Сладкие мои девчата, PWP — далеко не всегда «сплошная порнуха». Правда, не в моем случае

Ясутора «Чад» неспешно брёл после очередной «тайной» тренировки домой. Он, Ичиго, Орихиме и Исида уже вернулись давно из Общества Душ, где они смогли спасти от казни маленькую шинигами, которая перевернула их жизни с ног на голову. Рукия осталась в живых. Но вместе с тем Готей и Общество предали трое капитанов, которые, как оказалось, всё заранее спланировали. Начиная от миссии Рукии в Каракуру и заканчивая тем, как её спас Ичиго прямо с эшафота. Ичиго только начал вылезать из скорлупы, которой он пытался отгородиться от других, делая усиленно вид, что это на самом деле более чем метровая каменная стена, как его защиту стёрли в пыль — пришли некие арранкары и чуть не убили его, Орихиме, Тацки и ещё немало народу. Ичиго после этого изменился. Снова. Он и до этого странно себя вёл, его реяцу скакала то вверх, то вниз, ещё в Обществе, когда он на горе сражался с братом Кучики Рукии. А после того случая он и вовсе чуть не рассыпался по частям. Появившаяся как всегда — ни с того, ни с сего — Рукия смогла вдолбить с третьего пинка в его голову пару дельных мыслей. Например, что не стоит заниматься саможалостью и самобичеванием. А ещё помогла ему поставить перед собой новую цель — защитить Орихиме. Ичиго такой ведь человек — бесцельно не может существовать. Без цели нету смысла. А теперь цель была, смысл вернулся. Ясутора только захотел улыбнуться — себе, своим мыслям и воспоминаниям того, как выглядели Ичиго и Орихиме в тот момент, когда их всех вернула в строй Рукия — как вспыхнувший свет над головой прервал его. Это открылся Сенкаймон. И из него выпорхнула с изяществом и грацией шинигами, которая запомнилась в Обществе Ясуторе всем чем угодно, но только не упомянутыми особенностями. Это была… Впрочем, её имя Ясутора к своему стыду не запомнил, хотя был точно уверен в том, что эта шинигами представлялась ему. Возможно даже, не раз. — О-о-оу! Смотрите кто тут у нас! Малыш-крепыш Тора! Как только блондинка с невероятно пышными прелестями заметила Ясутору, то сразу же к нему спустилась. Манера её речи несколько удивила парня — обычно с ним так не фамильярничали. Да и прозвище — «малыш-крепыш». Это как вообще понимать? Впрочем, причина стала ясна в тот момент, когда шинигами буквально впечаталась своей грудью в лицо Ясуторы. Это его настолько ошеломило, что он даже не стал задаваться вопросом — а как женщина, которая была ниже его на голову минимум, вдруг смогла прижаться своими мягкими округлостями к его лицу? То, что она приземлилась на невысокую ограду, Ясутора ни тогда, ни потом и не вспомнит. — Я вообще хотела наведаться к Ичи-куну, но кажется он занят… Хи-хи… И поэ-э-этому это даже лу-у-учше. Блондинка вдруг засмеялась, старательно пытаясь себя же и остановить. Вкупе с донёсшимся запахом, парень понял, что шинигами была весьма пьяна. Не настолько, чтобы свалиться в кусты, но достаточно, чтобы приставать к посторонним и молоть всякую чепуху. — Ох, Тора-кун, кажется, Ичи-кун… — она перешла на шёпот. — Не та-кой и ма-лыш! — по слогам закончила женщина. Обнимать голову Ясуторы, наполовину «утонувшей» в груди, она не перестала, отчего парень ощущал противоречивую смесь чувств смущения и нежелания прекращать сей контакт. — И он очень занят! Только чш-ш-ш! Никому не говори, Крепыш, но после того случая он наконец решился и теперь… Ха-ха… Теперь тр-р-ренируется! С Рукией-чан! Ик… ой. Слово-то какое смешное — тре-ни-ру-ет-ся-а-а… Правда? Р-р-ру-у-у, тр-р-ренир-ру-уется. В этом слове тоже есть Ру, какв Ру-укия! Хи-хи… Ясутора не особо улавливал смысл сказанного. Ему важнее сейчас было освободиться из заманчивого, но всё равно «неправильного» плена. И как-то вернуть пьяную шинигами обратно в Сейретей. Для начала, надо было её привести в трезвое чувство — решил он. Так и не проронив ни слова, Ясутора подхватил взвизгнувшую женщину на руки и пошёл с ней к себе домой. Та ещё сама себе под нос что-то хихикала, изредка икала, но в итоге вроде как даже успела подремать какое-то время, уткнувшись носом в шею парня. Дыхание грело и немного щекотало его кожу. «Её волосы пахнут пряными травами», — заметил про себя Ясутора, когда пытался открыть дверь в свою квартиру. Женщина висла на его шее и всячески затрудняла