Девочка-что-гуляет-по-картинам

В семье Дурслей было много фотографий и почти не было картин. Точнее, картин было всего две. Одна в гостиной — пейзаж вечернего леса. И ещё одна в спальне старших Дурслей. Это была марина. Прекрасный морской пейзаж, где волны, казалось, пытались поглотить скалы, но каждый раз откатывались назад, не в силах обтесать этот камень. Гарри было пять, когда она впервые попала в картину. Это вышло случайно. Обидевшись на что-то, она уже и не припомнит на что, она забежала в спальню тёти с дядей и, утирая слёзы обиды, отчаянно захотела попасть на ту одинокую скалу. Мгновение, и вот она уже там, с другой стороны картины. Внизу бушует вода, брызги касаются её ног, а камень холодит. Но освещённым был только участок, что изображен на холсте, всё остальное виднелось в тумане. И только еле-еле, как обман зрения, она выхватывала тропинки среди тумана. Для того, чтобы выбраться наружу, было достаточно только очень сильно захотеть. Она зажмурилась и… Оказалась вновь на кровати. Как будто и не было той скалы. Но ведь она помнит! Когда Гарри рассказала обо всём тёте, та ужасно расстроилась и испугалась. И потребовала пообещать, что племянница больше так делать не будет. Юная Поттер пообещала, честно скрестив пальцы за спиной. Ведь так не считается. В следующий раз, через неделю, она заручилась поддержкой своего двоюродного брата Дадли и, дождавшись, пока тётя с дядей уедут за покупками, вновь попыталась попасть в Закартинье. По аналогии с Зазеркальем, про которое им вчера читала тётя. В этот раз они выбрали картину в гостиной. Как, важно надув щёки, сказал Дадли: «Для чистоты экспи… экспо… эксперимента!» Он был почти на два месяца старше Гарри и поэтому чувствовал себя старше и важнее. А ещё умнее. Девочка зажмурилась и захотела очутиться в картине напротив. Дадли радостно вскрикнул. Гарри осторожно приоткрыла один глаз, а после сразу же открыла и второй. Всё вышло! Брат смотрел на неё сквозь стеклянную перегородку, что отделяла картину от реального мира. Вокруг был сосновый лес в вечернем сумраке. Даже пахло сосной, они как-то всей семьей ездили в сосновый лес на пикник, поэтому она точно знает этот запах. — Ты меня слышишь?! — крикнул Дадли. — Слышу! Не кричи! А ты меня? — И я тебя, — Дадли улыбнулся. — Круто! Ты как настоящий супергерой! Или этот, как его… Мерлин, во! Волшебник. Точнее волшебница. — Ага, — она радостно засмеялась. — Здесь так красиво… Как в настоящем лесу! — Ладно, давай, вылазь. А то родители сейчас уже приедут… Девочка вновь зажмурила и представила себя рядом с Дадли. Всё получилось. Так оно и потекло. Сначала Поттер была только на домашних картинах, но вскоре любопытство пересилило и она вступила в туман. Оказывается, те дорожки вели на другие картины. Некоторые из них могли находиться за десятки километров! Однажды она даже попала на картины в Букингемском Дворце! Чем короче была тропинка — тем ближе находились картины. Для того, чтобы перейти с картины с лесом на марину, Гарри делала всего три шага, тогда как до картины с маками в кабинете директора их школы нужно было целых пятьдесят (!) шагов. Что ещё интересно, идя по тропинкам, она совсем не уставала, тогда как активность на полотнах отображалась так же как и в реальности. Да и время вело себя странно. В тумане оно застывало, идти Гарри могла часами, но в реальном мире не проходило и секунды. Также сложность была в том, что от каждой картины было только шестнадцать тропинок. Каждая тропинка вела к своей картине. Как-то в школе им показывали модель куба, что представляла собой шарики на углах и металлические трубки вместо ребер. Вот именно на этот куб была похожа связь между картинами, разве что к каждому шарику (картине), были привязаны не три трубки, а шестнадцать дорожек. И чтобы попасть куда-то далеко, ей нередко приходилось переходить через десяток картин, меняя тропинки. Она никогда не терялась среди своих дорог. Это был её Дар. Находясь в Закартинье, она всегда точно