1.
Паутиной цепляется за верхушку здания, летит вперед. В ушах ветер, непреодолимая жажда свободы жжет глотку. В паре кварталов отсюда плохие парни торгуют запрещенным оружием, продавая его всем подряд. Питер чуть даже не начал учиться от нечего делать — город погрузился в глухую тишину, а мистер Старк снова забил на него — благо, случайно подслушал каких-то второсортных бандитов, сидя на крыше грязного сарая. Тривиально и безвкусно. В самый раз для Человека-паука. Он перелетает на соседнее здание, слышит звуки борьбы. Это любопытно, потому что стоит взгляду наткнуться на ловкую фигуру какого-то чувака в красном, Питер думает: вау. Но хватает одной секунды и он уже не может вдохнуть: чувак замахивается, пронзая катаной сразу двоих. Воздух застревает в груди. Питер не может двинуться до тех пор, пока чувак не убивает еще двоих, успевая поймать пулю в плечо. И в голосе сразу водоворот. От того, что не смог. Не спас, не попытался, проиграл. Облажался. Но куда более пугающе другое — в последний раз он сталкивался с таким бесчувственным отношением к чужой жизни достаточно давно. Сейчас же неизвестный злодей вырезал у него на глазах несколько человек меньше чем за минуту. И самое главное, он, Питер, ничего не сделал. Абсолютно ничего не смог: так и продолжал стоять на краю, расширив глаза под маской и замерев. Мистер Старк в его голове смотрит на него разочарованно-осуждающе, хмурится, говорит, что Питеру, видно, места в Мстителях нет. Он говорит: ты разочаровал меня. Говорит: никто не хочет иметь с тобой ничего общего. Говорит: бывай, малец. И ему охренено больно от осознания: он проебался. Больно от того, что бледный асфальт покрывается вытекающей из колотых ран кровью. Эти люди еще минуту назад жили, а сейчас лежат распластанными обездвиженными телами. Словно у человеческой жизни вообще нет цены. Словно это такой пустяк. Боже, это же совсем пиздец. Так быть не должно. Питеру не страшно, он — Человек-паук — крутой супергерой, почти что состоит в Мстителях, но холодный воздух давит на него, а он так и не двигается с места — замер на краю крыши, не шевелится. Пока чувак обходит трупы, фотографирует их, Питер лезет в штаны, достает телефон и быстро печатает. Не Хэппи, сразу Старку — дело серьезное. Он вдыхает через раз, не попадает по сенсору, но все-таки пишет: только что встретил злодея в красном. Пишет: не уверен, что справлюсь. Кажется, это первый раз, когда он предпочитает не действовать безрассудно, полагаясь лишь на себя. Ответ приходит незамедлительно: «Уходи оттуда» — пишет Старк. «И не разговаривай с ним» «Понял?» Питер теряется — помощи ждать неоткуда, а какой-то ненормальный только вырезал десяток людей перед его носом. Его тошнит, он ищет глазами что-нибудь, обо что можно опереться, но рядом ничего нет. Ему не страшно, но жуткий узел сворачивается у него в животе, когда он спрашивает у Мистера Старка: кто это был. Секунды, что он ждет, тянутся неимоверно долго. «Это Дэдпул. Наемник» Следом, сразу же: «Не лезь на рожон, малец» Он все еще следит за Дэдпулом взглядом, прокручивает в голове его имя, но понять все равно не может. Ледяными пальцами набирает сообщение, что да, понял, лезть не буду. Но все-таки задерживается на крыше немного дольше. От таких людей ждать нечего. Наверное, суперзлодеи и то лучше, у них хоть какая-то преследуемая цель есть. А что ждать от наемника? Совершенно никаких моральных принципов. Такие люди гниют на улице в нищете и беспринципном тихом сумасшествии, а если выдается шанс что-то изменить, хватаются за него двумя руками. Питер морщится под маской, ему отвратительно само нахождение здесь, он хочет одновременно сбежать и надрать зад наемнику. Когда он поднимает взгляд от телефона, бело-красная маска Дэдпула смотрит прямо на него. Питер сбегает.***