процесс. *** — Знаешь, Тора-кун, а ведь я не всегда была такой. — Мацумото-сан… — Рангику! — Вам надо меньше пить. — Наверное. Ну, прости, Тора-кун, но, знаешь, в последнее время что-то меня так и тянет к бутылке. Чаще, чем обычно. Не обижайся на меня. — Ничего, Мацумото-сан. — Ран-ги-и-ку-у-у! — протянула обиженно женщина. — Я слишком молода и пока ещё слишком красива для таких обращений на «вы». И ещё долго буду! Чад тихо выдохнул, немного улыбаясь. Он стоял на коленях перед кроватью, на которой сидела спиной к нему Рангику — теперь он знал как её зовут. Ранее Чад смог привести женщину в чувство с помощью холодного душа и горячего чая, и теперь она потребовала, чтобы он расчесал её подсохшие волосы. Сушилки у него отродясь не водилось и пока чёрная мокрая униформа была негодна для носки, Чад дал женщине свою рубашку и спортивные шорты на резинке. — Рангику… — тихо-тихо повторил Чад, пробуя кончиком языка её мягкое имя на вкус. Но та всё равно его услышала. — Наконец заговорил нормально! Она развернулась на кровати, выхватила небольшую расчёску Чада из его рук и запустила в неопределённом направлении прочь. — Ну? — в голубых глазах заискрились огоньки. — И что ты хотел мне сказать? — она немного наклонилась к нему. Чад молчал. Он хотел спросить, что за цепочку с кольцом она носит не снимая. Хотел сказать, что ей идёт его гавайка. И ещё, что у неё волосы мягкие и красивые. И пахнет от неё приятно. Но постеснялся и в итоге промолчал. И обрадовался своей тёмной коже, которая скрывала отчасти многие чувства. Женщина продолжила пытать Чада расспросами и в итоге он сдался, но спросил только одно: — Для чего вы носите это кольцо с цепочкой? Рангику притихла. Но вскоре всё-таки ответила: — Когда-то давно кое-кто подарил мне эту цепочку. И сказал, что она должна носиться на шее, а не на запястье или где-то ещё. Но она была без замка и носить её таким образом было невозможно. И поэтому он подарил вскоре мне кольцо. Продел через него цепочку и сказал, что мне очень идёт. — Она поджала на секунду губы и нахмурилась, видимо, перебарывая внутренние плохие эмоции. — А я что тогда была дурой, что сейчас — всё ношу, ношу. И не снимаю. Даже когда моюсь. — Зря он так с вами, — покачал головой Чад, прекрасно понимая о ком шла речь. — Никто не знает, — пространно заговорила Рангиу, подперев подбородок ладонью, — что в мире происходит зря, а что нет. Быть может, оно и к лучшему. Чад хотел встать и оставить женщину наедине с собой. Было уже поздно, ей надо было выспаться. Да и ему тоже. Но только он пошевелился, как Рангику схватила за плечи и притянула к себе в объятия. — Не уходи, Тора-кун. Кровать большая у тебя, поспи со мной. Я всё ещё немного пьяна, эмоциональна и хочу обнимашек. — Обни… что? — Чад даже растерялся от такой прямоты этой женщины. Которая к тому же, вопреки сложившемуся в его мыслях стереотипу «типичного шинигами», не брезговала современными словечками из нижнего мира. В отличие от её капитана или других, тоже капитанов. — Ну пожалуйста! — заныла жалобно Рангику, посмотрев тому в глаза самым несчастным взором. — Мне одной так плохо, что я к Орихиме бегаю постоянно, чтобы поплакаться или напиться. Даже свои собутыльники в Готее не спасают. — Вы спаиваете Иноуэ? — удивился Чад ещё сильнее. Но женщина фыркнула, отмахиваясь от обвинений в его взгляде. — Нет, Тора-кун, она вообще дитя дитём! Она милая, но для выпивки совсем не готова. Понюхала пару раз вино и чуть не упала. Но! Она слушает хорошо! И сопереживает, как за себя. Вот из-за такого она для меня идеальна. — Тогда почему сейчас вы не пошли к ней? Вопрос заставил Рангику снова призадуматься над ответом. — Хм, ну, после каждой такой посиделки, раз за разом, я отрубаюсь в более и более пьяном виде, а у Орихиме-чан на следующий день закрасить заплаканные глаза для школы получается всё хуже и хуже. — Она… плачет? — внутри Чада что-то болезненно сжалось, когда он представил себе Орихиме в слезах. Парень был очень привязан к своей подруге и сочувствовал любому её несчастью. — Видимо да, — пожала плечами Рангику. — Ичи-кун же предпочёл её компанию Рукии. Он с ней сейчас тренируется постоянно и Орихиме-чан кроме как в школе его и не видит больше. Ох… Ну ты же в курсе, что она влюблена в этого маленького начинающего героя? Чаду не нужно было