Один за всех, все за одного!

Боже, как же я ненавижу утро понедельника! Наверное, многие согласятся со мной в том, что понедельник - это самый ужасный день недели. Только-только настроился на отдых, как бац! И уже надо идти в школу. Нет, всё, решено, как только я стану президентом, то отменю понедельники. Усталая, невыспавшаяся и злая я шла по коридору первого этажа. До звонка на первый урок оставалось не больше трёх минут, но я чувствовала, что до нужного мне кабинета я дойду, как минимум, к вечеру. В коридоре было просто не протолкнуться, снующие туда-сюда маленькие первоклассники были буквально повсюду: они сидели на подоконниках, свесив свои крошечные ножки, возились возле дверей кабинетов и просто носились, играя, по-видимому, в догонялки. А двое даже умудрились затеять драку прямо у дверей нашего завуча Белозёровой. Маленькие самоубийцы! Ну, вот, доигрались… Дверь кабинета медленно отворилась, и на пороге замаячила костлявая фигура Ирины Викторовны. Да, не позавидуешь мальцам. Я с каким-то садистским наслаждением наблюдала, как у бедных первоклашек округлились глаза от страха. Конечно, Белозёрова – это вам не добренькая классная, которая пожурит маленько, да и отпустит. Моя интуиция мне подсказывала, что история этих двух драчунов закончится словами: «И больше их никто никогда не видел…». Что ж, вообще-то, так им и надо. Нужно тщательнее выбирать место для выяснения своих отношений. Ох, что-то я сегодня злая какая-то, не иначе, как этот дурацкий понедельник так на меня действует. И чего я вообще сегодня в школу пошла? Можно было бы притвориться больной и лежать себе спокойненько в тёплой постельке. Хотя, можно было, в принципе, и не притворятся вовсе. Зачем себя так утруждать, когда дома всем, похоже, все равно, пойду я сегодня в школу или нет. Мои родители после вчерашнего застолья с гостями были примерно в таком состоянии, в котором пребывает большая часть России утром первого января. Но самое смешное, что эти люди когда-то рассказывали мне о вреде алкоголя! Боже, как мне хотелось утром прочитать им лекцию о пользе здорового образа жизни. От моих нотаций родителей спасло только то, что я с ними не разговариваю. Да и, пожалуй, мне было их жалко. Отец, например, был так похож на несчастного, побитого жизнью и обиженного судьбой человека, что я едва не пустила слезу. Эх, доброта моя, доброта! Но, тем не менее, даже отец сегодня отпросился с работы, «по семейным обстоятельствам». Эх, а ведь эти люди учили меня не врать… В общем, не смотря на свою лень, разрастающуюся с каждым днём до всё больших и больших размеров, я попёрлась в школу. Нет, ну а что делать? Сегодня ведь ещё и репетиция спектакля. Чёрт побери, до выступления осталось меньше недели, а у нас только первая репетиция! Ну, просто замечательно. Хотя, с другой стороны, кто в этом виноват? Видит Бог, я делала всё, что было в моих силах. Да, всё, как обычно, через… - Горская! Саша Горская, подойди на минуточку, - чей-то голос, пробиваясь сквозь шум и гам, царящие в коридоре, отвлёк меня от своих мыслей. Я завертела головой, пытаясь найти того, кому я так срочно понадобилась. А понадобилась я… ну, конечно… нашей классной! Татьяна Михайловна стояла у окна, держа в руках свою огромную сумку, доверху забитую какими-то бумажками и документами. Вообще-то, сталкиваться с классной с утра пораньше мне ой как не хотелось. Она же, наверняка, начнёт спрашивать про спектакль, а я что ей отвечу, так мол и так, работаем в поте лица? Да, решено, так и скажу. - Здравствуйте, Татьяна Михайловна! – вежливо поздоровалась я, стараясь пробраться сквозь толпу учеников к окну. - Здравствуй, Саша. Как там у тебя дела со спектаклем? Ну вот. Как я и думала. Нет бы спросить, Сашенька, как у тебя дела с учёбой, как дела вообще. Нет же! Ей только спектакль от меня и нужен. - Да всё нормально. Репетиция вот сегодня вечером будет… Конечно, я умолчала, что репетиция эта будет первой. Не хочу раскрывать все карты перед классной. - Ну, вот и отлично. Я, кстати, и насчёт костюмов уже договорилась. Их прокат оплатим из классной кассы. Я вяло изобразила на своём лице радость и восторг. Нет, костюмы – это, конечно, хорошо, но, похоже, одеть их придётся на ничего не понимающих, не знающих ни текста, ни сценария актёров. - Да, и, кстати, у меня для тебя хорошая новость, - Татьяна Михайловна, видимо, хотела выглядеть загадочно, ибо она понизила голос почти до заговорщицкого шёпота. Я напряглась. Недавно приобретённый опыт подсказывал, что хорошие новости не всегда оказываются