Море

- Это ужасно! Просто немыслимо, Джеймс! – я уже который час сижу в кабинете перед этими двумя, выслушивая очередную лекцию. - Ты ведёшь себя абсолютно безответственно, не проявляешь ни капли уважения по отношению к тем людям, которым ты обязан своей неблагодарной задницей! – мои уши сейчас свернутся от визга матери. Его уже невозможно воспринимать, я инстинктивно отворачиваюсь, словно это защитит меня от шквала причитаний. - Джеймс Сириус Поттер, посмотри мне в глаза немедленно! – отец буквально взрывается. Кажется, сегодня я не отделаюсь дежурными извинениями. – Неужели я настолько плохой отец, что воспитал такого бесчувственного мерзавца? - Но это была всего лишь невинная шут… - Замолчи! – её любимое слово, которое я слышу каждый день по миллиону раз. Оправдаться не получается. Видимо, придётся получать сполна. - Твои «невинные шутки» становятся всё грубее и бесчеловечнее! Твоя жестокость не знает границ! О чём ты думал, когда подсыпал МакГонагалл «Кошачий приворот»? – отец в ярости. Почему он так волнуется за эту старушку? - Я лишь хотел повеселит… - Повеселиться? Кто, объясни мне, кто так веселится?! Джеймс, тебе шестнадцать! Шестнадцать, чёрт возьми! – ненавижу, когда она договаривает за меня. – Откуда у тебя вообще взялся этот порошок? – мать в отчаянии бьёт кулаком по столу, из-за чего папины документы, сложенные в Пизанскую башню, разлетаются вокруг его рабочего места. Такой волшебный момент. Отец пытается что-то с этим сделать и шепчет какое-то заклинание себе под нос, но мама сейчас настолько разъярена, что выхватывает палочку из его рук, швыряет её на стол и зло смотрит на отца: мол, нашёл время разбираться с этой ерундой. А бумажки, которых отрекошетило недозаклинанием, хаотично летают по кабинету и приземляются то на запыленных полках, то на высоком подоконнике. А парочка листиков даже забирается на хрустальную люстру. Просто потрясающе. Жаль, что они не в состоянии это оценить. В комнате повисло напряжённое молчание, а эти двое стоят рядом друг с другом и выжидающе смотрят на меня. Мне нужно ответить, но не сдавать же мне моего кузена? - Вот какая, собственно, разни… - Большая разница, Джеймс! – она когда-нибудь прекратит это делать? Раз уж она всё время обрывает меня на полуслове, то может мне вообще уйти? О нет, они всё так же ожидают ответа. Из вечно идеальной причёски мамы выбилась прядь, а папины очки съехали и покосились на кончике носа. Клянусь, это так нелепо смотрится, что если бы момент не был столь неподходящим, я бы рассмеялся. Но эти двое сверлят меня тяжёлым взглядом, так что всё, на что я решаюсь – еле заметная улыбка. Фатальная ошибка, как оказалось. Папа внезапно выходит из-за стола и подходит вплотную ко мне, а затем хватает за шиворот и резко поднимает из кресла для посетителей. - Тебе смешно? Тебе смешно, Джеймс? Ты чуть её не убил, ты это понимаешь? – он сейчас сам меня убьет. Попросту задушит. - Если бы Хагрид не отогнал эту свору котов от профессора, то это могло бы плачевно кончиться! – отец орёт во весь голос, а я лишь мысленно представляю себе всю эту нелепую ситуацию. Не засмеяться сейчас – чудовищная пытка. Не то, что свидание с десятком не унимающихся котов. - Если ты не ответишь, кто дал тебе эту дрянь, я обещаю, я напою тебя сывороткой правды! – о-о, мама делает пару шагов и оказывается в опасной близости со мной. Вот, кого мне действительно следует опасаться, ведь мама обычно выполняет свои обещания. Эх, Уизли, видит Мерлин, я этого не хотел. - Фред, - уверенно произношу я, чтобы мне не приходилось это повторять снова,а это равно настоящему мучению. Но отец вдруг кривится и по его выражению лица можно понять, что либо его сейчас стошнит, либо он (свято на это надеюсь, ведь он стоит вплотную ко мне) просто не понял с первого раза. Я глубоко вздыхаю и повторяю: - Фред Уизли прислал мне это по почте. Новое изобретение и… - И ты посчитал это забавным? О Дже-е-еймс, - мама обречённо прячет лицо в ладонях и падает в папино кожаное кресло, властно возвышающееся у стола. Отец лишь выпускает меня из своей хватки и тихо проговаривает: - Опять ваша парочка. Как же вы мне надоели. Ладно Фред, он уже совершеннолетний, он в состоянии отвечать за свои поступки сам, но отчитываться за все твои промахи надо нам с матерью! - Ничего себе промахи! – истерично вскрикивает мама. Я не знаю, куда себя деть, мне порядком надоел весь этот разговор. Мда, жаль, что сегодня первый день пасхальных каникул и нет возможности скрыться в Хогвартсе. - Значит так, Поттер, - папа устало вздыхает и, сняв очки, протирает их платком. – Ты лишаешься карманных денег на три м… - Нет, - спокойно перебивает мама. Она даже не смотрит в нашу сторону. - Четыре? – отец поднимает на нее вопросительный взгляд, а она, наконец оторвав взгляд от так заинтересовавшего её ковра, оборачивается к нему и лишь пожимает плечами. – Ты же прекрасно видишь - на него это абсолютно не действует. Сколько раз мы пытались обделить его средствами? И какой результат? - И что же тогда делать? – они забыли о моём существовании? - Есть идея, - медленно проговаривает мама, а в это время стучит пальцами по столу и оценивающе рассматривает меня. От этого взгляда по моей спине пробегают мурашки. Что она придумала? Хотя, не уверен, что хочу это знать. - Джеймс, тебя нужно проучить как следует. И французское воспитание тебе не повредит. Ты завтра же отправляешься в «Ракушку». – О нет. – Билл, Флёр и твои кузены уезжают во Францию, но остаётся Мари-Виктуар.– Нет-нет-нет! – Ах да, на всю неделю. – Не-е-е-е-ет! - Н-но мам, а как же… - А квиддичный матч с лёгкостью пройдёт и без тебя, - мама ехидно улыбается мне. Она знает, что я ждал этого матча шесть с половиной месяцев. Я любовно зачёркивал каждый день в календаре, я мечтал и видел сны только о том, как я сижу в министерской ложе, бок обок с комментатором и наблюдаю за финальным матчем лиги чемпионов! Я с надеждой поворачиваюсь к отцу, в его глазах я вижу долю сочувствия, но он изображает непроницаемую стену, не в силах противиться матери. Видите ли, сегодня ночью у них с мамой закрытая вечеринка в спальне «Для тех, кому за триста», и если мой драгоценный папочка не пойдёт у мамы на поводу, то сегодня ему ничего не светит. Предатель. Я же не вынесу этой адской недели! Целой недели. На берегу моря. С жутко горделивой кузиной Виктуар. Непереживунепереживунепереживу! - Но пожалуйста, мам, это же финал! – это довольно унизительно – умолять свою мать, но ради этой цели стоит побороться. - И? – она бросает на меня равнодушный взгляд и картинно подпирает щёку кулаком. - Это квиддич! Пожалуйста!– всё надрываюсь я. Мысленно я продолжаю твердеть «пожалуйстапожалуйстапожалуйста».