разъяснять, что Орихиме влюблена в Ичиго — все и так прекрасно это видели, за исключением самого Ичиго. А вот то, что из-за его непонимания девушка ночами плакала, заставило его почувствовать желание успокоить её. Но сейчас их разделяло расстояние… И Рангику. — Ичиго просто ещё не дорос до отношений. С Иноуэ. У них всё впереди, — рассудил Чад. Рангику горько усмехнулась, но ничего не ответила на этот счёт. — Ладно. Давай баиньки, Крепыш. И про обнимашки не забудь! *** Чад чувствовал себя странно. Неудобно. Стеснённо. Он пообещал Рангику спать с ней и в знак поддержки обнимать её, раз её любимый Гин сбежал, оставив ни с чем, кроме как с кольцом. Ему было в новинку ухаживать за женщинами, его смущала ситуация и… поза, в которой они спали. И вообще то, что они спали. Хоть они просто спали. Рангику уютно устроилась в его руках, прижавшись спиной к его широкой груди. Она мирно спала, в то время как Чад не мог уснуть — мягкая упругая попка тёрлась о его пах каждый раз, как женщина ворочалась во сне. А ворочалась Рангику часто — видать, сон плохой снился — думал Чад. Даже мысли о заплаканной Орихиме, которую надо успокоить, не помогали — чем дольше Рангику двигала бёдрами, тем меньше плакала Орихиме, становясь… соблазнительной. Эффект не заставил себя ждать и вот уже Чад почувствовал, как его член стал тверже, и начал упираться в попку Рангику, которая в тумане его фантазий стала превращаться в Орихиме. И если Рангику проснётся сейчас, вдруг, то всё поймёт. Что и произошло. Но не с тем итогом, который было представил себе Чад. — Эй, Тора-кун, ты спишь? — тихо спросила женщина. Сглотнув, Чад утвердительно хмыкнул. — Я на самом деле думаю, что ты её очень любишь. — Кого? О чём вы? — сухо, от волнения и медленно-подымающегося возбуждения, спросил Чад. — Об Орихиме-чан, конечно же, — Рангику явно улыбалась, когда говорила, — ты её любишь, но она влюблена в твоего лучшего друга. При этом ты сам считаешь, что Ичи-кун просто «не дорос» до такого рода отношений, вот её и не замечает. — Всё верно, — Чад попытался отодвинуть свои бёдра от ягодиц Рангику, но она выгнула спину, из-за чего ненавязчиво потёрлась о его пах вновь. Чад решил пойти единственным по его мнению верному пути — сбежать. Но Рангику не дала ему этого сделать, озвучив новость, которая должна была задеть Ясутору, но отчего-то этого не произошло: — Ичи-кун наш уже переспал с Рукией, так что до всего чего надо, он дорос, не обманывай сам себя. А вот Орихиме-чан страдает, и ещё будет страдать. И, сдаётся мне, только ты сможешь ей помочь. Чад всё-таки отстранился от неё, но не стал уходить. Его осенило. — Вы специально меня нашли? — он приподнялся на кровати, опираясь на локоть. — Да, — не стала выдумывать небылицы Рангику. — Зачем? — Из-за двух вещей, — женщина повернулась к нему лицом. — Во-первых, я хочу научить тебя всему тому, что поможет вам с Орихиме — ей забыть Ичиго, как объект своих безответных чувств, а тебе сделать всё в лучшем виде. Чад был несколько ошеломлён сказанным, но любопытство пересилило: — А второе? Рангику с грустью улыбнулась. — Ты такой добрый и заботливый, Тора-кун, что я самым наглым образом решила представить сама себе всё в таком свете, словно ты меня успокаиваешь и отвлекаешь от моих собственных горестей по собственному желанию, а не как-то иначе. Рангику взяла его руку и приложила к своей груди. Чад неотрывно смотрел в глаза шинигами. — У меня немного больше, чем у Орихиме-чан, но всё равно похоже по ощущениям, поверь. Да и волосы тоже похожи — тоже длинные. Просто думай об Орихиме-чан, темнота тебе в этом поможет. А в это время я эгоистично буду думать, что это не так и ты отдаёшь лично мне свои чувства. Чад чувствовал, как в нём пробивается сострадание к Рангику, которая на публику играла бесшабашную и немного ленивую красотку-пьянчужку, а на поверку была умудрённой жизнью и несчастливыми отношениями женщиной. Которой хотелось просто быть любимой. Чад убрал руку с невероятно мягкой груди Рангику, не встретив сопротивления, и дважды хлопнул в ладоши — зажёгся маленький ночник над кроватью, почти под потолком, который он давно там закрепил, чтобы не слепить себя обычным светом посреди ночи. Тусклый свет ещё должен был посильнее разгореться, но парень не собирался ждать. Он хотел женщину перед собой. Не так