хорошими для всех. - Со спектаклем же надо через неделю выступать, да? Я молча кивнула. - Так вот, неделю творчества перенесли. Директриса-то наша заболела, в больнице лежит. Так что всё мероприятие перенесено на двадцатое марта. Да уж. Я не знала, что и говорить. С одной стороны, отсрочка – это просто замечательно, хотя бы будет время нормально подготовиться, а с другой… Как бы я ни не любила нашу директрису, называть новость о её болезни хорошей, у меня язык не поворачивался. Да, Татьяна Михайловна, вы, однако, жестокий человек. К счастью, в это время прозвенел звонок на урок, что избавило меня от необходимости комментировать «радостное известие». - Ладно, Горская, иди на урок, - любезно разрешила мне учительница. – Надеюсь, ты меня не подведёшь. - Я постараюсь, - пообещала я. После звонка коридор мигом опустел, все ученики разбежались по своим классам, как испуганные муравьи из разрушенного муравейника. Даже не верится, что две минуты назад здесь было едва ли не Вавилонское столпотворение. Распрощавшись с классной, я продолжила свой путь в кабинет истории. Чёрт, ну вот кто додумался поставить историю в расписании первым уроком? Раньше у меня по этому предмету были неплохие оценки, даже один раз пятёрка в четверти была, но вот историю сделали первым уроком, и всё. Прощай, прощай моя хорошая учёба. Ну не могу я нормально воспринимать материал в такую рань. Наконец, я приблизилась к заветной двери кабинета и прислушалась. Судя по всему, уже вовсю шёл урок. Ну, конечно, это вполне в стиле нашей исторички – начинать свои объяснения уже с первой минуты и заканчивать точно со звонком. Ну, хоть она на перемену никогда не задерживает. Я коротко постучалась в дверь и толкнула её вперёд. Чёрт, ненавижу такие моменты, когда ты заходишь в класс посреди урока, а на тебя все пялятся так, будто лет сто с лишним не видели. - Ну, что вылупились? – про себя раздражённо поинтересовалась я у своих одноклассников. - Горская, ты почему опаздываешь? Звонок был пять минут назад! Боже, как все учителя похожи… Наверное, как только появились школы, педагоги придумали эту фразу. - Проспала, - пожала плечами я. Конечно, можно было начать увлекательный рассказ про то, как я встретила своего любимого классного руководителя, у которой было ко мне срочное дело, но мне откровенно было лень. - Ладно уж, садись, - как-то быстро отвязалась от меня историчка. – Но если ещё раз опоздаешь, я тебя к директору отправлю! Ага, прямиком в больницу. Я изобразила на своём лице раскаяние и села за парту. Моё место рядом с Ирой Тихомировой было занято, и я прошла на свободное место на третьем ряду. Учительница спокойно продолжила свои объяснения, а я открыла блокнот и начала писать продолжение к своему новому рассказу. На урок я благополучно забила. Всё равно ничего не пойму, так зачем зря время терять? Вдохновения с утра пораньше почти не было, но, тем не менее, я накарябала несколько абзацев. Что ж, неплохо, неплохо, день уже однозначно прожит не зря. От урока прошло примерно минут пятнадцать, как в дверь кабинета постучали. Естественно, все живо оторвались от своих дел и повернули головы в сторону двери. На пороге стоял Влад Чащин. На его лице ещё сохранились остатки сна. Видимо, не одной мне тяжело рано вставать по утрам. - Чащин! Боже, ты что пять минут назад проснулся? – учительница с улыбкой смотрела на ученика, видимо, его сонный вид её забавлял. - Вчера поздно лёг, - мимолётный взгляд в мою сторону. Конечно, это ведь из-за меня он вчера пришёл домой, наверное, уже за полночь. Я ощутила лёгкий укол совести. - Сегодня прям какой-то день проспавших. То ты, то Горская… Эй, а разве я уже не была прощена и помилована? - Ладно, иди, садись. Хм, с Чащиным историчка обошлась мягче. Интересно, это она так любит его, или так не любит меня? Место Влада, рядом с Дэном Беловым тоже было занято, и поэтому он пошёл на последнюю парту первого ряда. - Чащин, ну что ты в самый угол забиваешься, сядь поближе, - заботливо предложила историчка, вновь прервавшая процесс объяснения материала. Влад раздражённо дёрнул плечом и недовольно пробормотал: - Мне и тут нормально будет. - Да причём тут нормально, ненормально? Не видишь, там стол сломан, хочешь, чтобы он тебе на ноги свалился? Сядь вон на третью парту. Я потеряла интерес к происходящему и снова уткнулась в свой блокнот – меня посетила весьма неплохая мысль, которую следовало бы записать. Но, видимо, спокойной жизни мне сегодня не видать, как своих ушей. - Что, тоже не выспалась? – тихий голос