Он напишет ему целую газету, но содержание не будет его проблемой

Я — человек-тень, Я — одиночка, Я — нос, Я — ищейка, Я — массовый радиоприёмник. Мы любим предательство, Но никто не любит предателя. То я герой, То я собака, А иногда преступник. Я под вами, Я всё ещё здесь. Вы не смотрите на меня, Не знаете, что это был я. Вы могли бы меня видеть, Но вы меня не узнаёте. У меня прекрасное универсальное лицо. Megahertz — I.M. Rumpelstilzchen

Бывают такие репортеры, которые для своей маленькой газетки готовы сделать больше, чем государство для своего народа. Их ненавидят, их знают в лицо, но от них невозможно спрятаться. Он знает каждый твой шаг. Каждый вздох. Каждую мысль. — Приятно было познакомиться, — мужчина, чьи глаза цвета ночи нехорошо сверкнули в полумраке весьма дорогого ресторана, внимательно следил за ним. Его совершенно не интересовала эта встреча, как и упущенная возможность провести ночь с шикарной женщиной по мнению многих. Подписав договор, который только усилит влияние его организации, он сложил все бумаги в черный кейс. Он всегда знал, что чтобы стать хорошим репортером ему потребуется немало умений и навыков. Он должен будет развить свою память, умение выяснять нечто интересное и должным образом это фиксировать. Стать фактически гуру психологии, уметь читать людей по их движениями, мимике. Так же должен не гнушиться читать и по губам. Сверх того, необходимо кое-какое техническое оборудование и немалая духовная культура. И полная солидарность совести с твоим делом. И наконец, чтобы стать хорошим репортером, нужно иметь подходящий для этой работы характер. И нервы. Покинув дорогой ресторан, Реборн проводил свою гостью. Женщина явно рассчитывала на продолжение этого вечера. Но у него были другие планы. И она явно в них не входила. Закрыв дверцу автомобиля, брюнет развернулся и направился в сторону поджидающего его автомобиля, который должен увезти его в место, которое находится далеко отсюда. Вторая встреча, он надеялся, затянется на всю ночь. Он нравился людям. Он мог быть в центре внимания, но так же мог пройти мимо, словно тень. Он производил впечатление открытого человека, а мог отпугивать всех одним своим взглядом. Он мог быть забавным, но по-настоящему располагало к нему то, что он интересовался людьми с цепкостью не жильца на этом свете. Его работа была крайне опасна, но при этом он всегда ощущал некое состояние эйфории от нее. Он всегда считал, что хороший репортер — крепкий орешек. Но он должен стать еще крепче. Циничный, расчетливый, жесткий и даже, возможно, отчасти жестокий. Его нервы должны быть крепче стальных канатов. Он должен уметь улыбнуться мерзавцу в лицо и кинуть в него газетой со статьей, которая разоблачит его деятельность. Для настоящего репортера не существует тайн. Сев за руль своей машины, хоть та и предполагала, что вести ее должен личный водитель, брюнет замер. Мотор взревел, вынуждая его улыбнуться. Но к удивлению редких прохожих, Реборн никуда не поехал. Он ждал. Шатен, чьи чуть длинные волосы щекотали шею, выглядел нескладным подростком, если сравнивать его с людьми, что посещали столь дорогое заведение. И никто и ни за что не даст ему двадцать восемь. Его имя наводило ужас, ведь сколько сокровенных моментов их жизни вытянул наружу этот улыбчивый мужчина. Простая рубашка нежно-персикового цвета и светло-голубые джинсы скрывали чуть угловатое тело. Ему по профессии не положено быть толстым. Иначе не пролезет, если вдруг куда надо. На его шее висел ремень от дорогой, но хорошей фотокамеры, а сам он улыбался, направляясь к автомобилю и жмуря свои глаза цвета охры, но на дне которых плавилось золото. Ему не было смысла скрываться, ведь его жертва, к его уважению — единственная, заметила его и следила за ним весь вечер. Проходя мимо водительской двери, он ощущал на уровне интуиции, что Реборн следит за ним, за каждым его движением. И тем, что дверь этого самого автомобиля начнет открываться, для него тоже не стало новостью, сколько времени он пытается поймать его? — Подвезти? — голос мужчины был красивым, низким, с едва заметными хриплыми нотками, но от этого только более пленяющим. Тсунаеши никогда не понимал этой заинтересованности руководителя одной из крупнейших компаний в мире, как и одного из людей, которые относились к теневому миру, в нем. И ладно был бы он пышногрудой девицей. — Его, — пакостно заявил шатен, хихикнув и усадив на край фетровой шляпы брюнета, чьи глаза затягивали его, словно черная дыра, порабощая сознание, рептилию. Реборн всегда напоминал ему хамелеона, когда умудрялся замаскироваться в любых условиях. — Леона не обижать, он хороший и очень похож на Вас, — фотовспышка осветила салон автомобиля