Однажды ты проснешься в 11:30 рядом с любовью всей твоей жизни, вы заварите кофе и напечете блинчиков, и все будет хорошо.
Celine Dion — A new day has come
Кухня, украшенная различными новогодними штучками (начиная от обычной статуэтки Санты Клауса и заканчивая приятно мигающей белыми огоньками гирляндой на окне), наполняется ароматом горячего шоколада. Раскаленная кружка с забавными оленями слегка жжёт руку, но девушке это не доставляет неудобств, а наоборот, она ещё сильнее опускает рукава шерстяного свитера и сжимает предмет посуды. Салли старалась, чтобы дом четы Джексонов выглядел действительно по-праздничному и довольно уютно, и ей это удалось. Сама атмосфера в помещении стала домашней и спокойной. Хотя можно слово «спокойно» привязать к этой семье? Мягко ступая босыми ногами по ламинату, Аннабет подходит к окну и отпивает приятную жидкость, оставляя во рту вкус шоколада. Сквозь огонёчки гирлянды белокурая наблюдает за улицей. Снег мягкими пушистыми хлопьями кружится в воздухе, медленно опускаясь на белёсую землю. Многие семьи с маленькими детьми вышли на улицу встретить первое утро нового года. Смех детей, игры в снежки, догонялки по снегу — всё это вызывает у Чейз улыбку. Разве это не счастье? Ответ Чейз — тройное да. Это и есть счастье. В груди затаилось какое-то тёплое чувство, будто ветхий огонёк. Серые, как грозовые тучи, глаза не спускают взгляда с ребятишек. Им не дашь больше двенадцати-тринадцати лет, и Аннабет невольно начинает вспоминать их. Она не увлекалась философией, но сейчас, в это прекрасное утро, действительно начинает задумываться о понятиях «судьба-жизнь». Действительно, что было бы, если бы она не встретила его? Что б было, если б он не появился в её жизни? На эти вопросы дочь Афины, богини мудрости, не могла дать точных ответов, но где-то в душе догадывалась, что просто бы пропала. — Доброе утро, — голос, прозвучавший совсем рядом, выводит девушку из раздумий, заставляя резко развернуться на сто восемьдесят градусов. Джексон как-то совсем уж по-детски потирает заспанные глаза. Черные, как смоль, волосы, торчат в разные стороны, но блондинка отмечает, что это придает ему еще больше шарма. Парень стоит, облокотившись об дверной косяк кухни, вглядываясь в силуэт девушки затуманенными ото сна изумрудными глазами. Из одежды на Перси только спортивные серые штаны, что слегка вводит в ступор. — Доброе. Улыбка выходит какой-то неестественной. Когда, интересно, из обычного мальчишки Перси успел превратиться в настоящего мужчину? На голом торсе виднеются кубики, исчерченные зигзагообразными полосами. Шрамы от многочисленных бойнь красуются на смуглом теле. Шрамы ведь украшают мужчин, верно? Вдруг у девушки возникает желание прикоснуться своим телом к его… Откуда эти мысли, Чейз? — Мама с Полом уже уехали? — Рыбьи мозги, ты б ещё часа через два проснулся, — девушка облокачивается об подоконник и отпивает из кружки шоколад. — Конечно уехали. — А напутственные слова для сына? — Перси изображает поддельное удивление, что вызывает у девушки улыбку. Миссис Салли вместе со своим супругом поехала презентовать свою новую книгу, что-то вроде рождественского издания. Изначально все планировали провести эти каникулы всей семьёй вместе с Чейз, но из типографии неожиданно позвонили и назначили встречу. Салли долго отнекивалась, но в итоге под уговоры и натиском молодёжи и супруга согласилась. — Какие планы на сегодня? — Перси проходится рукой по волосам. — Чипсы, телек, интернет? — Какой ты скучный, — Аннабет морщит нос, демонстративно закатывая глаза. Перси пожимает плечами. — Такой день, а ты как обычно: телевизор, жрачка и диван. — Кто-то говорил про диван? Двусмысленно. Пошло. В стиле Джексона. Кровь резко начинает приливать к лицу, и Аннабет готова поклясться, что она погорячела на несколько градусов точно. Интересно, он и хотел добиться такой реакции от девушки или просто вышло случайно? — Можно сходить на каток, — предлагает белокурая, проигнорировав выпад Джексона, ну или хотя бы пытается это сделать. — А потом в торговый центр. Не с пустыми же руками идти к Джейсону и Пайпер завтра? — Нет, только не торговые центры, — сетует парень, кривя лицо. — Ненавижу магазины. Куча народа, эти продавцы со своими «желаете что-то прикупить?». — Социофоб? — Не то чтобы… Джексон, как любой полукровка, боялся таких мест как торговые центры. Куча народа, замкнутое пространство и опасность в виде монстров, которая может появиться в любой момент. Хоть и улеглись все страсти