Он больше не прогуливает уроки, но это тоже самое, что, если бы он не посещал их вовсе. Питер рисует замысловатые узоры на полях тетрадки или на весь урок уходит в свои мысли, пока кто-то из учителей не спросит его, что он нашел на стене, раз так долго ее разглядывает. Но он не смотрит: расфокусированные зрачки замерли, а мысли увели так далеко, что, казалось, дороги назад уже не найти. Мишель кидает в него карандаш, Питер вздрагивает, а когда поворачивает голову в ее сторону, она уже отворачивается. Он не знает: что и зачем, но благодарен — она хотя бы на пару минут отвлечет его от своего подсознания. Мишель так проницательна и откровенна, что иногда ему становится страшно. Взгляд ее без усмешки, но, кажется, будто она видит его насквозь. Он старается не выискивать тоску за безразличием в ее глазах — хватает своих проблем. Но она смотрит так пронзительно прямо, а он по-прежнему отказывается называть ее ЭмДжей. Она не его друг, потому что друзья Человека-паука каждый день находятся в несоразмерной опасности. Он не хочет причинить вред кому-то еще. С каждым разом Мишель смотрит чуть дольше предыдущего.2.
Питер не имеет понятия, как до этого могло дойти. Он выстреливает паутиной ему в лицо, и Дэдпул заливается смехом, разрывая ее на куски. Они почти танцуют: наемник гибкий, невероятно изворотливый и нападает на Питера с одной катаной, хотя это больше похоже на то, что он терзает паутину раз за разом. Питеру не хотелось бы называть это боем, но это первое, что приходит на ум. У Человека-паука одно оружие, а дэдпулов костюм напичкан всем подряд: от гранат до револьвера в ботинке. Бой не то чтобы равен, потому что это вовсе не похоже на бой: Питер не дерется в полную силу, Дэдпул не достает пистолет. Они оба не совсем понимают, что происходит, потому что наемник постоянно болтает о чем-то, а Питер едва ли успевает уворачиваться от ударов. Питер рад, что ни разу не столкнулся с Дэдпулом, когда тот выполнял свою работу. У него не было плана на этот случай, а Человек-паук бы полез на рожон, стремясь защитить людей. Но сейчас Дэдпул снова преследовал его во время ночного патрулирования, а вместо того, чтобы сбегать, Питер вдруг решил пульнуть в него паутиной, остановившись. Он не знал, что будет, победи Дэдпул. Убьет он его или нет, или что сделает, когда победит сам. У этого боя не было правил, но были последствия. Питер преградил его паутиной к стене, выхватил катану из руки и замер. Ему потребовалось меньше двух секунд, чтобы собраться. — Отвали, ладно? — сказал он. — Хватит меня преследовать. Он старался сделать голос сердитым, но Дэдпул ухмыльнулся под маской, не пытаясь освободиться. — Как ты мог подумать, что это преследования, паучок! — он картинно выдохнул, опуская голову. Потом поднял ее рывком и уставился прямо ему в глаза. — Я лишь слежу, чтобы никто не смел обидеть малыша. Питер выдохнул. Он не знал, как разговаривать с тронувшимися головой, а Дэдпул непременно был не в своем уме. — Я серьезно, — снова попытался он. — Хочешь тако? Питер выдохнул. Потом бросил катану на пол, развернулся и пошел к краю крыши. Он надеялся, что на этом все закончится, что Дэдпул, хоть и не обладая большим умом, поймет, что это не шутки. Что сам наконец перестанет натыкаться на него в разных уголках Нью-Йорка. С каждым разом в совпадения верилось все меньше. — Не любишь тако?! — кричал Дэдпул ему в спину. — Ты же не собираешься бросить нас здесь? Малыш Спайди никогда бы так с нами не поступил, да? Питер повернул голову, стоя на краю. — Пока, Дэдпул. И прыгнул прямиком вниз.***
