математике сегодня учитель не спрашивал. В пять вечера Мила явилась на каток, где, как всегда, увидела Якова с каменным лицом, поминутно выкрикивающего замечания своим нерадивым ученикам. Рядом стояла Лилия, которая ставила хореографию на показательное выступление Юрию. Она ворчала что-то о том, что у него «плохая растяжка». В шуме скользящих по льду лезвий, занятости и криков, тренер не заметил, как Мила подошла к нему. Фельцман был не в духе, и это отражалось в его нервозных замечаниях. Бабичева подумала о том, что он снова не с той ноги встал (либо с Лилией поссорился). – А где Витя? – поинтересовалась девушка, поставив сумку с коньками на скамью. – В Японию укатил твой Витя, – сердито проворчал Яков. – В каком это смысле? – брови Милы изогнулись. – В самом буквальном, – ответил Яков. – Этот нахал сейчас в каком-то там Харсецу болтается! Меня даже слушать не стал. Юрка пока не знает… Узнает – голову тому откусит. «Думаю, я сделаю это раньше, – негодующе подумала Мила. – Как он мог улететь в Японию, когда на носу соревнования по танцам?! Да за каким чёртом ему туда понадобилось?!» Она мрачно смолкла и отошла от тренера, чтобы переобуться в коньки. Тут в зал вошёл Георгий – из-за того, что тот был в меховой шубе, Мила его не узнала. Фигуристам-новичкам он показался странным, но те, кто с ним тренировался более пяти лет, уже привыкли к подобным выходкам. Девушка зашнуровала коньки и вспомнила, что хотела посоветоваться с Георгием о своей проблеме. – Жора! – крикнула она, когда парень вешал шубу на вешалку. – Мне нужна твоя помощь! Георгий удивлённо обернулся на неё, поправив зачёсанные назад волосы. Подхватив сумку, он направился к Миле; его взгляд застыл в немом вопросе. По дороге Попович взглянул на каток, мельком осмотрев тренирующихся. Стоило бросить всего один взгляд на лёд, чтобы заметить: Виктора сегодня не было. – Мил, а что с Витей? – встревоженно спросил Георгий. – Понятия не имею, но, чувствую, он веселится, – холодно ответила Мила. – Вот что, я хотела с тобой посоветоваться. – Слушаю-с, – улыбнулся Жора, достав свои коньки. – Я не умею управлять своими эмоциями, – пожаловалась Мила. – Когда я выступала в латиноамериканке, это было не особо нужно, но сейчас Витя выбрал европейку, и мне нужно найти в себе чувственные эмоции, вместо простой страсти. Что мне делать? – Ты всегда была способной в плане актёрской игры, – задумался Попович. – Слушай, а запишись-ка в драмкружок! Думаю, он поможет тебе раскрыть все стороны твоего таланта. Между прочим, я тоже раньше ходил в драмкружки. Мила взглянула на него с искренней благодарностью. Действительно, чего это она не догадалась о такой прекрасной идее? Воодушевлённость от решённой проблемы затмила недовольство отсутствием Виктора. Теперь она сможет правильно передавать собственные чувства и эмоции зрителям! – Пожалуй, тебе подойдёт студия «Эмоушен» со спортивным уклоном, – отозвался Георгий, прервав мечтания Милы. – Завтра суббота, но она работает. – Что? – прослушала Бабичева. – А! Это та студия на Арбатной? Спасибо тебе, Жор! – Удачи! – крикнул ей вслед Попович, когда она уже направлялась к катку.* * *
Студия встретила её довольно приятно. Мила посмотрела залы, которые, как один, были оформлены в приятные тёплые тона, что радовало глаз. Бежевые, красные и рыжие оттенки были любимыми у Бабичевой, ведь эти цвета стали для неё самим воплощением страсти. Правда, при воспоминании о страсти она смутилась – здесь ей предстоит научиться укрощать её и управлять ею. Возможно, Мила даже станет любить другие цвета – те, которые присущи европейке. Бабичева покачала головой и улыбнулась: ни за что и никогда она не променяет пасодобль на танго. Кто-то сзади тронул её за плечо, и она резко обернулась. Перед девушкой стояла молодая женщина лет