сильно, чтобы действовать скоропалительно, да и она сама сказала, что будет его учить. — Вы — это вы, Рангику. Мне незачем представлять на вашем месте Иноуэ. — Почему? — с живым интересом спросила Рангику, усаживаясь на кровати. В свете чуть ярче разгоревшегося ночника её волосы отливали медью. «Красиво», — отметил парень. — Я… — Чад замялся, подбирая нужные слова, — не силён в таком, но думаю, что вы обе достойны того, чтобы вас любили… Какие вы есть. Без всяких фантазий, что вы — это кто-то другой. — О-о-о, — протянула Рангику и улыбнулась. — Малыш Тора, ты умеешь говорить невероятно милые вещи, которые так иногда хотят слышать женщины! Она потянулась к парню, обвила его шею руками и остановилась, когда расстояние между их губами было мизерным. — Но не всё можно решить одними лишь словами. Итак, — Рангику перешла на томный, низкий тон, почти шепчя слова, — урок первый: поцелуй. Рангику прижалась к губам Чада, прикрыв глаза. К его разочарованию, она тут же остановилась. — Малыш, женщина не хочет просто виснуть на шее мужчины, она хочет чувствовать больше внимания от него. Больше чем сейчас. — Она взяла руки Чада и положила себе на талию. Чад призадумался — ему обнять Рангику или можно забраться под рубашку? Но в итоге женщина вернулась к тому, с чего начала и времени на раздумье не стало.Он обнял Рангику и пока они целовались, гладил её медленно по спине, немного прижимая к себе. Чад раньше целовался. Он особо не распространялся об этом, а так же о том, что и девственником не был — в силу своей внешности и телосложения вырос он для секса раньше сверстников. Это замечали молча многие, но только одна женщина воспользовалась положением и соблазнила его. Опыт был не ахти какой продуктивный. А после Чад собрал вещи и вернулся в Японию, так что интрижка замужней соседки не переросла в нечто большее. Но с Рангику всё было иначе. Она ясно дала понять, что хочет взять и что готова дать в ответ. С той соседкой ситуацию не сравнить. — Будь смелее, Малыш, — поощряла Чада Рангику. — Но не наглей раньше времени, — она поправила его руку, которая начала опускаться ниже её поясницы. — Не забывай, что я тебя учу в первую очередь для Орихиме-чан. — Никогда не забывал, — ответил Чад и замер, смотря Рангику в глаза. — Но это не наглость, а нетерпение. — Женщина моргнула и ухмыльнулась. — Малыш, когда сильно хочется, иногда приходится терпеть. Не ради себя, а ради любимой, с которой ты хочешь разделить секс. Если это Орихиме-чан, то она может по неопытнгсти испугаться. — Иноуэ меня не боится. И я не «малыш», — немного ворчливо отметил Чад. Рангику чуть не прыснула. Но вместо этого положила ладонь на его широкую грудь и скользнула к паху. — Ох, беру свои слова назад, Крепыш Тора, ты прав — в этом месте ты совсем не Малыш. Чад неосознанно задержал дыхание, когда тёплая мягкая рука пригладила его член по всей длине. Он регулярно себя удовлетворял и секс у него уже был, но рука с фантазиями и реальная женщина, сногсшибательной красоты — вещи несравнимые. Чад стыдливо боялся пролить семя, так и не успев даже трусы снять. — Не думаю, что Иноуэ так бы делала. Мы ведь с поцелуями не закончили, — сдержанно заметил Чад. Рангику слегка прикусила губу. — Хорошо, я буду Орихиме для тебя сейчас. Чад глубоко вздохнул. Он сдерживался, но эта женщина, кажется, решила как следует испытать его на прочность, а не научить как вести себя в постели с нежной партнёршей. — Будьте собой, Рангику. Просто поправляйте меня, если я буду делать что-то не так, — сказал Чад, и был таков. Больше ему не хотелось терпеть. Ни тяжесть в паху, ни проблемы с личной жизнью одной женщины-шинигами. Она сюда пришла для секса? Она его получит! Чад осторожно, но быстро опрокинул Рангику на спину. Та ахнуть не успела, как он начал целовать её. Губы Рангику были мягчайшими. От неё пахло немного мятой из-за зубной пасты и чем-то приятным, что Чад определил не иначе как её собственный природный запах — это не были ни духи, ни мыло, ни ещё какие-либо ароматизаторы. Запах невозможно было описать, но он был просто чертовски приятным и щекотал слегка его выдержку — вдыхая этот аромат, Чад хотел Рангику больше и больше. Масла в огонь поливала и сама женщина, тихонько постанывая в его рот. В голове Чада заклубилась фантазия: эти самые сочные губы на его члене, стоны