Тетя Мэй не возражает насчет его ночных похождений в костюме. Не возражает, потому что не знает о них. Питер выскальзывает из окна в полночь и редко возвращается раньше трех. Ночной воздух опьяняет, дает больше свободы, Питер вдыхает его и верит, что все наконец-то нормализовалось. А с утра он ловит настороженный взгляд тети, улыбается, идет в школу. Хваленая регенерация не дает ему устать от бессонницы, он выглядит здорово, и тогда тетя расслабляется. Последнее, чего он хочет — чтобы она волновалась, он не рассказывает ей ни о чем супергеройском, пока она не спросит сама, и увиливает от ответа, если это все-таки происходит. Гордиться здесь нечем, но становится все равно немного легче. Он чувствует себя почти живым.***
Дэдпул не столько следит за ним, сколько преследует. Это как затянувшаяся неуместная шутка, Питер старается игнорировать иногда мелькающий красный силуэт, делает вид, что не замечает. Он злится, потому что все расслабление, коем были наполнены его ночные вылазки пропадает, и все, о чем он может думать — это как бы не забыть о наемнике на хвосте. Дэдпул не идет на контакт, он лишь невидимой тенью следует за ним по пятам, иногда разговаривая сам с собой слишком громко, а потом запоздало хватаясь за рот рукой. Питер позволяет этому случаться. Ему приходится делать огромный круг по городу, чтобы увести Дэдпула дальше от своего дома. Он не должен узнать, где Питер живет, учится, сколько ему лет и какие хлопья стоят в его кухонном шкафу. Дэдпул не должен узнать ничего о нем — это последний человек, которому Питер смог бы довериться. Он постоянно настороже: не перекусывает, не поднимает маску даже до носа, не наслаждается, помогая задержать грабителей. Дэдпул не действует, а Человек-паук верит, что скоро это закончится. Но оно, конечно же, не заканчивается.3.
— Помер? Тони стоит рядом с ним — это не поддержка, но почему-то становится легче. Здесь почти все из Мстителей, новая заварушка, в которой нашлось для Питера место. Пострадавший город смотрит на них с насмешкой, выпячивая обгорелые углы. Обломки буквально валятся с неба, на дороге столько мусора, что, кажется, разгребать его будут годами. Старк говорит: — Если бы. Где-то за спиной Тор ставит молот на асфальт, и тяжелая волна рябью проходит по пяткам. Прямо перед ними раскуроченное тело Дэдпула, лежит, погребенное под особенно огромным обломком. Кишки, мясо, мозги — все давно напоминает один кровной суп. Питера тошнит, он держится за собственное ребро, и кожа в том месте начинает неимоверно щипать — видимо, его все-таки успели задеть. Но собственные раны меркнут перед рваными ранами Дэдпула. Одно ребро обломилось и проткнуло костюм, выпячивая свою белую кость. Питеру кажется — после такого восстановиться просто невозможно. Ему самому колет под ребрами, а в животе сворачивается тугой узел. Он не может оторвать взгляд: кровавое месиво стоит перед глазами, его тошнит, ему неимоверно хочется выть, горло дерет, Питер чувствует, как начинает щипать в носу. Дэдпула даже трупом назвать нельзя. Питер хочет верить, что он так и останется лежать на грязном асфальте, пока уборщики не вынесут его куда-нибудь вместе с остальным дерьмом. Питер хочет верить, что, может быть, тогда Дэдпул наконец оставит его в покое. Но Тони говорит, что тот самогенерирует, и что это, вроде как, для него