Absolution

      Тьма милосердна; она позволяет всё.       Гейзеры стонут десятками голосов. Здесь, где у мрака нет ни глубины, ни дна, лишь бесконечная чистая тишина – скольких она убивала, кого спасёт? – шепот сомнений бесплотен и невесом. Музыка ветра прозрачна и солона, и в ее песне почти не слышна вина.       Тьма беспощадна; она позволяет всё. Рвётся и крошится внутренний горизонт, грань, что всегда безупречно была прочна – где провести ее, как о ней вспоминать? Общее Благо, впечатанное в висок – где для него искать меру, каких весов? Спящая истина, как океан, черна, и в ее пропасти глохнет любой сонар. В водовороте сознания – шум и соль, музыка рифта поёт ему в унисон. Совести дали завышенный номинал.       То, что осталось – какая ему цена?       Тьма совершенна; она позволяет всё. В данных себе обещаниях есть резон. Бездна внутри до нейронов обнажена: в гулкой бесстрастности вызвенит консонанс, лишь в безупречной стерильности мертвых зон шанс выбрать правильно как никогда высок. Общее Благо по нынешним временам – в целом предельно простая величина.       Тьма безрассудна; она позволяет всё. Самоконтроль – пронизавший её трассёр; нить приграничья и огненная стена.       Собственный выбор – насколько она прочна.