Сейчас я готов на колени стать, лишь бы она передумала. - Да хоть роды крокодила, - жестокая, жестокая женщина! Я больше не могу наблюдать за тем, как она рассматривает свои ногти, и жалобно протягиваю (видел бы меня сейчас кто-то из друзей, мне пришлось бы его убить: сам Джеймс Поттер - без пяти минут повелитель мира - упрашивает кого-то и жалобно скулит, как потерявшийся щенок). - Но... но… - А теперь, милый мой, выметайся, - довольно говорит мама и взмахом палочки отворяет настежь дубовую дверь. За дверью кабинета отца – начальника аврората – находятся рабочие места его неисчисляемых помощников. Все взгляды устремлены на меня, и я уверен: родители не накладывали заглушающее заклинание. Неловкая тишина меня начинает злить. Моя мать, пользуясь авторитетом жены начальника, небрежно бросает, чуть привстав с кресла: «Ну что? Что уставились? Кто-то объявлял перерыв? Немедленно принимайтесь за работу», после чего все бросаются копаться в документах, заполнять ведомости или, во всяком случае, делать видимость того, что они хоть что-то делают. Под нескончаемый шелест бумаг я напоследок оборачиваюсь к родителям, они пристально на меня смотрят, а отец еле заметно ведет бровями: тебе пора, иди отсюда, пока не поздно. Я молча разворачиваюсь и выхожу из отдела под шёпот и косые взгляды отцовских секретарей. Разгромив всю свою комнату, разодрав плакаты на стенах и изуродовав мебель, я пытаюсь более-менее успокоиться, но моей злости нет предела, и ярость за ночь так и не утихла. Зато матери с отцом ночью было очень весело. Кажется, они наложили «Сонорус», вместо заглушающего, и я был вынужден всю ночь слушать её «О да, да, мой ковбой, оседлай меня, да!» и его смех, стоны и поддакивания. Так что утром я швыряю свой чемодан, набитый скомканными вещами, в гостиную, где находятся родители и Лили, а затем вхожу сам, не удостоив их даже взглядом. Я сейчас собственными руками обмениваю незабываемый вечер среди спортивной элиты всего мира и неописуемые впечатления от матча на унылое времяпровождение в забытом миром коттедже подле бушующих волн, обдуваемых холодным ветром. Причём неделю я проведу с занудой-кузиной, у которой цель всей жизни в поучении. Нет, она определённо не такая умная, как Роуз, например. Или того хуже – тётя Гермиона. Да и тяги к научной литературе у неё точно нет. Но вот делиться опытом и учить, рассказывать, как надо, как не надо, как принято и как позволительно... о Мерлин, это она обожает! Она, бесспорно, самая красивая моя кузина, ведь только она получила в наследство вейловскую натуру. Но ее характер далеко не идеален, а эти французские манеры слишком вычурны, и меня от них просто выворачивает. Нет, я не могу этого сделать, я не могу взять и променять райский вечер на это испытание. Я делаю шаг назад, к приоткрытой двери, но отец хватает меня за руку и тянет к камину. - Весёлых каникул, Дже-ейми, – задорно произносит Лили, сидя в кресле и болтая ногами. Она прекрасно знает, что я сейчас чувствую. Она прекрасно знает, что я просто не выношу, когда меня называют «Джейми». Она прекрасно знает, как я её ненавижу. Если бы не родители, я бы задушил эту мелкую чертовку голыми руками. Хорошо хоть, что Ал не отравляет мне жизнь и сейчас благоразумно отлёживается в постели. - Будь умницей, - не поднимая взгляда с утренней газеты, ядовито бросает мама. Отлично, ещё и её издёвки! - Сам дойду, - шиплю я, выдёргивая руку из отцовской хватки, а затем поднимаю чемодан. - Не забудь, коттедж «Ракушка», - папа протягивает горшок с порохом. – И не смей проделывать новые трюки. Если мы с матерью узнаем хоть о самой безобидной шалости, в следующий раз ты отправишься не к кузине, а в Мунго и на более долгий срок! – я открываю рот, чтобы сообщить, что они об этом ни за что не узнают, но отец угрожающе хмурится, и мне не остаётся ничего, кроме повиновения этим манипуляторам. Я захожу в старинный мраморный камин, борясь с желанием заавадить сестру, которая показывает мне язык, и запустить чемоданом в родителей, которые делают вид, что ничего сверхважного не происходит. Точнее, которые вообще не обращают на меня внимание. Как они не понимают?! Они рушат мою жизнь, разбивая о свои якобы нужные меры все мои надежды и мечты вдребезги! Я исчезаю в языках холодного зелёного пламени, и наша гостиная уходит у меня из-под ног. Я улетаю навстречу смертной тоске. * * * Признаться честно, я думал, что будет хуже. Как только я вывалился на светлый ковёр у камина и стал протирать глаза от попавшей сажи, я полагал, что от идеальной чистоты у меня будет кружиться голова, а от жуткого холода, который приносится сюда с морским ветром, я моментально закоченею. Но мне стало даже уютно от того, что на журнальном столике в разброс лежат глянцевые девичьи журналы, в корзинке с фруктами мирно покоится надкусанное яблоко, на белом кожаном диване валяется какой-то фантик, а позади меня мягко потрескивает огонь, и на моё удивление в комнате очень тепло. На лестнице послышались громкие шаги, и через минуту предо мной возникло это радостное нечто, которое повергло меня в шок. Опять же, я думал, всё будет не так! Передо мной сейчас должна стоять невинная девушка в платьице и в какой-то лёгкой накидке, какие любит её мать. Но, как я вижу, у неё слегка изменились…ээ, да, приоритеты. Короткие шорты, широкая футболка, открывающая одно худенькое плечо, неаккуратный маникюр с содранными лаком, а главное – волосы! Её сокровище, её изюминка! Они подстрижены так, что кончики едва достают до плеч. Мари-Виктуар теперь чертовски хороша! - Вообще-то, согласно этикету, тебе следует здороваться первым, - ну все - мои надежды канули в лету. Опять этот её поучительный тон. Она всё та же Мари-Виктуар Уизли. По крайней мере, я теперь точно уверен, что это именно она. - Извини, Виктуар, - тут даже сопротивляться нет смысла, единственный вариант – повиноваться и играть по её правилам. - Доброе утро… если его можно назвать таковым. - Почему же нельзя? По-моему, всё как раз чудесно. И извини, что здесь не убрано, я ещё не успела привести всё в порядок, - как странно, раньше я не замечал её улыбки. Или, что вероятнее в моём случае, она мне попросту не улыбалась. – Все мои уехали на целую неделю к тёте Габриэль, но приехал ты. Разве не замечательно? – она легонько повела открытым плечом. - Неужели ты так ждала меня? – не верю. - Согласна, твоя компания – не самое лучшее окружение. Но ты далеко не худший вариант, - о, как я ей признателен. – Кстати, твои родители просили прислать им сову сразу же, как ты появишься, и не выпускать тебя отсюда ни под каким предлогом. Боятся, что сбежишь, Джейми? – нет, даже её огромные глаза с задорным огоньком не могут сгладить вину. «Джейми» – это табу для всех. - Умоляю, не наз… - Не называть тебя так, знаю-знаю, - они издеваются?! Сколько можно заканчивать за меня предложения? Я закипаю, словно чайник, и собираюсь высказать своё недовольство, но она уже на пути к кухне, где противно ухает знакомая сова. – Твоя комната на втором этаже, третья слева, - бросает она. Мне же остаётся заткнуться и, подхватив чемодан, подняться по лестнице. Более-менее освоившись, я раздумываю, но все никак не могу понять причину смены имиджа Виктуар. Ей будто снова пятнадцать. Раньше длинные юбки и скрытые блузы лишь делали её более скованной. Но она всего на два года меня старше, так что преобразования ей явно пошли на пользу. Прерывая мои мысли, раздается звонкий голос. Я вздыхаю и послушно спускаюсь к ужину. Сумрак уже обволакивает одинокие деревца, еле видные на горизонте из окна, море тихонько плещется, и на небе уже виднеется мелкая россыпь звёзд. Мари-Виктуар стоит за плитой, размахивая волшебной палочкой и проговаривая какие-то заклинания. По выражению её лица мне кажется, что это проклятия. Она хмурится и поджимает губы, когда из её сковородки начинают сыпаться искры. Такая забавная. Хотя, признаться честно, готовит она отвратительно. Я лишь смазливо улыбаюсь, проглатывая пересоленный подгоревший стейк. Не хочется мне её этим расстраивать, по крайней мере, сегодня. Ловлю себя на этих мыслях и легонько встряхиваю головой, словно уходя от наваждения. - Сядь прямо и не сутулься, Джеймс, - раздражённо проговаривает Виктуар, ковыряясь в своём салате. - Без, проблем, ма-ам, - исподтишка отвечаю я, а она фыркает и - я вижу - пытается придумать что-то остроумное и отплатить мне той же монетой. Видимо, у неё ничего