I'll Be Good

«Jaymes Young — I’ll Be Good»       «Я всегда чувствовал твои объятья под покровом ночи. Никогда бы не подумал, что так буду по ним скучать. Они всегда были со мной, они всегда были от тебя. Такие тёплые и открытые, к которым хочется снова вернуться и получить то, что имеет свойство заполнять пустоту в груди. Ты всегда прижимался ко мне, засыпая, и хмурил нос, когда не нащупывал меня рядом под утро. Я давал тебе ложные надежды, но ты всегда их менял по-своему и находил компромиссы в пользу обоих сторон. Я думал, что дальше так и будет, я смогу в любое время забрать необходимое мне тепло, а ты будешь счастлив от того, что необходим мне. Я эгоист и совсем не думал раньше о том, что ты чувствовал. Помню, мы сидели на диване, ты показывал мне свои любимые фильмы, и каким-то образом обнимал меня, а моя рука всегда покоилась на твоей талии. Я помню эти моменты. Они всплывали из дна моего подсознания, врезаясь в душу и вызывая дикую боль. Но сейчас трагедия в том, что ты знал, что перестанешь испытывать новые эмоции однажды. Грустно то, что ты получал от меня только определённое количество этих моментов, а потом ты тратил оставшееся время на то, чтобы воспроизводить их в своей голове. Я думаю, не поэтому ты столько для меня значил и не поэтому я не держался за тебя так сильно, как хотел бы. Я не знал этого тогда, но ты был последней новой эмоцией, которую я когда-либо чувствовал. Я думал, что мы того не стояли, ведь я не мог представить спящего себя в обнимку с тобой в гостиной поздно ночью, не мог представить, как мы бы ели мороженое, или танцевали с открытыми окнами, или как бы мы пели в кухонную лопаточку, пока ты делал блинчики в воскресенье утром. Мы того не стояли, ведь тогда я не мог тебя полюбить. Всё это некое напоминание о том, чтобы остановиться и подышать. Напоминание о том, что ты не одинок, что ты красив, невероятен и очень-очень любим, даже если ты не чувствуешь этого. Ты важен. Ты имеешь значение. Ты и твои чувства на 100% достойны уважения. Твоё тело, какой бы формы или размера оно не было, красиво и достойно любви. В твоих глазах — блеск звезд, а в сердце — свет солнца. Ты заслуживаешь того, чтобы быть в приоритете; ты заслуживаешь влечения и любви, каким бы то ни было образом, в любых из видов или форм, каких ты хочешь. Твоё психическое здоровье важно и заслуживает того, чтобы иметь приоритет. Боль непостоянна, даже если кажется, что она длится вечно. У тебя есть силы, даже если не чувствуешь этого. Ты — солнце, яркое, сияющее и тёплое; ты — центр своей собственной вселенной, освещающий своими лучами всех вокруг, заставляя их чувствовать твоё тепло, радость и счастье, благодаря возможности находиться рядом с тобой. Даже если ты чувствуешь себя маленьким и бесполезным, замерзшим и грустным, если чувствуешь, что мир лежит на твоих плечах, а свет внутри тебя погас, помни: ты невероятно важен и заслуживаешь любви и доброты. Твоё тело красиво, твой ум прекрасен, твоя душа превосходна. Я каждый день убеждался, что превращаюсь в монстра. Я не думал ранить тебя или обидеть, но я и не заметил, чего наделал. За весь тот свет, что я гасил, за все те невинные вещи, в которых я сомневался, за все те синяки, что я нанёс, за все слёзы, за всё то, что я натворил, за все эти годы, в которых я испытывал твои нервы, я корю себя. Да за все те искры, что я затоптал ногами, за все те идеальные моменты, которые я игнорировал, я никогда не буду прощён. Мне нет оправдания, я не ценил тогда все то, что было. Твои слёзы падают в океан, и разве ты о том же не мечтаешь? Отчаяние, которое ты чувствуешь, не будет длится вечно; ты не можешь жить, надеясь на худшее. Соберись, сложи все частички, и танцуй под дождем, а не плачь. Ведь я разыгрывал из себя циника, независимого одиночку, которому никто не нужен, и, чтобы не выбиваться из образа, не позволял себе проявлять нежность — самую обыкновенную нежность, в которой и я так отчаянно нуждался и черпал гостями у тебя. И снова я начинал эти разговоры. Я говорил, что хотел свободы, что ж, а ты лишь отвечал: „Кто я такой, чтобы ущемлять тебя в чем-то?“ Ты думал, правильнее всего будет позволить мне играть по своим правилам, чтобы удержать меня, но прислушайся же к звуку моего одиночества, когда-то его заполнял наш смех. Я не был всегда один, но я был всегда одинок. Даже в группе людей я медленно совершенствовал своё умение держаться обособленно. Это было проще, чем можно было бы ожидать, остальные позволили мне так поступать. Я знал, что стал другим с тех пор, как встретил тебя летом. Я был не самим собой, более сильным, но менее человечным. С твоим исчезновением я понял, что нуждаюсь в тебе больше кого-либо. Я собираюсь все исправить. Я собираюсь сделать тебя счастливым, ведь я только сейчас осознал, что люблю тебя. Я собираюсь стать самим собой. Я обещаю, что я буду хорошим.»       Чимин сползает по стене в слезах. Руки его безбожно трясутся, а губы до крови искусаны, дабы не разойтись в новой истерике. Неделю назад отданное письмо курьером, валялось на тумбочке возле кровати. Костяшки пальцев искусаны в кровь. Он накинул на себя шерстяную кофту, что попалась под руку и вызвал такси. — О чём ты думал, когда присылал мне письмо? Что я тебе сделал, чтобы заслужить такие мучения? — его голос дрожит. Кофта, что должна греть, никак не спасает от накатанного холода. Его глаза залепила пелена слёз. — Прости, что не успел. Прости… Ты написал мне не плакать, а жить дальше, но как мне это делать сейчас? Я не знал… Я ничего не знал… Я так люблю тебя, Чонгук. Я не жалею о том, что было между нами и я не держу на тебя зла. Пак упал на колени, цепляясь руками в траву. Он стоял у могилы, что поставили три дня назад. Одежда неприятно липнет к телу из-за дождя. Он настолько подходит атмосфере, витающей сейчас, что хочется истерично посмеяться до боли в животе, включая все защитные реакции. — Почему ты не сказал, что умираешь?