Secrets

За свою жизнь Джоан Ватсон выслушала достаточно признаний. Ровно столько, чтобы научиться моментально определять их цену. Профессия хирурга располагает к откровенности – перспектива валяться с распотрошенными внутренностями на операционном столе как какая-нибудь дохлая рыба легко развязывает людям язык. Возможная смерть подталкивает к исповеди, легко превращая белый халат в черную сутану. И тогда Джоан садится рядом и начинает слушать. Не перебивает, лишь изредка отвлекается, чтобы сделать пометку в истории болезни. После, во время операции, наблюдая за алыми пятнами крови на белых комках марли в чьем-либо животе, она будет думать о поверенных тайнах, зная, что никогда и никому не сможет их рассказать. Больные уходят, оставляя свои секреты как ненужный хлам ей на хранение, и жизнь ее, Джоан в этом уверена, точно не становится лучше. - Мисс Ватсон, - девушка с голубыми глазами на пол-лица схватила Джоан за руку, - я хотела бы вам кое-что рассказать. Джоан привычно пододвинула стул к больничной койке. Ей предстоял еще один секрет. - Конечно, - она бросила быстрый взгляд на амбулаторную карту, - Дэйзи. Я тебя слушаю. Дэйзи Трибьюн было восемнадцать. Банальный приступ аппендицита, ничего особенного. Но как сказала Дэйзи ей «никогда ничего не выдирали кроме молочных зубов», и она нервничала. - Я же совсем ничего не почувствую, да? – голубые глаза девушки смотрели на Джоан со смесью любопытства и испуга. - Нет, - Джоан улыбнулась, - совсем ничего. Мы дадим тебе наркоз. И ты заснешь. А потом проснешься, и все будет уже сделано. - Значит, я избавлюсь от этой кошмарной штуки в животе? – Дэйзи удовлетворенно вздохнула, - знаете, ведь я не трусиха. В пятом классе я подделала подпись учительницы по математике, чтобы получить отлично в семестре. Так никто и не узнал. - Не самый достойный поступок, - мягко заметила Джоан. – но ты точно не из трусливых. Девушка рассмеялась в ответ. Спустя пару часов Дэйзи Трибьюн погибла от тромбоэмболии легочной артерии на операционном столе, так и не открыв свои большие голубые глаза. Позже, читая заключение патологоанатома, Джоан почему-то думала о злосчастном классном журнале, в котором напротив фамилии Дэйзи стояла отметка «отлично». Еще один секрет в ее копилку, пусть и хранить его не стоило никакого смысла. - И я изменил ей, - басит толстяк, заискивающе глядя Джоан в глаза, - ну знаете, ведь все так делают. Все настоящие мужики. Клайву Хокстону сорок восемь. В анамнезе три сердечных приступа, ожирение второй степени и непомерно раздутое самомнение. Джоан молча смотрит на своего пациента, думая о том, с каким удовольствием она будет водить острием скальпеля по его животу, рассекая ткани. За последние три часа ей пришлось узнать почти обо всех интрижках Клайва, половину из которых он наверняка выдумал. Джоан инстинктивно отодвигается от кровати и продолжает слушать, постукивая ручкой по блокноту. Пройдет еще немного времени, и Клайв очнется от наркоза, двинув при этом кулаком по столу и перепугав медсестер. Только в этот раз, глядя на его заплывшую жиром фигуру, Джоан будет вспоминать голубые глаза Дейзи и думать, что справедливость – если она вообще существует – очень относительное понятие. Ей хочется хоть с кем-нибудь поговорить о чужих секретах. Хоть раз побыть в роли рассказчицы, уступив место благодарного слушателя кому-нибудь другому. Шерлок ковыряет вилкой в тарелке, пытаясь подцепить горошину, и Джоан внезапно решается. Его тайну она уже знает, пришло время сделать ответный ход. Пусть их секреты станут, наконец, общими.