раздался у меня над самым ухом. От неожиданности и испуга я выронила ручку из рук, и она, падая, прочертила тонкую длинную линию на странице. Чёрт, забыла, что на третьей парте сегодня сижу я. - Чащин! Блин, ты меня до инфаркта доведёшь! Он ухмыльнулся. - Вчера ты меня до инфаркта чуть не довела. Так что мы квиты. Теперь была моя очередь ухмыляться. Если раньше мне было стыдно вспоминать ту историю, то сейчас мысли о ней вызывали лишь улыбку. - Не, ну посмотрите на неё, она ещё и лыбится! Тебе, наверное, не впервой людей на улицах пугать, да? Горская, ты ходячая неприятность, – Влад, несмотря на то, что ворчал, тоже улыбался. Больше разговаривать нам было не о чём, и я снова принялась за свой рассказ, а Чащин беззастенчиво улёгся спать прямо на парте. Наконец скучный урок закончился, и, пытаясь стряхнуть с себя сонливость, появившуюся во время «весёлого» учебного процесса, поплелась на литературу. Вообще, я очень люблю этот предмет, но сейчас у меня не было никакого желания сидеть и слушать рассуждения нашей учительницы о роли Молчалина в произведении Грибоедова «Горе от ума», или что там мы сейчас проходим? Но, делать нечего, придётся сидеть, слушать, да ещё и записывать всю эту лабуду. Нет, всё-таки зря я сегодня в школу пошла. Ничего бы не случилось, если бы я один денёк побыла дома. Всё равно я сейчас получать знания не в состоянии. Я тоскливо посмотрела в окно. Вот она, свобода! Стоит мне лишь спуститься вниз, каким-то чудом миновать злобную охранницу, сидящую у входа, и всё. Я на воле, и можно идти на все четыре стороны. Хотя… Я ещё раз посмотрела в окно. Да ну к чёрту, там слишком холодно. Пустой заснеженный школьный двор выглядел совсем неприветливо. Он чем-то напоминал мне наш городской парк. Там тоже пусто, холодно и неуютно. Вообще, такое чувство, что сейчас январь или декабрь, а не конец февраля. Даже не верится, что через три дня наступит весна. Похоже, она никогда не наступит. Да, затяжная в этом году выдалась зима. На душе было как-то тоскливо. Вокруг все оживлённо болтали, суетились, там и сям мелькали маленькие первоклассники. Неужели всем так весело, и никто не замечает, что… А собственно, что все должны замечать? Всё же хорошо, никто не умер, ничего не случилось. Чёрт, как же я ненавижу своё настроение. Сейчас, среди своих веселящихся сверстников, я чувствовала себя какой-то прокажённой. Этаким гадким утёнком среди прекрасных лебедей. Да, вот она безысходность. Я снова оглядела людей, находящихся вокруг, и мой взгляд наткнулся на Софью Трофимову, стоящую также как и я, у окна. Она тоже смотрела на школьный двор. К сожалению, по её лицу невозможно было понять, о чём она думает. В глазах не отражалось ни веселья, ни грусти - ничего. Просто равнодушие. Единственное, что отличало сейчас Софью от неподвижной статуи, это то, что она барабанила пальцами по подоконнику. Мне почему-то захотелось подойти к ней и поговорить. Просто спросить, как дела, просто пообщаться. Странное для меня желание. Если учесть то, что я, прямо-таки скажем, не шибко общительный человек. Неужели на меня так сильно повлиял вчерашний разговор с Дашей? Эх, как говорится, я сама от себя балдею. Я отошла от подоконника, намереваясь подойти к Софье. Но, увы, удача была сегодня не на моей стороне. Нет, ну что за день сегодня такой, а? Не успела я сделать буквально и пары шагов, как в меня кто-то врезался. От неожиданности я потеряла равновесие. Я почувствовала, что чьи-то руки пытаются удержать меня от падения, но безуспешно. В ушах приглушённо раздался чей-то испуганный полу крик полу визг, и я увидела стремительно приближающийся угол подоконника. Удар. В глазах резко потемнело, будто во всей школе разом отключили свет. Боли почему-то не было, хотя я по-прежнему ничего не видела, такое чувство, что перед глазами повесили чёрную занавеску. Я потрясла головой, и это помогло мне вернуть зрение. Все чувства как будто притупились. Где-то на задворках сознания была мысль, что я от такого удара должна была либо потерять сознание, либо хотя бы ощущать боль. Но я абсолютно ничего не чувствовала. Только сердце колотилось в груди, как после долгой пробежки, да голова была тяжелой, и клонилось к низу, будто на шею повесили громадный камень. Медленно до меня начало доходить, что я сижу прямо на полу школьного коридора, а вокруг меня полукругом стоят какие-то люди и, кажется, что-то говорят. Тут же я почувствовала, как что-то горячее стекает по моей щеке, доходит до подбородка. Я облизала пересохшие губы и ощутила металлический