после битвы с гигантами, но какой-то осадок от встречи с мантикорой в магазине на глазах у мамы остался. А, возможно, просто эта неприязнь к покупкам из-за того, что он мужского пола. Кто знает. — Хорошо, подождешь меня снаружи. — Спасибо, с превеликим удовольствием, — зелёные глаза блеснули. — Джексон, не обольщайся, — Чейз кокетливо улыбается, держа в одной руке горячую кружку, а другой заправляя выбившуюся прядь волос из пучка. — Я себе облегчила задачу, чтобы не слушать твоё детское нытьё вроде «Аннабет, ну скоро?» или «Ну сколько можно?» или… — Я понял, — парень примирительно поднимает руки вверх. Оба улыбаются. Так искренне и нежно. Во рту у дочери Афины снова запахло шоколадом. — Перси, будешь? Аннабет вопросительно взмахивает наполненной наполовину кружкой в воздух. Видимо, не рассчитав силу, бокал слегка накореняется и шоколадная жидкость оказывается на белокурой. По шее, обжигая нежную кожу, струйками напиток льется на вязаную кофту. На белой вещи растекаются грязные пятна. — Аид подери… Аннабет выругнулась, осознавая, что её любимый свитер испорчен. Пятна въелись. Девчачьи руки уже было взметнулись за салфетками, как её нежно остановили. Перси оказался рядом с ней и бережно взял её руки в свои. Сын Посейдона умел целовать так, что у девушки подкашивались ноги. Её сердце готово было выпругнуть из груди. Перси исследует рот дочери богини мудрости с нарастающей страстью, будто сорвавшись. Он обнимает девушку за талию, не позволяя своим рукам что-то пошлое, она же в свою очередь как-то скомканно и неуверенно (не, Аннабет же не профессионал?) кладёт ладошки на его плечи, слегка впиваясь ногтями в голую кожу. Перси был горяч, в буквальном смысле. Хоть за окном и мороз и на нём нет футболки, его кожа действительно горела, обдавая Аннабет своим теплом. Парень отстраняется медленно, тяжело сопя. Девушка чувствует, что он всматривается в черты её лица, но свои глаза не смеет поднять на него, боясь столкнуться с изумрудами. Тем более и пол довольно-таки интересный, ведь так? Черноволосый кратко целует куда-то ниже губ, будто слегка промахнувшись. Его поцелуи спускаются ниже к шеи, к тому месту, где начинается шоколад. Поцелуй. Аннабет бы упала от переизбытка чувств, если б не держалась за Перси. Мягкие губы блуждают по оголенной кожи шеи, слизывая шоколад, всё опускаясь ниже. — Перси? Голос Аннабет больше напоминает хрип. Она говорит с некой удивленностью и недоверчивостью. Её парень не позволял себе такого никогда. — Что? — сын Посейдона отстраняется снова, но руки не убирает. Его щёки приобрели пунцовый оттенок. Он словно сам не уверен в правильность происходящего. — Сама ведь предложила. До белокурой не сразу доходит смысл его слов. Перси возвращается к её губам. Всё это кажется таким неправильным для девушки. Так быстро всё, хотя что она имеет под словом 'быстро'? Да, она понимает, к чему клонит черноволосый. Но время ли? Вопросы всплывают в ещё не окончательно отуманенном сознании девушки от ласк. Она любит Перси. Он любит её. Они тысячу раз доказывали это друг другу. Это разве мало? Видимо, с осознанием этой мысли пришла и смелость. Девушка перемещает руки с плеч парня в черные волосы, прижимая сильнее за них к себе Джексона. Поцелуй уже не просто пропитан страстью, но и откровенным желанием. Но ведь пора стирать грани? — Аннабет? — горячее дыхание обжигает губы. — Я не хотел давить и… О Зевс, прости, что… — Перси, я уверена. Перси вглядывается в такое родное лицо в попытке найти неуверенность или его подобие, но серые глаза пропитаны решимостью и нежной страстью. Девушка смотрит на него с доверием, губы слегка дрогнули в мимолетной улыбке. — Я люблю тебя. Они движутся в медленном страстном танце в сторону спальни Перси, не переставая ласкать друг друга. Это и волнующе, и запретно, и необычно. Это впервые. Аннабет не замечает, как оказывается на кровати. Комната Перси для неё заиграла новыми красками, она будто впервые оказалась в ней. Парень наваливается на неё голым телом, опираясь о матрас. Он целует её за ушко, в шею, она в свою очередь проводит ноготками по спине, чувствуя, как мышцы напрягаются под её руками. — И я люблю тебя тоже, — клятвой срывается с её губ. Перси глухо вздыхает и резко падает, захватывая девушку с собой так, что теперь она оказывается на нём. Его волосы растрепались ещё больше, что сводит девушку с ума. Она снимает резинку с волос, и пучок рассыпается белыми прядями на лицо сына Посейдона. — Такие красивые, — он наматывает одну прядь