Чай

14.23. Джон. ШХ 14.23. Шерлок. ДВ 14.24. Поговори со мной, Джон. ШХ 14.24. Мне казалось, ты уехал по делам. ДВ 14.25. Мне тоже так казалось. ШХ 14.26. Что случилось? ДВ 14.26. Ничего особенного. Выслушиваю размышления Лестрейда по поводу недавнего убийства. Я рассказывал о нем. ШХ 14.28. И как далеко Грегу удалось продвинуться? ДВ 14.28. Ты смеёшься, Джон. Вообще не удалось. ШХ 14.29. И вместо того, чтобы помочь следствию, ты строчишь мне сообщения? ДВ 14.29. Я уже давно все понял. Просто жду момента, когда этот человек перестанет болтать и позволит мне вставить хоть слово. ШХ 14.31. Хаха. ДВ 14.32. Ты как? ШХ 14.32. Все хорошо. Горло разболелось сильнее обычного, но это ничего. Я выпью чаю. ДВ 14.33. Выпей. ШХ 14.35. Не выпью. У нас в коробке чьи-то ногти вместо чая. Спасибо, Шерлок. ДВ 14.41. Хм. ШХ 14.42. Мог бы и сразу сказать. ДВ 14.42. Я забыл. ШХ 14.43. Я куплю чай, Джон. ШХ 14.44. Купи. ДВ 14.46. Он думает, что у Стюарта была любовница по имени Шейла. Какой идиот. ШХ 14.47. Что ты делаешь, Джон? ШХ 14.47. Сплю. ДВ 14.47. Я знаю, что нет. ШХ 14.53. Я еду домой. ШХ 14.54. Шерлок, чай. ДВ ***** Градусник показывал 38.2. Под одеялом парило, а без одеяла бил озноб, поэтому Джон решил устроиться на кровати, вытащив одну ногу на свет, а другую заботливо укутав. Несмотря на то, что Уотсон проспал до полудня, хотя по своему обыкновению привык подниматься рано, его веки были будто налиты свинцом и сами собой закрывались при каждом повороте головы. Удушающе болело горло, невыносимо хотелось спать, а тут еще и Шерлок со своими дурацкими ногтями в коробке из под чая – все как бы намекало Джону, что сон есть лучший способ на время абстрагироваться от этого жестокого мира. – Джон. Джон, проснись. Доктор, постанывая, перевернулся на бок. – Джон, я приготовил тебе чай. Уотсон, сам того не осознавая, подорвался на кровати и уставился на Шерлока невидящим взглядом. На минуту в воздухе застыло молчание. – Из ногтей? Шерлок поднял левую бровь. – Нет, не из ногтей. – А из чего? – Джон уже понимал, что несёт откровенный бред, но не в его состоянии было успевать за собственным языком. Одолевала слабость во всем теле, и Уотсон мысленно ругал себя, что вообще умудрился заснуть. Детектив перевел глаза на кружку в своих руках, а затем вновь взглянул на Джона. – Просто чай. Выпей. Шерлок протянул доктору кружку так, чтобы тот мог взять ее за ручку. Доктор предпринял жалкую попытку хотя бы привстать, но на полпути его настигли разноцветные круги и головокружение. Уотсон вновь рухнул головой на подушку, обреченно выдохнув. – Я не могу. Шерлок, если по-честному, не без интереса наблюдал за потугами несчастного доктора, но внезапно вспомнил, что чай, вообще-то, не может вечно оставаться горячим. Больше не медля ни минуты, детектив поставил кружку на комод и быстрым движением нырнул одной рукой под уже начинающего засыпать Джона. Игнорируя протестующий стон, обхватив его сзади в области спины, а другой рукой придерживая за плечо, Шерлок одним движением посадил потрясенного друга на кровати. Джон от такого вида манипуляций, мягко говоря, опешил и навел на Холмса неопределенно-сонный взгляд. Шерлок вновь взял в руки кружку. – Пей. Давай, Джон, – детектив аккуратно поднес напиток к губам доктора, и тот, сомкнув распухшие от беспокойного сна веки, сделал хороший глоток. Мужчина немного обеспокоенно взглянул на Уотсона, и, не отрывая тяжелого взгляда, сел на кровать рядом с больным. Джон, раздумывая полминуты, наконец слабо улыбнулся: – Я удивлен, Шерлок. Хриплый голос доктора как-то странно и внезапно прозвучал в голове Холмса, заставляя того едва заметно вздрогнуть. Джон неосознанно подался головой вперёд за ещё одним глотком, забывая, кажется, о существовании своих собственных рук. Шерлок крепко держал кружку, а Джон, приноровившись к ней, явно имел намерение выпить все содержимое за один присест. – Не все сразу, Джон, – спокойно произнес