буквально на секунды, запечатляя шокированное лицо итальянца, что какого-то черта забыл в Японии. Такого финта от него явно не ожидали. — Только с тобой, — успев каким-то чудом ухватить свою головную боль за руку, брюнет утянул его в машину на свои колени. Главное дождаться, когда дверь медленно опустится вниз, закрывая все пути отступления. — В этот раз ты от меня не сбежишь. — Почему же? — наиграно удивился шатен, стараясь подавить секундную панику. Этого он как-то не планировал. Чужие руки оказались неожиданно крепкими, запах одеколона кружил голову, а пленительные черные глаза слишком близко. Искушение еще никогда не было столь сильным. — Потому что я всегда забираю свое, — он внимательно смотрел в глаза, что при ближайшем рассмотрении действительно напомнили ему благородный металл. Хотелось смотреть в них вечность и не отпускать. От края, где цвет был коричневый, к центру зрачка тянулись едва заметные золотистые вкрапления, которых становилось все больше примерно к середине. У самого зрачка же он становился светлее, но желание смотреть в них не исчезло, а лишь с каждый моментом Реборн замечал какие-то новые нюансы. — Я никогда не встречал людей со столь красивыми глазами, — почти выдохнул в чужие губы мужчина, сам не особенно осознавая, что он говорит. — Чисто черные глаза? — все же уточнил шатен спустя какое-то время, когда понял, что сегодня ему не удастся сбежать. По крайней мере сейчас. — Редкость, но твой цвет глаз реже, — хмыкнул брюнет, а после посмотрел на край своей шляпы, откуда показалась лапка хамелеона. Воспользовавшись моментом, шатен поймал губами завитушку бакенбарда, лукаво сверкнув глазами в свете ламп, что освещали улицу. Еще был шанс, что он взбесит, и его отпустят добровольно. На щелчок по носу, которым одарил его итальянец, шатен надулся, чем-то начиная пародировать хомяка. — Не желает ли Дон Реборн довезти меня до дороги и отпустить восвояси, обещаю даже удалить некоторый компромат, — все же сдался Тсунаеши, когда их гляделки затянулись на добрый десяток минут. И только после этого понял, что явно ляпнул лишнего. — Не желает, — в агатовых глазах мелькнула буря эмоций, а еще те, как показалось репортеру, почернели сильнее, хотя куда было он так и не понял. — Дон Реборн желает ехать до аэропорта, где меня и моего гостя ожидает самолет до Италии. Мне всегда не хватало домашнего репортера, — Савада был готов поклясться, что этот демон мурлыкнул от удовольствия, когда заметил его страх. Рука на его бедре сжалась чуть сильнее. В какую-то секунду стало слишком жарко. Шатен понял, что он не дышит. Наглые руки брюнета уже пробрались под его рубашку, ощупывая слишком стройное тело для мужчины его лет. Но отвращения это не вызывало. Чем-то было даже приятно ощущать чужие руки, что отнюдь не принадлежали женщине, гладили его. Реборн был действительно шикарным мужчиной, как по меркам его личным, так и по меркам всего мира. — И чем я так заинтересовал Вас? — расслабившись, Тсунаеши опустил голову, утыкаясь лицом куда-то в шею мужчины. Тело чуть затекло сидеть в полуразвороте так долго. — Слишком невинное выражение лица у тебя, когда ты сидишь и компромат фотографируешь, — хмыкнул мужчина, а после отодвинул кресло назад до упора. — И с этим невинным видом никак не вяжется развратное поведение. — Это когда? — возмутился японец, пользуясь моментом и перебираясь на соседнее сидение. — Не ты один читаешь по губам, — ехидно протянул брюнет, успевая ущипнуть копошащегося репортера за бедро. — Едем? Вновь надувшись, Тсунаеши нахохлился, пристегивая ремень безопасности. Скрестив руки на груди, при этом всем своим видом изображая обиженного до всей глубины души человека, он с важным видом начал смотреть в окно. Краем глаза он заметил, что по передней панели автомобиля пополз хамелеон, что с интересом изучал новое место. В отражении стекла он видел, как итальянец вновь отрегулировав сидение, а после наклонился в его сторону, неожиданно разворачивая. Похоже ему никогда не удастся обидеться на этого человека по-настоящему. Чужие губы имели привкус старого вина и довольно дорогих сигар, которые брюнет всегда носил с собой. Лишь одна марка, безумно горькие, но они стали неотъемлемой частью этого человека. Не поцелуй, а лишь касание, но и оно было способно вскружить ему голову. Основные навыки, которыми должен обладать репортер, которые помогают ему докопаться до наилучшей из возможных версий правды, меркнут, когда эти люди находят то, что увлекает их сильнее. Чьи тайны не так просто разгадать и годами. — Едем, — прошептал он в чужие губы. Раз Реборн желает, то он напишет ему целую газету. Лично для него. Но пусть потом не жалуется. А материал у него уже имеется.