те же, только уже от того, что Рангику самой приятно его удовлетворять своим ртом… Но, нет, этой женщине незачем опускаться для него на колени. Чад мысленно себя попытался остановить от подобных мыслей, но они не хотели покидать голову и он решил сосредоточиться на изучении женского тела, чтобы занять свой чердак хоть чем-то другим. Он чуть было не оставил ей засос на шее. Только-только погрузившись в процесс, его остановили. Рангику потянула его за волосы от шеи. Осторожно и не очень больно. Но достаточно, чтобы Чад понял — этого с ней делать нельзя. — Тора, не здесь. Где прикрыто одеждой — я не против. Можешь хоть всю меня пометить. Чад вспыхнул при мысли о Рангику, у которой грудь и живот в его засосах, а попка в укусах. Он неосознанно, но медленно облизнулся. — Понял. — Знаешь… Твои губы и рот просто созданы для того, чтобы дарить женщине наслаждение, — оценила зрелище Рангику, прикидывая что-то в голове, что не хотела озвучивать вслух. — В твоих руках даже такая невинность как Орихиме-чан станет страстной и горячей партнёршей в постели. — В смысле? — Как дойдём до нужного момента, объясню, — пообещала Рангику, загадочно улыбаясь. — Но сейчас надо позаботиться о тебе, иначе до конца обучения мы вряд ли дойдём. — Иноуэ так не… — Вот именно! — перебила его Рангику, поспешно садясь на кровати. — С Орихиме-чан ты должен будешь скорее всего долго сдерживаться, ведь её надо будет долго готовить. И она с тобой всё в первый раз будет делать. Ты должен вести её. Но для этого прямо сейчас ты был бы не годен. Ложись! — Не хочу, — тихо запротестовал Чад. Рангику только фыркнула и… Связала его руки за спиной каким-то кидо. Оно было слабым, Чад легко мог его порвать, но то, как женщина посмотрела сначала на его выпирающий член, а потом в его глаза, выдуло всё желание противиться её небольшой временной власти над ним. Рангику медленно, словно голодная кошка, наклонилась к нему и медленно лизнула его нижнюю губу кончиком своего языка. — Расставь колени, да пошире, малыш, а то мне неудобно, — тихо, томно проворковала Рангику. Чад подчинился, чтобы женщина удобнее устроилась. Рангику всосала его губу, прикусила слегка её, затем глубоко и крайне возбуждающе поцеловала, настойчиво сплетая свой язык с его. Затем она помассировала его затылок и оттянула несильно волосы от себя, прерывая поцелуй. Укусив Чада слегка за подбородок, Рангику коротко лизнула его шею, кадык. Она оседлала его бедра и стала забираться руками под его футболку, почти неощутимо царапая кожу, отчего по спине Чада бежали мурашки. — Ох, сильно же ты хочешь, — заметила Рангику, подушечками пальцев мягко терзая твердые, тёмные соски Чада. Одновременно с этим она своей промежностью как бы невзначай ёрзала по его члену. Чад стиснул зубы. Он хотел кончить, а не продолжать милые беседы. Рангику с ним играла. А он, твою ж мать, был совсем не против и дальше терпеть! «Что дальше она будет делать?» — узнать это было на удивление интереснее, чем просто сказать «дай мне кончить». Мысль о том, что просить и тем более заставлять эту женщину сделать ему минет — не достойно, уже плавали где-то в верхних слоях атмосферы. Теперь Чад с нестерпимым голодом жаждал лицезреть и чувствовать её рот на своём члене. Рангику точно мысли его знала. Она томно улыбнулась и начала медленно расстегивать пуговицы его гавайки. Его! На ней! Когда края рубашки не сцепляло ничего, Чад готов был тысячу-другую йен подарить тому, кто сфотографировал бы грудь Рангику в таком соблазнительном виде — ещё не видно сосков, но, чёрт, как же много плоти открыто взору. Эротично невероятно. Чад бесстыдно пялился на грудь Рангику, моля, чтобы его глазам открылось всё, а не только часть. Впрочем, он был пока ещё достаточно неопытен и молод, чтобы пускать слюни и на такое, так что Рангику по всей видимости решила его пощадить и не стала никак комментировать этот его взгляд «покажи сиськи!». Рубашка отлетела в сторону. Восхитительная, большая грудь предстала во всём великолепии. Широкие ареолы, крупные бусины кокетливо вздёрнутых от возбуждения сосков. Между этими аппетитными холмами цепочка, подчёркивающая их размер. Рангику взяла груди в свои ладони, погладила их, помассировала свои соски. Посмотрела, слегка наклоник голову набок, на Чада. — Я покажу тебе, насколько они мягкие. Если