Спасёт ли мир красота?

Довоенный мир теперь живёт лишь на бумаге: иллюстрациями в книгах, плакатами на стенах и рекламных щитах, на протянувших сотни лет картинах художников. Даже не живёт он, а выцветает, сереет, слезает обрывками и ошмётками, облупляется. И из-под него вылезают серость и уродство. Картинками старый мир приходит к Харону и во снах. Не реальный, не радующий — лишь воспоминание о том, как было. Воспоминание, статичное, поблёкшее, уходящее всё дальше и дальше от взгляда. Но даже такое оно стократ красивее мира теперешнего. Правда, много ли толку в этой красоте? Вот раньше говорили, что она спасёт мир. Но не спасла же. Так что Харон давно уже записал её в ряды бессмысленных вещей, которые не стоят ни мысли, ни разговора. Сто Первая считает иначе. Сто Первая любит вещи, сохранившие довоенное очарование и лоск. Она расставляет их у себя дома на полках, вешает на стены, хранит в шкафу вместо брони и оружия. Сто Первая и сама отличается привлекательностью, какой могут похвастать лишь женщины с плакатов и картин. Но, как всё красивое, в нынешнем мире она кажется лишней. И как бесполезна приятная глазу статуэтка на комоде, так бесполезно для выживания всё, чему научили Сто Первую в убежище. Когда их совместный путь только начинался, Харон был уверен, что это всё будет его немало раздражать. Ошибся. Рядом с молодой и неопытной девчушкой он всегда занят, всегда делает дело, всегда нужен. Уж точно нужен больше, чем в наркоманском притоне. Да и устремления у Сто Первой такие же прекрасные и невозможные, как и она. Вернуть звучание песен в округ Колумбию. Сделать чистую воду доступной всем. Спасти каждого, кто попадается под ноги. И чем дольше Харон следует за ней, тем сильнее он удивляется тому, как всё это обращается в реальность. Как она заставляет обращать эти невозможные задачи в реальность его. Но иногда она становится обычной красивой девчонкой с глупыми мечтами. Встанет посреди разрушенного города и смотрит на чудом уцелевшее довоенное платье на манекене. И грустно вздыхает. Да уж, теперь не до нарядов. Теперь бы выбраться из заселённого рейдерами района поскорее — и домой. Харон привык быть рядом с ней постоянно. Ему уже кажется, что без него обречена эта хрупкая идеалистка на смерть от первого же радтаракана в Пустоши. Поэтому когда она произносит слово «выходной», он хмуро смотрит на неё и уточняет, не ослышался ли. Затем спрашивает: прежде чем такое предлагать, хорошо ли она подумала. Или как обычно? Она не обижается, видимо, действительно глупенькая. Только обещает, что из дома до его возвращения не высунется. Харон бы и отказался, но слова держателя контракта уже на автомате воспринимаются как приказ. Даже если это простое предложение. Вот он и уходит. Сначала просто бездумно шагает, пытаясь вспомнить, чем занимался в те короткие отрезки своей жизни, что были между смертью одного нанимателя и появлением другого. Охотился? Выживал? Пытался найти бар, где наливают гулям? Нет, такое его не интересует. Попробовать в одиночку уничтожить местную банду — тоже идея так себе. В одиночку опасно. Да и есть ли в этом смысл? Идея вдруг возникает по странной ассоциации. Харон взвешивает её, проверяет, пробует чуть ли не на зуб. Но она выдерживает. Оказывается не то чтобы неплохой, а просто единственной, что родилась. К концу следующего дня он возвращается. Как раз, когда они со Сто Первой и договорились. Она, как обещано, встречает его дома среди своих милых вещичек. Спрашивает, как дела, где был, не ранен ли и не надо ли помочь. Он по привычке молчит и достаёт из наплечной сумки подарок, протягивает. Дальнейшее его даже забавляет: Сто Первая не сразу узнаёт понравившееся ей платье, а когда разворачивает его, то и вовсе теряется. — Ну, надевай что ли, — говорит Харон. — Не зря же нёс. Она краснеет и убегает наверх, а когда возвращается, то ему ничего не остаётся, кроме как признать свой поход удачным. Теперь хозяйка затмевает всю свою коллекцию. Даже ему, считающему красоту бесполезной штукой, тяжело оторвать взгляд. А может, думает он, не такая уж она и бесполезная? Вдруг, в этот раз она спасёт мир. Ведь пока всё к этому и идёт.