не беда. Мозги Дэдпула по-прежнему стынут на дороге, когда Старк поднимает валун, придавивший наемника. Питер все-таки закрывает глаза. Ему по-прежнему не страшно. Дэдпул, как феникс, восстает из пепла. Питеру не нравится это сравнение, но оно самое точное, чтобы описать то, что происходит. У Дэдпула нет хваленой фениксовой чести, он не красив, хоть Питер никогда и не видел его без маски (он уверен, что такие люди просто не могут быть красивы). Если приводить сравнения с птицами, то он, скорее, голубь. Даже не орел и не ястреб — много чести. А жалкий падальщик голубь, что отбирает хлебные крошки у воробьев и гадит там, где ест. Все, что остается от тела, собирают в огромных размеров кейс и уводят в башню к Мстителям. Питер не может смотреть на темные разводы крови на асфальте, он глубоко дышит, отправляясь домой в порванном костюме и хромая на одну ногу. Ему хочется верить, что в этот раз Дэдпул погиб навсегда. И это было бы невероятно иронично, ведь его даже никто не смог убить — одна из стен отколола кусок, когда Халк влетел в здание, а осколок этот свалился прямо на Дэдпула, придавив его в пылу сражения. Как ни посмотри, уж точно не супергеройская смерть. Вообще не понятно, что он делает со Мстителями, но в Башне, как видно, появляется чаще самого Питера. Он не в команде, потому что команда для него ничто. Будет нужно пожертвовать чьей-то жизнью — так он толкнет кого-то из своих же. Питер первый спрашивает, что там с Дэдпулом, на следующий день. Тони не нравится его заинтересованность, это слышно по голосу, но он все равно отвечает: на утро тело пропало. У Питера нет и сомнений, что наемник в порядке. Он не может понять, что чувствует при этом. Питер стучит посудой рано утром, пока тетя не выходит, чтобы отругать его. Он печет блины для нее, которые выходят слишком сухими, и не думает о Дэдпуле до следующей встречи.***
Он говорит тете Мэй, когда она засекает его, возвращающегося в три часа ночи домой, что все в порядке. Она стоит устало, руки сложены на груди, взгляд — отчаянный, губы поджаты. — Питер, я волнуюсь, — говорит она. Ее морщины напоминают одну большую яму, в лунном свете она выглядит совсем старой. Он смотрит ей в глаза и не может произнести не звука. Кусает губы, ждет, что она скажет ему прекратить шляться по ночам, но тетя Мэй так и не произносит: бросай это. Она говорит: — Мне страшно. Питер клянется, что ей ничего не будет грозить, что он сделает все, что сможет, чтобы защитить ее. Он говорит, что любит ее, но она смотрит так потерянно и тоскливо, что у него щемит сердце. Она не обнимает его, но прежде чем уйти говорит: — Ты так ничего и не понял, Питер, — говорит она. — Я боюсь за тебя. Она не говорит: выбор твой. Зато взгляд ее выжирает внутренности без остатка, хроническая усталость течет по венам, тетя держит руки на груди, словно пытается от него защититься. Этой ночью он не может спать спокойно.***
Ему кажется — мир требует от него больше, чем он способен отдать. Они все говорят, что он ребенок, а потом он расправляется со Стервятником самостоятельно и еще неделю видит его в кошмарах. Питер не то чтобы впечатлительный, но тишина, теперь постоянно окружающая его дома, пугает сильнее злодеев, с которыми ему приходилось сталкиваться. Даже школа не отвлекает теперь, он забыл про то, что нужно учиться. Еще немного, и тетю вызовут к директору, потому что он совершенно ничего не делает. Все это вдруг потеряло какой-то смысл. Питеру нравится быть Человеком-пауком, но Человек-паук, видимо, не в восторге, что приходится быть еще и школьником.4.