тридцати и мягко улыбалась. Её короткие светлые волосы были аккуратно зачёсаны назад, а бежевое платье элегантно сочеталось с чёрными туфлями и серьгами. – Ты пришла записаться на занятия, юная леди? – поинтересовалась женщина. – Зачем же ещё? Конечно записаться! – ответила Мила. – Но сначала мне нужно пробное занятие. – Хочешь заниматься индивидуально или в коллективе? – В коллективе лучше… – задумчиво произнесла она; лицо женщины показалось Бабичевой смутно знакомым. – Я хочу развить в себе умение управлять эмоциями и расширить их. У меня спортивный интерес к актёрской игре. – Я это поняла. А цена тебя не интересует разве? – засмеялась женщина. Такое раскрепощённое обращение Миле очень понравилась, и вскоре она настолько разговорилась с этой женщиной, что не заметила того, как перешла с ней на «ты». Естественно, она потом извинилась и поправилась. Цена её вполне устроила, ведь денег от выступлений всегда хватало. Оказалось, женщину звали Ольгой Александровной Карцидзе, и Мила с удивлением узнала в ней бывшую актрису любимого сериала своей бабушки и нынешнюю бальницу. Ольга была одной из лучших актрис России и прекрасной танцовщицей в паре, а Мила даже и не подозревала, что когда-нибудь попадёт к ней в студию в качестве ученицы. – Я заплачу любые деньги, – восхищённо ответила Мила, – только научите меня проявлять соответствующие эмоции в танце! – Мне достаточно установленной суммы! – усмехнулась Ольга. – Через полчаса я начинаю занятия. Можешь пока подождать. Мила кивнула. У вахты находился кожаный диван, который напомнил ей софу, стоявшую у неё дома в гостиной. Девушка с удобством расположилась на нём и засела в телефоне, ожидая первого занятия. Несмотря на то, что это была далеко не первая её секция, всё равно она испытывала некое волнение. Мила могла бы оправдать своё волнение тем, что занималась теперь у опытной танцовщицы. Время показывало почти два часа, когда стали собираться люди у входа. Одни уходили, другие приходили, в какой-то момент даже образовалась толкучка, в которой Мила заметила снующую Ольгу Александровну. Женщина мельком улыбнулась и махнула рукой, мол, заходи в зал. В зале оказалось очень просторно, чем-то он напоминал студию, в которой она занималась бальными танцами. Светлый паркет тут же был отмечен схожестью с паркетом в домашней студии, где тренировались её родители перед чемпионатами и она с Виктором. Углы заняли высокие растения с пушистыми «иголочками», которые чем-то смахивали на уменьшенные в размерах кипарисы. Зал освещался множеством маленьких светодиодных лампочек, ввинченных в оправы в потолке. Бежевые стены покрывали барельефы в виде двух масок – печальной и радостной. В другом конце зала возвышалась небольшая сценка, а перед ней стояли стулья в кругу. – Знакомьтесь, это Мила Бабичева, – прозвучал у неё голос за спиной, отчего она невольно вздрогнула. – Она будет обучаться в нашем кружке, господа. – Здравствуйте, – кивнула Мила вошедшим. Все люди были взрослыми, и она их совсем не знала. Когда Ольга представила их Миле, та пообещала себе, что запомнит их имена, но через минуту же забыла и об обещании, и об именах. Всего в кружке оказалось семь человек вместе с Милой и Ольгой, и самым младшим учеником оказалась именно Бабичева. – Один ученик опаздывает… – заволновалась Ольга. – Обыкновенно он всегда ходит по субботам. – А кто он? – поинтересовалась Мила. Ольга хотела ответить, но тут дверь распахнулась, и в зал вошёл невысокий паренёк лет пятнадцати. Его русые волосы растрепались, а сам он запыхался, раскосые глаза виновато смотрели из-под чёлки. Вынимая из ушей запутавшиеся наушники, он на выдохе произнёс на ломанном русском: – Извините за опоздание, Ольга-сенсей. В телефоне засиделся. Парень поклонился, сложив две ладони, а учительница, слегка