детектив и неосознанно положил руку на затылок доктора, – Пей медленно. Джон ощутил горячее касание и медленно отстранился от кружки, вдыхая приятный аромат чая и глядя на Шерлока уже вполне адекватным взглядом. – Иногда я забываю, кто из нас доктор, – виновато улыбнулся Уотсон, посмотрев детективу прямо в глаза и вызывая у того наплыв смешанных чувств. Шерлок только сейчас обратил внимание на собственную руку, что с затылка Джона каким-то неведомым образом перекочевала на горячую, чуть взмокшую шею, где под кожей размеренно раздавались удары пульса. Взгляд Холмса был прикован к телу доктора: к его приоткрытым губам, к едва заметной бьющейся жилке на шее, к рельефным мышцам, прорисовывающимся через ткань футболки, к вымученному, всем видом выражающему усталость, но все равно такому сильному телу. Шерлок готов был поспорить, что скажи он прямо сейчас что-то вроде "Джон, у меня важное дело и ты мне нужен как никогда раньше" – этот человек забыл бы о своей болезни и пошел вслед за детективом куда угодно. Просто потому что это Джон. И потому, что ему не все равно. – Все впорядке, Шерлок? - раздался тихий обеспокоенный голос. Наивный, простой, как пять копеек, Джон. Вряд ли он понимает, насколько много он делает каждый божий день для всех окружающих людей в целом и для Шерлока Холмса в частности. Детективу стало невыносимо стыдно за то, что он задумался о значимости доктора в своей собственной жизни только тогда, когда Джон оказался в таком положении, и ему самому потребовалась помощь. Холмс ничего не ответил. Он поставил кружку на комод и продолжал безотрывно глядеть на Джона, немного нахмурившись в привычной манере, и, кажется, что-то долго обдумывая. Джон, ни минуты не напрягаясь под пристальным взглядом, тем не менее чувствовал кожей смятение Шерлока. Уотсон дотронулся рукой до предплечья детектива, не разрывая зрительного контакта. – Тебя что-то беспокоит. Холмс напрягся от прикосновения доктора и от общей неловкости положения, в котором они находились. – Неправда, Джон. – Я больной, но не слепой. Детектив тяжело вздохнул. Удивительная способность Джона видеть его душу насквозь. Холмс прикрыл глаза и зачем-то уткнулся кудрявой макушкой в грудь доктора, ни на что не рассчитывая и ожидая от того вообще чего угодно, но к удивлению тут же ощутил на своей голове пальцы Джона, поглаживающие, ласково перебирающие темные волосы. Уотсон немного подался вперед и свободной рукой сжал плечи детектива в крепких объятиях. Шерлок замер. Он почувствовал жар, исходящий от чужого тела, глубокое дыхание Джона и его учащенное сердцебиение, звучащее, кажется, в унисон с его собственным. Джон, не обладая какими-то особенными талантами, умел на удивление тонко чувствовать людей, и потому прекрасно знал, что Шерлоку нужно в данном случае. Холмс, неверяще проводя тонкими пальцами по шее Джона, его лопаткам, и, не встречая никакого сопротивления, оглаживая поясницу, чувствовал себя влюбленным подростком, которому впервые в жизни ответили взаимностью. Шерлока ни капли не настораживали такие ассоциации. Детектив прихватил край футболки доктора и неуверенно забрался рукой под нее, касаясь ладонью горячего влажного тела. – Шерлок? Холмс медленно провел указательным пальцем вниз по линии позвоночника доктора, вызывая у того резкий вдох и заставляя его выгнуться, отметив, что друг едва заметно покраснел. Шерлок, чуть задирая футболку Джона, огладил руками его пресс, нежно проводя по нему кончиками пальцев и прижимаясь к Уотсону все теснее. Детектив, теряя последние остатки самообладания подтолкнул друга к кровати, вынудив того лечь. – Шерлок, что... Господи, Шерлок, – в полубреду зашептал Джон, когда Холмс широко и влажно провел языком по шее доктора, оставляя мимолетный поцелуй на его скуле и на секунду останавливаясь, чтобы вожделенно посмотреть на раскрасневшееся лицо. В порыве страсти Холмс наклонился и осторожно прикусил нижнюю губу