привкус на языке. Кровь. Почему-то осознание того факта, что у меня течёт кровь, меня не сильно трогало в этот момент. Я зачем-то подняла руку и легко коснулась своего лба. Мои пальцы кажутся до странности холодными, словно я шла по морозу без перчаток. Рука тут же стала грязной и липкой, я поднесла её к глазам. Кровь! Теперь я увидела её, и мне стало страшно, к горлу подкатила тошнота. С детства боюсь крови до дрожи в коленках. - Так, чего здесь все столпились? Предупреждаю, если кто-то дерётся, то… Матерь Божья! – услышала я чей-то громкий голос. Хвала небесам, слух ко мне тоже вернулся, правда, вместе с ним пришла и боль. Голову стало жечь так, будто к ней приложили раскалённую железку. - Что здесь, твою дивизию, происходит?! Теперь я узнала того, кто подошёл. Это наш химик Геннадий Николаевич, и он, как всегда, не стесняется в выражениях. Чёрт, странно, но я думаю совсем на отвлечённые темы. - Так, быстро поднимите её и в медпункт ведите, срочно. А остальные - марш на урок! Не на что здесь смотреть! Химик реагирует быстро и действует без паники. Ну, а что ещё можно ожидать от полковника в отставке? Навряд ли он будет охать, ахать и вздыхать. Так что мне ещё повезло… ну, да, повезло – это самое подходящее слово в этой ситуации. Я почувствовала, как кто-то осторожно коснулся моего плеча. Я постаралась поднять голову, но это было выше моих сил, почему-то тело отказывалось мне повиноваться. Кто-то взял меня за руку, и я осторожно поднялась на ноги. Люди, стоящие в коридоре, даже несмотря на то, что Геннадий Николаевич отправил их на урок, расступались, и образовывался своеобразный живой туннель. Все вокруг о чём-то говорили и перешёптывались, но я не вслушивалась в слова, более того, я даже не видела, кто меня вёл, как-то мне было не до этого. Путь до медпункта показался мне нереально долгим. Особенно сложно было спускаться по лестнице – ступеньки прыгали перед глазами, как старая газель на кочках. За всю дорогу я даже ни разу не пискнула, хотя мне очень хотелось разрыдаться от боли и обиды. День не задался с самого начала, а тут ещё и этот «приятный» сюрприз. Замечательно! Наконец, я, пусть и не без посторонней помощи, дошла до медицинского кабинета. Меня тут же усадили в мягкое кресло, и вокруг меня засуетилась молоденькая медсестричка. Она что-то спрашивала по поводу того, как же меня так угораздило расшибиться и что случилось. Я неопределённо мычала в ответ. Рассказывать, что меня сшиб какой-то бешенный первоклассник, который просто ещё не научился передвигаться нормально, было долго. Только теперь я смогла рассмотреть того, кто вёл меня до медпункта. А, точнее, тех. Оказывается, вели меня двое парней. Одного из них я не знала, наверное, он учился в одиннадцатом или десятом классе, а вот другой… как же я сразу его не узнала… это был Чащин собственной персоной. Я тупо уставилась на своего одноклассника, как будто видела его в первый раз. Он заметил мой взгляд и ухмыльнулся. - Горская, помнишь, я тебе говорил, что ты ходячая неприятность? Забудь! Ты не неприятность, ты просто катастрофа вселенского масштаба! На ровном месте голову разбить… - Я не на ровном месте… меня вообще-то толкнули! – почему-то начала оправдываться я. - Так, ладно, потом разберёмся, как что случилось. Чащин, отстань от неё и иди уже на урок, нечего здесь просто так прохлаждаться, – вмешался в наш «милый» разговор Геннадий Николаевич, который, оказывается, был в кабинете. Чёрт, я его даже не заметила. Что творится с моей наблюдательностью? - И тебя, Барышников, это, кстати, тоже касается, иди, иди отсюда, - обратился химик к другому парню, помогавшему мне. Чащин и Барышников вышли, Геннадий Николаевич также проследовал за ними. Фух, наконец-то я осталась одна, если не считать, конечно, медсестры, которая в это время как раз подошла ко мне, держа в руках аптечку. Она осмотрела мой лоб, и сказала, покачав головой: - Ничего страшного, обычное рассечение. Удар, видимо был несильный, так что сотрясения, скорее всего, нет. У тебя голова не кружится? - Ммм… Да нет… - Ну и отлично! Ага, просто замечательно! Почему-то это медсестра меня дико раздражала, хотя я видела её, наверное, второй или третий раз в жизни. Бывает так, только начинаешь как-то контактировать с человеком, который тебе ещё ничего плохого сделать не успел, а уже ненавидишь его, как кровного врага. Правду говорят, что ни одно чувство не рождается так быстро, как антипатия. Медсестра, тем временем, обработала мне рану, наложила тугую повязку. Потом она с видом