знала, как ей попасть домой. Хотя и без записей не обходилось, она создавала только ей понятную карту картин. Благодаря ей она точно знала, как ей короче всего попасть в Лондон, Шотландию, Уэльс или даже в Ирландию! Правда, там она была только мельком, слишком далеко, да и тропинка на соседний остров казалась бесконечной. Годы шли. А однажды, ей тогда было десять, она попала в волшебное, в прямом смысле слова, место. Которое в корне отличалось от всего, что она до этого видела. Обычно люди, нарисованные на портретах, казались ей статуями, застывшими в тумане. Они не подавали ни малейших признаков активности. Даже взгляд их был застывшим, смотрящим в никуда. И только тихий шёпот, звучащий из ниоткуда, рассказывал истории запечатлённых на полотнах людей. Тогда как обитатели портретов в этом месте были живыми! Они ели, спали и разговаривали. И никакого потустороннего шёпота возле них не было. А ещё в точности как и она перемещались между картинами. Это было странно и несколько пугающе. А также очень непонятно. Посмотрев ещё немного за активным общением местных картинных обитателей, когда она сама была в (или на?) картине без «жильца», которая к тому же была в затемнённом углу, Гарри ступила на следующую тропинку. Она очутилась в довольно мрачной картине. Сзади, насколько хватало взгляда, тянулась выжженная пустошь и только одинокое хиленькое деревцо хоть как-то разбавляло унылый пейзаж. Да ещё скала, а скорее, острый обломок камня, составлял ему конкуренцию. Именно на этом камне-скале она стояла. За стеклянным барьером (на самом деле никакого стекла там никогда не было, но ещё с детства именно такие ассоциации у неё вызывал барьер между реальностью и Закартиньем), за массивным деревянным столом сидел мужчина. И что-то внимательно читал, делая время от времени на полях заметки пером. Услышав шорох, когда девочка присела на скалу, он поднял глаза и сказал: — Поттер, — и, скривив губы, продолжил заниматься своим делом. Гарри удивилась. Откуда этот человек мог знать её фамилию? Да ещё и видеть её, тогда как люди, если она не хочет обратного, никогда не замечают, что она находится в картине. — Вы меня знаете? Сэр, — вспомнила она про вежливость. — Кто же не знает Поттер? Девочка-которая… — вдруг он запнулся, опять поднял глаза на картину и хриплым голосом закончил, — выжила. Что… Что ты здесь делаешь? — Сижу, — Гарри пожала плечами. — А что? И что значит Девочка-которая-выжила? Я нигде не выживала, — а потом чуть подумала и добавила: — По крайней мере, я об этом не помню. — Как ты оказалась в картине?! Ты же должна быть у Петунии! — мужчина поднялся из-за стола и подошёл почти вплотную к картине. В глаза Гарри бросились чёрные агаты глаз незнакомца. Она никогда такие не видела, даже на картинах. — Вы знаете тётю? И что по поводу моих прошлых вопросов? — Так. Давай по порядку, — мужчина вновь отошёл, сел за стол, прикрыл на пару секунд глаза и вновь спросил: — Ты выбраться можешь? — Могу. Но зачем? Мне не разрешают подходить к незнакомцам, а вашего имени я так и не знаю. — Северус Снейп. Профессор в Школе Волшебства и Чародейства Хогвартс. Теперь вы, юная мисс, можете выйти? — мужчина явно взял себя в руки. — Волшебства и Чародейства? — спросила девочка, выходя из картины. — Гарри Поттер, приятно познакомится. Таким вот образом, почти на год раньше положенного срока Гарри Лилиана Поттер узнала о том, что она волшебница и при этом крайне знаменита. Заочное знакомство с Северусом Снейпом во многом определило её дальнейшую судьбу. Тот стал её наставником и поддержкой. Отцом, которого временами так не хватало. Ведь дядя с тётей это хорошо, но хотелось чего-то своего, личного. Только её. И декан Слизерина был именно её. Не стоило и удивляться тому, что девочка попала именно в Змеиный Дом. А также тормозом и гласом разума для временами заносящегося Драко Малфоя. Гарри так никогда и не станет Девочкой-которая-выжила, ведь она с детства Девочка-что-гуляет-по-картинам. И никак иначе.