не выходит, и она сдаётся. - Может, надо досолить? – она кивает на мою тарелку, а я в ответ уверено заявляю, что соли там предостаточно. И так мы сидим минут десять, не зная, что сказать друг другу. Тогда я решаюсь: - Скажи, Виктуар, ты так изменилась с нашей последней встречи… с чего бы это? Виктуар просто пожимает плечами. - Решила уйти от имиджа монашки? – задорно спрашиваю я, отложив вилку и откидываясь назад. Её реакция меня поражает: она цокает языком, резко вскакивает и уходит, захлопнув за собой дверь. Ну что, что я такого сказал? Объясните же мне кто-нибудь, что творится в её голове! Со мной остаются чувство вины и немытая гора посуды, в том числе и дымящаяся сковородка. Я быстро справляюсь с этой одной своей проблемой и пытаюсь решить вторую. Мне нужно хотя бы найти Виктуар, чтобы извиниться. И придумать, что ей сказать. И как сказать… я сажусь на белый кожаный диван у камина, и, как по щелчку пальцев, залетает моя драгоценная кузина. Она плюхается рядом на диван и пристально смотрит на меня. - Скажи, тебе нравится? – и почему я должен догадываться, о чём идёт речь? - Ты о чём? – я наивно хлопаю ресницами, в надежде, что после этот вопроса не польётся какая-то мудрёная лекция. - То, как я выгляжу, разумеется, - раздражённо отвечает она, делая меня виноватым из-за того, что я не умею читать мысли. Блестяще! - Джеймс, тебе нравится? – и вдруг она начинает на меня смотреть так умоляюще! Знаю, хочет, чтоб ответил честно, но ожидает только один вариант ответа. Её взгляд её саму же и выдаёт. Но я бы по-любому ответил, что она очаровательна, ведь это действительно так. - Очень. Но… - Но-о? - Но знаешь, детская наивность в тебе присутствует… - чувствую себя колдомедиком, который поставил целомудренный диагноз. - Н-наивность? – разочаровано спрашивает она, а мне хочется убить себя, мне кажется, она сейчас расплачется. Пожалуйста, только не это, ТОЛЬКО НЕ ЭТО. Слава Мерлину, Виктуар просто задумывается, а потом с вызовом добавляет: - Детская, говоришь. И уходит. Опять уходит. Это меня начинает напрягать, так что я встаю с желанием направиться за ней, но она уже возвращается в комнату с кое-чем интересным в руках. - Сядь, Джеймс, - я не могу ей не повиноваться. Виктуар садится рядом и ставит на журнальный столик нетронутую доселе запыленную бутылку огневиски и два бокала. Когда она битый час не может справиться с пробкой, я молча забираю у неё бутылку и за две секунды мастерски открываю её. Опыта в таких вещах у меня побольше будет. Да, любим мы с Фредом иногда развлекаться. Взяв бокал, она молниеносно его осушает, я лишь шокировано, но в то же время восторженно смотрю на неё, не отводя взгляда: Виктуар отчаянно пытается справиться с горечью и неприятным щипанием в горле. Выдохнув, она подставляет бокал, и я снова наполняю его, всё так же молча наблюдая за происходящим. Через некоторое время она предлагает наконец присоединиться, и я наливаю огневиски в свой бокал почти до краёв и также залпом его выпиваю. После порции эдак седьмой начинается душераздирающая история о том, что маменькина дочка хочет «выпутаться из паранджи и измениться». Я как-то пытаюсь поддержать разговор, но у самого голова уже отказывается работать, и после осушенной до дна бутылки сказать что-то вразумительное не получается вообще. И тогда Виктуар снова спрашивает меня, с трудом выговаривая слова: - Джеймс, тебе действительно н-нравится? Я пытаюсь собраться, чтобы сказать хоть что-нибудь, но выдавливаю какой-то неопределённый стон или мычание. Она опять хмурится, насколько это возможно в таком состоянии, притягивает меня к себе за воротник и делает ужасную, безумно ужасную вещь. Её губы такие тёплые и мягкие, но в то же время требовательные и настойчивые. И самое невероятное: вопреки всем моим внутренним сопротивлениям, мол, это же кузина, а-та-та, мы пьяны и наделаем миллион ошибок, я продолжаю ласкать её язык своим, а затем медленно спускаюсь и провожу мокрую дорожку от её шеи до ключицы. В это время мои руки блуждают по её спине и забираются под футболку. Шквал мыслей и протестующих голосов в моей голове заглушает лишь разволновавшееся море за окном. Шум прибоя звучит всё громче и отчётливее. Он, по нарастающей становясь громче, постепенно возвращает нас в реальность, и когда очередная волна резко ударяется о берег, разбиваясь в неисчисляемое количество осколков-капелек, я отстраняю ее. - А так нравится? – Виктуар сошла с ума, но она так дерзко смотрит на меня, облизывая губы, что я не выдерживаю. - Я… я не, - что-то мямлю я, медленно поднимаюсь и с растерянным видом направляюсь в свою комнату, стараясь не споткнуться по пути. Кажется, мою кузину это несильно расстраивает, она кладет голову на быльце дивана и закрывает глаза. Сдалась. Скорее всего, убаюкало море. Вряд ли я завтра смогу не вести себя как придурок при ней. И всё же, спокойной ночи, Мари-Виктуар. * * * Чудовищное утро. Меня будит моя драгоценная кузина, невообразимо громко стучась в дверь. - Джеймс, можно? – она заглядывает в комнату. «А выглядит она на удивление свежо. На то она и вейла» - пролетает у меня в голове, когда я открываю глаза, но я щурюсь, не в силах привыкнуть к солнечному свету, пробивающемуся сквозь окно. Этот свет режет мои глаза, и… о нет! Виктуар, Мерлина ради, не кашляй так громко! - Конечно, - сиплым ото сна голосом шепчу я и пытаюсь подняться. - Лежи-лежи-лежи, - Мари-Виктуар залетает в комнату и садится ко мне рядом на кровать. – Вот, выпей это. Меня утром это спасло, - она улыбается и протягивает мне стакан с мутным тёмно-зелёным зельем. Антипохмельное, судя по всему. Я жадно выпиваю всё это варево, а кузина изгибает одну бровь и молча наблюдает за мной. Но мне всё равно, я чувствую невероятное облегчение: шум в ушах прекратился, плескание волн за окном не отдаётся зверским стуком в голове, а я начинаю чувствовать все свои затёкшие конечности. - Спасительница, - еле выговариваю я, но заметив, что она хмурится, я повторяю громче: – Ты моя спасительница, спасибо! - Неужели зельеварение где-то пригодилось, - она берёт стакан обратно и ставит на прикроватную тумбочку. Затем продолжает сидеть, уставившись на меня. - Что? Что-то не так? – я ощупываю своё лицо, но вроде бы лишнего носа или глаза не нахожу. - Ты помнишь, что было вчера? – Мари-Виктуар берёт мои руки в свои и повторяет вопрос. О нет. Это напоминает мне лотерею. На удивление, я этот вечер прекрасно помню во всех ярких деталях. Сейчас либо всё, либо ничего. И что мне ей ответить? Ещё начнёт читать лекцию о том, что вчера всё было ошибкой, мы обязаны об этом забыть и такие вещи недопустимы, а уж если мы родственники –беспредел, конец света, мир перевернулся. - Ну что же ты молчишь? – она поправляет прядь волос, которая съехала мне на нос, а потом рукой спускается ниже, пальцами «шагает» по груди, обводит мои соски, пересчитывает кубики на животе, совестно заработанные тренировками игры в квиддич. Я же просто в шоке наблюдаю за её действиями не в силах противиться, ведь это до безумия приятно. Приятно во ВСЕХ смыслах. – Значит, всё-таки помнишь, - она усмехается, отводит руку и качает головой. И до того, как она что-то скажет, и испортит всю идиллию между нами, я спешно говорю: - Но ты же хотела измениться, ведь так? - Ведь так, - медлительно проговаривает она и теперь широко улыбается во весь рот. Наверняка неспроста. - Тебя забавляет та ситуация, которая произошла вчера между нами? – предполагаю я. - Да нет, просто у тебя стоит. У меня встало на кузину?! Чёрт. Она заметила и продолжает сидеть и наблюдать