***
Идея исчезнуть из их жизни на двенадцать лет казалась правильной, потому что какого хуя, он не собирается быть связанным с чертовым ребенком узами, пошло оно все, лучше взорвать этот мир к херам, но Бет продолжала названивать, прося вернуться в семью, что стало отличным оправданием, когда жить, где придется, надоело. Крыша над головой, еда и гараж для экспериментов – отличный вариант. Крутящийся все время подле мальчишка, словно знающий об их связи, о которой, технически, не должен знать – нихрена нет. Но Рик терпел это все, продолжая пить и издеваться над малявкой, словно суть его жизни в разрушении самооценки и надежд младшего Смита. Если изначально была надежда, что он сам убежит, то вскоре стало ясно, что тот – упертый говнюк, который готов выдержать, что угодно, но останется рядом. Поэтому соулмейт-не-знающий-об-этом принял титул прекрасной груши для битья.***
— П-почему ты ненавидишь меня, Рик? Рик! — Отвертку, щенок. — Рик! — Отвертку. — Ладно.***
Джерри – кусок дерьма, и именно он рассказывает однажды Морти, пытаясь стать идеальным отцом-другом, о системе соулмейтов. Он пытается объяснить, что видеть все в черно-белом цвете – нормально, а мальчишка удивленно моргает. «Но я все вижу цветным» негодует он. Естественно, когда отец ничерта – кто бы мог подумать? – не может объяснить, Морти бежит к деду, надеясь узнать ответ, но тот отмахивается. «Ты еще слишком мелкий, чтобы знать об этом».***
Морти не останавливается. Он отчаянно ищет вокруг себя того, кто видит все цветным, но не имеет соулмейта, и это самое большое дерьмо в жизни Рика, ведь все имеют соулмейта или же не различают цветов. Однако, все так же знают, что Рик видит. — Кто твой соулмейт? — спрашивает мелкий однажды, завалившись в гараж, и Санчез едва не устраивает локальный апокалипсис, вздрогнув во время работы. Он наугад находит гаечный ключ и швыряет во внука, потому что ты совсем охуел, мудак. — Рик! Скажи, кто это! Дед отмахивается. Шестеренки в голове Морти начинают крутиться, но слишком медленно, чтобы он догадался.***
— Папа? — К-какого чер-рта, Бе-э-ет? — Что ты сделал с Морти? Почему он ходит с таким идиотским выражением лица? — Раз-зве он н-не всегд-да такой? — Ты знаешь, о чем я! — Да-аже не дога-аргх-адываюсь. — Ты мог бы помочь ему с поиском соулмейта. — Н-нет, не м-мог.***
Бет соображает быстрее, чем Смиты – в ней, все-таки, кровь Санчезов. С того дня она не спускает взгляда с отца, а стоит Морти отпроситься в очередное путешествие, как придумывает кучу нелепейших причин, почему ему нельзя. Возможно, именно это дает толчок к осознанию мелкого.***
Он заходит к Рику рано-рано утром, когда тот едва заснул, и это, определенно, самоубийство, потому что от того несет перегаром. Если его разбудить в этот момент, все закончится расщеплением младшего Смита на атомы, но риск, как ему кажется, оправдан. Морти садится на край кровати, и та почти не прогибается под его весом. — Рик? — почти беззвучно зовет он. Санчез бурчит что-то во сне и переворачивается на бок, обнимая подушку. Смит понимает, что не ошибся с догадкой – чувство внутри, которому нет названия, приятно греет. Стоило догадаться раньше. Он не будит, убегая в школу, но зато теперь он уверен.***
Морти знает, его отношение заметно меняется, однако, он ничего не рассказывает. Ждет восемнадцатилетие, чтобы никто не мог ему указывать, а после заваливается в гараж, как несколько лет назад. — Рик? Ученый не реагирует, работая, но он без наушников, а значит, слышит. — Рик, ты, часом, не в курсе, есть ли какое-нибудь правило о том, что соулмейты не могут быть родственниками? — дерзко спрашивает младший Смит, опираясь руками на стол. Санчез не отвечает. Но прекращает работать, откладывая отвертку в сторону. — Потому что я уверен, что знаю, кто мой соулмейт. — И? — И ты – уебок, Рик, ясно? Дед поворачивается, и Морти ждет оскорблений, ударов или игнорирования, но никак не того, что тот рассмеется.