Дай мне почувствовать, что я дышу, Чувствовать, что я человек.
Сжатые в руках бокалы взметнулись к потолку, и по залу паба раскатисто пронесся возглас: - За победу! - За Корво, - на пол тона ниже добавил Пендлтон. Против обыкновения он вышел из своих апартаментов, как гордо именовал комнату Уоллес, и праздновал эту небольшую, но такую приятную победу, вместе с остальными. К Вайеверли Бойл у него были свои счеты, оплаченные рукой лорда-защитника. – Теперь-то Берроуз окончательно сломлен, будьте уверены, - твердил аристократ, с каждым бокалом хмелея больше и больше. Главный герой всего торжества еще в самом его начале скрылся в дальнем углу. На колени к мужчине тут же уселась наследница, быстро нашептывавшая последние новости «Ямы». Как так-то – не слышал? Ведь это важно: Каллиста надела сегодня не черные перчатки, а белые; Самуэль чем-то явно расстроен и отказался пускать с девочкой «блинчики»; Падрик, по-доброму прозванный лоялистам "Пэдди", наверняка влюбился в Фиа, а Сесилия подмела двор не дважды, а все один раз - вероятно, она чем-то озадачена. Корво, еле заметно улыбаясь, слушал с таким вниманием, будто от этого зависела судьбы всей империи. А Тиг Мартин, который в силу своего скверного характера мог уделить внимание лишь стакану с виски, наблюдал за лоялистами. Сквозь мутное от напитка стекло внимательный взгляд смотрителя проедал спины; пальцы, скрытые кожей перчаток, нервно постукивали по стойке. Время шло к полуночи, с каждой минутой кладя на сердце церковника лишний камень. Казалось бы, план удался на славу: со дня на день в казармах стражи поднимется волна недовольств, сам лорд после пропажи любовницы ослабнет и утратит весь боевой настрой и спокойствие. Тогда почему же ушло и спокойствие Тига? Нет-нет что-то внутри так некстати екало, как бывает за миг до тотальной катастрофы. Словно мужчина стоял перед захлестывавшей его волной крови, не в силах даже шевельнуться. - Бросьте корчить рожи, Мартин. Он обернулся. Перед ним возник адмирал Хэвлок, сияющий как отполированный клинок. - Даже Тревор сегодня выжал из себя улыбку, а вы стоите, подпираете стойку и хмуритесь, - слушая это, Тиг задумался: слышал ли Пендлтон о таком фамильярном отношении к своей нескромной персоне? - Так и будете молча уничтожать наши запасы? - Что-то мне не нравится в этой истории, - честно признался церковник. - Бросьте нести чушь, - взгляд Хэвлока стал жестче, а голос тише. – Вот-вот мы окажемся у престола. И вы чем-то недовольны? - Недоволен. Слишком все легко проходит. - А вам, значит, подавай море трудностей? Странный вы человек. - Я не странный, адмирал. Я осторожный. Хэвлок хрипло рассмеялся и прикрикнул, оглядываясь, словно бы, в поисках поддержки: - Осторожный? – несколько мятежников неподалеку заулыбались. – Скажите это Корво, который вытаскивал вас из вашего любимого Аббатства, Мартин. На вас только банта подарочного не было... Вместо ответа Тиг подхватил стакан, недопитую бутыль и двинулся к лестнице. - Если понадоблюсь, вы знаете, где меня искать.***
Вежливая улыбка скользнула с лица Каллисты Карноу, стоило той приблизиться к двери комнаты и услышать шум. Весь вечер, пока гудел паб, она исподтишка наблюдала за Мартином, не в силах понять, что же его не устраивает. Всегда нахально улыбающийся и насмешливый церковник сегодня стоял у стойки, мрачно глуша свои горести в алкоголе. В какой-то момент раздалось хихиканье наследницы, и слежка прервалась. Леди Эмили и так видела слишком много: незадолго до начала праздника она чинно похвалила вид Карноу и, еле сдерживая улыбку, сказала, что сегодня смотритель уж точно окажет ей должное внимание. Едва девушка решила подойти, завести