у тебя всё сложится с Орихиме, у тебя будет возможность сравнить. Далеко не один раз. Рангику сползла ниже, устроилась сбоку и потянула за резинку его трусов. — Приподними свою вне всяких сомнений накачанную и привлекательную попку, Малыш. Чад не понимал, почему Рангику заладила «малыш» то, «малыш» это. Но разбираться в её фетишах было некогда, да и собственные давали о себе знать. Трусы полетели куда-то туда же, куда и гавайка. Рангику снова начала устраиваться между ног Чада. — Тебе ведь никогда не делали минет? — Рангику разглядывала его член, гладила неспешно его своими тонкими пальцами, постепенно оттягивая кожу с головки вниз больше и больше. — Нет. Делали, — хрипло отозвался Чад. Рангику удивилась. — Сколько тебе было? — Не важно… Рангику не стала расспрашивать его и просто приступила к делу. Чад чуть не задохнулся, когда почувствовал, как Рангику своей грудью стала тереть его член. Он конечно хотел минет в её исполнении, но и подумать не мог, что она сама к этому подведёт. «Пайзури — охуенно», — единственная связная мысль, которая как родилась в затуманенном сознании Чада, так и исчезла. Он наблюдал неотрывно за тем, как головка его члена ритмично тонула между грудей Рангику и появлялась вновь. Её соски иногда тёрлись о его кожу низа живота. А затем… Рангику опустила голову и взяла его член в рот. Чад откинул голову и зажмурился. Какой же горячий был у этой женщины рот! Язык её быстро кружил по головке, а от звуков, которые издавались, когда Рангику начала интенсивно сосать, тело Чада стало содрогаться. — Рангику… Я сейчас кончу, — просипел Чад, еле сглатывая. Сразу же после этого Рангику перестала тереть его член между грудями и опустила голову так низко, как могла, заглатывая глубоко и сильно. Она издавала до неприличия сладострастные звуки, с аппетитом посасывая изливающийся в её рот тёмный и большой член. Чад застонал. Точнее, ему хотелось верить, что это был стон, человеческий, а не судорожные кряхтенья помирающего кабана. — … мило. — Что? Чад, только отправился от оглушающей разрядки и фейерверков перед глазами, и не расслышал, что ему сказала Рангику. — Я говорю: то, как ты дрыгнул ногой, когда кончил, было мило. — Это… — Чад был смущён. Ему нечего было ответить, он такого не помнил, но всякое могло быть — он вообще ничего кроме удовольствия в те мгновения не воспринимал. Окружающий мир для него в эти мгновения был мёртв. Рангику засмеялась. Беззлобно. — Ты очень милый, когда смущаешься, Тора-кун. — Так я не дергал ногой? — Пусть это будет моей тайной, которой в случае чего я тебя буду шантажировать в своих целях, — Рангику ему шаловливо подмигнула. — А то вдруг у вас с Орихиме-чан всё сложится слишком быстро, а Хисаги-кун так и не решится ко мне подойти. Чад не знал, что ответить на такое, так что просто сменил тему. — Руки затекли. — Э? — Руки. — Ах, да, — Рангику махнула рукой и конечности Чада освободились от кидо. — А чего ты сам не освободился? Для тебя же эти путы — не более чем нитки. Чад замер, раздумывая над ответом. — Неужели ты хотел мне подыграть? Ох, какой же ты милый! — не дала ему и слова сказать Рангику, прильнув к его груди. Её соски приятно потёрлись о его кожу. — Правильно поступаешь, малыш, девушкам надо угождать. — Я не умею это делать. — Угождать? Так я тут зачем? Рангику улеглась рядом с ним на спину. — Теперь вести будешь ты. Я помогу. Чад начал осторожно действовать. Минет с пайзури ему помогли сейчас всё делать не торопясь, а возбуждение не звенело в ушах. — С поцелуями, малыш, всё понятно — ты всё умеешь. Что дальше будешь делать? Вместо ответа Чад сжал огромные груди Рангику руками. У него были большие руки, но даже его ладони не могли польностью обхватить её бюст. Контраст его тёмной кожи на её молочной рождал новые, порочные фантазии. Массируя её затвердевшие и, к слову, довольно крупные соски своими большими пальцами, в голове Чад уже во всю вновь скользил членом между этими грудями. Но на сей раз он был сверху и полностью контролировал происходящее. То, как Рангику без проблем выпила его без остатка в первый раз было незабываемо, но ему хотелось оросить своей спермой эти восхитительные, пышные холмы. «А согласилась бы Орихиме на такое?» — невольно подумалось Чаду и фантазия не заставила себя ждать: руки Орихиме гладят его по ногам