за мной. Где вопли «Джеймс, и это при девушке, теперь я абсолютно уверена, что ты сама настоящая свинья»?! Объясните мне снова, ну что творится у неё голове? - Виктуар, извини, это так нелов… - Тс-с-с, - она прикладывает палец к моим губам. Мерлин, как мне хочется провести по нему языком. – Повторяю для временно контуженных, я хотела из-ме-нить-ся. Так почему нам не помочь друг другу? - В к-каком смысле? – как она прикусывает нижнюю губу, о, как она это делает! - Начнём с малого, Джейми. - Не назыв… - О нет, я буду тебя так называть. Я хочу, чтоб ты завёлся! - КУДА БОЛЬШЕ?! - Ну не серди-ись, - она замечает, как я хмурюсь, и рукой ведёт вниз, забирается под одеяло и оказывается… там. Я не выдерживаю и просто закрываю глаза. Мой член уже не может больше терпеть. Ему не нравятся длительные разговоры, он привык действовать сразу. Её рука смело обхватывает его, отчего мой драгоценный друг напрягается до предела. Мари-Виктуар довольна, уголки её губ приподнимаются, и она начинает действовать: поглаживает мои яйца, которые, кажется, уже готовы взорваться, перебирается к основанию члена, ведёт к головке, делает пару движений верх-вниз. Я больше не могу, уже чувствую, как подкатывает та самая волна наслаждения. Мари-Виктуар, ещё! Ещё! Ещё одно прикосновение и… я позорно кончаю. Прямо ей в руку, когда и двух минут не прошло. Но Виктуар это отнюдь не огорчает, она подносит свою руку, выпачканную в моём семени, ко рту, и я офигеваю, ибо других слов даже найти не могу. Она тщательно облизывает пальцы, проводя языком вдоль, засовывает пальцы полностью внутрь и вытворяет эти вещи с такой уверенностью, что я теряюсь в догадках - это у неё явно не впервые. - Теперь тебе не может не понравиться, - Виктуар подмигивает мне и встаёт с постели. В дверях она оборачивается и добавляет: «Душ в конце коридора», а затем спускается на кухню. Это утро перестаёт быть таким чудовищным. - Мм, Джеймс, ну наконец-то! Я думала, ты уже успел заснуть, - пролепетала на одном дыхании Виктуар, как только я спустился вниз. Странно, но солнце уже перестало нещадно слепить глаза и теперь заливает мягким светом комнату. К шуму прибоя я начинаю постепенно привыкать, как и к неизменной картине за окном: пустой песчаный берег, бережно омываемый волнами, и чайки, не прекращающие кружить над морем. – Ты даже не завтракал! Идём на кухню, - я хочу возразить, ведь вчера я уже пробовал её кулинарный шедевр, но кузина быстро скрывается за дверью кухни. - Виктуар, это абсолютно лишнее, - я иду следом, но как только я открываю дверь, только захлопнувшуюся за Мари-Виктуар, я в приятном шоке останавливаюсь в дверном проёме. Обеденный стол уставлен блюдами с горячими тостами и французскими круассанами, тремя джемами, корзинкой фруктов, а Виктуар бежит к плите, где неугомонно свистит чайник. - Ну как тебе? – восторженно спрашивает она, а я отпускаю дверь и прохожу внутрь. - Да это просто волшебство, - и это действительно так. Что на неё нашло? - Всё утро готовила! – довольно говорит Виктуар, левитируя чашки на стол. – Знаешь, это не должно быть похожим на вчерашний стейк, - она виновато поднимает свой взгляд на меня. - Ты абсолютно уверена? – с улыбкой произношу я, наблюдая за тем, как Мари-Виктуар, случайно отвлёкшись от заколдованного чайника, проливает на стол готовый чай. - Дурак! – в шутку бросает она и шлёпает меня полотенцем, а затем вытирает лужу на столе. В этот раз за столом было отнюдь не нудно. Мы болтали, шутили, смеялись, но когда я в шутку закинул ноги на стол, она превратилась в прежнюю поучительницу и сердито рыкнула: - Джеймс, ты всё-таки за столом! - Да ладно тебе, Виктуар, - я хочу как-то разрядить обстановку и вновь пошутить, но, видимо, этикет и правила культуры для неё что-то неприкосновенное, с чем спорить ни в коем случае нельзя. -Нет, не ладно! Не превращайся в свинью. В конце концов, при тебе девушка! Ты думаешь, нам приятно, когда парни ведут себя подобным образом? – Виктуар встаёт из-за стола, складывает руки на груди и начинает ходить кругами вокруг стола, рассказывая, каких парней любят, за что и почему. Даже не могу понять, зла ли она сейчас. Я же вижу, ей доставляет истинное удовольствие то, что она учит меня как маленького ребёнка. Как маньяк, честное слово! И кто её подсадил на это всё? Я с довольным видом продолжаю сидеть в таком же положении и в придачу закидываю руки за затылок. А что? Я же её слушаю. Даже киваю, когда она изредка поглядывает на меня, ведь, кажется, теперь она это рассказывает скорее себе и полу, от которого она не отрывает взгляда, шагая туда-обратно. Наконец она подходит ко мне, смотрит на меня в упор и, заканчивая со словами «надеюсь, ты понял, КАК нужно себя вести в обществе с девушкой» свой рассказ, грубо скидывает мои ноги на пол, а я, не успев схватиться за стол, с грохотом падаю на пол. - О, смотри, к нам кое-кто прилетел! – Мари-Виктуар с прежней любезной интонацией бежит к приоткрытому окну, а я, тихо чертыхаясь (только бы она не услышала!), поднимаюсь, потираю ушибленный боки подхожу к ней. - Нам письмо, - она отвязывает конверт от лапки нашей семейной совы и протягивает его мне, а потом идёт к корзинке с сухарями – угощением для птицы. Я открываю письмо, написанное аккуратным маминым почерком. Нет, не могу я смириться с тем, что она лишила меня такого события, как лига чемпионов. Всё ещё помню, с какой жестокостью она со мной поступила, и я абсолютно уверен, что это вовсе не прискорбное письмо с извинениями. Не в её стиле. Такие люди, как моя мать, не раскаиваются по таким пустякам, как рухнувшая по ее же вине жизнь сына. - Что там? - кивнула на лист бумаги в моей руке Виктуар. Она уже успела отправить сову обратно и захлопнуть окно. В крайнем случае, ответ можно было отправить их семейным филином. – Ну что ты застыл? – она смотрит на меня, видит в моих глазах грусть и резко меняется в лице. – Что? Что-то случилось? Джеймс! Джеймс, не молчи! - Да успокойся ты, я не читал письмо. Я… я о своём, - протягиваю его кузине, а сам разворачиваюсь и ухожу. Хлопаю дверью, ощущаю, как холодный ветер пронизывает моё тело, стоит мне выйти за порог, но я иду к берегу, сажусь на холодный песок. Наблюдаю за шумящими волнами, за непоколебимым горизонтом, виднеющимся вдали, и за расступившимися тучами, приоткрывающими чуть розовеющее небо. У меня даже нет выбора, ведь здесь антиаппарационный барьер, так что как бы я не вырывался, я ни-ку-да не денусь, я обречён привыкать к этому морю. Тошнит уже от него. Да и куда мне податься? В Нору, где до меня абсолютно нет дела среди толпы родственников и нескончаемых гостей? В Хогвартс? Я всех предупредил, до того, как прибыть в отцовский кабинет, что буду развлекаться, и мне нет дела до школы. Разумеется, все подумают, что меня выгнали из дому, и об этом моментально напишут грязную статью. Да, «Ежедневный Пророк» как никто цепляется за любые «эксклюзивные» мелочи, как за спасительные соломинки, раздувая из них скандалы. В последнее время у них большие проблемы с поиском информации. Пойти домой? Чтобы мать, угрожая сковородкой, выгнала вон? Иногда мне кажется, что она сильно строга ко мне. Придирается к деталям, пресекает даже мысли о шалостях. Но какого чёрта? Когда в последний раз она соглашалась со мной и поощряла хоть какие-то мои идеи, кроме той, когда в запал недавней ссоры я грозился уйти из дому? Она, вся такая Железная Леди на людях, непроницаемая для прессы на светских выходах с отцом, жёсткая со своими «Гарпиями». С тех пор, как семь лет назад ей предложили тренировать квиддичную