хирурга, только что закончившего пятичасовую операцию, уселась за свой стол и начала что-то писать. Я молча наблюдала за её действиями. - Вот, - девушка закончила писать и протянула мне какой-то листочек. – Купишь в аптеке эту мазь и будешь мазать ранку по вечерам. Должно помочь. Почему-то это «должно помочь» меня как-то напрягло. То есть, может и не помочь? Ну, ладно. Само, в крайнем случае, заживёт. - Это всё? - поинтересовалась я. Мне жутко хотелось покинуть медицинский кабинет. - Да, это всё. Я тебе освобождение от занятий напишу дня на четыре. Теперь можешь звонить родителям, пусть тебя домой забирают. - Да я, в принципе, и сама дойти смогу…- робко возразила я. - Нет, одну я тебя не отпущу. Не имею права. Звони давай, – безапелляционным тоном заявила медсестра. Что ж, ладно. Кому звонить: маме или папе? Эх, какая жалость, что у нас домашний телефон временно не работает, а то я бы таким вопросом не задавалась. Ладно, позвоню маме, тем более, что её контакт в телефонной книге записан раньше. Я нажала «вызов» и приложила телефон к уху. Ожидаемых длинных гудков не последовало, а вместо этого вежливый женский голос сообщил мне, что аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Чёрт, это плохо. Я набрала номер отца. Нет, это не возможно! И у него тоже отключен телефон! Хотя, чему удивляться, ведь родители сейчас отходят от вчерашних посиделок с друзьями. - Что, никто трубку не берёт? - участливо поинтересовалась медсестра. Я молча кивнула. - Ну, ещё раз попробуй набрать. Я чисто для успокоения души повторила свою попытку. Как я и ожидала, все телефоны по-прежнему молчали. Мне даже как-то неловко стало. Я тяжко вздохнула. - Родители просто сейчас на работе, и поэтому они телефоны повыключали. До них теперь можно только вечером дозвониться, - соврала я, надеясь, что мне всё-таки разрешат уйти домой самостоятельно. - Ну и что мне теперь с тобой делать? – медсестра задумчиво посмотрела на меня. Ох, не нравится мне её взгляд. В фильмах обычно так смотрят маньяки на свою жертву, когда думают, куда спрятать тело после убийства. - Ладно уж, раз родители прийти за тобой не смогут, то… - То я сама могу пойти, да? – с надеждой спросила я. - Нет. Конечно, нет. Пусть тебя кто-нибудь из одноклассников проводит. Один из тех мальчишек, которые тебя привели, вроде, твой одноклассник, верно? Эм, интересно, откуда она знает? Ладно, не в этом суть. Да уж, вот будет умора просить Чащина второй раз сходить на экскурсию до моего дома. Да он так и дорогу скоро запомнит, ещё бы, каждый день туда как на работу ходить. Нет, Влада оставим в покое. Хватит с него уже. Я помотала головой. - Нет, он не мой одноклассник. - Да? – медсестра как-то подозрительно на меня посмотрела. Нет, ну я как на допросе, честное слово! Ну что ты на меня так смотришь, женщина? Я не от преступления открещиваюсь! Сама подумай, какой смысл мне врать? А действительно, какой смысл мне было врать? Боже, пора заканчивать эти милые диалоги с самой собой. Так и до шизофрении не далеко. - Может, я подруге позвоню, она меня и проводит, - предложила я. - Вообще-то, у нас не положено отпускать детей с посторонними, но ладно. Не до вечера же тебе здесь сидеть? На этот раз я с ней была абсолютно согласна. Я опять достала свой телефон и, немного покопавшись в телефонной книге, нашла, наконец, нужный номер. Номер Даши Савельевой. Хорошо, что я его вчера себе записала. Я нажала на вызов. Послышались длинные гудки. Даша, пожалуйста, возьми трубку! Я понимала, что она сейчас сидит на литературе, а на уроке часто бывает проблематично ответить на звонок, но надежда, как говорится, умирает последней. Наконец, в динамике я услышала свистящий шёпот Савельевой: - Алло, говорите. - Даш, это Саша, тут такое дело… Я вкратце описала ситуацию, хотя описывать-то было, в общем-то, нечего, уже вся школа знала о моём «боевом ранении». Савельева живо отозвалась на мою мольбу о помощи. Конечно, ещё бы! Кто не захочет совершенно легально прогулять несколько уроков? Через несколько минут Даша уже была в медкабинете и, заботливо придерживая меня за руку, помогала встать с кресла, что, впрочем, было совершенно лишним. Я совершенно спокойно могла передвигаться сама, да и вообще, чувствовала я себя довольно-таки неплохо. Рана была несерьёзной, я больше напугалась. Медсестра, написав мне освобождение от уроков на четыре дня (а почему, собственно, только на четыре? Могла бы и на недельку дать. Чего мелочится? Ей жалко, что ли?), и отпустила нас, не забыв перед этим прочитать лекцию о