Дэдпул подставляется. Они на одной из главных улиц Нью-Йорка. Сейчас где-то 3:45, так что еще достаточно темно. Обычное ограбление приняло другой оборот, когда, ворвавшись в магазин техники, он там никого не обнаружил. Зато на пол вдруг что-то упало, звонко брякнув своими металлическими углами, а чутье паучка заревело так сильно, что едва его не оглушило. Питер не успел. Такое бывает. Видимо, так погибают супергерои. Нелепо, да. Его подставили, а чутье сработало слишком поздно. Не хватило догадливости, не хватило жалких секунд, чтобы выпрыгнуть на улицу и укрыться. Граната взорвалась едва ли не под его ногами за секунду до того, как тело чем-то тяжелым придавило к полу. А когда Питер открыл глаза, магазин уже горел. Граната взорвалась. Он выжил. Лишь через секунду ощутил тяжесть: оглушенный взрывом разум не соображал. — Надо будет шить новый костюм, — выдохом. Где-то над ухом. Он успел повернуть голову, привстать, откидывая что-то назад. А потом понял. Все понял. В одно мгновение. Глаза Дэдпула закрылись, хоть Питер и не видел этого под маской, в горле мгновенно засвербело. Он хотел верить, что глаза щиплет от гари и запаха обгорелой плоти, а не слез. Ебаный Господь бог. — Хей, — голос хрипел. — Хей, Дэдпул! Он не знал, что делать. Продолжал тормошить его за плечи, покрывая перчатки кровью. Собственные руки тряслись. Где-то далеко уже выли сирены. Нужно было уходить, а он плавился. Медленно и тягуче распадался на куски. Дэдпул его спас. Ебаный, блядь, пиздец. Он отпрянул. Сжал руки в кулаки, напрягся, пытаясь сосредоточиться и сделать что-то. Потому что сейчас совершенно не время размусоливать сопли. Даже не вспомнил про то, что мог позвонить кому-то и попросить помощи. И собрался. Разом. Так, что сам поверил в собственные силы. И поднял то, что осталось от тела наемника на руки. Чувствовал, как под руками разлагается чужая кожа, но не отпустил, не отпрянул, а пошел к выходу, прихрамывая на одну ногу. А в голове: что, если он не выживет? Такие ненужные мысли. Что, если для того чтобы убить его, тело нужно было сжарить, что, если он что-то повредил, закрывая Питера от взрыва, что, если теперь всё. Господи. Ну надо же, а. Так тихо, что сам едва разобрал: — Из тебя все-таки вышел герой. Он почти плакал, но никогда бы этого не признал. Если бы это случилось, если бы он умер по-настоящему, едва ли Питер когда-нибудь смог смириться с этим. Потому что Дэдпул не такой. Такие не умирают за кого-то, а погибают от собственной дури, от себя самого, от своей самонадеянности. Такие не спасают. А он почему-то спас. Ему хватило сил лишь на то, чтобы затащить их на крышу здания недалеко отсюда. Обзор открывался на горящее здание, куда успела приехать полиция и пожарные. Питеру давно нужно было быть дома, но он смотрел на Дэдпула, на то, как медленно регенерирует тело, срастается кожа с глубокими рубцами на руках. Он не смог выдохнуть тогда и бросить его не смог. Смотрел на город, пока первые лучи не озарили его, пока гневная и перепуганная тетя не позвонила ему, отчитывая. А когда услышала голос, сразу стушевалась. Что в нем было такого? Человек-паук чуть не погиб сегодня. Питер Паркер чуть не погиб. Дэдпул саморегенерировал почти до конца, когда время подходило к обеду, но в сознание пока не приходил. Питер провел все это время рядом с ним, смотря как медленно оживает город. Он знал, что не должен был делать этого и что это — самое необдуманное решение, что он когда-либо принимал. Скорее всего, в скором времени ему пришлось бы пожалеть об этом. Никто бы из Мстителей или просвещенных в его секрет людей не одобрили бы его решения. Питер вывел корявым подчерком на желтом стикере всего четыре слова и всунул его в руку Дэдпулу. А потом ушел.***