команду, она стала невыносимой. По крайней мере, для меня, ведь как только она примерила на себя ежовые рукавицы и научилась хоть как-то следить за детьми, а не отправлять при первой же возможности к бабушке на воспитание, я стал, по её словам, «неуправляемым и неадекватным». В Лили она души не чает, её «любименькая девочка», любые оплошности исключены. Мерзость! И Ал, чёртов Ал, смазливая и наглая задница. Сразу видно - оба слизеринцы. Одного меня в своё время отправили в Гриффиндор, и с тех пор, как мы стали враждующими факультетами, мы не сильно ладим. Точнее, мы просто терпим присутствие друг друга, насколько это возможно. А я? Неуправляемый и неадекватный. - Джеймс? – Мари-Виктуар идёт навстречу ко мне, закутываясь в свою накидку. - Виктуар? – она захватила мне куртку. Хоть кто-то обо мне действительно заботится. - Что-то не так, я же вижу, - какая проницательная. - Не так, - повторяю я и тяну её за рукав, чтобы она села рядом. - Тётя Джинни пишет, что в субботу в Норе семейный ужин. Пасха же, - она плюхается рядом. – Будут все, нас ждут. И туда ты уже можешь захватить все свои вещи, - грустно вздохнув, закончила Виктуар. Потом она развернула к себе моё лицо и чмокнула в щёку. Конечно, приятно, но… к месту ли? – Расскажи мне. Что с тобой? Таким я тебя ещё ни разу не видела. И я рассказываю. Всё без остатка, что накипело за все эти годы. Что не настолько я безмозглый идиот. И что у меня есть полное право пойти на этот квиддичный матч, ведь я заслужил его! Я молчу о том, что у меня нет ни малейшего желания задерживаться в этой дыре, ведь этим я задену Виктуар. А я же вижу как она прониклась, мой рассказ её явно тронул. Но она из всех сил пытается это скрыть, вставляя комментарии, мол «ты действительно провинился» или «ну от тебя этого и следовало ожидать». Её чуть заметная мимика, сходящиеся брови, вздрагивающие пальцы выдают её сполна. И, когда я заканчиваю, она говорит: - Да-а-а уж, - она берёт меня за руку. Мерлин, какая холодная! Наверное, она так замёрзла! Я сразу же начинаю их греть. – Ну ты тоже придумал! Вы с Фредом два идиота, как можно было вообще такое провернуть? Макгонагалл! Директор! Ты же извинился? Нет, Джеймс, ты извинился? - Об этом позаботился отец, как всегда, - бросаю я, не смотря ей в глаза. Почему-то стыдно. - Отец? Ты издеваешься? А потом ты расстраиваешься из-за того, что тебя наказывают как мальчугана! Ты не хочешь становиться взрослым, сам не хочешь. Думаешь, родители до старости будут разгребать твои проблемы? – и что мне ей ответить? А ссориться так не хочется. Она же единственная, с кем теперь можно поговорить. - Где это видано, чтоб без пяти минут повелитель мира извинялся перед какими-то кошками? – улыбаясь, отвечаю я. – Для этого я посылаю курьеров! Вот, Гарри Поттера, к примеру, - ну давай, ведись, ведись на мою улыбку, я же себе сейчас челюсть свихну. Наконец-то, немного похмурившись и поизображав из себя злую мамочку, она прыскает и заходится звонким смехом, который раздаётся на всё побережье. «Повелитель мира! Повелитель мира он» - пытается вставить она, а я, наигранно обижаясь, легонько толкаю её в плечо. Но от этого она ещё громче начинает смеяться, и тогда я поваливаю её на песок, а сам сажусь верхом. Она, конечно, пытается, вырваться, но в таком весьма весёлом состоянии ею легко завладеть, так что я без труда прижимаю её руки к земле. - Да, повелитель! По-ве-ли-тель! И я не отпущу тебя, пока ты не признаешь это, презренный раб! - играем по твоим правилам, Виктуар. - Да ты страшен в гневе, - она потихоньку успокаивается, по крайней мере, пытается контролировать себя. - Ещё и всемогущ! Могу сделать с тобой, всё, что захочу, – и это абсолютная правда! -Да ну, поговори мне ещё, - теперь она, улыбаясь, пытается вырваться из моей хватки. Нет уж, дорогая. Ни за что! Я наклоняюсь к ней, прикусываю ее губу, провожу по ней языком и останавливаюсь - теперь Виктуар даже не дёргается. Тогда внутри меня загорается какой-то огонь, который, такое впечатление, до этого никогда не зажигался. Я провожу шлейф поцелуев к её шее, оставляю серьёзный засос, возвращаюсь к губам, целую, теперь уже крепко и горячо. Внутри меня бурлит что-то жгучее, что-то доселе неизведанное. Я дразню её своим языком, покусываю губы, провожу руками по её волосам, а её руки в это время блуждают где-то в области моего паха, и я отдал бы всё на свете, чтобы этот момент никогда не заканчивался… но вдруг холодная морская волна добирается до самых наших ног, настолько неожиданно, что Виктуар резко прикусывает мой язык. И это так больно, что словами не передать! Мне нужно немедленно что-то сделать, потому что я прекращаю чувствовать язык. Мне срочно нужно выпить какое-то зелье или хоть что-нибудь, чтобы он не продолжал распухать. Тогда нам приходится встать и бежать в дом, где мы оба оставили палочки. К счастью, Виктуар разрешено колдовать, так что думаю, после того, как она в очередной миллионный раз извинится, мы быстро решим, как и что нам делать. Но ради этого, стоило выходить на пляж. Стоило открывать душу Мари-Виктуар. Стоило отправляться сюда. *** Я не знаю, что происходит между мной и Виктуар. Будто грянул гром – и судьба сблизила нас. Теперь мы не можем смотреть друг на друга без лукавой улыбки. Я подмигиваю ей и облизываю губы, невзначай оборачиваясь к ней, когда чиню сломанную дверцу кухонного шкафа. Она посылает мне воздушный поцелуй, не отводя от меня взгляда, тем временем как готовит луковый суп. Мы тихо шепчемся, сидя на диване вечерами, держась за руки и болтая ни о чём. Она мурлычет мне на ухо, а я беззастенчиво вожу рукой по её ноге от колена и выше. Иногда я чувствую, что меня тянет к ней, а мой член тоже требует своей порции удовольствия. В четверг, когда Виктуар принимает душ, она не до конца закрывает дверь, и моему взору открывается сногсшибательная картина, на которую, разумеется, я спокойно смотреть не могу. Я, облокотившись на стенку, спускаю штаны и берусь за дело, когда она ненароком разворачивается ко мне и начинает «представление». Мари-Виктуар обводит намыленной мочалкой плечи. Усмехаясь, сдувает пену и опускает руку к груди, потирает её, проводит пальцами по твёрдым соскам, после чего спускается ниже, гладит талию и ведёт руку ещё ниже. Я вижу, что она получает неистовое удовольствие, когда дразнит клитор, задирая голову вверх к струям стекающей воды. Вторая намыленная рука вцепляется в держатель душа, соскальзывает, оставляя мыльный след, и Виктуар прислоняется спиной к кафельной стене. Два её пальца проникают внутрь, тогда она двигает рукой быстрее, и я слышу приглушенные стоны. Она мнёт грудь и слегка двигает бёдрами навстречу пальцам. Виктуар порывисто хватает воздух чуть приоткрытым ртом. Хотя вокруг все уже парит, из-за чего её силуэт становится всё более расплывчатым. Ещё немного, чувствую, мы оба на пределе. Мой член уже напряжён до предела, и я жадно смотрю на Виктуар, не в силах отвести взгляд. Вдруг я замечаю, как её перстень на среднем пальце нарочно цепляется за клитор пару раз, и Виктуар вздрагивает. Она тихонько взвизгивает, и я чувствую, как внутри меня взрывается фейерверк. Становится сладостно хорошо. Мари-Виктуар расслабляется и сползает по стенке, а я ощущаю, как по моим рукам стекает сперма. Всё, что я успеваю, – чертыхнуться и осознать, что пора в комнату, пока не вышла моя… актриса. Глубокой ночью я слышу тихий стук в дверь. Не сплю, ведь это нереально, когда за окном такая буря! Огромные волны нещадно бьются о берег, немилосердный ливень стучит каплями в окно, молнии время