и заднице, его член сначала утопает между её пышными холмами, а головка доходит до её рта, и она каждый раз слизывает смазку и предсемя, когда Чад приближается… А затем он кончает и его сперма медленно стекает с её грудей, словно сахарная глазурь с торта… — Ты словно ребёнок, — беззлобно подшутила над Чадом Рангику, видя то, как завороженно парень любовался её бюстом, чувствуя, с каким удовольствием он мнет её плоть. Чад лишь хмыкнул, мысленно соглашаясь с ней — мать он потерял рано и, видимо, любовь к женской груди от этого и взялась. Впрочем, какая к чёрту разница, как он выглядел в глазах этой шинигами, разве нет? «Ребёнок не мнет грудь матери. Он ею кормится», — подумал Чад и опустил рот к одной груди. Рангику одобрительно начала постанывать. Крупная бусина соска была твёрдой, кончиком языка ощущалось маленькое углубление посередине. Посасывать это чудное место было на удивление приятно, это дарило покой и Чаду в самом деле захотелось впасть в младенство, стать «малышом». Хотелось лежать и просто посасывать и дальше то один сосок, то другой… Но дальше было ещё много чего не менее интересного, да и самой Рангику явно хотелось большего. — Ты можешь покусывать соски губами и зубами. — А ещё? — спросил Чад, воплощая тут же сказанное. — Ещё можешь всасывать в рот как можно больше плоти и, наоборот, терзать это местечко кончиком языка, вдавливая набухшую бусину обратно. Фантазия Чада вновь взбунтовалась. — Мы сейчас всё ещё говорим про соски? — У меня такое чувство, что это не я тебя развращаю, а ты меня, — выдохнула с улыбкой Рангику. — Кто говорит о разврате? Я учусь доставлять удовольствие. — Тогда двигай дальше, вниз. Но не спеши. Орихиме-чан оценит, если ты нежно поцелуешь по ходу её в живот, можно даже несколько раз. Чад пополз исполнять совет. Кожа живота Рангику была гладкая, с еле осязаемым пушком под пупочной впадинкой. Сердце Чада затрепетало огнём, когда он представил, что Орихиме была бы с большим животом. Какова была бы кожа под его губами? Она стала бы менее нежной и шелковистой или наоборот? Чувствовал бы он движение глубоко внутри неё? Рангику прервала поток его мыслей. Она опять словно бы знала, а чём он думает каждую секунду. — Во время беременности женщины становятся чувствительнее. И я не только про эмоции. Заниматься сексом может быть небезопасно для ребёнка, но удовлетворяя её сексуальный голод своим ртом ты в глазах своей партнёрши будешь просто богом. Чад посмотрел на Рангику. Что-то в её взгляде таилось. Что-то болезненное. Но ему очень не хотелось бередить её скрытые раны, да и собственное возбуждение располагало к совсем иным действиям. Чад задерживался на долгих поцелуях над пушистым лобком, пока в это время раздвигал для себя ноги Рангику. Поглаживая внутреннюю сторону бедер он устраивался удобнее сам. — Посмотри внимательно, — сказала Рангику. Она пальцами раздвинула складки. — Между этими мягкими половинками сверху бугорок. Ты помнишь, что я тебе говорила про соски, что с ними можно делать, чтобы доставить удовольствие? Делай с клитором — с этим бугорком — тоже самое. Чем активнее будешь ласкать, тем интенсивнее будут ощущения и я смогу кончить даже без члена в себе, — Рангику облизнула губы и сглотнула, видя с каким желанием Чад пялился на её уже вовсю текущую промежность. — То есть, ты можешь довести так любую другую женщину до оргазма. — Прямо сейчас передо мной нет «любых других» женщин, — хрипло отозвался Чад. Он повторял в точности всё, как ему говорила Рангику. Она его вела, он с удовольствием следовал и, судя по её стонам, справлялся с задачей на отлично. Но когда стоны начали переходить на крик, Рангику внезапно потянула его за волосы, прочь от своей текущей щёлки. — Ты меня почти довел, — быстро и с легкой отдышкой заговорила женщина, — но я хочу кое-что сделать. Но это ты повторишь с Орихиме только если она будет совсем-совсем не против! — Что? — только и спросил Чад вместо «что такого вы хотите сделать, что Орихиме бы точно не понравилось? Или бы у неё были сомнения». — Ложись! — скомандовала Рангику. Глаза у неё блестели, взгляд затуманен явным желанием, а аппетит, с которым она посмотрела на его вновь вставший член, заставил Чада поторопиться — чтобы не удумала эта женщина, но это было точно нечто крайне приятное. «Видимо, с её мужчиной она