Они нашли друг друга...

Я незаметно на дереве в листьях Наполняю жизнь свою смыслом, Пряду свою тонкую нить. В избушке на Иртыше сидела возле камина девушка с рыжими кудрявыми волосами, отросшие почти до половины спины. Расселась она прямо на полу и смотрела на огонь, пылающий в камине. В изумрудных заплаканных глазах уже не было того озорного огонька, они немного поблекли. Спина этой красавицы часто вздрагивала, иногда были слышны всхлипы. Смотря на огонь, она вспоминала того, кого любила, но боялась признаться; того, кто мешал ей жить с ветеринаром спокойной жизнью. Она вспоминала ЕГО, Глеба Бейбарсова. Рокового некромага, который лишь ей открывал свои чувства; который лишь ей доверял. Нас очень много на дереве рядом, И каждый рожден шелкопрядом, И прядет свою тонкую нить. В Нижнем Новгороде, в обычной двухкомнатной квартире на третьем этаже, в кресле одиноко сидел черноволосый смуглый парень. Чёлка спадала на глаза, но тот словно её не замечал. Он думал о девушке, которую полюбил в землянки, и которую подарила ему старуха. Вспоминал все их встречи, поцелуи. Вспомнилась сцена на крыше с кровью Вепря. И зачем устроил тогда он этот цирк? Если бы немного подумал и потерпел, то любовь его всей жизни была рядом с ним, сидела бы на коленях и весело улыбалась ему, только ему. Но ничего не поменять. Он сейчас совсем беззащитен и беспомощен, а она, наверное, счастлива с тем, кто её у него отобрал. «Таня», - прошептал парень и залпом опустошил бокал вина. А моря до краёв наполнялись по каплям, И срослись по песчинкам камни. Вечность - это, наверно, так долго... Мне бы только мой крошечный вклад внести: За короткую жизнь сплести Хотя бы ниточку шёлка... Дверь в избушку открылась, и в неё вошёл светловолосый парень среднего роста и телосложения. Одежда его была грязная, а волосы взъерошены. Васильковые глаза выражали усталость и сочувствие к той, которая тихо плачет тут, пока его нет. Она думает, что он не знает этого, но нет. Он знает и уже давно, только вот сказать ничего не может. Ему больно смотреть на неё, поэтому он и уходит в лес. Подойдя к рыжеволосой, парень сел на пол рядом с ней и по-дружески обнял ей за плечи. Та вздрогнула и быстрым движением вытерла слёзы, застилавшие глаза. - Танечка, я же вижу, что тебе здесь плохо. Вижу, как ты мучаешься. Я даже знаю, что ты хочешь к Нему, - тихо начал говорить Ванька. – Я не сержусь на тебя. Уезжай, уезжай к Нему и знай, что я тебя всегда буду любить. - Спасибо, Ванечка! Я тоже тебя люблю, но, прости… Ты мне как лучший друг или старший брат, - всхлипнула Таня и обняла того, кто сумел понять её. – Спасибо, спасибо тебе за всё! Девушка встала и заметалась по избушке, бросая всё, что ей нужно в футляр от контрабаса. Кто-то в паутину религий попался, Кто-то бредит пришельцами с Марса... Я пряду свою тонкую нить. Мысли метались и сливались в одно чёрное пятно. Алкоголь помаленьку давал о себе знать, но Глеб знал, когда остановиться. Вот и сейчас. Он поставил бокал на стол, но, передумав, взял его и зашвырнул в стенку. Тот разбился в дребезги. Но на душе не стало легче. Он ударил кулаком по столу, но боли не почувствовал. А почему? Потому что душевная боль больнее. Она мучает его, съедает изнутри, да так, что сердце иногда пропускает несколько ударов. Плевать, лучше умереть, чем жить без НЕЁ. Сколько прошло с того момента, когда она уехала в глушь? Полгода или год? Да, прошёл год, а он так и не забыл её. Она продолжала приходить во снах, а он рисовал её портреты. Мало-помалу он сходил с ума, и никто не может ему никак помочь. Ни Жанна, ни Лена, даже Сарданапал пытался, Глебу хоть бы хны. Сердце продолжало ныть. Кто-то открывает секрет мироздания, Кто-то борется с твёрдостью камня... Я пряду свою тонкую нить. Таня уже стояла на пороге, готовя инструмент к полёту. Вещи, привязанные заклинанием, стояли недалеко от девушки. Ванька, смотревший на Таню с улыбкой, выпустил Тангро из печки, которого Гроттер закрыла в порыве ярости. Это произошло совершенно случайно, и, к сожалению, Ванька не знал, что такого сделал дракончик, что был так наказан. Дракон шустро вылетел из печи и стал поджигать всё подряд, а потом успокоился и уснул в той же печке. Таня затушила огонь заклинанием и села на контрабас. Обернувшись в последний раз, она увидела махавшего