от времени рассекают небо. Ко мне в комнату закрадывается Виктуар. - Джеймс, ты спишь? - тихо шепчет Мари-Виктуар, съёжившись и прижав к себе подушку, которую она принесла с собой. - Нет, как уж тут уснёшь, - я приподнимаюсь на локтях. – А что-то случилось? - Можно сегодня я переночую с тобой? – спрашивает она и испуганно ахает, услышав раскат грома. Мерлин, я только замечаю, что она дрожит как осиновый лист. Ну да, как себя ещё вести, когда за окном конец света? - Конечно, иди ко мне, - я дружески отодвигаюсь, а Виктуар подбегает ко мне, вздрогнув от молнии, и забирается под одеяло. Я прижимаю её к себе, а она обнимает меня в ответ. Причём, всё ещё дрожит. - Спасибо, мой хороший, - отвечает Мари-Виктуар. Нам становится теплее, и теперь заснуть не составляет проблем. Конечно, это не очень-то удобно, к тому же она закидывает на меня ногу, но я рад, что ей хорошо. Любим ли мы друг друга? Не думаю. Ценим? Скорее всего. Хотим? Однозначно. Меня вполне устраивает такое положение вещей. Сейчас мы нужны друг другу, а что будет через неделю – загадка. Конечно, не думаю, что когда мы окажемся среди людей и хоть какой-то цивилизации, мы будем неловко молчать и избегать взглядов. Я буду в Хогвартсе, где жизнь бьёт своим ключом, где каждый день по углам расползаются нелепые сплетни, где по пятницам в Гриффиндорской башне грязные вечеринки, где горячие девчонки, обществом которых я никогда не был обделён. Потом меня возьмут в любую преуспевающую квиддичную команду, какую только захочу, получу место в английской сборной и буду жить счастливо в отдельном пентхаусе, купаясь в деньгах. Виктуар зависнет в магазине мадам Малкин, получит полную ставку, придумает какие-нибудь навороченные модели мантий, устроит показ, где представит свои работы на публику, получит всемирное признание и будет спать с кем только захочет. Всё именно так и случится, планы обречены на успех. Что мы делаем сейчас? Сходим с ума. В пятницу утром я спускаюсь вниз. Как и каждое грёбаное утро, проведённое здесь. Слава Мерлину, завтра мы отправляемся в Нору на семейное празднование Пасхи, где соберётся вся родня, и приедет даже семья Мари-Виктуар из Франции. Могу только представить, какая будет толкучка. Хотя, надо будет этим воспользоваться. Среди гула голосов никто не услышит, как я буду убивать моего драгоценного кузена Фреда. Гадёныш! Сейчас он просыпается в своей собственной квартире в обнимку с какой-то барышней на ночь, которую успел подцепить в магазине. Как всегда, минут за пятнадцать до закрытия. Он абсолютно счастлив и даже не помнит, что я вынужден проходить круги ада из-за того порошка. Конечно, не совсем «ада»…но ему об этом знать не обязательно. Но сегодня я всё ещё здесь -в «Ракушке». Пережить бы этот день! Он, наверное, будет самым мучительным, ведь именно сегодня должен был состояться вечер моей мечты - квиддичный матч, лига чемпионов, министерская ложа, общество свиты магической Британии и родителей, куда же без них. Отца приглашают безоговорочно – в качестве спасителя мира, ветерана войны и героя, так что он всегда присутствует на важных светских раутах. Мама, во-первых, тренер «Холлхейдских Гарпий», а они чудом попали в этот турнир и соревнуются за звание лучшей команды. Чудеса, не иначе. Во-вторых, она супруга Гарри Поттера, поэтому не удивительно, что она часто появляется вместе с ним. Не постоянно, ведь у неё жёсткий график: тренировки-интервью-мероприятия. И конечно же, для семьи остаётся самая малость. Обычно, эта самая малость остается только на то, чтобы вечером отчитать меня, какой я хам, похвалить Ала за какую-то изобретённую им мелкую дрянь, прочитать сопливую сказочку Лили, а к завершению дня отчитаться с отцом в постели и поболтать перед сном. Интересно, кого они возьмут вместо меня на матч? Не будет же пустовать кресло? У них миллион детей и племянников, которых вообще это не интересует. На этом месте должен был быть я! Должен был! Какого чёрта я тут делаю? Никогда не смирюсь. Виктуар уже чем-то занимается. Сидит на диване, повернувшись ко мне спиной, и что-то... пишет? Кому? - Доброе утро, - радостно оглашаю я и прыгаю на подушки. - Доброе, - не отвлекаясь, отзывается она. – Хорошо спал? А то я разлеглась на всю кровать, прости, - она наконец-то переводит взгляд на меня и возвращается к письму. Рядом лежит стопка бумаги, перья и адресная книга, как я понял. - Не переживай, - я по-царски раскидываю ноги и случайно задеваю чернила. За что? За что мне это? Ну я же случа-а-айно! Сейчас будет истерика. - ДЖЕЙМС, ТЫ… - Свинья, знаю-знаю, я не хотел, правда, - я спускаюсь на колени к журнальному столику и спасаю бумагу от едва не настигшей её лужи чернил. – Я абсолютно нечаянно, прости, пожалуйста! - Ладно, - Виктуар немного удивляется, но потом как-то таинственно улыбается, произносит заклинание и наводит порядок. – Ты сейчас убиваешь сам себя! - В каком смысле? – опять эти её заумные фразочки, эпитеты и ребусы. - В прямом! Ты даже не поверишь, что я делаю! – она так восторженно это произносит, что это невольно заставляет меня улыбнуться. Я молча дожидаюсь ответа на этот риторический вопрос, вскинув одну бровь. – Ты помнишь Ричарда? Ричарда Уайта, моего бывшего парня? – вспыхнули чувства что ли? Ну нет, я так не играю. - Припоминаю, всего раз его видел, - хмурюсь и вспоминаю его портрет. - До того, как его посадили, - многозначительно заканчиваю я. - Н-да, месяц маггловской тюрьмы действительно подпортил его репутацию, - проговорила Виктуар, немного озадаченно, но потом вновь повеселела. – Послушай, он, конечно, мошенник, но теперь он будет поаккуратнее. По крайней мере, обещал в недавнем письме, - я недоверчиво смотрю на Виктуар, но не перебиваю. Она же пытается меня в чём-то убедить. – Это долгая история, но я в двух словах: он отделался от Азкабана благодаря моим мольбам дяде Перси вмешаться и хоть что-то предпринять. И теперь Ричард заваливает меня письмами благодарности, ведь я спасла его от встречи с дементорами. - Ты снова хочешь встречаться с этим идиотом? – Мари-Виктуар, да, нет парня у тебя сейчас, но не бросаться же в крайности! - Ни за что! Это не в моей компетенции. Разве я могу иметь хоть какие-то отношения с правонарушителем? Это на меня похоже? – ну конечно, как уголовники – так ни-ни, а как братья – добро пожаловать. - И на что ты намекаешь, в таком случае? – я скрещиваю руки на груди. - Этот идиот снова занимается мошенничеством, но я дала слово, что теперь не приложу никаких усилий, чтобы помочь, вдруг что пойдёт не так. Я не намереваюсь связываться с такими людьми. Но так как Ричард мне уже по гроб жизни обязан, он обещал мне, что выполнит любую мою просьбу. И как раз в недавнем письме говорил, что… - Виктуар начала рыться в стопке писем, лежащих около неё, и взяла в руки самое верхнее. Пробежав глазами по строчкам, она продолжила. – Что занимается нелегальной продажей билетов на сегодняшний матч. Если у тебя есть желание, я могу попросить дать нам пару билетов и… - Если есть желание?! – неужели это мой шанс? Неужели ещё не всё потеряно? – Ты ещё думаешь? Бери, бери билеты, пока есть возможность! – я ёрзаю на диване и размахиваю руками. Похож на сумасшедшего, наверное. Но меня не особо это сейчас волнует. Главное – попасть на матч. - Но это рискованно! – плевать, меня этим не удивишь. – Да и места явно не будут рядом с министерской ложей. - Какая разница? Мне нужно увидеть это с любого ракурса. Я хочу ощущать эту атмосферу игры, когда запал в душе и адреналин в крови, когда всё внутри тебя дрожит, и ты своими глазами