доктора. Тот, подавившись то ли воздухом, то ли возмущением, открыл было рот чтобы что-то высказать, но Шерлок воспользовался моментом и впился во влажные приоткрытые губы, скользнув языком Джону в рот. Джон коротко простонал от неожиданности, прикрыв глаза и зарываясь в спутанные черные кудри, тяжело дыша, соприкасаясь с детективом языками, вылизывая изнутри, вздрагивая от каждого неприличного звука. Рука Шерлока опустилась на пах Джона. Длинные пальцы прошлись вдоль внушительной выпуклости, не стягивая боксеров, и огладили чувствительную головку, легко сжимая. – Нет, нет, Шерлок, погоди, стой, – ошеломленно зашептал Уотсон, перехватывая запястье друга, который глядел на доктора с разочарованием. – В чем дело, Джон? – спросил Холмс так, будто боялся услышать ответ. – Я не знаю, Шерлок. То, что ты сейчас пытаешься сделать... – Приятно? – перебил детектив, проводя подушечками пальцев по груди Джона и вызывая у того волну мурашек, – Страстно, горячо? То, что нужно нам обоим, верно, Джон? – Матерь божья, прекращай. Да, это так, но... – Но я не в твоем вкусе. – Ты шутишь, Шерлок? – О, вероятно, у тебя кто-то есть. Джон вздохнул. – Сейчас у меня нет никого, но... – Но в будущем может быть? Джон, приложив последние усилия, скинул с себя Шерлока и, опрокинув его на кровать, угрожающе навис сверху. – Если это все вопросы на сегодня, я бы хотел... Детектив усмехнулся, и, подавшись вперед, игриво прикусил мочку уха доктора и прошептал, касаясь ее влажными губами: – Не сейчас, Джон, – Шерлок, проводя по выступающим лопаткам друга, вынудил того сдаться и лечь сверху, тем самым попадая в полное распоряжение детектива. – Чертов Шерлок, – проворчал Уотсон, про себя отметив, как умело наглец отмахнулся от его возмущенных реплик. Скользя рукой по спине, пробегаясь пальцами по едва заметно выступающим рёбрам, Шерлок добрался до аппетитной упругой задницы Джона и сжал обе половины ладонями, инстинктивно толкаясь вперёд, соприкасаясь своим давно напряженным членом с плотью Джона и издавая короткий стон возбуждения. – Джон... – Ради всего святого, завязывай, – устало пробормотал Уотсон и несильно хлопнул Шерлока по руке. Тот недовольно фыркнул, но все же повиновался, вновь переместив руки на поясницу доктора. Джон обнимал его плечи, уткнувшись в бледную шею детектива и не произнося больше не звука. Он не предпринимал попыток вывернуться из кольца рук Шерлока, но и не думал продвигаться дальше, чем просто объятия. Холмс понимал, что хочет от этого человека слишком многого. Джон болен, у Джона температура, он вряд ли в полной мере осознает, что делает, и завтра ему будет неловко вспоминать о произошедшем. Но, пусть даже это так, Шерлок уже в любом случае не упустит своего. Холмс слишком долго шел к осознаванию простой истины: Джон – это, по сути, единственный человек, который любит Шерлока просто за факт его существования, единственный, который не ищет выгоды в общении с детективом. Джон – это то немногое, за что в мире стоит держаться. "Чувствуешь ли ты хотя бы половину того, что чувствую я?" – Джон, – протянул Шерлок, наслаждаясь возможностью лишний раз произнести это имя. Ответа не последовало. – Джон? Холмс, чуть приподнимая друга за плечи и заглядывая в его лицо, не без удивления обнаружил, что тот... заснул? Мужчина хотел было оскорбиться тем, что Джон предпочел уснуть, нежели подвергаться его неумелым ласкам. Но возбуждение доктора, пусть и постепенно спадающее ото сна, говорило об обратном. Шерлок по-доброму усмехнулся, стащил с себя мирно посапывающее тело доктора и положил его головой на подушку, заботливо прикрыв одеялом. Ещё несколько минут детектив любовно вглядывался в умиротворённое лицо друга, прислушиваясь к его ровному дыханию и все ещё ощущая на себе тепло его тела. Холмс захватил с собой наполовину пустую кружку чая и неслышно покинул комнату, размышляя о том, что сделает с обожаемым доктором Уотсоном, когда тот выздоровеет.