Его костюм весь пропах дымом и гарью. Наверное, у пожарных так пахнет вся рабочая одежда, но даже хваленый костюм от мистера Старка не мог выветрить этот запах. Питер не надевал костюм с той ночи. Прошло несколько дней, а он по-прежнему не мог вдохнуть полной грудью. Не знал, откуда брал силы. Но их хватило на то, чтобы с привычным лицом успокоить тетю Мэй, а потом пойти в собственную комнату и беззвучно кричать. Он не чувствовал, как слезы катились по щекам, но, если бы понял это, не стал бы оправдываться. Ему всего шестнадцать, но он потерялся так далеко, что вряд ли сможет найти дорогу обратно. Он не мог позволить, чтобы тетя вновь волновалась из-за него, потому ничего не рассказал. Наплел что-то про то, что забыл про время. Кажется, она ему не поверила. Он пропустил школу, и директор звонил ей, рассказав, что он ничего не учит. Что скоро у него будет неуд едва ли не по каждому из предметов. Тетя ждала, что он будет оправдываться, но он не знал, что сказать. Его будто не было вовсе. Себя он не ощущал.***
Он пришел к мистеру Старку через неделю, чтобы показать костюм. Тони не спрашивал, а Питер не хотел рассказывать, но слова сами вырвались из горла. Он понял, что плачет, только когда ощутил, как Старк прижимает его голову к своей груди. Они все ждали от него чего-то большего, и Питер верил, что сможет, но стоя в Башне вот так, он вдруг и сам в себя перестал верить. Он ребенок. Ему всего шестнадцать. И он облажался. — Ты молодец, паучок. Он не ожидал. Недоверчиво отпрянул, когда мистер Старк убрал руку. И не мог вытащить немой вопрос из взгляда. — Тренируйся, чтобы стать лучше, — сказал мистер Старк. — Чтобы такого больше не повторилось. Глаза все еще были влажными, он скользнул взглядом по мастерской, стараясь не смотреть на человека напротив. В груди по-прежнему бушевал ураган. — Я сказал ему, — выдохом. — Оставил записку. Так, что даже не понял, зачем признался. Зачем втянул его в собственные проблемы и заставил стать свидетелем. Потому что, видимо, нужно было с кем-то делиться. Хотя бы сейчас. Хотя бы один единственный раз. Он мог довериться. Мистер Старк ничего не ответил. Лишь поджал губы, будто и так обо всем догадался.***
Когда Дэдпул очнулся, он был ослеплён полуденным солнцем и не сразу понял, где находится и что происходит. Он сел, ощупал голую спину с остатками костюма и лишь тогда заметил небольшой стикер, зажатый в левой руке. Разворачивая его, он точно знал, что он от Спайди, потому удивленная улыбка скользнула по его лицу еще до того, как он успел прочитать, что там написано. А когда прочитал — усмехнулся. «Спасибо. Меня зовут Питер». Паучка звали Питер. Сегодня он спас Питера. Ну и день же, а.5.
Он верил, что уже достаточно пережил, чтобы его не удивляли всякие жуткие вещи, но, когда Дэдпул стоит от него в одном шаге и поднимает маску сначала до носа, а потом вовсе снимает ее, Питер задерживает дыхание. Он смотрит на его лицо и не может понять, что чувствует. Внутри все переворачивается, и Дэдпул может видеть, как он слегка приоткрывает рот в нерешительности, словно хочет сказать что-то, но не может. И да, он тоже без маски. Как до этого дошло Питер не решается дать ответ. Наверное, такое случается, когда кто-то спасает тебя, при этом не требуя ничего взамен. Дэдпул по-прежнему стоит перед ним и молчит. Питер теряется, потому что, когда тот наконец не болтает сто слов в секунду, случается, видимо, что-то действительно невероятное. Питер знает, что должен сказать что-то, но он не знает, что именно, и продолжает стоять вот так, до конца не осознавая, что происходит. Он шепчет: — Хей, — и чувствует себя неимоверным придурком. Но Дэдпул не смеется и его губы даже не дергаются. Он тихо вторит ему: — Привет, паучок. Когда Дэдпул целует его, Питер выглядит удивленным.