видишь, как ловец мчится за снитчем, а игроки увиваются от бладжеров, и они со свистом рассекают воздух, гоняясь по полю и заставляя тысячи болельщиков кричать во всё горло. Разве можно такое ощутить с приёмником? – отчаянно уже кричу я. Кажется, мне удалось убедить Виктуар, уголок её губ приподнимается, и она тянется к конверту, но вмиг посерьёзнев, спрашивает: - А если тебя заметят? Об этом же могут написать! «Великий Джеймс Поттер смог обеспечить себе место только для рабочего класса». Не слишком подозрительно ли? Да и родители? Если они… - Не волнуйся, я надену что-нибудь незаметное. Ветровку с капюшоном, таких там будет миллион. Виктуар, ну пожалуйста, я буду безумно благодарен тебе! Ты же знаешь, что это для меня значит! - Знаю, Джеймс, знаю. Потому и вожусь с этим с утра, - она глубоко вздыхает, мол «куда же мне деваться». - Почему ты мне помогаешь? – я вдруг задался вопросом. А действительно? - Я… я же понимаю как это для тебя важно. Тем более, ты это заслужил. Всю неделю ты сидел взаперти, помогал мне и наконец-то хоть чуть-чуть научился себя вести. А такие вещи нужно поощрять, иначе толку не будет, - Виктуар хмыкнула и понесла письмо филину, сидящему на спинке стула на кухне. «Только побыстрее!» - шепнула она и выпустила его наружу. Весь день я провожу в радостных чувствах и как маленький ребёнок, ожидающий Рождества и подарков, не могу усидеть на месте. То ношусь по дому в поисках какого-то занятия, то пытаюсь сосредоточиться на эссе по трансфигурации, которое задали на каникулы, и которое я, конечно же, по обыкновению не сделаю. Затем Виктуар хочет меня хоть как-то угомонить: заводит разговор о Хогвартсе и даже помогает с работой. Я ненароком поднимаю глаза на часы, и с ужасом понимаю, что осталось полчаса до начала матча. Внутри всё начинает дрожать от нетерпения и от тревоги, что письмо ещё не дошло до недоафериста. Когда в камине появляется его лицо, я ёрзаю на диване. Мне безумно хочется кричать и хлопать в ладоши от радости. Виктуар берёт всё на себя и заводит разговор с Ричардом. - Ричард, значит, ты достал два билета? – спрашивает она спустя две минуты никому ненужной болтовни. А ведь время идёт! Скоро же начало! - Конечно, для тебя и твоего кузена. Попытался найти самые хорошие места, так что ты оценишь, я уверен, - почему он постоянно оборачивается? Его и так плохо слышно. - Спасибо тебе большое, ты очень выручил нас, - Мари-Виктуар переходит на крик, потому что из камина доносится кошмарный гул и какие-то посторонние голоса. - Да без… облем, ты же знае… как ты меня выручи… - с шумом слышим мы. – Вы уже може... правляться сюда, ко мне в подсобку, я отдам… илеты. - Почему тебя так плохо слышно? Что-то случилось? – Виктуар встала вплотную к камину. – Мы сейчас будем! – она подозвала меня к себе и потянулась за горшком с порохом, но внезапно Ричард выкрикнул: - НЕТ! ВИКТУАР, НАС НАКРЫЛИ! - рёв Ричарда, после которого послышался жуткий грохот, звук какого-то непонятного заклинания и чей-то строгий голос статно произнёс: «Министерство магии, отдел охраны и правопорядка, вы арестованы за мошенничество», после чего Ричард исчез из пламени, и связь прервалась. С минуту мы молча стояли перед камином, а порох тоненькой струйкой выскальзывал из рук. Я высыпал его обратно в горшок, развернулся, пнул ногой диван и умчался вверх по лестнице. За что мне это? Почему не может быть всё нормально и по плану? Это несправедливо! - Джеймс, подожди! – я слышу, как Виктуар торопливо бежит за мной. – Не будь психом, в конце-то концов! – психом? Это я ещё псих? А как мне себя вести, если всё идёт под откос? Я залетаю в первую попавшуюся комнату, сажусь на широкую кровать и прячу лицо в ладонях. Что за чёрт? Неужели я не заслужил этот матч? Неужели я не могу в этот вечер нормально отдохнуть? Я же ждал этого столько месяцев! И тут, когда меня обнадёжили и дали шанс, судьба вновь обрывает все канаты и грубо вырывает у меня из рук билет. - Дже-еймс, мне жаль, - Мари-Виктуар стоит в дверях и виновато хмурится, будто всё это из-за неё. - Виктуар, это же не твоя вина. Поэтому расслабься. Этот вечер испорчен исключительно для меня, - видимо, суждено. Столько совпадений, наверняка, неслучайных. - Мне и вправду очень жаль, - повторяет она и подходит ко мне. – Знаешь, может это даже к лучшему? – Виктуар садится ко мне на колени и обнимает за шею. О-о-о, как это вовремя, конечно! - К какому нахрен лучшему? Это же… - Лига чемпионов, - договариваешь фразы? Отлично, доведи меня окончательно. - Знаю я. Даже понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Это будет тебе наказанием за все твои шалости за последние шестнадцать лет, - лукаво говорит она, но мне сейчас абсолютно не до смеха. – Мой хороший, - Виктуар целует меня в лоб, и я хоть чуть-чуть начинаю расслабляться. Какая-то магия. - Может, я как-нибудь могу помочь тебе? Ещё есть шанс превратить этот вечер в незабываемый? – она накручивает мои волосы на палец. Кажется, я знаю, что она задумала. - Но ведь квиддич… - Виктуар прерывает меня нежным поцелуем и тянется к приёмнику, стоящему на прикроватной тумбочке. - Мы можем просто слушать, - она включает его и раздаётся голос комментатора. Судя по всему, игра уже началась. «Счёт остаётся неизменным, а игроки уже ведут захватывающую борьбу! Так, капитан команды «Гарпий» отхватывает квоффл и ведёт к кольцам, обгоняет противника РэнлиХассла, и… о нет! Бладжер сбрасывает её с метлы! Срочно выпустите бригаду колдомедиков…» А я пропускаю такое зрелище. И я всё ещё напряжён. Тогда Виктуар легонько толкает меня, я опрокидываюсь назад. «Аманда Смит замечает снитч! Так-так-так, Аманда вздымает вверх, а за ней мчится Дин Кросс, ему удаётся догнать её за считанные секунды и…и они теряют мяч из виду. Да уж, сегодня этот мелкий проказник не даст им покоя. А тем временем среди охотников…» В ушах стоит голос комментатора, и я всеми мыслями на матче, но с каждым мгновением это становиться всё тяжелее: Виктуар срывает с меня ветровку и стаскивает брюки, потом щёлкает заклёпками на своём платье, швыряет его куда-то в сторону и приникает губами к моей груди, выводит узоры языком, покусывает, трётся носом и просто сводит меня с ума. Я не могу сохранять адекватное состояние, когда девушка, которую я буквально ждал всю эту неделю, вытворяет такие потрясающие вещи. «Охотники «Максхордских Торпед» выполняют комбинацию «орлиный переворот», заполучают квоффл…» Виктуар поднимается к мои губам, и я пользуюсь моментом: переворачиваю её на спину, чудом справляюсь с её бюстгальтером и припадаю губами к её ключицам. «Гарпии-загонщики с двух сторон посылают бладжеры охотнику «Торпед», Роджеру Хокнейеру и загоняют его в ловушку! Он теряет управление метлой и срывается. Мерлин, эти девушки настоящие монстры! Надо отдать должное Джинни Поттер, их заслуженному тренеру. Так натаскать, а!» Мы срываем друг с друга последнее бельё, и я наваливаюсь на Мари-Виктуар всем телом, жадно целую её раскрасневшийся рот, глажу её бедро, а она, насладившись мной пару минут, мычит, отрывается от моих губ и торопливо шепчет: «Джеймс, давай! Сейчас, пожалуйста! Пожалуйста!», и я повинуюсь ей. Сам уже не могу терпеть. Конечно, я себе всё представлял поромантичнее и не так торопливо, но дело совершенно не терпит отлагательств. Мы так разгорячены и так жаждем друг друга, что пропускаем целомудренные увертюры. Виктуар закидывает на меня ноги, и я резко вхожу в неё, точнее, проскальзываю, ведь она уже готова для меня, вырывая из её лёгких громкий стон. «Да! Джулии Уайт удаётся забить квоффл в кольца