непринужденную беседу, как вместо нее это сделал адмирал Хэвлок. А донесшаяся перебранка и вовсе отбила всю храбрость гувернантки. Ни для кого из лоялистов не секрет, что лидеры мятежа мало ладили, но чтобы рассориться прямо на празднике? Нонсенс. Прошло пять минут, десять, пятнадцать, а смотритель все не возвращался. Откинув страхи, Каллиста пошла следом, прямиком к темной лестнице и пустым безлюдным комнатам. И лишь стоя у комнаты Мартина, девушка поняла всю глупость поступка. Не вломится же она внутрь с чередой глупых вопросов о его самочувствии и настроении, в самом-то деле. Как минимум, это не вежливо. А как максимум... из комнаты вновь раздался грохот, но теперь к нему примешался и звон стекла. Забыв о всем, что вкладывала в нее годами мать, Каллиста спешно постучала. - Смотритель Мартин, вы в порядке? Шум вмиг стих. - Вы так рано ушли с праздника, - она приникла к двери, - и весь вечер были сам не свой. Не поймите меня не правильно, но… у вас что-то случилось? По-прежнему тишина. Следовало что-то предпринять и побыстрее: может он упал, может поранился, может… Глубокий вздох, рука осторожно коснулась дверной ручки, и девушка вошла внутрь. В первый момент показалось, что она ошиблась комнатой – не мог такой педантичный человек жить в таком свинарнике. И только приглядевшись, Каллиста заметила следы самой обычной бытовой истерики: деревянный пол усеян бумагами, раскинувшими крылья книгами и чернильными разводами на ковре; тяжелое кресло опрокинуто, а у шкафа сиротливо лежит разбитая вдребезги настольная лампа. Чудо, как еще зеркало уцелело – обычно сразу бьют именно его. В таком беспорядке хозяин комнаты нашелся не сразу. На кровати у единственного окна, спиной к входу сидел Мартин. Широкие плечи, обтянутые тканью рубашки, поникли. - У вас все в порядке? – повторила вопрос девушка, но Тиг не реагировал. На подходе к кровати она чуть не споткнулась о темный тканевый ком, при ближнем рассмотрении оказавшийся испачканным макинтошем смотрителя. Каллиста решительно подняла ком, подошла к мужчине и с укором проговорила, позабыв о страхе: - Вам стоит следить за собой. Как-никак, чин обязывает! Вздрогнув, Тиг поднял голову и быстро забрал макинтош. - Я буду одеваться так, как считаю нужным. И чин мне не помеха. - Потому вы по-прежнему игнорируете форму Верховного? – она поморщилась. – Извините меня за такие слова, смотритель Мартин, но вы пахнете, как минога, выброшенная на солнце. Ванны из виски никогда не были и не будут в моде. Вам лучше переодеться. Не обращая более никакого внимания на Каллисту, мужчина вдруг начал раздеваться. Лишь заметив ее изумление, он пояснил: - Не пугайтесь. Следую вашему совету, не более. Девушка едва не фыркнула. Какой же он все-таки самоуверенный. Круто развернувшись на каблуках, она двинулась к двери, но, не успели пальцы коснуться ручки двери, как позади негромко, словно через силу, проговорили: - Вы не могли бы остаться? Мне будет спокойнее, если при моем… состоянии кто-то побудет в комнате. Мало ли, что может случиться. Карноу замялась. Остаться в одной комнате с далеким от соблюдения Запретов и даже изрядно поддатым церковником? Перспектива не казалась такой уж привлекательной, но, шевельнулось что-то в душе, возвращаться в зал хотелось еще меньше. Будучи племянницей Джеффа, она видела много пьяных мужчин: гарнизон стражи редко отличается праведным поведением. От них за милю несло резким удушающим смрадом. Но Мартин был на удивление спокоен - Каллиста скептически окинула взглядом разгром в комнате - и вежлив для набравшегося человека. Что не говори, а после того происшествия с книгой Пьеро Джоплин и впрямь отстал от нее. К великой радости