Задание

Аврор Гарри Поттер прибыл в дом в крайне скверном расположении духа. Мало того, что они сегодня весь день отлавливали каких-то тупых, но юрких "последователей Тёмного Лорда", устроивших бардак в маггловском Лондоне, так ещё и Рон заявил, что они с Гермионой переезжают в Канаду. Точнее, не заявил, а по секрету сказал " только тебе, дружище", но дела это не меняло. Уизли уедут, причём далеко. Он останется без двух лучших друзей. Разом. Всё же жаль, что они сошлись. Так бы кто-то один остался... Невилл - преподаватель в Хогвартсе. Ему не до Гарри. Как ни обидно, нужно это понять и принять. А ещё, по слухам, он завёл роман с миленькой Ханной Эббот. Только бы они не переехали в Прованс! Нет, ещё осталась Джинни Уи... Поттер. Но Джинни... — Чего пришёл? Есть захотелось? - прокаркала благоверная, — Не получишь ни крошки, паскуда! Гарри устало оглядел жену. Такая же, как обычно, только вот есть одно противное "но". Когда он успел понять, что обычно? Как размылась эта грань. Она перед ним сейчас. Смазанная репродукция Джинни Уизли, Джинни Поттер - угрюмая домохозяйка, худшая стадия, чем-то напоминает мать. Только Джинни не лучится заботой и любовью к детям или к мужу. Эта роль домохозяйки, простушки не освещает её внутренним светом, делая краше любой королевы в мехах и золоте. У неё грязная, засаленная голова, и не рыжая вовсе, блеклая. Глаза выцвели. Стали какими-то светло-серыми. И всё – вся её бледность, блеклость, и подростковая угловатость, и угрюмость, - до последней потерянной веснушки... Его вина. Как больно это осознавать! Больно и правильно. Монстры, они не в шкафу и не под кроватью, у них нет щупалец и клыков. Они живут у тебя дома, стоят перед тобой и у них усталый, злой взгляд. — Ты о чём, Джин? - мягко спросил Поттер, стараясь не вспылить. Он ведь тоже не из стали. — Обо всём! - театрально развела руки женщина, которые до того держала сложенными на груди. — Немного конкретики? Он понимал, что всё, что у него когда-то было, всё, чем он дорожил ушло, кануло в небытие, умерло. Развеялось по ветру. Дом, где его всегда будут рады поддержать и выслушать, где все будут на его стороне. Где мать кинется обнимать и плакаться, сетуя на мучительную разлуку. Где отец грустно и светло улыбнётся и похлопает по плечу, сказав "Женщины, что с них". Это были Молли и Артур. Уизли - рыжие, веснушчатые, будто слепленные из солнечных лучей: предрассветных; ранних и холодных; желтых и белых, ярко бьющих в глаза; закатных красных. Они облепили его со всех сторон, не давая пробиться и частичке страха, опасения, непонимания. Они любили его. Рона, который Гарри был, кажется, дороже самого себя, если так вообще говорят. Джинни, с её лукавой, кокетливой сумасбродностью. Никогда не унывающие близнецы. Даже Перси. Даже Билл и Чарли. Все поразъехались, порассорились, одним словом - взрослая жизнь. Это странно, но Гарри решил наплевать на мысли. Пусть он эгоист, завтра он явится к Молли и Артуру и поговорит с ними. Хотя бы ради их же дочери. Да. Поттер понял, что Джинни ответила, а он стоит и молчит уже несколько минут только сейчас. Кажется, он всё же её поразил. — То есть, - отчего-то дрожащим голосом начала она, — Я права?.. Ну не говорить же ей, что прослушал её слова. А что тогда ответить? Выходит, он и впрямь ужасный муж. — Милая? Я... Пойми... В общем, давай всё обсудим! - с трудом промямлил Поттер. — А что обсуждать? Хорошо. Кто она? - последнее слово она выплюнула как яд, со всем возможных презрением. До Гарри медленно стал доходить смысл её слов. Почему, нет, ну почему по реакции Джинни и этому однозначному вопросу он не понял?.. Тугодум! — Джин! Так ты в этом смысле, - сказал он, пытаясь сделать это так, чтоб не выглядеть идиотом. — А в каком смысле неиспорченый Гарри Поттер понял слова "у тебя кто-то есть"? - зло и весело ухмыльнулась женщина Проигнорировав издевательство, он продолжил: — Я твой. Только твой, Джинни. Он шагнул вперёд, примирительно положив руки на плечи. Мягко гладя, спускаясь на талию. Она обмякла, поникла. Прежние злость и твёрдость испарились, растаяли, сделав её мягкой, как зефир. И грустной. Гарри почувствовал что-то холодное и мокрое на своих ладонях. Испуганно взглянул. Слёзы? Опустив голову, которую сейчас заслоняли волосы, заслонив лицо руками, словно стыдясь проявленной слабости, Джинни плакала. Горько, надсадно, безутешно. У Гарри сжалось сердце от того, какая она несчастная, какая беззащитная и ранимая. Какая болезненно-печальная, как птенчик, упавший из гнезда. Из Арлекино она превратилась в Пьеро. Ему сделалось стыдно и плохо от одного факта, что он оскорблял её, что он смел подумать о ней хоть однажды что-то плохое. Гарри взял жену под руку, довёл до их общей спальни. Он аккуратно развязал застёжки засаленного халата, стянул его. Стёр с её лица слёзы, уложил на кровать и мягко прикрыл пледом. Он долго не мог оторвать взгляда от её грустных черт, от блестящего от слез лица. Стянув с волос резинку, он позволил рыжим прядкам рассыпаться по подушке и плечам. Пройдя в ванную, Гарри стянул с себя пахнущую потом аврорскую форму и с радостью встал под холодный душ, вымыв голову и тело. И то, и другое в этом нуждались. Он вылез, кинул одежду в стирку и, завернувшись в пушистое серое полотенце, поплёлся к раковине. От мятной пасты слезились глаза, пришлось вытирать. Лёг он в ту ночь на диване в гостиной.

