Какая странная судьба, -без правил грубая борьба, И эти слезы вновь и вновь за свою любовь. Какой нелепый марафон! В конце лишь боль и сердца стон. За что жестоко так плачу? Больше не хочу.
Ночь. Очередная жуткая ночь в жизни Султанши. Сколько их было, таких ночей? Много. Темными ночами, когда небо над Стамбулом затягивали тучи, она теряла родных, любимых людей. Отец, мать, сестра, Ахмед, Мехмед, Осман, Гевхерхан, и вот сейчас из-за себя, из-за своих амбиций и жажды власти, пусть не осознавая истинных причин, Султанша может потерять Мурад. Она собственными руками загнала его почти в могилу. Валиде взглянула на сына.Мертвенно-бледная кожа лица, выступающие скулы и глубоко запавшие глаза, тонкие губы. На его лбу снова появились испарины пота. Осторожно убрала их платком. В мыслях все еще отдавались эхом слова лекаря: «Надежды нет, он не может больше сопротивляться…» — Валиде? — Султан очнулся от прикосновений. — Я здесь, я рядом, мой родной, — на глазах наворачиваются слезы, а в области сердца жуткая боль. — Ты спрашивала в чем причина моего гнева? — еле слышно произносит Мурад. — Не бери в голову, не думай об этом, — сжимает его руку в своей. — Мне никогда не удавалось донести до тебя свой голос. Ты никогда мной не гордилась. Мне…так и не удалось стать в твоих глазах Падишахом.А для меня не было никого дороже тебя в этом мире, — с непередаваемой тоской произнес Повелитель. — Может быть мне не удалось показать, но я всегда гордилась тобой… Ты был Падишахом в моих глазах, в глазах всего мира ты стал Падишахом. Не смотря, на свой юный возраст, вопреки мне, ты заставил преклониться всех перед тобой. Ты сделал то, что никто не мог сделать: подавил восстание, заново начал эпоху завоеваний, вернул Ереван, завоевал Багдад. — Помнишь, когда я был маленьким, мы вместе ходили в главный сад, ты только меня брала. Пока ты с ножницами в руках резала цветы, я сидел в углу и завороженно глядел на тебя. Те цветы, что ты рвала, блекли перед тобой. Ты была прекраснее солнца. Ты для меня была ангелом, спустившимся в обличии человека на землю. Никто не знал, но я видел даже твои крылья. Ты всегда меня оберегала, — очередной приступ боли и Султан сильно сжимает руку Кёсем. — А ты хоть думал почему я брала с собой только тебя, тебя, а не других твоих братьев? — глубокий вдох, эмоции через край. — Потому что ты был другим, в тебе было что-то отличительное. Душа, которая близка ко мне, — секундная пауза, — храбрая, идущая против всего. Она нас связала, она же и отдалила. Мурад, я очень тебя любила. Ты будешь жить, я обещаю, — по щекам потекли слезы, которые до этого Валиде усердно сдерживала, а в области сердца защемило. — Валиде, а я ведь не Ваш сын… — толи вопрос, толи утверждение. Серебристо-серые глаза Султанши, изумительно чистые, сияющие, точно растаявшие жемчужины, смотрели с удивлением. Но сохраняя даже в такой момент самообладание, она нерешительно произнесла: — Какое это имеет значение? -сопротивляться с таким утверждением не было желания, да и к тому же с правдой не спорят. Султанша прижалась к груди Мурада и прикрыла глаза. Перед глазами предстала картина далекого прошлого. Ахмед был в очередном походе, а она тогда под сердцем носила их шехзаде. Пришло время…но, к сожалению, младенец так и не сделал ни единого вздоха. В то же момент у одной из наложниц начались преждевременные роды. Хатун умерла, а маленький шехзаде выжил, сделал вздох, и по покоям разнесся детский крик. Тогда решение пришло само собой, подкупить лекаршу и повитуху дело было не сложным, и в шкафу