том, что дорогу надо переходить аккуратно и по пути нигде не задерживаться. Нет, она нас, что, за маленьких считает? Она бы ещё предупредила, чтобы мы к незнакомым дяденькам в машину не садились. *** На улице было прохладно, и с неба падал крупный снег. Мы с Дашей шли, непринуждённо разговаривая. Она шутила, что с повязкой на голове я похожа на Рембо, и что я теперь как Гарри Поттер со шрамом на лбу. Я смеялась. Чёрт возьми, для человека, который недавно пережил «свидание» с углом подоконника, я была слишком бодрая. Савельева это тоже заметила. - Что-то ты после удара весёлая слишком. Что, крыша поехала, да? С утра ходила хмурая, как туча, а сейчас вон, светишься, как фонарь, – сказала мне она, когда мы уже почти подходили к моему дому. - Ну, знаешь ли, удар об подоконник бодрит лучше, чем утренняя пробежка, - усмехнулась я. - Да? Ну, тогда тебе почаще биться надо, а то ходишь такая, будто только что с похорон вернулась. - Нуууу, почаще не получится. У меня голова не чугунная. Мы снова заулыбались. - Слушай, - спросила меня Даша после недолгого молчания. – А это получается, что репетиции сегодня не будет? - Кто тебе сказал такую глупость? – удивилась я. - Ну а как же… ты же… - Ну и что? – я перебила столь содержательное объяснение. – Репетиция будет, как и договаривались, в шесть часов. Ты, кстати, когда в школу придёшь, передай всем информацию, ладно? Пусть все, кто должен там быть, приходят. - Ну ладно. Скажу. А вообще, это правильно. Ты вон, вроде, себя хорошо чувствуешь, так что отменять всё я не вижу смысла. Тем более, что нам эта репетиция нужна позарез. Времени так мало осталось, а у нас ещё ничего не готово. - Ну, времени у нас теперь несколько больше есть… - С чего это вдруг? – удивилась Даша. - А с того это. Наша директриса в больницу загремела, а без неё, ясное дело, никаких спектаклей никто показывать не будет, – объяснила я. - В больницу, говоришь, попала? Ну и откуда такая информация? - Да у меня после удара об подоконник третий глаз открылся, и я теперь, можно сказать, ясновидящая. - Да ну тебя, Горская! Я же серьёзно спрашиваю, а ты придуриваешься! – притворно возмутилась Даша. - Да ладно тебе! Я же шучу! Классная наша сегодня меня с утра пораньше выловила и сообщила мне эту новость. - Это поэтому ты сегодня такая хмурая на истории сидела? Потому что класснуху встретила? - Ну, знаешь, Татьяна Михайловна стоит на последнем месте в списке людей, с которыми я бы хотела общаться с утра пораньше. Дашка фыркнула. - Да ты и не общалась с утра ни с кем толком-то. Разве что с Чащиным парой слов перекинулась. Тут уже фыркнула я. - Всё-то ты замечаешь! Прям, специально, что ли, шпионила? - Ага, делать мне больше, конечно, нечего! – Савельева закатила глаза. – А, кстати, Чащин тоже стоит на последнем месте в твоём списке? Я задумалась. - Ну, он, конечно, не на первом…. «Но и точно не на последнем!» - закончила я про себя. - Ладно, Даш, давай не будем о Чащине, поговорить, что ли, не о чём? - Хорошо, - согласилась Савельева. – Расскажи, лучше, как ты вчера до дома дошла? - Ну, я же просила: не надо о Чащине разговаривать! – слова сорвались с губ прежде, чем я успела подумать, что я собираюсь сказать. - А при чём здесь он? – ошарашено спросила Даша. Чёрт, неловкий момент. Всё, меня конкретно заклинило. Вчерашнее возвращение домой у меня ассоциируется только с Владом. Хотя, с чем ему ещё ассоциироваться? Чёрт. - Горская, с тобой всё нормально? Ты там, когда падала, ничего себе не повредила? – заботливо поинтересовалась моя одноклассница. - Извини, я чего-то не то ляпнула… Задумалась совсем. Нормально я вчера дошла. Темно, правда, было, но ничего, я пережила. Савельева как-то странно на меня посмотрела, явно сомневаясь в моей адекватности. Да, некрасиво вышло. Хорошо, что мы уже подходили к подъезду моего дома. - Эм, ну, спасибо, что проводила. Чёрт, с Чащиным я вчера прощалась точно также. - Да ладно тебе, Горская. Сочтёмся. – Даша улыбнулась мне, помахала рукой и зашагала в сторону школы. *** Собственная квартира встретила меня звенящей тишиной. Может, родители всё-таки ушли на работу? Нет, из их спальни доносился папин храп, что начисто опровергало мою теорию. Я, стараясь не шуметь, пробралась в свою комнату. Но едва я переступила порог, как тут же споткнулась о кипу учебников, лежавших на полу прямо перед самым входом. Чёрт, я же вчера ещё хотела их убрать! Но вчера я, как только пришла домой, ничего не могла поделать с собой и сразу же завалилась спать. Да, лень – это, определённо, самый