это что-то так и не сделала, раз сейчас прям горит желанием». Чад лёг. И каково же было его удивление, когда Рангику перекинула через него ногу и устроилась… Задом наперёд. Над его лицом нависла мокрая женская киска, а член обдало теплом. Ласкать друг друга одновременно, ртом… Эта поза никогда не вызывала интереса у Чада, пока блестящие от смазки складки и немного распухший клитор не приблизились вплотную к его рту и носу, а в это время член вновь не ощутил прелесть минета. Чад с упоением ублажал Рангику, обхватывая её упругую, но такую мягкую попку, чувствуя, с какой отдачей женщина дарила ему чистый кайф в ответ. То, что он не видел процесса того, как ему отсасывали, на удивление действовало на него сильнее, чем когда он мог всё лицезреть. Мозг его, кажется, совсем отключился, потому как больше ничто не сдерживало его мечты и фантазии. Орихиме текла, словно была кошкой по весне. Её бедра дрожали от удовольствия, которое дарил ей Чад своими губами, языком и даже зубами. Её тёплые соки текли по его щекам и носу, а по движению попки Чад понимал, как этой невинной бесстыднице хотелось как следует объездить его лицо. Без всякого опыта она старалась ему угодить, как и он ей. Удивительно, как она не давилась его членом, который так упоённо вылизывала и глубоко заглатывала, но Чад уже ни о чём не думал, он утопал в восторге, эйфории и блаженстве. Орихиме умело дарила ему пропуск на самые небеса, а потом чуть не убила, когда насадилась ртом на его член до самого конца и стала массировать разбухшие яйца. Челюсти и шея уже болели, но Чад и на это не обратил внимания, когда неистово закружил по её клитору языком, одновременно изливаясь в рот Орихиме. Она, наверное, кричала бы в голос от блаженства, которое он ей дарил, если бы могла вытащить его член — пронзительное удовольствие ударило в голову и Чад неумышленно поднял бедра, тем самым загнав свой ствол ей в горло. Головкой он это ощущал — то, как она прошла из более широкого рта в узкий проход гортани дальше. Когда последний спазм отпустил его и член обмяк, Чад ощущал себя максимально выжатым. «Хочу трахнуть её… Заняться сексом… Любовью», — возвращалось к норме его сознание. «Чёрт, я её, наверное, чуть не придушил!» — Ты страстный мужчина, тигрёнок. Рангику с явным трудом перекинула ногу через голову Чада и развернулась к нему лицом. Лицо её, кстати, было красное и ко лбу прилипли волосы. Она помассировала свою шею спереди. «Рангику. Не Орихиме», — кажется, Чад слишком увлёкся. — Если с Орихиме-чан такое будешь вытворять, то привяжи свой зад к кровати предварительно. — Простите, Рангику, — Чад сел на кровати. — Я не специально. — Да знаю, малыш, — улыбнулась та, — мне, как ни странно, понравилось, дискомфорта особого не ощутила. Видимо, мне было так хорошо, что я ничего не замечала, — она ему подмигнула. Чад вопросительно на неё посмотрел. — Твой рот в самом деле создан для того, чтобы возносить женщину на небеса, — она улыбнулась. Затем зевнула. — Сейчас в душе нет горячей воды. Подогреть вам? — Нет, утром, всё утром! — зевая отмахнулась Рангику. — Ты меня ушатал, я хочу спать. А завтра можем продолжить. Видя, как посмотрел на неё парень, Рангику ухмыльнулась. И от этой ухмылки в паху Чада вновь потянуло. Но он только снова кончил и на ещё один заход прямо сейчас не хотелось идти. — Мы же ещё не дошли до самого интересного, — её улыбкой в этот момент можно было похищать души. Но тут улыбка прошла. — Малыш, спасибо, что не отверг меня. Не представляешь, сколько наслаждения ты мне доставил. Не только телу. И ещё… Знаешь, тебе, как мне кажется, нужно лицо умыть. Чад вспыхнул — у него ж всё лицо в… Её… Когда он почти бегом заторопился в ванную, то услышал лишь тихое хихиканье Рангику и далее её безуспешную попытку сгладить ситуацию: — Не смущайся, малыш, мне ты и таким нравишься! И Орихиме-чан тоже, бьюсь об заклад! Когда Чад вернулся в кровать, Рангику удобно устроилась в его объятиях. Он хлопнул дважды и ночник стал гаснуть. Прежде чем темнота накрыла обоих, Рангику поцеловала Чада в щеку и нашептала на ушко обещание, которое не сулило ему ничего хорошего. Или наоборот… Смотря как на это смотреть. ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~ Бонус обещанный: https://im0-tub-ru.yandex.net/i?id=18936810d4dc1ff8ddbada19308f7a6b-l&n=13