Султанши появился новый скелет - тайна, которая известна лишь нескольким людям. — Имеет, Султанша, имеет, ответьте, освободите мою душу, — еле слышно прошептал Мурад. Кёсем не до конца понимала суть этой фразы, но копаться сейчас в этом не было желания. Султан же желал услышать, что он не ее сын. Услышать и понять, что любовь, которую он испытывал к этой женщине имела право на существование. Это не была неправильная любовь. Когда Султану в голову впервые закралась мысль о Валиде, как о женщине, он постарался отдалиться от нее. Мурад ругался с ней, отчитывал, лишил регентства, отправил в Старый дворец, но ничего не спасало его душу. Вот тогда появилась мысль, что возможно он и не ее сын. Это было последней надеждой для раненого сердца…надеждой на спасенье. Вот тогда в гаремной книге Султан нашел упоминание об одной из наложниц своего отца, которая родила шехзаде в ту же ночь, что родился и он, однако, ни хатун, ни ребенка спасти не удалось, ребенок родился раньше срока. — Ответьте же, Валиде, — сцепив зубы от боли, потребовал Султан, но ответа так и не дождался. В покои ворвался Хаджи-ага. — Султанша, вот, — слуга протянул Госпоже пузырек с какой-то жидкостью, — этот отвар нужно давать нашему повелителю каждые два часа, — отчитался ага и поспешно покинул покои. Кёсем подняла взгляд на Мурада. На душе стала так противно, тошно от самой себя… Она чуть не сгубила его, почти отправила своими же руками в могилу… А теперь спасает его… Почему?.. Знает, что если выживет он, погибнет и она, и Ибрагим… Отправляет уже сама себя на тот свет. Подписывает себе приговор. А может она уже его подписала? И дело не в династии, и не в империи. Дело в том, что она чувствовала по отношению к Султана… Любовь, далеко не материнская. Страсть, которую она чувствовала и с его стороны. То, чего она боялась. Случилось. Султанша любила всех своих шехзаде, но его особенно. Почему?Может потому что он был лишен любви родной матери. Она слишком привязана к нему. Она полюбила его, хоть и понимала, что это не совсем правильно… Полюбил и он, такой любовью, которую не испытывают к своей Валиде. Султан со странной надеждой в глазах смотрел на потолок. Сейчас он любил ее и ненавидел. Больше всего хотелось жить, прикоснуться к ней, к ее бархатным волосам, К таким манящим губам, Коснуться губами ее руки, получив благословение. Ее рука лежала на его груди. Кёсем не поднимала на него взгляд своих опухших от слез глаз. — Я очень тебя люблю, слышишь? — вдруг Султанша резко взглянула на Султана в надежде, что он спит, но нет. Он коснулся рукой ее волос, и мысли разлетелись в стороны, словно испугались чего-то. Осторожно вытащил шпильки из ее прически и погрузил руку в ее бархатистые густые волосы. В глазах женщины блестели слезы, и Мурад осторожно сжал ее ладонь, а затем поднес к губам и невесомо прикоснулся к ней. — Я так и не ответила на вопрос…ты не мой сын… Пересиливая боль, Султан осторожно притянул женщину к себе и нежно коснулся губ. Поцелуй с привкусом зелья и горечи. Полный боли, ненависти, любви. Полный тех чувств, что они скрывали долгое время. Он гладил её волосы, чувствовал её голову, лежащую на его плече. Мягко поцеловал в щёку и прошептал: — Я тебя люблю. Где-то в потаенных уголках сознания вяло пульсировала мысль, что они ведут себя безрассудно, но сейчас об этом совсем не хотелось думать. На горизонте поднимался рассвет… Новый рассвет его жизни…*** Целует его в лоб и гладить по щеке… — Я никогда не оставлю тебя, запомни… Он прижался лбом к ее и сглотнул… — Я знаю…моя… Валиде…