развитый порок в моей душе. Я, кряхтя, нагнулась и собрала разбросанные учебники. Так, куда бы их пристроить? В книжный шкаф, где они, по идее, и должны были лежать, нельзя, ибо там нашёл приют системный блок старого компьютера. На комоде и в комоде лежала моя одежда, кровать была завалена какими-то тетрадками, бумажками и листочками, так же, как и письменный стол. Да, ну и свинарник у меня в комнате! Почему-то раньше меня это как-то не беспокоило. А сейчас я даже ощутила какой-то укол совести. Надо бы тут всё прибрать, а то шагу ступить нельзя – везде хлам и мусор. Я опять скинула все учебники на пол, пусть пока здесь полежат, и решила взяться за уборку. Я слышала, что у некоторых людей после травмы головы обнаруживаются какие-то сверхспособности. У меня, по-видимому, обнаружилась любовь к чистоте. Что ж, может ещё раз удариться? Глядишь, и любовь к учёбе появится. Где-то примерно через час моя комната если не сияла чистотой, то, по крайней мере, поблёскивала. Оказывается, у меня очень даже уютненько. Решено, буду почаще убираться. Я посмотрела на часы, время было без четверти двенадцать. До репетиции, которая должна состоятся в шесть вечера, оставалось едва ли не пол дня, так что делать я могла что захочу. Я сняла с себя школьную форму, которая во время уборки слегка испачкалась, переоделась в домашнюю одежду и уселась за компьютер. Своё свободное время я собралась потратить на то, чтобы полазить по Всемирной паутине. Но уже через пятнадцать минут мне почему-то надоело это бесполезное занятие. Душа требовала чего-то иного, какой-нибудь бурной деятельности. Может, пойти прогуляться? Хотя нет, не вариант. Не дай Боже встречу кого-то со школы, так разговоров потом не оберёшься, я же, типа, болею. Странно, но больной я себя совершенно не чувствовала. Мне даже стало немного стыдно, меня же от учёбы освободили, а я вроде как здорова. Но вскоре я успокоила свою совесть железным аргументом: «Врачам лучше знать!». Ладно, не буду заморачиваться по этому поводу. В конце концов, грех жаловаться на хорошее самочувствие. Чёрт, как же медленно тянется время. Стрелки на часах будто замерли. Чего я только не делала, чтобы хоть как-то занять себя! И читать пробовала, и телевизор включала, и просто по комнате ходила. Но мне всё равно было смертельно скучно. Хотелось как можно быстрее отправиться на репетицию. Во мне снова проснулся энтузиазм, который, было, сошёл на нет. Вообще, у меня бывали такие моменты, когда у меня просыпалось навязчивое желание бросить всю эту затею со спектаклем, а иногда я, напротив, была на сто процентов уверена, что у меня всё получится. Сейчас было именно это «иногда». Наконец, мои мучения закончились. Было четыре часа, и я решила, что можно уже начать собираться. Нет, конечно, целый час для того, чтобы одеться – это очень много, ну, по крайней мере, для меня, но больше ждать я не могла. Ещё полчаса и на моём надгробии бы написали: «… умерла от скуки и безделья». Я начала одеваться и приводить себя в порядок. Естественно, тут же возник пресловутый вопрос, которым каждый хоть раз в жизни задавался: что надеть? Не то, чтобы я особо заморачивалась по поводу своего внешнего вида, всегда одеваясь по принципу: лишь бы с пугалом не спутали, но сегодня мне хотелось выглядеть более или менее хорошо. Конечно, когда на твоей голове красуется белая повязка, которая совсем не добавляет тебе привлекательности, это желание вполне естественно. Но, видно, выглядеть хорошо на сегодня отменяется, придётся выглядеть как обычно. Я долго вертелась перед зеркалом, примеряя свою немногочисленную одежду, но всё-таки остановилась на джинсах с кофтой, в которых я была вчера. Надо было с них начинать, всё равно это самое приличное, что есть в моём гардеробе. Ладно, с одеждой вроде как разобрались, с причёской тоже всё ясно: обычный хвост, на большее я не способна, разве что можно косичку заплести, но тогда я буду выглядеть как электрик, которого ударило током. Парикмахер из меня никудышный, да и стилист, в общем-то, тоже, поэтому я никогда не крашусь, разве что только по праздникам и то, слегка. Но сегодня меня тянуло на эксперименты. Я взяла свою косметичку, которая пылилась на полке лишь для вида. Так что тут у нас… Тени? Нет, чтобы нормально ими намазаться, нужна тренировка, а с моим опытом я буду ходить как с фингалами. Помада? Красная? Как это вообще попало в мою косметичку?! Выкинуть, немедленно. Мала я ещё для такого. Румяна? Нет, тут та же история, что и с тенями. Ходить с неумело намалёванными щеками, неумело