You can meet me in the room where the kisses ain't free,
Он дал ему билет в страну поцелуев на двоих. Когда Луи увидел его на сцене в дрянном одурманивающeм сиянии, он готов был поклясться, что Гарри был чертовски высоким, и захотел увести его с собой, и поцеловать. У его мальчика Гарри были глаза такого цвета, из которого он мог выпить шампанского и заплатить американскими деньгами. У его мальчика Гарри были американские деньги и шампанское, в которых купалось эфемерное тело Луи. Его мальчик Гарри немного боялся камер, но для Луи он решился сделать исключение, ведь этот малыш с его любимой улицы – просто улёт. Вспышки не ослепляли его так сильно, как электричество поцелуев Гарри, обрушивающегося как разряды, способные остановить и разбудить сердце. Они целовались в ангельской пыли вокруг них, а у Луи были в кровь сбиты коленки, красивый, он красивый, он весь из золота. Гарри сказал, за его поцелуи нужно платить. У них был one night stand однажды, с пачкой зелени на подушке возле лица Луи, и на подушке со слезами Луи, и мольбе дать ему еще один день. У них были ночи, когда срок годности истёк. Но пока они еще были вместе, Луи хотел зацеловать его до смерти, забрать всю роскошь, которую он обещал. Луи готов был забраться на него сверху, высосать из него душу и убить из пистолета в полке, но Гарри рассказал ему, шепча на ухо, что его танцы никому не помогут больше. Пусть он лучше работает честно, чтобы заинтересовать его, ведь у Гарри и так каждая ночь - концерт. И если Луи, его ослепленный нецелованный мальчик, сделает всё правильно – попадёт в страну поцелуев однажды. – Сотри эту дорожку своим лицом, милый, мой малыш.You gotta pay with your body,
В тишине зацелованной дороги в кисслэнд Гарри прошептал ему, что он только берет, но всегда возвращает. Милые мальчики-группи рисовали дешевую улыбку на его дешевом лице, узнавшем блеск украшений и бряцание дорогих игрушек. Его тело кричало и билось в агонии боли, в котле убожества, в который его, использованного, бросил Гарри. И когда его вышвырнули из рук Гарри на эту улицу, когда его глаза привыкли ко тьме ужаса, Луи вскричал, и зацелованная сказка расплылась кровавым пятном красного дыма уезжающей машины Гарри. Луи плевался им в лицо, говорил и плакал, а Гарри не хватило и на два дня, хотя он и обещал растянуть сказку до самого утра, обещал ванну из денег и поцелуи со вкусом пены, бриллианты и рубины, если Луи сделает все правильно. Луи стирает слёзы, как кровь с разбитого разочарованием лица, и жмётся к холодной стене с подкашивающимися и непригодными ни на что больше ногами. Его сердце кровоточит дрянным сиянием песен Гарри, не излечивающих раны, а играющих лезвием по старым рубцам. Губы ждут во тьме затхлого переулка использованных сердец, ждут его мальчика, чтобы умолять об еще одной минуте в кисслэнде. Но в комнате больше никого не было, когда Луи пришел туда.Not really into kisses leadin' into nothing.
– Меня не интересуют поцелуи без продолжения. Его верхняя губа припудрена снегом*, и Луи видит – это знак, он больше не N1* для Гарри, он отравлен на вечное пение в гнилых переулках, как истлевшая спичка, на мгновение узнавшая, что такое гореть. Потому что Гарри сжег его, зацеловал до лихорадки души и вернул, показал чистое сияние и окунул в кошмар его прошлого, где он расцвёл, чтобы однажды узнать цену поцелуев. И Луи, тихо проглатывая колючие слёзы со щек, еще блестящих золотом после касаний Гарри, облизывает и облизывает губы с остервенением, бредя по угасающим улицам, пробуя остатки драгоценных поцелуев Гарри. И ему больше никогда не попасть в страну поцелуев.