смутившись, попросила его присаживаться. Мила всё это время смотрела на него с откровенным удивлением. Она узнала в этом парне Чи Гуан Хонга, известного фигуриста Китая! А вот остальные, похоже, уже привыкли к нему либо не знали о его известности. Взрослые были лишь в восторге от его вежливости, кроме деловитого старичка, интерес которого не поразил бы, наверное, даже откровенно странный человек. – Чи, познакомься… – начала Ольга. – Мы знакомы! – удивлённо перебила её Мила. – Чи, ты говоришь на русском?! Двое человек – полный мужчина и блондинка – зашептались. Ольга Александровна в замешательстве посмотрела на Милу, а затем на Чи, который был в ступоре. – Мила-чан! – наконец произнёс он. – Мы не виделись с тобой с самого Гран При! Как ты поживаешь? – О, превосходно! – в восторге ответила Мила: она никак не ожидала увидеть иностранного фигуриста на занятии в московском драмкружке, и потому очень обрадовалась встрече. – Каким ветром тебя сюда занесло? И ты не отве… – Так, ребятки, все вопросы, не касающиеся занятий, после занятий. Договорились? – прервала их Ольга Александровна. Мила разочарованно притихла. Всё-таки, ей хотелось поболтать с приятелем, а особенно – узнать то, зачем он прилетел в Россию и как научился говорить на русском языке. Она мельком взглянула на юношу, он в ответ лишь мягко улыбнулся ей. Урок продолжился. Они изучали разные техники достижения эмоциональной насыщенности, пробовали их, Ольга Александровна рассказывала о лучших зарубежных и российских актёрах, попутно приглашая сыграть тех или иных людей определённые роли. Видимо, в этом кружке занимались давно, и, соответственно, курс Мила проходила не с начала, а где-нибудь с середины, так как на дворе царствовал месяц январь. После занятий она, естественно, поинтересовалась у Ольги, какой курс они сейчас проходят. «Первый, поэтому тебе будет проще, – ответила Карцидзе. – Ты попала в те редкие исключения, когда я беру учеников не во время набора. Чи пришёл сюда именно так». Занятие закончилось ближе к четырём вечера, когда начало смеркаться, и девушка решила записаться на субботу и вторник, которые были у неё более-менее свободны. Мила спокойно оделась и накинула сумку с коньками на плечо: ей нужно было спешить на каток. Несмотря на длительность занятия, она совсем не утомилась, а, наоборот, даже подзарядилась энергией. Вспомнив про каток, она вспомнила и про Виктора, от которого до сих пор не было ни слуха ни духа, да и объясняться перед ней он, видно, не слишком торопился. «Придётся самой написать этому черту», – подумала девушка. От этой мысли она приуныла. Вот же он безответственный идиот, этот Виктор Никифоров! А теперь ещё и топать на каток одной в темноте: это он во всём виноват! Кто-то тронул её сзади за плечо, и Мила обернулась. Тёплая улыбка Чи вселила такое умиротворение и уют в душу, что Миле хотелось бы видеть такую же улыбку на лицах своих родителей в моменты её разочарований. – Ты успел подрасти с юниорского ЧМ, – отметила Мила. – Есть такое, – ответил Чи. – Тебя подвезти? – О, да, буду благодарна! Желательно до ледового дворца в центре. Кстати, может, расскажешь, зачем тебе понадобилось идти в московский драмкружок? У вас в Китае своих не хватило? – усмехнулась Бабичева. – И… ты говоришь на русском?! Чи придержал двери, чтобы Мила успела выйти, что её поразило. Подойдя к чёрному Nissan, стоявшему почти у самых дверей студии «Эмоушен», юноша открыл перед ней задние двери. Девушка отнюдь не привыкла к такому отношению, оно смущало её, ведь обычно с ней обращались не как с девушкой, а как с пацанкой. – Рыцарство не вымерло, – усмехнулась Мила, когда они тронули с места. – У нас в Китае так принято. Хорошие манеры – секрет приятного общения, – улыбнулся Чи. – Ты, кстати, так и не ответил на мои вопросы, – тут