Каллисты испуганным или оскорбленным натурфилософ не выглядел, напротив, взгляд стал не таким сальным, а разговоры – более уместными. В соперничестве, если бы оно конечно было, Мартин не оставил бы Пьеро и шанса: забавные истории, сыплющиеся как из рога изобилия, широкая нагловатая улыбка и простота отношения к лоялистам тянули Эмили к церковнику как магнит. По пятам следовала и гувернантка. И впрямь, спустя какое-то время его компания стала даже приятной. Но только вот когда конкретно? Каллиста не понимала. Чего стоил тот визит в Башню у берега, когда сияющий Мартин, поминутно расплывавшийся в озорной мальчишеской улыбке, рассказал им о результатах голосования. К великому удивлению девушки, все смотрители единодушно остановили выбор на его кандидатуре. Может он и впрямь такая значимая в духовенстве фигура? Для нее он всегда будет насмешливым смотрителем, носящим за собой черную книжицу с лентой вместо закладки и любящим в шутку щелкать своего пса по носу, но никак не важным чопорным главой Аббатства. В голове не укладывалось: как мог человек, так заливисто смеющийся и рассказывающей о тавернах Морли, руководить мрачным орденом церковников? Размышления прервал негромкий скрип комода. Покраснев до кончиков ушей от резкого осознания, что же мужчина делает, Каллиста вновь попыталась уйти. - Слушайте, достаточно отвернуться. Я устрою скандал из-за того, что вы тут останетесь. А оголяться до конца я не намерен, если уж вы так боитесь голых мужчин. Просто сменю рубашку и брюки, - с легким раздражением вновь сказал Мартин. Девушка не ответила, вперившись взглядом в трещины на двери. С негромким шлепком на тумбу легли перчатки, раздался шорох ткани. От понимания всей абсурдности ситуации хотелось провалиться под землю. Она осталась в комнате с мужчиной один на один. С мужчиной, который, вероятнее всего, сейчас стоит в одном нижнем белье. С мужчиной, в чью комнату Каллисту тянуло уже не первый день. Только бы ее дядя не узнал об этом… - Вы верите этим людям? Лоялистам, - из его уст слово прозвучало как оскорбление. Каллиста удивилась, но все же пробормотала: - Наверное. - Вы можете либо верить им, либо не верить. Третьего не дано. - Т-тогда верю. - И зря. При первой же возможности вы в этом убедитесь. Он смолк. Еще с минуту девушка слышала шорохи, пока, наконец, Тиг не проговорил: - Все. Видите, ничего страшного в этом не было. Церковник и впрямь переоделся, белым пятном рубашки пройдя к кровати. Коротко щелкнула зажигалка, выхватывая осунувшееся усталое лицо Тига, потянуло дымом, и в темной комнате зажегся огонек. - Я хочу им верить, всей душой хочу. Но не могу, - после нескольких затяжек голос прозвучал на порядок тверже. – Поле осталось тоже, однако игроки на нем поменялись. - Хотите сказать, повторное предательство? – она отогнала от лица липкий горчащий дымок. - Возможно. С такими союзниками невозможно знать все наперед. Присядьте же, не стойте столбом. Но вместо этого Каллиста решительно двинулась к окну, чуть раздвинула шторы и открыла окно. От наваливавшегося запаха кружилась голова, тогда как прохладный ночной воздух хоть немного облегчил положение. - Простите, это я как-то не учел, - огонек зашипел и тут же потух. – Не привык спрашивать разрешения, в особенности у дам – нечасто они посещают меня в моей же комнате. - А посещали где-то еще? – Каллиста склонила точеную головку, в этот момент больше напоминая любопытную птичку. - Вы слишком любопытны для леди. Сказал и чуть не сплюнул от досады, не услышав от девушки и намека на колкий ответ. Одно лишь молчание. Сам же не хотел хамить. Выдержав паузу, Тиг продолжил: - Хотя я благодарен вам. - За что? – в слабом свете мелькнуло