изображая Сестрицу – Алёнушку из русских сказок, мне не хотелось. Так, что у нас осталось? Тушь, да какие-то непонятные тюбики, которые и в руки-то страшно брать, не то, что куда-то мазать. Ладно, тушь сойдёт. Слава Богу, что для её использования особая сноровка не нужна. Примерно без пяти пять я была готова. Что ж, можно выходить. *** Несмотря на то, что вышла из дома я довольно рано и добралась до школы довольно быстро, на репетицию я пришла не самая первая. В актовом зале уже сидели Ира Тихомирова, играющая Констанцию Боаносье, Даша Савельева, назначенная на роль Миледи, Софья Трофимова, задействованная в спектакле, как королева Анна Австрийская, и Влад Чащин, которому досталась роль одного из мушкетёров – Арамиса. Я приветливо поздоровалась со всеми. Ира и Даша весело мне ответили, а Трофимова и Чащин просто кивнули. Ну, от Влада я ничего другого и не ожидала, чудо, что он вообще меня заметил, а вот Софья меня могла и потеплее встретить. Хотя, она такой человек, что трудно предугадать её действия. Может, я её обидела чем? Но, как бы то ни было, поразмышлять о причинах поведения своей странной одноклассницы мне не дала Тихомирова, которая тут же атаковала меня расспросами, по поводу того, как же меня сегодня утром угораздило «поцеловаться» с подоконником. Я попыталась ей рассказать всё в мельчайших подробностях, но она всё равно, похоже, не осталась довольна моим ответом. Ей хотелось знать больше, а больше рассказывать было нечего. Моя история, к сожалению, не шибко эпичная, вот если бы я, скажем, котёнка из горящего дома вынесла, или остановила банду вооружённых бандитов и, как результат, получила бы боевое ранение… А так, увы, меня просто случайно толкнул случайный человек. Просто неприятность, не более. Постепенно начали подтягиваться и остальные члены актёрского состава. Вот, в дверях замаячил Атос – Денис Белов, который сразу же подсел к Чащину, и начал с ним о чём-то шептаться. Ещё через пять минут появились Д’Артаньян – Ваня Васильев и Портос - Алек Шаповалов. Наконец, все были в сборе. Можно было начинать. Я обвела взглядом всех собравшихся. Настроение у коллектива было явно нерабочее. Девочки, во главе с Ирой Тихомировой что-то бурно обсуждали и смеялись, а все парни, кроме Влада и Дэна, раскрыв рты, слушали Шаповалова, который рассказывал о какой-то новой компьютерной игре. Только Софья с безразличным видом стояла в сторонке. Ладно, в конце концов, мы сюда не поболтать пришли. Я поглубже вздохнула и заговорила: - Народ, ну теперь, когда все собрались, я думаю, мы можем начать. Боже, как я, наверное, глупо выглядела в этот момент! Ещё и эта дурацкая повязка сползала на глаза, и мне её приходилось постоянно поправлять. Но пути назад у меня не было, так что приходилось говорить дальше. - Давайте быстренько проверим, все ли помнят, какие роли они играют? Мои одноклассники согласно закивали. Что ж, неплохое начало. - Хорошо, теперь я раздам всем сценарий, прочтите, найдите свои слова и сейчас попробуем отыграть самые главные сцены. Я раздала всем по стопке скреплённых листочков, на которых был написан сценарий. На некоторое время в актовом зале воцарилась тишина – все читали представленный сценарий. Я наблюдала за лицами читающих, затаив дыхание. А вдруг мой сценарий никому не понравится? Вдруг все откажутся играть? - Эй, это что такое?! Вы думаете, я стану это говорить? – вдруг раздался голос Дэна Белова. - В смысле? Тебе что-то не нравится? – испуганно поинтересовалась я. - Да мне не нравится эта дурацкая фраза: «Сударь, я буду иметь честь атаковать вас!» Кто это вообще придумал? Здесь столько пафоса… - Это не пафос Белов, это классика. Я так понимаю, ты имеешь ввиду сцену, где мушкетёры дерутся с Д’Артаньяном? – неожиданно вступилась за меня Савельева. Дэн кивнул. - Ну так это же дуэль, а не разборка по-питерски… Всё должно быть красиво и изящно. К тому же, не забывай, что всё действие происходит в семнадцатом веке, а не в лихие девяностые. Что ж, добавить к остроумному ответу Даши мне было нечего, поэтому я просто кивнула, подтверждая её слова. Белов искоса поглядел на мою спасительницу и замолчал, не зная, что сказать. Вроде бы больше не у кого никаких замечаний по поводу сценария не было. Я не знаю, всем ли он понравился, но никто не возмущается, и то хорошо. - Ну, теперь, можно попробовать немножко порепетировать, давайте начнём со сцены, когда Д’Артаньян приезжает в Париж и встречается с Атосом. Васильев, Белов, на сцену! – скомандовала я. Кажется, я начинаю входить во вкус.