***

Когда утром он встал, солнце уде било в глаза, хоть было только пол восьмого. Тихо встав, Поттер направился в спальню - посмотреть на Джинни. Интересно, приготовленный им же завтрак в постель заставит супругу оттаять? Но, к своему немалому удивлению, в спальне он жену не застал. А она не любительница ранних пробуждений. Учитывая её вчерашнее состояние, мало ли, что она могла выкинуть?! Всё оказалось проще. Их кухня, в белых тонах, распложенная с южной стороны, была залита солнцем. Джин сидела за высоким барным стулом и покачивала в руках бокал с красным вином. Они с Гарри его пили недавно. Кислятина кислятиной. А для неё вполне подходит. Она-то пьёт, а не напивается. Джин глядела, как играют в вине солнечные блики. Она сделала глоток и зажмурилась - то ли от удовольствия, то ли от солнечного зайчика, попавшего на лицо. — Джинни? Она повернулась к нему, но лицо её осталось таким же взрослым, необычайно светлым и нечитаемым. — Гарри, - ласково произнесла она. Поттер окинул её беглым взглядом. Его любимая розовая майка на голое тело и черные трусики. Значит, не собирается сбегать, верно? — Знаешь, Гарри, я всю ночь думала, - затараторила она, — кто это мог быть. Гермиона, Лиззи или та секретарша?.. Его словно молнией резануло. В глазах появилась испарина. — А потом я подумала. Какая к черту, разница? - подумала я. И знаешь, так оно и есть. Мы больше не пара, Гарри. Ты - Поттер, а я - снова Уизли. Он думал, что последние слова она должна была произнести с горечью, но сожаление в голосе не ощущалось вовсе. Чувство, что нечто важное уходит от него, ускользает, как шелк под пальцами, стало невыносимо. Джинни Уизли была спокойна. Она убивала Гарри Поттера этим спокойствием. — Так же нельзя... - сдавленно начал он. — Любимый, нежный, родной, милый, дорогой, - её слова, все эти эпитеты слезали с губ легко и падали вниз, как камни. Шлёпались о землю, — Мне тоже больно. Но лучше... Так. Лучше сейчас. Кому лучше? Точно не ему! — Я уже собрала вещи. Осталось переодеться. Она грустно улыбнулась Гарри. — Может, повременим? Джинни покачала головой. И Поттер понял - она уходит. По настоящему. Это - конец. Он, кажется, думал, что она не уйдет, раз не одета. Идиотизм. Он же не станет удерживать её. — Я к Чарли, в Румынию, - сказала Джин, выйдя к нему в свитере, темных джинсах и красной дорожной куртке, — Если что. Не скучай. Яичница в сковородке. Она говорила так, как будто уезжала на выходные. Да, дорогой. Ну, всё, до понедельника. Чмоки-чмоки. Когда за ней закрылась дверь, Поттер припал горячей спиной к прохладной стене. Он сходил с ума.