же подхватила Мила. – В Россию меня привёз папа, – начал рассказ юноша. – Моя мама – китаянка, мой папа – россиянин. Они познакомились во время Чемпионата Гран При восемнадцать лет тому назад. Мама выступала в одиночном катании, а папа тогда был журналистом. Видимо, он оказался слишком милым и проницательным, когда брал интервью, а ещё очень успешным – папа за десять лет заслужил славу международного актёра. Сниматься в фильмах было его мечтой, и он исполнил её! Какое-то время папа жил в Китае, но потом уехал в Россию, лишь иногда приезжая к нам с мамой. Сейчас мама с папой снова вместе, потому что мама приехала посмотреть на съёмки папы и поддержать его. У нас довольно доверительные отношения, ведь мы все друг друга поддерживаем в трудные моменты, хоть и нечасто видимся. Как-то так. Думаю, ясно, почему я говорю на русском языке. – Потрясающе! – воскликнула Мила. – А что привело тебя в драмкружок? – Не что, а кто, – насмешливо ответил Гуан Хонг. – Папа. – Родители решают за тебя? – брови Бабичевой вскинулись в удивлении. – Я бы так не сказал… – смутился юноша. Тут машина остановилась перед ледовым дворцом. На улице окончательно стемнело, в свете фонарей красиво кружили белоснежные снежинки, предаваясь своему бесконечному вальсу. Чи и Мила остановились, чтобы понаблюдать за этим завораживающим зрелищем, а заодно подождали, когда автомобиль Гуан Хонга уедет. Девушке почему-то подумалось, что это его личный автомобиль. – Слушай, Чи, а твоя фамилия… двойная, выходит? – Ну, да. Русскую я редко использую. – Вот как, – такой ответ её удовлетворил. – А что насчёт Лео? Ты с ним видишься? – Лео сейчас в разъездах на родео, поэтому редко с ним списываемся, – грустно ответил Чи. – Скучаешь? Юноша едва заметно кивнул, и они оба зашли в ледовый дворец. Чи взял коньки на прокат, так как не планировал заезжать на каток; Мила же переобулась в свои. Лёд оказался на удивление гладким, и по нему было приятно кататься, аки по отполированному блюдцу. Движения Милы отличались изяществом и отточенностью и, по сравнению с любителями, её трудно было не заметить, как и самого Чи, который катался куда более скромно, чем она. – Ты готовишься к соревнованиям по фигурному катанию? – поравнявшись с ней, спросил Чи. – Нет, я готовлюсь к чемпионату по европейским танцам, – качнув головой, ответила Мила. – Здорово! Я буду болеть за тебя! Она благодарно улыбнулась, остановившись у бортика, чтобы перевести дух. – А ты когда-нибудь танцевал? – Только на льду, – улыбнулся юноша. После тренировки Мила в раз опустошила целую бутылку воды, закусив бутербродом. Казалось, её ноги были ватными и отказывались идти. Усталость и голод так и ломили с ног. Чи снова предложил свою машину, и Мила не отказалась, ибо перспектива упасть ночью в какой-нибудь колодец или наткнуться на кучку пьяных колымаг её не особо впечатляла. Оказалось, Бабичева жила неподалёку от студии, на той же Арбатной, а Чи у Красной площади. Они поговорили о будущих соревнованиях, Мила рассказала о своих танцах, но не упомянула про нерадивого Виктора: было бы низко с её стороны говорить о нём плохо, а хорошего в Викторе она не находила вовсе. Эта необычная встреча определённо подняла ей настроение перед завтрашней тренировкой в студии, а Чи благодаря её рассказу загорелся желанием «попробовать новое и неизведанное» в виде бальных танцев. Мила даже пригласила его поприсутствовать на её тренировке. Она искренне надеялась, что Виктор уже вернулся в Россию, просто не хочет её оповестить. Попрощавшись с Гуан Хонгом, она зашла в подъезд. Ещё предстояло сделать домашнее задание, а Мила уже чувствовала свой предел. Завтра будет новый день, для которого понадобятся силы и энергия, а потому нужно выспаться, как следует. Уроки подождут до утра – в этом девушка не сомневалась.