противника! «Гарпиям» ещё десять очков!» - каким-то образом до моего сознания доносятся крики комментатора. Но тихое «Джеймс, Джеймс, да, о-о да!» не даёт мне отвлечься. «Джеймс, нет. Глубже, ещё чуть-чуть. Да-а, молодец, вот так»- с закрытыми глазами шепчет Мари-Виктуар. Всё та же поучительница Мари-Виктуар. Милая моя, и сейчас до конца моя. Сейчас я готов сделать для неё абсолютно всё, выполнять любые её приказы, поэтому исполняю её желания. «С левой стороны наступают Максхордские Торпеды и, кажется, они настроены решительно!» - где-то вдалеке слышу я, матч это отходит на второй план, и я практически не обращаю на него внимания. Мари-Виктуар вонзается в мою спину ногтями и начинает поддаваться мне навстречу бёдрами. «Ещё! Ещё, ещё! Сильнее!» - уже полукричит она, и я начинаю двигаться быстрее, а наши движения становятся всё резче. «Дин Кросс набирает скорость, Аманда наступает с противоположной стороны и она вот-вот столкнуться, но нет, они поднимаются вверх, друг напротив друга, стремительно гонятся за снитчем и вздымаются ввысь, и выше, и ещё выше…» Мы двигаемся быстрее, Виктуар громко кричит и чуть не задыхается, царапает мою спину и двигает бёдрами что есть силы. Я издаю стоны и грубо трахаю её. Уже подкатывает знакомое чувство, Мари-Виктуар надрывно вскрикивает, дёргается и закидывает голову, я вздрагиваю и напоследок выдаю сдавленное «о-о-о», а по телу разливается сладостная истома. «На поле возвращается Аманда Смит со снитчем в руке! ДА! ЭТО ПОБЕДА! «ГАРПИИ» ВЫИГРЫВАЮТ КУБОК» - надрывается комментатор, и я слышу оглушающий крик толпы. Виктуар раскидывает руки, опускает ноги, а я безжизненным телом падаю рядом и тяжело дышу. - Поздравляю Гарпий, - отдышавшись, произносит Виктуар. - Да, - всё, что мне удаётся сказать. Набрав воздух в лёгкие, я добавляю. – Теперь мне действительно нравится. * * * Бабушкины булочки с корицей. Я слышу их аромат, стоит мне вылезти из камина. Неужели новый пейзаж? Вместо волн безмятежные поля, а вместо чувства обречённости – свобода и радость. Наконец-то! Я уже слышу шарканье бабушкиных тапочек и грохот кастрюль. Нас бегут встречать. Я помогаю Виктуар выбраться и отряхнуться от пороха, и в комнату заходит бабушка с распростёртыми руками. - Мои дорогие! Джеймс, - она громко чмокает меня в щёку и ненароком отталкивает, приближаясь к моей кузине. – Мари-Виктуар, милая. Как ты похудела, какой кошмар! Ничего, мы это исправим. Выходите на веранду, уже почти все собрались, - бабушка хлопает нас по спинам и подталкивает к выходу, а сама, закинув полотенце на плечо, мчится к плите. На улице действительно много народу. Луи, Молли и Люси гоняются по саду, верещат и смеются, Альбус уже ругается с Роуз, взрослые сидят за столом и о чём-то беседуют. Позади нас появляется Фред с растрёпанными видом и следом помады на шее. Он подмигивает нам и проходит к столу, поочерёдно здороваясь со всеми. Засранец! Ещё устрою тебе весёлую ночку. Я обнимаю Виктуар за талию и мы подходим к столу, так же приветствуя членов семьи. Когда появляются мои родители и дядя Рон, бабушка выходит из дому и зовёт всех за стол. Все в сборе. - Виктуар, Джеймс! – мама подходит к нам. Сияет как новый галлеон. Ещё бы, вырвать победу на вчерашнем матче! – Рады вас видеть. О, Виктуар, отлично выглядишь. Новая причёска? Тебе идёт, - кивает мама. - Спасибо, тётя Джинни. Поздравляю! Матч был… великолепным, - делая акцент на последнем слове, Виктуар улыбается мне и берёт меня за руку. - А вот с этим я согласен! Вчера было стоящее шоу, - встревает дядя Рон, жуя украденную с кухни булочку. Уверен, сейчас ему влетит от бабушки. – Джинни, ещё раз большое спасибо, что позвала. И места-то какие! В министерской ложе, ух! Джеймс, ты тако-ое пропустил! Жаль, что ты отказался пойти. - Отказался пойти? – истерично спрашиваю я, но ловлю грозный взгляд мамы, который не предвещает ничего хорошего. – А, - я отпускаю руку Виктуар и на всякий случай отхожу на пару шагов в сторону. – Отказался пойти. Ну да. - Вот и умница, - доброжелательно шепчет мама, и я вижу удивление на ее лице: «неуправляемый и неадекватный» Джеймс не устроил скандал. Действительно, к чему это сейчас? - Рон! Что ты ешь?! Булочки, которые я только что испекла? Подожди всех, мы тоже голодны, - бабушка Молли даёт подзатыльник дяде и садится рядом с дедушкой. - Хьюго, подай, пожалуйста, мне соль, - просит Виктуар, когда мы все принимаемся за еду. - Да делать мне больше нечего. Она далеко от меня, - равнодушно отмахивается Хьюго и возвращается к болтовне с Лили. Тётя Гермиона, заметившая это, неодобрительно качает головой и открывает рот, чтобы сделать выговор сыну, но обращает внимание на меня и затыкается. В это время я молча поднимаюсь и иду к другому концу стола за солью для Мари-Виктуар. Надо же помочь девушке, верно? Тем более, после фразы «спасибо, мой хороший», я начинаю таять, так что делать мне это вдвойне приятнее. А тётя Гермиона усмехается, качает головой и начинает шептаться с моей мамой. - Ну что, старик, устроим бунт за столом? Я притащил целую коробку навозных бомб! – «шепчет» Фред так, что тетя Гермиона и еще пара людей рядом с нами отчетливо слышат «секретное предложение». Пару секунд я пытаюсь испепелить его взглядом, но затем снова опускаю взгляд в тарелку и продолжаю ковырять вилкой знаменитый бабушкин пирог. И почему я должен идти у него на поводу? Конечно, соблазн велик, ведь я ничего подобного не творил целую неделю! Но сейчас мне не хочется расстраивать Виктуар и ссориться перед разлукой. - Что случилось на море, друг? – недоуменно спрашивает Фред. Он замечает сладкую улыбку Виктуар и, фыркнув, покидает стол. - Французское воспитание, говоришь? – тётя Гермиона обращается к моей маме, сидя на кухне после ужина. - И самой не верится, - медленно проговаривает мама, смотря на то, как я помогаю надевать пальто Виктуар в прихожей. – М…морской климат. Да. Морской климат так влияет, наверное, - пискляво добавляет мама, разводя руками. - Отправлю-ка я Хьюго на лето в «Ракушку»! – довольно говорит тётя Гермиона и ставит чашку кофе на стол. - Джеймс, ты большой молодец, - Виктуар легонько толкает меня локтём в бок. – Я уверяю тебя, сегодня ты всех удивил! – восхищённо говорит она, но замечая, как я зло смотрю на Фреда, который стоит неподалёку от нас и затевает пакость над Роксаной, Виктуар незаметно достаёт палочку из кармана пальто и добавляет: - А проучить его сейчас – наш долг, - конечно, в такой суете, среди собирающихся гостей никто не обращает на него внимания. Мари-Виктуар направляет палочку на Фреда, шепчет заклинание, и вдруг в воздухе появляется морская волна, она обволакивает его, вырывая из руки хлопушку. Волна вертит Фреда секунд десять вокруг своей оси, а потом с плеском окатывает его с ног до головы и оставляет насквозь промокшим. Родственники по привычке оглядываются на меня, ведь все уверены, что только Джеймс мог придумать такую шутку. Но, видя, что я скромно стою в углу, мои руки в карманах, и я не собираюсь никуда сбегать, как после очередного розыгрыша, все с удивлённым выражением лица снова оборачиваются к мокрому Фреду. - Море, - пожимаю я плечами, но мой комментарий тонет во всеобщем смехе. Мы с Виктуар обмениваемся игривыми взглядами и шутливо жмём друг другу руки как партнёры. И правда, лекции Виктуар здорово промывают мозг. Да и поощрения усвоенных уроков мне явно пришлись по душе. Но больше я в «Ракушку» ни ногой! В дальнейшем, все тонкости французского воспитания я буду получать на дому. А то, что случилось на море, не узнает никто. И никогда.