на палец, не сводя взгляда с девушки. Она наклоняется к нему, прогнувшись в спине, и целует снова. Перси ухватывается за края свитера и тянет вверх. Девушка выпрямляется и помогает стащить с себя грязный свитер, оставшись только в коротких белых шортах и нижнем белье перед парнем. Аннабет мысленно проклинает себя, что не надела бельё покрасивее, чем белый обыкновенный лифчик без всякого ажура. Хотя кто мог предугадать, что сегодня будет? Перси пробегается по ней взглядом и снова притягивает к себе, заминая её под себя. Руки нащупывают застежку лифа, и девушка немного напрягается. Будто почувствовав её волнение, Перси целует её нежно. Он проводит от её шеи до плеч пальцем то с одной стороны, то с другой, снимая лямки и заставляя покрыться тело Чейз мурашками явно не от холода. Ещё одна вещь куда-то летит в сторону. Девушка, покраснев в неуверенном жесте, прикрывает оголенную грудь ладонями. Боже, разве она могла подумать пять лет назад, что… — Энн, — Перси бережно дотрагивается до скрещенных рук. — Пожалуйста, не стесняйся. Ты прекрасна. Аннабет неуверенно разводит руки в сторону, ещё пуще краснея. Перси кладет ладони на ее грудь. Горячо, его руки невообразимо горячие, в то время как блондинка дрожит от холода. Девушка чувствует, как парень начинает ласкать её грудь, целуя и слегка прикусывая соски. Он медленно спускается вниз по животу и, дойдя до края шорт, расстегивает пуговицу. Аннабет остаётся перед Перси в одних трусах. Джексон начинает целовать её ноги и неожиданно замечает рубец. Шрам словно напоминание об их сущности красуется на теле девушке. Но Перси это не отталкивает, а наоборот. Его смелая девочка. Перси опять возвышается над Аннабет, одной рукой стаскивая трусики. Он снимает и с себя оставшуюся одежду. Он ведёт себя как профессионал, но на самом деле его колотит страх сделать что-то не так и тем самым разочаровать девушку. Он боится причинить боль этому созданию, которое находится под ним и смотрит на него с таким доверием. — Аннабет, попытайся максимально расслабиться, так будет менее больно, — черноволосый накрывает их двоих одеялом. — Откуда столько познаний в этой области, Джексон? Аннабет пытается развеять эту пугающе-угнетающую атмосферу шутками, что поражает Джексона, ведь он знает, что они оба сейчас трусят. Святая Гера, герои Олимпа, которые прошли многие бои, которые шли нога в ногу со смертью, боятся секса. — Ну, я читал… — Читал? — Аннабет вопросительно изгибает бровь, слегка улыбнувшись, словно вся эта ситуация ее забавляет. Джексон мотает головой с укором и целует девушку, разводя ей ноги. Аннабет знала, что будет больно и что навряд ли ей будет приятно в первый раз, но Перси успокаивал ее своим поведением. Он не показывал страх и вел себя достойно. По его совету она старалась расслабиться, но ей это давалось тяжело. Перси вошел плавно и остановился. Низ живота девушки обожгло резкой болью, что из глаз стекли слезки. Она сильнее вцепилась в Перси, закусывая губу, чтобы не закричать. — Тише, тише, — Перси нежно целует ее в висок. Аннабет, немного привыкнув к новым ощущениям, кивнула Перси, показав, что тот может продолжать. Перси попытался сделать толчок, на что Аннабет вскрикнула. Парню было неприятно осознавать, что причиняет девушке такую боль. Он старался вести себя аккуратно и уже мало заботился о своих ощущениях. — Я люблю тебя, Воображала. Эта детская кличка, напоминавшая Энн о тех временах, когда они были детьми, заставило девушку улыбнуться сквозь боль. Через сколько-то толчков девушка начала замечать, что на место боли и дискомфорта приходит наслаждение. Она начала подстраиваться под ритм парня. В комнате послышались тихие стоны. Аннабет не могла понять, как это можно называть сексом, ибо это грязно и первобытно. Ибо они занимались любовью. — Перси, — Аннабет выгибается, отдаваясь чувствам кульминации, и мякнет под парнем. Перси через какое-то время тоже переворачивается на бок. Оба тяжело дышат. Обоим жарко. Аннабет кладет лицо на плечо парня, убирая прилипшие черные пряди с его лица. — Я люблю тебя, Перси, — она испытывает такое нежное чувство. — И я тебя, очень, — парень сильнее прижимает к себе девушку. — Знаешь, возможно, это неправильно говорить, но я прочитал, что после первого раза следует двумя-тремя словами описать все... — Ну и как бы ты охарактеризовал наш первый раз? — Аннабет прищурилась. — С привкусом шоколада. За окном подал мягко снег. Гирлянда приятно горела на кухонном окне, а в самой кухне витал запах шоколада.