ее удивленное лицо. - За то, что не начали читать мне нотации о вреде курения. У некоторых местных, знаете ли, есть такая привычка. А я жуть как не люблю вмешательство в мою жизнь, - усмехнулся церковник. - В конце-концов, последствия скажутся на вас, а не на тех, кто читал нотации, - скрестив руки, она отвернулась к черному полотну моря. – Лично мне все равно, смотритель Мартин. - Каллиста, - голос вдруг подступил ближе, - я же просил вас… Девушка вздрогнула. На секунду она была готова поклясться, что почувствовала чье-то теплое дыхание у шеи. - Называйте меня не так официально, - прозвучало над самым ухом. – Мы не такие уж и разные. Каллиста резко обернулась, нос к носу столкнувшись с церковником. - Да что вы себе… Договорить он не дал. Преодолев это ничтожное расстояние, что их разделяло, Тиг подался вперед и коснулся губами движущихся, все еще что-то пытавшихся сказать губ девушки. В грудь уперлись сжатые кулачки Каллисты, но весь ее гнев медленно сходил на нет. Прошла невероятно долгая для обоих минута, и мужчина отстранился. Все вокруг застыло. - Долго я не решался это сделать, - мелькнула кривая ухмылка церковника. Поправив ворот рубашки, он медленно вернулся к столу. – Надеюсь, вы не устроите скандал и не будете кричать, что я опорочил вас и вашу честь. Не люблю эти пустые крики. - Не буду. От еле слышного шепотка он вздрогнул и обернулся. Внешнего освещения едва хватало на половину двора, не говоря уже о комнатах паба: Хэвлок боялся обнаружения. Сейчас же Мартин видел лишь белые перчатки, скрывавшие изящные руки, и фигуру. О, сколько же беспокойств принесли эти части тела мужской половине заговора! Сколько раз сам Мартин хотел оказаться так близко, что можно было бы слышать тихое дыхание Каллисты, видеть ее большие карие глаза и ямочки на щеках. Коснуться. Почувствовать. Распробовать. И теперь же, Каллиста Карноу, чьего дяди боялись больше, чем чумы или войн, девчонка, державшая за руку будущее Империи, вот так запросто стояла в его комнате и, судя по всему, не собиралась уходить или лишаться чувств из-за секундной слабости Мартина. - Каллиста, если вы намереваетесь закатить истерику, давайте обойдемся без взаимных обвинений... - Хоть раз замолчите в нужный момент. Силуэт отделился от пятнышка света, и бешено бьющееся сердце пропустило удар. Что же она делает? Резкий поворот головы – в этот раз девушка даже не пыталась сопротивляться. Раскрытые, горькие от сигарет и виски губы беспорядочно покрывали поцелуями ее лицо, от некогда аккуратной прически не осталось и следа. Тиг и сам чувствовал, как пылала шея, и, кажется, даже соприкосновения с воротником рубашки в том месте, где касалась она, возбуждало. Осознание того, что в любой момент кто-то мог хватиться их, подняться наверх и обнаружить только распаляло огонь. Исчерченные шрамами ладони, мелко подрагивая, с силой сжимали круглое личико Каллисты. Она и сама дрожала. Как давно в его беспокойные сны врывались видения: сбившееся дыхание над ухом, прижатая к нему хрупкая фигурка, дрожь, ощущаемая всем телом. Возможность чувствовать эти губы. Губы, что заботливо касались затылка Эмили, негромко проговаривали что-то и прикрывались ладонью, когда Карноу смеялась. Не разрывая поцелуя, Мартин выпустил ее лицо, скользя руками к открытой шее, к груди, тяжело вздымающейся под блузкой. От легкого, мимолетного прикосновения с губ Каллисты сорвался вздох, а тело выгнулось. Ощущать. Плотнее, ближе, больше. Но ладони уже скользили по талии. Беспорядочно, словно не в силах поверить в происходящее. - А как же… - ожгло дыхание шею церковника, - запреты… - К черту запреты. Еще. В голове Мартина билась только одна мысль: еще и