ей рукой Ваньку, который искренне радовался за девушку. «Вот, Таня. Теперь у тебя начнётся совсем новая жизнь», - со счастливой улыбкой подумала Гроттер и настроила нить Ариадны на Нижний Новгород. А моря до краёв наполнялись по каплям, И срослись по песчинкам камни. Вечность - это, наверно, так долго... Мне бы только мой крошечный вклад внести: За короткую жизнь сплести Хотя бы ниточку шёлка... Костяшки на руке парня были уже в крови, но тот будто ничего не замечал. Он продолжал бить ни в чём неповинный стол, а из глаз текли слёзы. И кто бы мог подумать, что некромаг может плакать, хоть и бывший. Заблуждение то правило, что у некромага нет ни души, ни сердца, из-за чего они не могут любить. У них есть и то, и другое. Также они способны чувствовать. Также и Глеб. Сейчас он чувствовал себя так, будто его по стенке размазали, только не его тело, а душу. Вдруг он заметил едва видимую голубую нить, которая упиралась ему в торс. Удивлённо вскинув брови, он встал и немного отошёл от кресла, нить продолжала упираться в него. «Кто-то меня ищет», - догадался Глеб и сел туда, откуда только что встал. Остаётся только ждать, чтобы узнать кто это. Он понимал, что это не Жанна и не Лена, которые всегда знают, где его искать. Приходится только ожидать того, что случится. Я не умею чего-то ещё, Я маленький червячок. Мир безумный проносится мимо. А мы создаём своими руками Невесомые тонкие ткани... Красота вполне ощутима. «Ну, же. Таня, давай. Тебе остаётся только постучать в дверь и немного подождать. Всё, давай», - настраивала себя Таня, уже минут десять стоя у квартиры некромага. К её счастью, на двери не было глазка, а значит, он пока не знает, кто к нему пришёл. Наконец-то решившись, Гроттер постучала в чёрную с лаковым покрытием дверь. Сначала была тишина, и Таня уже решила, что там никого нет, как вдруг послышались чьи-то шаги. Глубоко вздохнув, Таня приготовилась к тому, что сейчас произойдёт. - Таня? – услышала она, когда распахнулась дверь квартиры. Перед ней стоял высокий брюнет с чёрными глазами. Правда, этот самый брюнет немного покачивался, что было самое подозрительное. – Что ты тут делаешь? - Гуляю, блин, - съехидничала Таня, но, спохватившись, взглянула в глаза Бейбарсова. – Глеб, ты что – пьян? - Ну, есть немного, - поморщившись, нехотя ответил ей Глеб. С ней он старался быть всегда честным. – И всё же ответь на мой вопрос. - Эм… Может быть, сначала в дом пропустишь, а то через порог неудобно говорить, - сказав это, она вошла в обитель бывшего некромага. А моря до краёв наполнялись по каплям, И срослись по песчинкам камни. Вечность - это, наверно, так долго... Мне бы только мой крошечный вклад внести: За короткую жизнь сплести Хотя бы ниточку шёлка... Прошло два месяца с того момента, как Таня пришла к Глебу… - Итак, Согласны ли Вы, Глеб Бейбарсов, взять в жёны Татьяну Гроттер? – громко задал вопрос обычный священник, работающий в церкви Нижнего Новгорода. - Да, - также громко ответил Глеб. На его лице сияла улыбка, а глаза светились счастьем. - А Вы, Татьяна Гроттер, согласны ли выйти замуж за Глеба Бейбарсова? – спросил невесту священник. Та, засмотревшись в чёрные омуты, опоздала немного с ответом. - Да, - с улыбкой на лице произнесла Таня. Сегодня она была самой красивой девушкой во всём мире. Шёлковое белое платье в пол облегало хрупкое тело. Лямок не было, поэтому платье держал корсет такого же белого цвета. Рыжие локоны, которые она немного подстригла, спадали на оголённые плечи. На лице был лёгкий макияж, что делало её больше невинной красавицей. Глеб тоже был не уродом. Чёрные волосы, доходившие два месяца назад до плеч, были короткими, но это делало его мужественным. Чёрный смокинг и белоснежная рубашка. В кармане пиджака была роза. Нет, не чёрная, а белая, но тоже очень красивая. - Тогда объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловаться, - с улыбкой закончил свою речь священник. Жених и невеста, а теперь уже муж и жена, слились в нежном поцелуе. Все гости громко аплодировали, поздравляли. Особенно их поздравляли бывший курс и преподаватели Тибидохса. А моря до краёв наполнялись по каплям, И срослись по песчинкам камни. Вечность - это, наверно, так долго... Мне бы только мой крошечный вклад внести: За короткую жизнь сплести Хотя бы ниточку шёлка...