еще, пока он не сойдет с ума от прикосновений. Жесткое движение ладонями вниз, по узкой спине хрупкой. Достигая поясницы, рывком прижал к себе. Мартин не помнил, как со стола слетели последние осколки лампы и бумаги, как он подхватил девушку и усадил ее, чувствуя ладонями мягкие ягодицы. Весь мир вокруг сжался до одного желания. Сквозь хриплое дыхание ему словно слышался громкий стук собственного сердца. Перемещая руки выше, Тиг стремительно начал расстегивать позолоченные пуговки на тонкой шелковой блузе девушки. Неоднократно в том же порядке он делал это с другими, расстегивая пуговицы, развязывая шнуровки или просто срывая ткань с разгоряченных женских тел, но ни одна, бывшая в его объятиях до этого, не могла сравниться с ней, императорской гувернанткой, в этот момент целиком принадлежавшей ему. Тонкие девичьи пальцы крепче сжались на напряженном затылке, а губы прихватили горячую кожу шеи. И лишь спустя мгновение Мартин понял, что за звук так методично вклинивался в его мысли. В дверь кто-то негромко, но очень настойчиво стучал. Мужчина остановился и вслушался в звуки снаружи. Шум дошел и до Каллисты: она вздрогнула, как ошпаренная отшатнулась от церковника. С хрустом туфли опустились на давешние осколки, не оставив никаких сомнений у внезапного гостя. - Уже слишком поздно, а Эмили отказывается ложиться без сказки. Вы не поможете?.. – раздался спокойный голос лорда-защитника. Дверь так и осталась незапертой на ключ, и от осознания какую же картину Корво застанет, стоит ему войти в комнату, гувернантка густо покраснела. Пуговицы, еще с минуту назад мешавшие ей, замелькали под точеными ноготками девушки. Лишь окончательно пригладив прическу и уняв дрожь, Каллиста, только открывшая рот для ответа, как вкопанная остановилась на месте, недоуменно смотря на державшую ее руку смотрителя. - Сомневаюсь, Корво, что наследница получит удовольствие от моих сказок, - хрипло проговорил Мартин. - Да и, боюсь, вы перепутали мою комнату с башней мадам Карноу. - Не перепутал. Раз так, тогда, пожалуйста, передайте Каллисте, - девушка с ужасом услышала в всегда ровном голосе защитника насмешку, - что я жду ее внизу. Пусть поторопится, там начинаются разговоры, не предназначенные для ушей маленькой девочки, - голос мужчины стих, раздались удаляющиеся по лестнице шаги. - Вы с ума сошли?! – зашипела Каллиста, с силой вырвав руку. По-крайней мере, попытавшись сделать это. Сжимая ее запястье, Мартин притянул девушку к себе и спросил: - Решили загубить свою репутацию окончательно? Не глупите. Спускайтесь, укладывайте Эмили и возвращайтесь сюда. При этих словах Каллиста помрачнела. - Вам мало слухов, что ходят о нас по всему пабу? – глухо спросила она. - Меня эти слухи никогда не оскорбляли, напротив, - не видя ничего в темноте, девушка была готова поклясться, что Мартин ухмылялся. Так, как мог только он. «По-Мартиновски». Так и не дождавшись ответа, мужчина спросил. – Какое вам дело до того, что говорят служанки? Увидели, как мы мило беседуем на пристани и принялись пускать слухи. Сомневаюсь, что Корво услышал это от них, - Тиг ослабил хватку и хохотнул, - полагаю, тут постаралась ваша воспитанница. - Эмили? - Не наблюдал у вас других воспитанниц. Поверьте, дети всегда замечают все быстрее, чем взрослые. Не обращайте внимания на пересуды прислуги, будьте выше этого. А своим уязвленным видом вы просто подольете масла в огонь. Он подошел вплотную к девушке и негромко повторил: - Уложите наследницу спать. А я останусь здесь и буду ждать вас. Сил у Каллисты хватило лишь на слабый кивок. Последний раз взглянув на стоявшего у стола Мартина в белоснежной, выделявшейся в темноте, рубашке, девушка вышла.